Лучший друг для Души

Все, что произошло, все эти необузданные эмоции, которые Тони так отчаянно пытался сдержать, в полной мере обрушились на него после одного единственного видео, датированного 16-м декабря 1991 года. Всего одно видео. И этого хватило, чтобы Тони Старк сломался. Хватило, чтобы его тщательно выстроенные стены рухнули под тяжестью в его легких и слез, обжигающих ему глаза. На мгновение, он с ужасом подумал о том, сколько всего приключилось с ним за последние 24 часа. Как быстро изменилась его жизнь, всего лишь за одни сутки! Он нашел в Питере свою родственную душу. Он увидел, как Роуди рухнул с огромной высоты. Он услышал судорожное дыхание своей матери, пока оно не было прервано тем же человеком, что стоял буквально в метре от него. Все рухнуло сразу. И как карточный домик, что разваливается от любого дуновения ветерка, Тони почувствовал, как все это придавило его своей тяжестью, пока не осталось ничего, кроме чувства вины, страха и, ох, такой всепоглощающей ярости. Ярости, направленной на Барнса. На Стива. На себя. Тони даже не понял, что он сражается, пока Роджерс не начал отвечать. Все произошло так быстро, и, казалось, он совершенно не контролировал себя, чувствуя каждый удар и пинок, который настигал его тело, но не в состоянии сдержать ответный удар. Он стал невольным зрителем этого сражения, пойманным в ловушку в собственной голове и оставленным наблюдать за происходящим со стороны. Где-то вдалеке раздался собачий лай, но он быстро заглушился стуком его сердца и шумом крови в его ушах. Поначалу он даже побеждал — что бы это «побеждал» ни значило, — но два суперсолдата быстро пришли в себя и, воспользовавшись нестабильным состоянием разума Тони, безжалостно сбили его с ног. И не успел он опомниться, как оказался на полу, а Кэп колотил его так сильно, что перед глазами замелькали звезды, и стало трудно дышать — почему так трудно дышать? — а затем его шлем исчез, и вот уже Кэп поднимает свой щит, чтобы нанести последний сокрушающий удар, и единственная мысль, что крутится у Тони в голове, это что он умрет, он умрет, он умрет… Собачий вой разнесся по бункеру в тот момент, когда щит с оглушительным лязгом опустился на дуговой реактор Тони, и кислый привкус появился во рту, когда он понял, что метал давит на ребра, не давая дышать. Это было так пугающе знакомо, вот только в этот раз рядом не было Йинсена, чтобы спасти его, не было оружия, чтобы создать, не было выхода, чтобы сбежать. Был только он, в бесполезном костюме, и мужчина, которого он когда-то звал своим другом. Другом, который теперь собирался его убить. Несколько секунд капитан с тоской смотрел на Тони; его лицо было искажено чувством вины, пока он с трудом пытался сделать вздох. На мгновение Тони показалось, что он может передумать. Может, наконец, увидеть, какой ущерб оставил позади себя и сделать шаг назад. Но какую бы печаль тот ни испытывал по отношению к своему бывшему товарищу, от нее не осталось и следа, стоило ему вырвать щит из железной брони и медленно поковылять к раненому убийце. Он помог Зимнему Солдату подняться на ноги, и они побрели прочь, намереваясь бросить Тони прямо там, на холодном снегу, на котором они выбили из него весь дух. Тони через силу выплюнул в адрес опозоренного капитана что-то о щите, и о своем отце, в надежде получить хоть какую-то реакцию, может быть, даже намек на вину. Но Стив лишь молча бросил щит на бетон и продолжил свой путь, пока они оба — он, и убийца, которого он звал своим лучшим другом, — не скрылись из виду. Ушли. Вот так просто. Холодные и кисловатые эмоции бурлили в груди Тони, когда он выплюнул сгусток крови, наблюдая за тем, как тот впитывается в чистый белый снег. Реактор не подлежал восстановлению, и он все еще чувствовал, как острые края развороченной пластины впиваются в его кожу. Боль пронзила его тело, когда он попытался подняться с ледяного пола, только лишь для того, чтобы обессиленно откинуться спиной на колонну, и костюм, что когда-то защищал его, теперь давил на него, словно камень. Он не суперсолдат. У него нет суперспособностей. Он не может вынести подобное избиение, и после этого вскочить на ноги как ни в чем ни бывало. И так, задержав на мгновение дыхание, Тони попытался взять себя в руки, пока он не погрузился в эти мрачные мысли. Он чувствовал, как кровь стекает по его шее, и был почти уверен, что несколько ребер так же сломано. Он попытался активировать Пятницу, но без подходящего источника питания ИИ оказался бесполезен, оставляя его без возможности послать сигнал о помощи или хотя бы выбраться из этой дыры. И что мы имеем: сломанный костюм, быстрое снижение температуры и синяки, которых хватит до конца его дней. Да, у Тони вышел довольно дерьмовый день, если не сказать больше. Мысль о том, что он может погибнуть здесь, в полном одиночестве, промелькнула в голове, и Тони заставил себя с силой зажмурить глаза, чтобы не чувствовать, как они горят. Он не может умереть. Не так. Не после того, что случилось с соглашением, и Роуди, и Питер… Боже, он не может умереть, не увидев Питера. Одной этой мысли было достаточно, чтобы заставить его сердце биться в два раза быстрее. А затем вдруг раздался какой-то царапающий звук, и на мгновение Тони подумал, что это Кэп решил вернуться и закончить начатое. Он был в таком ужасе, что сначала даже побоялся открыть глаза и убедиться в этом, но затем что-то тяжелое толкнуло его в грудь, практически вынуждая его тело защищаться. Ну нет, он не сдастся без боя. Но там, где он ожидал увидеть холодные глаза Стива Роджерса, он встретил лишь знакомые карие омуты своего самого дорого друга. — Дружок? — ахнул Тони, чувствуя, как волна ужаса и облегчения нахлынула на него. Пес обеспокоенно смотрел на своего друга, нервно расхаживая по кругу, словно не зная, как подступиться к раненому герою. Он осторожно опустил лапу на грудь Тони, но, когда мужчина с болезненным вздохом отпрянул, снова беспокойно забродил вокруг в поисках лучшей позиции. Тони оставалось лишь устало наблюдать за тем, как его компаньон, наконец, удобно устраивается на сгибе его руки, положив голову ему на плечо и, к счастью, никак не касаясь его избитого торса. — Я в порядке, Дружок, — сказал Тони, съёжившись от того, как дрожал его голос на каждом слове. Не удивительно, что Дружок ни на мгновение не поверил ему и лишь сочувствующе заскулил в ответ. — Все хорошо, правда, я просто… просто… Тони не мог найти в себе силы, чтобы продолжить эту ложь. Какой в этом смысл? Дружок всегда чувствовал его ложь. Когда посреди ночи он упорно доказывал, что ему не снились никакие кошмары, его пес лишь понуро опускал уши и, совершенно не купившись на это, терпеливо ждал до тех пор, пока он снова не заснет. Когда Тони убеждал его, что он поел, в то время как на самом деле он не приближался к еде целый день, Дружок снова бросал на него этот странный взгляд, до тех пор, пока он не начинал готовить себе еду. Справедливо будет сказать, что он чуял брехню Тони за милю. Так что, откинувшись спиной на холодный бетон, Тони сделал что-то, чего не делал никогда до этого. Он сказал Дружку правду. — Кажется… кажется, я действительно облажался… ну, знаешь, еще больше, чем обычно, — вздохнул Тони, зарываясь пальцами в мягкую шесть. Это было необычно, потому что из-за перчатки он не мог ощутить его мех, но Дружок поспешил компенсировать это, ласково потираясь макушкой о его подбородок, словно уговаривая его продолжать. — Хотелось бы мне… Боже, как бы мне хотелось рассказать ему обо всем в ту же минуту, как я все понял… Я должен был просто рассказать ему, как нормальный человек, — пробормотал Тони горько. — Какой идиот, господи, какой же я идиот… Дружок лишь еще крепче прижался к его боку, такое контрастное тепло на фоне холодного зимнего воздуха. — Как бы мне хотелось быть прямо сейчас рядом с тобой, малыш, — осторожно добавил он, — я должен был поговорить с тобой, узнать тебя, а не сбегать вот так… Он чувствовал, как горло перехватило, и голос его сорвался, пока он отчаянно пытался сдержать эмоции, готовые вот-вот вырваться из наружу. Но он должен сказать это. Он больше не мог ждать, ни секунды дольше. И, повернувшись к золотистой морде, Тони дрожащим голосом прошептал: — Мне жаль, что я не сказал тебе, Пит, мне так жаль. Но я был так… черт, так напуган. Потому что я не заслуживаю тебя. И никогда не заслуживал. Ты настолько лучше, чем я… настолько лучше… Из пасти Дружка вырвался печальный скулеж, заставляя Тони лишь крепче прижать к себе спутника и зарыться лицом в его мягкий мех. — Прости, прости меня… ты заслуживаешь большего, Питер, — прохныкал Тони, чувствуя, как его ребра отзываются болью на каждое слово. — Я хочу все вернуть, пожалуйста… позволь мне попытаться еще раз… Его слова слились в бессвязную мешанину, пока он умолял дать ему еще один шанс, не оставлять его одного. Он чувствовал, как сознание покидает его — очевидно из-за крови, все еще сочащейся из его затылка, — но ему было все равно. Он ни на мгновение не прекращал умолять, извиняться и обещать, пока вместо слов не остались лишь глухие рыдания. В ответ Дружок только еще ближе подобрался к своему спутнику, обнимая его лапой за шею, когда у Тони больше не осталось сил, чтобы обнять его в ответ. Он отчаянно хотел и дальше держать его в своих объятиях, но с каждой секундой черные точки перед глазами становились все больше, угрожая полностью поглотить его мир. — Не бросай меня… — умолял Тони хриплым шепотом. — Пожалуйста… не уходи… Мягкий рокот вырвался из пасти Дружка, и сообщение его было громким и ясным. Я не брошу тебя, я здесь, я обещаю… И с этими словами, Тони почувствовал, как последние силы покидают его, пока не осталось ничего, кроме темноты. *** Когда Тони в следующий раз открыл глаза, его встретил стерильный, яркий свет, и он инстинктивно отпрянул, пока окружающие его предметы не приобрели четкие очертания. Судя по медицинскому оборудованию и унылым белым стенам, Тони сделал вывод, что он, должно быть, в больнице: уже без костюма, едва не превратившегося в его гроб, зато в голубой ночнушке и с туго перевязанной грудью. Все его тело адски болело, но стоило ему повернуть голову вправо и увидеть рядом с собой Дружка, боль тотчас же отступила. Дружок остался, как и обещал. Его верный товарищ, до самого конца. Тони медленно провел пальцами по загривку собаки, наслаждаясь знакомым теплом, которое дарило каждое касание. И он собирался сдержать свое слово. Да, он все еще считал, что не заслуживал ни Дружка, ни Питера. Но прямо сейчас вместо страха, он ощущал лишь стальную решимость все исправить. Он будет биться до последнего вздоха, если это поможет ему стать достойным такого соулмейта, как Питер. После настойчивой беседы с медсестрой о том, что он достаточно здоров, чтобы уехать, Тони удалось убедить в этом же врачей, прежде чем те выписали его с рекомендацией отдохнуть пару недель. Он, разумеется, собирался проигнорировать их совет, и вместо этого тут же вызвал Хэппи, чтобы тот забрал его. Прошло всего пять минут, прежде чем стильная черная машина подъехала к тротуару. Тони пришлось несколько раз повторить, что он в порядке, прежде чем ему позволили сесть в машину, но вскоре они уже двигались по дороге в направлении отеля, в котором остановился Хэппи. — Не хочешь рассказать мне, как я оказался в больнице Германии? — спросил он напряженным голосом после нескольких минут неловкого молчания. Руки Хэппи чуть сильнее сжали руль, когда он пристально посмотрел на своего пассажира, прежде чем ответить: — Я смог отследить последнее зарегистрированное местоположение твоего костюма и забрать тебя оттуда. Сначала думал о том, чтобы сразу вернуться в штаты, но ты был в хреновой форме, босс. Я не хотел рисковать. Тони в замешательстве нахмурился, потеребив молнию на одолженной в больнице куртке. — Как ты узнал, что я пропал? — спросил он. Когда его вопрос был встречен молчанием, Тони кинул взгляд на водителя и увидел, что тот заметно побледнел, а глаза его расширились от ужаса. Недоуменно выгнув бровь, Тони уточнил: — Хэппи, ты чего-то мне недоговариваешь? Плечи Хэппи были напряжены, как тетива лука, и морщины прочертили его лицо, когда он нехотя ответил: — Это… это Питер. Тони тотчас же замер, и сердце его пропустило удар. Ошибочно приняв его молчание за сигнал к продолжению, Хэппи неловко пробормотал: — Я слышал, как пацан кричал в своей комнате, там… там стены очень тонкие. Сначала я подумал, что на него напали, и хотел уже проверить его, но он первым встретил меня у двери, выкрикивая что-то о своем, эм… своем коте. Сказал, что ты в опасности, и что ты умираешь, так что я решил уточнить и… Хэппи осекся, так и не озвучив свои мысли в слух, но вопрос отчетливо читался в его глазах. Это правда? Этот ребенок — твоя родственная душа? Тони не чувствовал необходимости отвечать. Это было довольно очевидно, учитывая обстоятельства, и все же он не хотел, чтобы кто-то знал о том, в каком положении они с Питером оказались. Из-за всей ситуации с Роджерсом и соглашением, они едва ли перекинулись парой слов, а в последний раз, когда они разговаривали, Тони повел себя как полный идиот и умудрился оттолкнуть мальчишку. Он видел этот взгляд на его лице. Опустошение. Неприятие. Он отдал бы весь мир за то, чтобы больше никогда не видеть этот взгляд в его глазах. Но того, что случилось, он изменить уже не сможет. Все, что он мог сделать сейчас — это исправить ситуацию и молиться, что Питер простит его за то, что он был так глуп. — Как пацан? — спросил он вдруг, не в состоянии скрыть беспокойство за своего соулмейта. Хэппи тотчас же уловил обеспокоенные нотки в его голосе и поспешил заверить: — Он в порядке. Немного помятый, после драки, но в остальном в норме. — Ты сказал, что на него напали? — По звукам было очень похоже, — ответил Хэппи и, с ноткой настороженности в голосе, добавил: — Он ничего не сказал, но я думаю, что… это кот, должно быть, поцарапал его. Тони едва заметно кивнул, чувствуя, как грудь распирает от чувства вины. — Где он? — В отеле, — ответил Хэппи. — Я хочу поговорить с ним. Хэппи в замешательстве скривился, резко отвечая: — Сейчас четыре утра, босс. Я думаю, что он спит. Оглянувшись через плечо, Тони встретился взглядом с золотистым ретривером, что беспокойно сидел на кожаных сиденьях, и сна ни в одном глазу. — Он не спит, — просто ответил Тони, прежде чем снова развернуться в кресле, слепо глядя в окно. До конца поездки Хэппи не произнес ни слова. Когда они вошли в практически пустой холл отеля, Хэппи протянул Тони запасной ключ и сообщил ему этаж и номер их с Питером комнаты. Он сказал, что собирается прогуляться, но Тони был уверен, что это как-то связано с тонкими стенами, о которых он упоминал ранее, и безмолвно поблагодарил Хэппи за то, что он такой внимательный друг. И так, с благодарным кивком и невысказанным «удачи», они с Хэппи разошлись. Все время, пока они поднимались на лифте, Дружок как приклеенный крутился рядом с ним, время от времени ободряюще потираясь лохматой головой о ладонь Тони, пока сердце того заходилось в бешеном ритме. Он не мог в очередной раз не задуматься о том, не совершает ли он ошибку. Что, если он все испортит? Он рушил все, к чему он прикасался, так может лучше просто развернуться сейчас и оставить парнишку в покое, как ему следовало поступить с самого начала? Может быть, все было бы гораздо лучше, если бы они никогда не встречались… Но затем лифт остановился, и ноги Тони сами повели его по жутковато тихим коридорам. Дружок не отставал ни на шаг, следуя за ним, пока цифры на дверях становились все больше и больше, и Тони чувствовал, как его разум поглощает ураган эмоций, в то время как его тело продолжает методично отсчитывать пронумерованные двери. И с каждым шагом, приближающим его к точке назначения, Тони чувствовал, как легкие его сжимаются под перевязанными ребрами, а руки нервно потирают грудь, в то время как его мозг окончательно отключился. И только мягкие шажки Дружка рядом с ним позволяли ему не выпасть из реальности. Он чувствовал, как с каждой оставляемой позади дверью, пес напрягался все больше, словно понимал, что именно вот-вот произойдет. Тони, должно быть, отключился сильнее, чем он думал, потому что в следующий раз, когда он моргнул, он уже стоял напротив двери в комнату Питера, с поднятой рукой, готовый постучать и снова встретиться со своей родственной душой. Желудок сжался в предвкушении, и Тони, пытаясь успокоить свое судорожное дыхание, опустил взгляд на Дружка, который ободряюще смотрел на него своими карими глазами, полными терпения и беспокойства. Он справится. Он справится. Он же Тони Старк, и ничто не… Дверь распахнулась, и на пороге появился охваченный паникой подросток. Его волосы торчали во все стороны, а глаза покраснели от усталости, словно он не спал несколько дней. Худые плечи были укрыты шерстяным одеялом, которое обвивалось вокруг его рук, что оберегающе прижимали к груди знакомый клубок меха, но именно его лицо застало Тони врасплох: огромное количество эмоций сменяли друг друга так быстро, что Тони даже не успевал расшифровать их всех. — Питер, — выдохнул Тони, и все слова, что он собирался сказать, осыпались в пустоту, как песок сквозь пальцы. Мальчишка поморщился, и, видя это, Тони уже готов был сломаться, но затем Питер слегка пошевелился и опустил взгляд на кота, все еще завернутого в одеяло. Тот смотрел на него в ответ огромными глазами, вцепившись когтями в футболку Питера. «Оу!» — внезапно осознал Тони. Он вздрогнул из-за кота, а не из-за него. Хотя, технически, это все еще душа Тони, так что… — Вы ранены, — голос Питера вклинился в поток его мыслей, заставляя Тони удивленно вскинуть голову. Подросток осторожно поглаживал мягкую шерстку кота, глядя на Тони с пугающей решимостью, заставляя Дружка прижиматься к его ноге, копируя успокаивающие действия Питера. Переполненный чувством вины и незаслуженным приливом тепла от прикосновений Дружка, Тони неловко пробормотал: — Я в порядке, малыш. — Не врите мне, — почти зло огрызнулся Питер, пристально глядя на мужчину. — Я знаю, что вы ранены. — Я не ранен, — повторил Тони твердо. Питер покачнулся на пятках и недоверчиво вскинул брови, заставляя Тони снова лишиться дара речи, потому что это был абсолютно такой же взгляд, каким смотрел на него Дружок, когда знал, что он врет. — Если это правда, тогда что же случилось с вашей грудью? — спросил Питер резко. — Как… откуда ты…? Он слегка повернулся, полностью показывая ему кота, и Тони замер, глядя на багровую кровь, покрывшую пятнами грудь кота, давно уже высохшую, но все еще оскверняющую эту чистую серебристую шерсть. И чуть глубже под слоем шерсти Тони различил еще не зажившие края открытой раны, пересекавшей маленькое тельце в том же месте, где щит таранил его грудь, и глядя на это он не смог сдержать дрожь. Питер снова поморщился, когда кошачьи когти безжалостно впились ему в грудь, заставляя Тони поскорее успокоиться. Когда ему удалось, наконец, отогнать от себя воспоминания о том, как Роджерс избивал его на снегу, он с радостью обнаружил, что кот ослабил свою убийственную хватку, и вместо этого уткнулся мордой в худую ключицу. Но Тони было все равно, что он делал, лишь бы только не причинял Питеру лишнюю боль. Успокаивающе проведя рукой по спинке кота, Питер рассеянно пробормотал: — Я еще никогда не слышал, чтобы Тигруля так кричал… На Тони тут же обрушилась волна различных эмоций. Он хотел извиниться перед Питером за то, что ему пришлось увидеть его с такой стороны, за то, что его душа напала на него, наградив его невидимыми отметинами. Хотел навсегда стереть этот ужас из его глаз. Но вместо этого губы Тони изогнулись в ухмылке, когда он ласково спросил: — Ты назвал мою душу Тигрулей? Щеки Питер ярко заалели, и он смущенно отвернулся. «Ах, а вот и Питер, которого я знаю» , — подумал Тони весело. — Я… ну, всегда… это все полоски и… эм, понимаете… — Это отличное имя, — хихикнул Тони, решив избавить ребенка от мучений и не заставлять объясняться. Но когда Питер упрямо продолжил прятать глаза, Тони потрепал своего проводника по голове и беспечно добавил: — Уж всяко лучше, чем придумал я. Вот этого здоровяка зовут Дружок. Сам знаю, не очень оригинально. И на этот раз Питер все же поднял взгляд, но лишь для того, чтобы кротко улыбнуться золотистому ретриверу, застывшему у ног Тони. — Мне нравится, — сказал он, протягивая руку и касаясь кончиками пальцев уха Дружка. В ответ пес с энтузиазмом принялся облизывать его руку, очевидно, радуясь возможности почувствовать прикосновение еще кого-то, помимо Тони. И когда в ответ на ласку с губ Питера сорвался тихий смешок, Тони почувствовал, как его сердце устремилось ввысь как воздушный змей. В последний раз почесав дружка за ухом, Питер нехотя поднял глаза на миллиардера, несколько секунд переминаясь с ноги на ногу, прежде чем Тони заметил, как его взгляд снова скользнул на его грудь. Вздохнув, Тони лишь плотнее закутался в куртку и сказал: — Все в порядке, просто царапина. Питер не выглядел убежденным, но после короткого взгляда на отметину на груди своего проводника, осторожно кивнул мужчине. — На вас напали? — спросил он. — Я бы не хотел это обсуждать, — ответил Тони хрипло. К счастью, Питер, казалось, все понял, и вместо этого лишь спросил: — Но вы в порядке? — Я жив, а это уже что-то, — пошутил Тони, прежде чем понял, что на лице мальчика не было ни капли веселья. Оно выражало лишь беспокойство. Беспокойство за него. Так странно было видеть, как кто-то, кто едва знает его, так сильно переживает о его благополучии, но уже в следующую секунду Тони напомнил себе, что Питер знал его, он знал его уже пятнадцать лет, пусть и не осознавал этого. Поэтому, позволив себе скинуть маски, Тони совершенно искренне ответил: — Нет, эмм… Бывало и лучше, малыш, но я справлюсь. — Я могу как-то помочь? Несмотря на чувство вины, терзавшее его сердце, Тони поймал себя на том, что нежно улыбается подростку. — Ты уже помог мне, Карапуз. Питер, слегка удивившись прозвищу, лишь склонил голову к плечу и пробормотал: — Это был Хэппи, а не я. — Ну, а как Хэппи вообще узнал о том, что я в опасности, хм? — Мистер Старк… — вздохнул Питер, потирая глаза и впервые за весь вечер напоминая Тони о том, что сейчас, вообще-то, 4 утра, и пацан, должно быть, жутко хочет спать. Но он должен поговорить с ним. Он был так близок к смерти, так близок к тому, чтобы никогда не оказаться на этом месте, и Тони просто не мог вынести мысли о том, чтобы подождать еще немного. — Я знаю, что уже поздно, малыш, но я думаю, что этот разговор не требует отлагательств, — сказал он напряженно. Питер поднял на него настороженный взгляд, и что-то похожее на вину промелькнуло у него на лице, прежде чем он снова опустил голову. — Можно я… начну первым? — спросил он неловко после небольшой паузы. Тони был, мягко говоря, удивлен. Да, он уже какое-то время прокручивал этот момент в голове, думал о том, как пройдет их беседа, когда Питер, наконец, осознает их связь, но такого он точно не ожидал. И поэтому, слегка натянуто кивнув, Тони ответил: — Ладно… эм, дерзай. Питер судорожно вздохнул и переступил с ноги на ногу, словно готовясь произнести длинную речь; взгляд его метался, глядя куда угодно, кроме его родственной души. Возможно, не только Тони думал об этом моменте. Возможно, именно сейчас Питер велит Тони уйти и больше никогда его не появляться в его жизни. Но как только Питер заговорил, тихим и дрожащим голосом, Тони почувствовал, как его сердце рухнуло, словно камень. — Я знаю… знаю, что не являюсь для кого-либо… первым выбором на роль родственной души, и я понимаю, что у вас есть дела и поважнее, чем болтать с каким-то мальчишкой из Квинса… — начал он, глядя на свои носки, прежде чем мрачно продолжить: — Но я просто хотел сказать… что я очень рад, что смог познакомиться с вами, и… простите меня… — Простить? За что? — только и смог пролепетать Тони, уже захлёбываясь под потоком нахлынувших на него эмоций. Питер лишь пожал плечами, словно его следующие слова не должны были сломать его соулмейта окончательно. — Простите, что вы застряли со мной… От одной только мысли о том, что Питер может быть обузой, отвращение вспыхнуло в жилах Тони и не успел он опомниться, как его рот уже яростно бормотал: — Как ты мог… нет, я никогда не… Боже, малыш, я не «застрял с тобой» . Как ты мог… как ты мог даже подумать о том, что я буду разочарован нашей с тобой встречей? Питер посмотрел на него своими огромными карими глазами, и Тони почувствовал, как у него перехватило дыхание, когда он заметил блеснувшие в них слезы. — Вы… вы ничего не сказали об этом, а потом… я видел, как вы смотрели на меня в аэропорту, и я просто… я не…. — Питер резко замотал головой, крепко зажмурившись и сжав губы в тонкую линию, словно в попытке сдержать переполнявшие его эмоции. Даже из пасти Дружка вырвался грустный скулеж. Разочарование Тони тут же рассеялось, когда он лишь тихо пробормотал: — Нет-нет, малыш, мне так жаль… это моя вина, а не твоя. Питер всхлипнул, но упрямо не поднимал глаза, и Тони с ужасом осознал, что именно ему придется собраться с духом и сказать это. Сказать то, что он должны был сказать еще при первой их встрече. Поэтому, сделав глубокий вдох, чтобы убедиться, что его голос не дрогнет, Тони мягко заговорил: — В тот день в твоей квартире, когда ты прикоснулся к Дружку, и я понял, что ты был моим… что я нашел моего… Я-я просто не мог поверить в это. Я был так, так рад, так счастлив наконец-то встретить тебя, после стольких лет, и я просто… окаменел, как полный идиот. Тигруля тихонько мяукнул, и Питер инстинктивно попытался успокоить его, несмотря на слезы, все еще стоявшие в его глазах. — Ага, в этом… эм, теперь я вижу в этом смысл, — сказал он просто, и губы его изогнулись в слабой улыбке. И Тони бы почувствовал облегчение от веселых ноток в его тоне, если бы секундой позже ребенок, затуманенный сомнениями, нервно закусив губу не прошептал: — Но почему вы не сказали мне? Глубоко вздохнув, Тони опустил взгляд на пса, вспоминая, как Дружок смотрел на него в Сибири. Как он держал его в том холодном, безжалостном бункере, молчаливо слушая его отчаянный бред. И как Питер в свою очередь все это время прижимал Тигрулю к своей груди, ни на мгновение не отпуская его, даже сейчас, когда Тони был уже вне опасности. Дружок остался с ним, как и Питер. Как и всегда. И меньшее, что Тони может сделать, это быть честным с ним. — Я смотрел на тебя… смотрел на самоотверженного и заботливого юного героя, который помогал людям просто потому, что знал, что может что-то изменить, и я понял, что может быть… — на этот раз именно Тони отвел взгляд и, уставившись на свои туфли, тихо закончил: — Может быть именно ты будешь разочарован мной… — Вы же шутите? — спросил Питер недоверчиво. — Вы самый крутой человек в мире! Не каждый может сказать, что его родственная душа — Тони чертов Старк! Тони, не сдержавшись, фыркнул. — И не каждому пришлось жить с частью меня пятнадцать лет. Питер с нескрываемой любовью посмотрел на кота в своих руках, и голос его был близок к шепоту, когда он объяснил: — Тигруля… он мой лучший друг. Я знаю его с рождения, и он всегда был со мной… И я не променял бы его ни на что на свете. — Ты уверен в этом? А то Хэппи тут сказал мне, что он порвал тебя на ленточки, — ответил Тони с горечью, скорее больше направленной на себя самого. — Хэппи не видел и не слышал того, что видел я, — сказал Питер. Его голос стал тверже, когда он нежно провел пальцем по уху кота, — да, Тигруля поцарапал меня, но он был просто… напуган. Он не хотел причинить мне боль… никогда… Тони почувствовал, как плечи его поникли, понимая, что эту битву он проиграл. Он может тысячу раз твердить мальчишке о том, насколько он опасен, что он лишь причинит ему боль, и Питер все равно не отпустит его. И поэтому, протянув руку, Тони ласково провел костяшками пальцев по мягкой шкурке и честно сказал: — … Он — та часть меня, которую я никогда не хотел бы открывать тебе. — Он — та часть вас, которую я люблю, — ответил Питер незамедлительно, после чего его щеки тут же запылали, и он робко добавил: — В смысле… он ласковый, заботливый, и он приглядывает за мной, когда я не могу заснуть. Он защищает меня, и он всегда прикроет меня… О лучшем друге я и мечтать не мог. — Но ты заслуживаешь кого-то лучше, чем я, — сказал Тони опустошенно. — Я хочу того соулмейта, который у меня есть; и того Проводника души, которого я люблю. И никого другого, — заявил Питер, и в глазах его вспыхнула решимость, когда он, наконец-то, поднял их на Тони. Все это наполнило Тони такой радостью, что он едва мог дышать, и тот самый прилив восторга и облегчения, который он ощутил в то самое мгновение, когда осознал их связь, вновь обрушился на него с утроенной силой. — Черт, парень, — ухмыльнулся он, в надежде, что Питер не заметит слез, сверкнувших в его глазах, — ты, черт возьми, самый лучший соулмейт, о каком я мог только мечтать. На губах Питер промелькнула озорная ухмылка, когда он тихо парировал: — Вы тоже ничего, мистер Старк. И смех, вырвавшийся из горла Тони, был таким теплым, таким естественным. Он надеялся, что всегда сможет чувствовать себя так. Ведь теперь он рядом с Питером, он все еще жив, а значит, у него есть шанс. Впервые за последние несколько минут они вновь погрузились в молчание: уже не такое напряженное, но все еще переполненное эмоциями. Питер неловко помялся в дверях, словно пытаясь понять, кто все же решится сделать первый шаг, но Тони все еще чувствовал, что есть еще кое-что, что необходимо сказать. Самое важное, что он все еще не решился произнести — извинение. — Прости, что не сказал тебе обо всем сразу, — сказал он с неподдельной виной в голосе. — Прости, что испортил то, что должно было стать для нас обоих самым счастливым моментом, и мне жаль, что я не могу исправить это. Питер слабо улыбнулся, и все же Тони не упустил печали, промелькнувшей в его глазах. — Все нормально, мистер Старк, — заверил он его и, стирая остатки слез с глаз, предложил: — Может быть мы могли бы… начать все сначала? — Правда? — с бесстыдной надеждой в голосе уточнил Тони. — Правда. — Ну… — Тони прочистил горло, пряча за этим действием облегчение, нахлынувшее на него после того, как ему предложили второй шанс, прежде чем шутливо протянуть руку, — скоро увидимся, мистер Паркер, — сказал он, точь-в-точь повторяя слова, сказанные лишь несколько дней назад. — Ага, — подыграл ему Питер, решительно отвечая на рукопожатие, прежде чем с ухмылкой добавить: — Увидимся… ой, вау, мистер Старк! — притворно-изумленно воскликнул он, глядя на Дружка, — я и не знал, что у вас есть собака! Тони, восхищенный игрой пацана, решил не отставать и, театрально схватившись за сердце, заикаясь пролепетал: — Э-эта собака? Ты видишь эту собаку? Откровенно пытаясь сдержать смех, Питер серьезно ответил: — Разумеется, мистер Старк. — О боже, но ведь это… это мой Проводник души, — недоверчиво воскликнул Тони, переводя взгляд с собаки на мальчишку для усиления эффекта. Он был более чем доволен, когда в ответ Питер весело прыснул. Шагнув вперед и положив обе руки на хрупкие плечи подростка, Тони дождался, когда Питер с улыбкой посмотрит ему в глаза, прежде чем театральным шепотом заявить: — Ты понимаешь, что это значит, Питер? Кажется, это означает, что ты… моя родственная душа. Еще один смешок раздался одновременно с тем, как по щеке Питера скользнула одинокая слеза. — Это потрясающе, — пробормотал он, одаривая Тони тем же взглядом, которым он смотрел на Тигрулю буквально секунды назад. Взглядом, полным искреннейшей любви. А потом Тони крепко обнял мальчишку, чувствуя, как его переполняет надежда и принятие, когда он впервые в своей жизни оказался так близок со своей родственной душой. И слезы, которые он так отчаянно пытался сдержать, без предупреждения хлынули из его глаз, пока он не зарылся лицом в каштановые кудри, с облегчением отмечая, что плечи Питера так же сотрясаются от безмолвного плача. И к огромному его облегчению, это были слезы радости. Он знал это, потому что Тигруля и Дружок довольно заурчали, победоносно прижимаясь к своим партнерам. Они сделали это, они наконец-то нашли друг друга, и сами животные были более чем счастливы. В конце концов, это, наверное, самое приятное, что может случиться в жизни Проводника души. Кстати о животных, Тигруля был поразительно послушен, учитывая, что он оказался зажат между двух соулмейтов. Он мягко мурчал, и звук отдавался в их телах теплым рокотом. И к чести Питера, он ни на мгновение не отпускал своего Проводника, одной рукой прижимая к себе Тигрулю, а другой отчаянно цепляясь за куртку Тони. И Дружок, не желая оставаться в стороне, взволнованно запрыгал, вынуждая Тони приобнять его одной рукой, позволяя псу ласково прижаться к боку Питера. А тот лишь рассмеялся, когда Тигруля высунулся из одеяла и с любопытством уставился на Дружка. Несколько секунд эти двое разглядывали друг друга, прежде чем Дружок потянулся вперед и начал облизывать кошачью морду, к огромному недовольству последнего. — Полагаю, я теперь могу писать вам, чтобы вы отправлялись спать, всякий раз, как увижу Тигрулю бодрствующим в три часа утра, да? — насмешливо уточнил Питер, все еще прижимаясь щекой к груди Тони. Но тот едва ли замечал дискомфорт в раненых ребрах, переполненный всепоглощающим счастьем. — Только если я смогу писать тебе, чтобы ты угомонился, всякий раз, когда Дружок будет плохо вести себя, — парировал Тони с ухмылкой. Питер показательно ахнул и притворно-обижено воскликнул: — Этот пес? Невозможно. Он же ангел, только посмотрите на него. — Ну не знаю, я вижу лишь маленького проказника, — сказал Тони, подозрительно косясь на ухмыляющегося пса. — Просто вы смотрите на него не с той стороны, вот и все, — хихикнул Питер, после чего между ними вновь повисло молчание. Только на этот раз оно было уютным. Безопасным. Таким же, как когда Тигруля ютился рядом с Питером в плохую ночь, или когда Дружок оберегал Тони в плохой день. Они подошли друг другу, как кусочки мозаики, наконец-то став чем-то целым. — Я так счастлив, что нашел вас… — прошептал Питер в ключицу Тони дрожащим от облегчения голосом. И Тони улыбнулся в волосы Питера, чувствуя, как сердце его наполняется всепоглощающей любовью к этому ребенку. К его родственной душе. Из-за предательства Роджерса его мир оказался разрушен, но рядом с Питером он сможет пережить это. Потому что Питер никогда не оставит его, а Тони никогда не оставит Питера. Они всегда будут командой, какой они и были все эти пятнадцать лет. Вместе и навсегда. — Я тоже, малыш, я тоже… The end