Сайхара принялся лгать. Ну, сперва он опроверг её ложь.
— Прошу тебя, Акамацу-сан. Не надо больше меня прикрывать. Ты не держала приёмник. Это я его держал.
Кончив отмалчиваться, Шуичи с первыми же словами подписал приговор себе и всем своим одноклассникам. Каэде раскрыла рот, готовая без разбора выдать первый попавшийся на ум повод ему не верить.
Корекиё опередил её.
— Ку-ку-ку, неужели это признание?
Сайхара споро кивнул.
— Да… Я больше не хочу тянуть, я… — Детектив глянул на Каэде из-под кепки. После чего опустил козырёк ниже глаз. — Это я убил Амами-куна… Простите ме…
Тем временем к Акамацу вернулся дар речи.
— Ты врёшь! Сайхара-кун врёт!
Шуичи упорно избегал её взгляда. Он спрятался. В пианистке начало клокотать отчаяние.
Маки вскинула бровь.
— Он врёт насчёт приёмника?
— Ну, нет, не насчёт приёмника, но…
— Выходит, ты солгала нам. — Кокичи наклонил голову. — Ты настаивала, что приёмник был
не у него, а теперь говоришь, что Сайхара-чан сейчас сказал правду и приёмник всё-таки
не не был у него.
— Ам, Тенко запуталась. Так кто же всё-таки его держал?
Детектив не поднимал глаз, но голос его звонко прорвался сквозь нарастающий гул.
— Я держал приёмник. И-и я сделал вид, что он сработал, перед Акамацу-сан. — Шуичи глядел в сторону, будучи не в силах столкнуться с правдой в глазах Каэде, и вымучил на лице робкую улыбку. — Вы меня полностью раскусили…
Он загонял себя в могилу.
— Нет, это ложь! — заливалась Каэде. — Он всё врёт!
Тоджо, не утратив своего почтительного тона, сдержанно спросила:
— Акамацу-сан, вы звучите очень уверенно на этот счёт, но откуда же вам знать? Пожалуйста, поймите: нам нужны доказательства, чтобы поверить вам, особенно когда всё указывает на…
— Он не делал этого! — не унималась Акамацу. — И… и Сайхара-кун не делал этого, потому что… потому что… — Пианистка приготовилась подписать свой смертный приговор. — Потому что это сделала я.
Шуичи вздрогнул на этих словах, а всеобщие разговоры слились в один белый шум…
— Ах! Второе признание! — ахнула Анджи.
— А я ведь говорил вам, что Сайхара не делал этого! — воскликнул Момота.
— По-твоему, Акамацу — убийца? — спросила Харукава.
— Чт… нет! Конечно нет!
Ирума захихикала.
— Ну и ну, ты такой тупой, что…
— Заткнись нахуй!
Ирума зарыдала.
— Так вот, ближе к делу, — вздохнул Хоши, — убийца может быть только один, так что кто-то из них явно врёт.
— О, понятно, понятно, — прощебетала Ёнага. — Но зачем им врать? Так им приказал Бог?
— Одно признание — иллюзия, — выдвинула Юмено. — Будь у меня достаточно маны, я могла бы её обличить, но… — Девочка уклончиво пожала плечами.
Шингуджи взмахнул пальцем.
— Они близки друг другу. Очевидно, мы наблюдаем явление, когда один человек жертвует собственной жизнью во спасение другого. Воистину нечто очаровательное.
— А, теперь Анджи поняла! — Ёнага хлопнула в ладоши. — Умереть за любовь! Как романтично!
— Но тогда мы все тоже умрём, — промолвила Широгане.
Эти слова задели струны души Акамацу. На кону стоят не только лишь их с Шуичи жизни. Да даже будь оно так… осознание стрелой пронзило ей сердце.
Она хотела защитить всех. Она хотела защитить
его, даже если это означало спасти его от самого себя.
— Вот почему, — начала Акамацу, возобновляя дискуссию с новой твёрдостью в голосе, — я призналась. Потому что я хотела спасти вас всех. — Она устремила глаза на Сайхару. И нашла свою причину умереть.
Детектив помотал головой. Он тоже её нашёл.
— Акамацу-сан, пожалуйста, перестань. Они уже знают правду. Я обманул и использовал тебя как своё алиби, и мне жаль, но… — Шуичи зажмурил веки, — я больше не позволю тебе брать вину на себя. — Наконец, их глаза встретились. — Я того не стою.
Ладони Каэде сжались в кулаки.
— Значит, голосуем за Сайхару, правильно? — протянула Химико.
— Нет! — ответила пианистка. Здравый смысл покидал её. — Он не делал этого… он врёт, чтобы спасти меня!
— То есть… голосуем за Акамацу-сан? — попытался Гонта.
— Кроме собственного слова, у неё нет никаких доказательств, — заявил детектив. — И, — он взял глубокий вдох, — и она уже соврала один раз… насколько мы теперь можем доверять ей?
Дыра, пустившая корни в животе Каэде в тот миг, когда Сайхара раскрыл её ложь, удвоилась в размере. Девушка крепко схватилась за подиум. В зале нарастало волнение. Шум усиливался, а Шуичи стоял напротив, преспокойно обрекая себя на смерть за её преступление.
Мир вокруг закружился.
— Зачем? — тихонько спросила Акамацу, обращаясь напрямую к нему сквозь нарастающий ропот. — Зачем ты это делаешь? — Она хотела — ей было нужно — услышать от Сайхары ответ.
Все кричали, и только благодаря годам тренировок пианистка смогла услышать его голос посреди этого хаоса.
— Потому что я трус. — Шуичи спрятался за козырьком, но Каэде успела заметить, как у него выступили слёзы. — Потому что я не в силах смотреть в лицо правде. Потому что я не хочу, чтобы ты умерла.
Акамацу крепко сомкнула губы и стала трясти головой. Она закричала, чтобы все заткнулись к чёртовой матери, и принялась пересказывать своё убийство Амами от и до: как она организовала книги, как включила вспышку камеры, как уронила шар в вентиляцию и как провернула всё это на глазах у Сайхары. Но…
— Интересно-интересно, — улыбнулся Ома. — Теперь у нас на руках есть аж две версии убийства Амами-чана.
— Но, — вспотела Чабашира, — как нам понять, какая настоящая?
Рёма плотнее натянул шапку.
— Сомневаюсь, что тот, кто врёт, собирается признаваться…
— Так мы просто… — Цумуги заломила руки. — Мы просто выбираем одно и надеемся на лучшее?
— Но если ошибёмся, — сказала Маки, — то умрём.
— Г-Гонте такое не нравится!
— Т-Тенко тоже!
Кокичи хмыкнул.
— Похоже, у нас есть шанс пятьдесят на пятьдесят.
— Вот именно, потому что большего вы не получите! — вмешался Монокума. — Пришло время голосовать!
«Это плохо», — думал окаменевший разум Акамацу. Это очень, очень плохо. Каэде сразу проголосовала за себя, когда загорелся её экран. Она посмотрела в сторону. Юмено выбрала Шуичи. Посмотрела в другую. Гонта выбрал её. Акамацу уже знала, что Сайхара проголосовал за себя. Девушка оглядела своих одноклассников и задалась вопросом, неужели приговор и вправду будет зависеть от одного голоса.
Будет.
Её одноклассники выбрали Сайхару убийцей с преимуществом в один голос.
Подростки скучковались в стороне от подиумов и подняли головы на экран, демонстрировавший лицо очернённого.
Лицо Каэде лишилось красок.
«Нет, нет, нет, нет… этого нет… — Она схватилась руками за голову. — Этого нет».
Детектив тем временем улыбался с перекрещенными руками, будучи на грани слёз.
— Прости, Акамацу-сан.
Сайхара наконец потянулся к ней, их взгляды встретились. Затем Монокума сказал то, что шокировало их до глубины души.
— Что ж! Похоже, вы угадали!
Мир Каэде замер. Монокума продолжал говорить, но она перекрикнула его:
— ЧТО?!
Цвета сошли с лица Шуичи. Детектив округлил глаза и открыл рот в отчаянных попытках выдавить слова:
— Н-но это не… я… Что?
Монокума фыркнул.
— Вы правда заставляете меня повторять? Говорю же, вы угадали. Ультимативный Детектив Шуичи Сайхара убил Амами Рантаро — Ультимативного Кого-то Там.
— Но это неправда! — воскликнула Акамацу. — Это я убила его!
Кто-то за спиной у Каэде натужно вздохнул.
— Акамацу, хватит уже. Хватит врать, — сказала Маки.
— Да! — подхватила Ирума. — Мы, конечно, понимаем, что вам уже не потрахаться из-за того, что он ёбнул Рантаро…
— Эй, завали ебало! Если Акамацу говорит, что он этого не делал, значит он этого не делал! — спас положение Кайто.
— Но Монокума же только что сказал, что это он… — промолвила Цумуги.
Девушка окинула взглядом всех своих одноклассников: она была не в силах смотреть на то, как трясся Шуичи. Злость, разочарование, отчаяние и — в случае Кокичи — абсолютное смятение окрасили лица узников в равной степени. И Сайхара… Сайхара… Она провалилась.
Она провалилась.
Каэде немедля встала перед детективом, защищая его от Монокумы.
— Мы оба знаем, что он невиновен.
— Не знаю, о чём ты, — ответил медведь. — Но знаю одно: пришло время для наказания.
Акамацу шагнула назад, ближе к Шуичи, заслоняя его собой.
— Нет. Я тебе не позволю. Это неправильно! Всё это неправильно!
— Акамацу-сан… — Тихий голос детектива привлёк внимание девушки. Она обернулась к нему. — Это… это к лучшему, правда? Если… если казнят только меня… то… — Слёзы струились по лицу Сайхары, и стало понятно, что его сковал животный ужас. Шуичи вымучил из себя улыбку. — Я даже на такое и не надеялся. Это лучший возможный исход. П-правда?
Каэде подалась вперёд и затянула парня в объятия. Пианистке много чего хотелось сказать ему, но из-за слёз её сдавленный голос был способен вымолвить только:
— Прости. Мне так, так жаль. Это всё я виновата… это…
Детектив ответил на её объятия.
— Акамацу-сан… Я-я… — Детектив сильнее сжал её плечи. — Я рад, что встретил тебя, хоть и…
Монокума, скачущий вокруг двух подростков, терял терпение.
— Ладно-ладно, мы поняли. Вы любите друг друга тааааак сильно! Только вот у нас ещё впереди наказание.
У Каэде в голове вдруг что-то щёлкнуло, и её хватка стала железной. Сайхара окаменел.
— Акамацу-сан?
Девушка вгрызлась взглядом в красный роботизированный глаз Монокумы и процедила сквозь сжатые зубы:
— Я. Тебе. Не позволю.
Медведь подпёр голову лапой.
— О? Ты бросаешь вызов своему директору?
Её ответ — прижать Шуичи ещё ближе.
Детектив ахнул. Акамацу знала, что причиняет ему боль, но не знала, как ещё поступить. Ни один мускул в теле Каэде не дрогнул, когда она произнесла:
— Если хочешь казнить его, то только через мой труп.
Директор выпустил когти.
— Можем устроить.
Акамацу услышала движение у себя за спиной, и перед ней вдруг оказался Момота вместе с Тенко и Гонтой.
— Никого ты тут нахуй не убьёшь, — выпалил астронавт, стукнув кулаки друг о друга.
Чабашира уже приняла боевую стойку.
— Тенко использует Нео Айкидо, чтобы защитить своих одноклассников… даже мальчиков.
Гокухара попытался встать в боевую позицию.
— Гонта тоже будет бороться! Джентельменам сила нужна для того, чтобы защищать своих друзей!
Монокума помедлил.
— Хмм, казнь пятерых может быть слегка чересчур, зато раньше такого точно ещё не было!
Кокичи выступил вперёд.
— Но ты ведь не хочешь этого, — произнёс правитель, подпирая подбородок рукой. — Ты не хочешь убивать всех нас. — Странная и чересчур широкая улыбка растянулась на его лице. — Вот почему всё так вышло.
Мысли об ахинее Омы и о нечто странном в словах Монокумы зашевелились в подсознании Каэде. Но, конечно, им не давал ходу непрекращающийся цикл из
«защищать Сайхару, не отпускать Сайхару, защищать Сайхару…»
Кайто уже было открыл рот, наверняка чтобы задать вопросы, вытеснявшиеся из головы Акамацу её первостепенными мыслями, как вдруг в зал суда ворвались гигантские роботы.
Эксизалы склонились над заключёнными, а Монокабы обсуждали, каким образом они исполнят волю своего отца. Узников осветили красные огни, и хотя никто из них не шевельнулся и на сантиметр, Каэде было видно, как внезапно напряглись плечи Гонты, как пот выступил на спине у Тенко и как пульсировала вена на шее Кайто, сжавшего челюсть. И это помогло Акамацу осознать две вещи: во-первых, они не отступят, и во-вторых, они все будут безжалостно убиты.
Они все умрут ради неё, как и Сайхара… Шуичи тем временем отчаянно вырывался из хватки пианистки.
— С-стойте! Все, стойте! — кричал он.
Всем своим весом детектив оттолкнулся от девушки, и хватка Каэде ослабела так, что он сумел вырваться, но пианистка всё ещё держала его за руки.
— Сайхара-кун? — выдохнула Акамацу.
Шуичи не оглядывался.
— Стойте. Всё нормально. Никто… больше никому не нужно умирать.
Момота обернулся к Сайхаре.
— Ты вот так просто сдашь свою жизнь?
— Нет! Я… — Шуичи взял глубокий вдох. — Я просто не хочу, чтобы кто-то погиб из-за меня.
Кто-то — скорее всего, Маки, — произнёс:
— «Чтобы все погибли», ты хотел сказать.
Детектив поморщился от комментария, эхом разнёсшегося в зале.
— Д-да. Все. — Он повернулся к Каэде. — Потому что я это сделал, хорошо? Такова… такова правда этого дела. Поэтому, прошу, Акамацу-сан, пожалуйста, найди мастермайнда и… и спаси всех, ладно? Если кто и сможет… то только ты.
Сайхара попытался улыбнуться и произнёс:
— Обещай мне, хорошо?
Сердце Акамацу разорвалось надвое.
— Наконец настало время для наказания! — подскочил Монокума.
Прежде чем пианистка успела проронить хоть слово, дверь, которую девушка прежде не видела, открылась, из неё вылетела цепь и, протянувшись мимо остальных учеников, схватилась за шею Шуичи.
Детектива резко вырвали из рук Каэде и отправили его кепку на землю, а его тело понеслось по странному коридору, появившемуся из ниоткуда. Акамацу бросилась бежать за ним, как только его ладони оторвались от её. Пианистка промчалась по всему залу, пока шаги Момоты, Гокухары и Чабаширы эхом отдавались позади, опережая всех остальных.
Экраны в зале суда показывали:
GAME OVER
САЙХАРА ШУИЧИ БЫЛ РАСКРЫТ
ВРЕМЯ НАКАЗАНИЯ
яркими, неоновыми буквами. Пиксельный Монокума радостно тащил детектива за собой. Спрайт пианистки преследовал их, перебирая ножками, внизу экрана.
Реальная Акамацу не взглянула на экран. Реальная Акамацу не отрывала глаз от застывшей гримасы ужаса на лице Шуичи.
Сайхара протянул к ней руку. Лёгкие Каэде горели, и девушка ускорилась ещё больше.
Детектив Любовного Романа: Прострелен в Самое Сердце!
Шуичи оказался в странной круглой комнате, задекорированной под старую усадьбу, не считая прозрачных стен и странных статуй Монокумы в одежде купидонов по углам.
Цепь отпустила детектива, и четвёртая стена вылезла из-под земли, чтобы запечатать очернённого внутри. Сайхара побежал к стене, к которой также гналась Акамацу, в последней попытке пробраться к девушке. Он не успел. Как только Шуичи встал, за его спиной из земли вылезла статуя Монокумы с револьвером в руках. Каэде подбежала к окну как раз вовремя, чтобы увидеть, как кричал парень, когда его ногу пронзила пуля.
Сайхара рухнул на четвереньки, и тогда ещё больше Монокум повылазило из земли; каждый размахивал трубой, ножом, подсвечником или гаечным ключом. Статуи, вышагивая вокруг него, щедро сыпали ударами по рукам, ногам, животу очернённого тупым оружием — по любому несмертельному месту, и только один раз по голове, чтобы его зрение расплылось из-за крови. Тот, что с ножом, медлил, не торопясь наносить фатальное повреждение. Ударить ножом в сердце было бы слишком просто.
Акамацу застучала кулаками по окну, кричав им остановиться, кричав спасти его, пока пол в комнате начал темнеть от крови.
Кайто, Гонта и Тенко бились об окно вместе с пианисткой. Но оно было непоколебимо. А Шуичи медленно избивали до смерти.
Внезапно четыре статуи резко остановились и ушли в пол. Красная статуя Монокумы возникла позади детектива с верёвкой в лапах. Статуя подняла верёвку, приготовившись обернуть её вокруг шеи Сайхары, но вдруг странный роботизированный Монокаб вырвал её у статуи из лап.
Конечности парня слабели и едва поддавались, когда он пытался подняться из лужи собственной крови. Позади него роботизированный Монокаб направился к своему синему собрату, обвил его шею верёвкой и дёргал за её концы, пока голова синего Монокаба не отвалилась. Странное зрелище, но, на худой конец, никто в данный момент не пытался убить Шуичи.
Какая-то часть Каэде подумала, что казнь закончилась. Он как-то выжил, и теперь его освободят, но она увидела, что Монокумы в виде купидона начали двигаться.
Акамацу заорала ещё громче.
Кровавыми глазами Сайхара увидел, как пианистка прокричала его имя. Он смотрел ей в глаза, когда одна из статуй выстрелила парню прямо в грудь. Стрела остановилась прямо на поверхности его кожи, и вместо того, чтобы проткнуть сердце и избавить его от страданий, Шуичи почувствовал, как кончик стрелы начал гореть.
Момент чистого шока быстро сменился паникой, пока руки детектива отчаянно пытались вытащить стрелу, которая сжигала его изнутри.
Дышать было всё сложнее и сложнее из-за того, что его лёгкие были охвачены огнём, а мир вокруг расплывался в черноту из-за сокрушающей боли.
Сайхара умирал в крови, задыхавшийся и избитый до полусмерти. Его тело упало на землю, и Монокума объявил, что казнь прошла с невероятным успехом.
Стены, не допускавшие остальных узников внутрь, медленно уходили под землю. Запах крови и горелой плоти наполнил воздух вокруг тела, и Акамацу бросилась к нему.
Девушка упала на колени и просто уставилась в лицо трупа, искажённое от агонии, предназначавшейся ей.
Разум Каэде отключился, а очнулась она уже в руках Гонты, брыкаясь и крича, пока Монокума стоял над ней и смеялся.
Она убьёт мастермайнда.
Она убьёт мастермайнда.
***
В лифте никто не говорил с девушкой. У неё не было речей о надежде или о том, как нести на себе жертву Шуичи, или о том, что им нужно просто верить друг в друга.
Акамацу едва чувствовала своё горе из-за кипящего внутри гнева.
Кайто выглядел так, будто что-то скажет, но продолжал молчать. Пару раз Каэде пришлось останавливать, чтобы она не бросилась на Монокуму и не заработала копьё себе в сердце.
Пианистка немедленно вошла в свою комнату и закричала, думая о стреле, вошедшей в сердце Сайхары. В уединении, которое создавали звукоизоляционные стены, она приникла к полу с немым криком.
Прошло время, голос девушки охрип, глаза покраснели, на кулаках остались синяки после ударов по окну, которое дал им Монокума, чтобы наблюдать, как умирал Шуичи.
Тот самый медведь появился перед ней.
— Ой-ёй, кто-то загрустил. — Акамацу взглянула на него, сидя на полу. — Я-то думал, что ты обрадуешься оттого, что у суда был — ой, что же это? — лучший возможный исход.
Девушка скрипнула зубами.
— Он был невиновен. Мы оба это знаем.
Монокума прикрыл рот рукой.
— Пухуху, ты так уверена на этот счёт, но какие у тебя доказательства?
— Тот факт, что я сделала это?! — выкрикнула она в лицо медведю.
— Это верно, ноооо если все думают иначе, то как
по-настоящему определить, что есть правда, а что нет?
Каэде потрясла головой.
— Прекрати паясничать. Я знаю, что случилось. А ты! — Акамацу показала на Монокуму трясущимся пальцем. — Ты нарушил собственные правила и убил Сайхару-куна!
— О? — Медведь наклонил голову в сторону. — Правда? Это я его убил? Или он сам себя убил? Или ты? Или Амами-кун? Сложно сказать, не находишь?
— Я сказала, прекрати паясничать. — Девушка сжала кулаки. — Я была там. Я убила Амами-куна, и я должна сейчас лежать мёртвой!
— Но не лежишь ведь, правда? — Он улыбнулся.
Пианистка не ответила.
— Серьёзно, нам нужно благодарить Сайхару-куна. Это так ужасно, когда первый убийца уходит от ответственности, но благодаря его жертве ты можешь жить дальше, и игра началась! — Медведь кивнул. — Да! Меня бы устроил любой из вас в качестве убийцы, но он решил отдать свою жизнь ради тебя!
На короткий миг чувство замешательства подавило её ярость.
— Почему тебя бы устроил любой? И-и… — Каэде заставила себя встать на ноги, чтобы посмотреть на медведя сверху вниз. — И что значит: «Ужасно, когда первый убийца уходит от ответственности»? Разве в этом и не заключаются правила твоей игры?
— Ах, — произнёс директор и отвернулся. — Так много загадок, и так мало ответов! Хорошо было бы иметь под рукой детектива! Ой, постойте!
Акамацу уже было ринулась вперёд, чтобы свернуть пушистую роботизированную шею, как вдруг раздался дверной звонок. Пианистка обернулась в сторону звука, а когда повернулась обратно, Монокумы не было. Фыркнув, девушка чуть ли не выбила свою дверь.
Там стоял Кайто.
— Акамацу… — успел произнести астронавт, в то время как Каэде чуть ли не выкрикнула:
— Чего тебе?!
На секунду Момота опешил, прежде чем улыбка, как ни странно, растянулась на его лице.
— Ты всё ещё злишься.
Акамацу кивнула.
— Ты ещё хочешь бороться с Монокумой?
— Я собиралась, но ты меня прервал. — Пианистка вздохнула и сложила руки. — Он пришёл дразнить меня, а Гонты-куна, который не дал бы мне набить его тупую морду, не было.
— Тебя бы казнили за такое.
— Это бы того стоило.
Улыбка не сходила с лица астронавта.
— Точно. Понимаю, почему у Сайхары были такие сильные чувства к тебе. — Лицо Кайто посерьёзнело вместе с его голосом. — Ты сильный человек, Акамацу, и я считаю, что именно ты сможешь остановить Монокуму. — Момота поднял кулак. — Хоть я болею за тебя, я и сам тоже сделаю всё возможное!
Девушка была не в настроении для оптимистичных речей, но она вдруг поймала себя на усталой улыбке.
— Да… но ты пришёл ко мне только для этого? Поддержать меня?
— Не. — Астронавт вытащил что-то из-за спины. Каэде моргнула, когда парень протянул ей кепку Шуичи. — Ещё я хотел дать её тебе. Поднял её, прежде чем мы вышли. Я подумал, — он пожал плечами, — у тебя не так много воспоминаний о Сайхаре, так что иметь у себя его вещь, знаешь… может, могло бы помочь.
Акамацу аккуратно взяла кепку из рук Кайто и приложила к груди. Несколько раз перевернула её в руках. Ярость начала утихать, когда девушка смотрела на чёрную ткань. Очнувшись от бушующего всплеска эмоций, пианистка вдруг почувствовала боль позади глаз, сухость в горле и усталость в руках.
Истощение — это всё, что чувствовала Каэде.
— Спасибо, Момота-кун… Прости, что накричала на тебя.
— Не нужно. Это хорошо, что ты злишься. Это значит, что ты всё ещё хочешь бороться за него. — Астронавт взглянул девушке прямо в глаза. — Ещё я хотел сказать, что верю тебе.
Пианистка уставилась на него.
— А?
— Я верю в то, что ты сказала на суде. Что ни ты, ни Сайхара не убивали Амами.
Акамацу почувствовала что-то гнилое у себя в горле. Её взгляд бросился в сторону. Девушка уже было открыла рот, когда Кайто потянулся за кепкой. Момота выдернул её из рук девушки и надел ей на голову.
— Шляпы нужны, чтобы их носить, Акамацу. — Он снова улыбнулся.
Каэде вздохнула и потянулась поправить головной убор. После пианистка поняла, как много поля зрения скрывал козырёк кепки. Ей пришлось поднять голову, чтобы посмотреть астронавту в глаза. Девушка много чего хотела сказать, но остановилась на:
— Спасибо, Момота-кун, много за что, но… — Акамацу уставилась на пол, и козырёк кепки Сайхары полностью скрыл парня. — Давай поговорим завтра, ладно? Я хочу побыть одна.
Кайто кивнул.
— Понимаю. — Парень повернулся. — Просто не вини себя, хорошо? Виноват только Монокума. Поняла?
Каэде оперлась на раму двери.
— Поняла, — соврала она.
Момота кивнул ей, и девушка закрыла дверь.
Акамацу взглянула на себя в зеркало в ванной. Кепка Шуичи была предназначена для того, чтобы за ней прятаться. Девушка поворачивала голову так и эдак и смотрела, как черты её лица появлялись и вновь скрывались за козырьком.
Затем вздохнула и тупо уставилась на своё отражение. Только один глаз моргал ей в ответ. Пианистка опустила кепку ниже.
На её руках кровь Амами и Сайхары. Убийственная игра началась.
Каэде сжала кулаки и глубого вздохнула. «Но я ещё жива, — подумала пианистка и уставилась на свой глаз в зеркале. — И я больше не позволю никому умереть».
— Я спасу всех и найду мастермайнда. Обещаю, Сайхара-кун.
