(Представьте свой Аргумент)
— Анджи не понимает, зачем вообще об этом говорить, — сказала Ёнага. — Анджи невиновна, так что тут нечего обсуждать. — Виновата ты или нет, Анджи-сан, — дипломатично произнёс робот, — нам лучше подтвердить орудие убийства. — Э-это был один из мечей лоли! — выкрикнула Ирума. — Мы уже установили, что мечи Юмено-сан невиновны, — ответила Чабашира. — На месте преступления, — сказал Рёма, — никакие потенциальные орудия убийства не были покрыты кровью. — Это верно, — ответил Киибо, — даже после осмотра мечей внутри статуй мы не смогли увидеть кровь и другие субстанции. — «Другие субстанции»? — повторила Цумуги. — Типа, дерьмо? — добавила изобретательница. — Н-нет, — выдавил Киибо, — я просто говорил в общем. — Что это, блять, за обсуждение? — выдохнул Момота. — Бог говорит, что статуи Анджи невиновны, — сказала жрица, — так что Анджи тоже!(БРЕЙК)
— Киибо-кун, — сказала Каэде, — на статуях, которые вы осматривали с Анджи-сан, ничего не было, так ведь? Тот кивнул. — Верно. С этим… что-то не так? — Нет, — она покачала головой, — это статуи и должны быть чистыми. Чистой не оказалась самая странная из них — статуя Сайхары-куна. Акамацу буквально услышала, как Харукава закатила глаза. — Твоя наивная одержимость им действительно как-то связана с этим делом? Или ты опять будешь спорить, что это был его призрак? Пианистка сжала кулаки. — Эй, Харукава-сан, по-моему, ты никогда не ходила на место преступления. Лицо Маки помрачнело. — Не пытайся подрывать меня. Моя точка зрения не изменилась. — Харукава-сан, хватит, — сказала Тенко, — Каэде-сан всё это время помогала нам отыскать правду, — сейчас нет смысла сомневаться в её рассуждениях. — Должен согласиться, — вздохнул Хоши. — И, кстати говоря, она права. Только статуя Сайхары не была проткнута мечом. Теперь мы, конечно, знаем, что это дело рук Омы. — Так это всё пиздёж? — произнесла Миу. — И-и всё это хуйня, и у нас теперь нет доказательств?! — Нет. В смысле, я не сомневаюсь, что это сделал Ома-кун, — ответила Каэде, — но я также считаю, что нам следует заострить на этом внимание. Особенно учитывая, — она оглядела Кокичи, который похлопал ей глазками. Пианистка сжала переносицу, — особенно учитывая, что весь суд он даёт нам подсказки. Астронавт нахмурился. — Значит, это ещё одна подсказка? Ома улыбнулся. — Мхм! Мой любимый Момота-чан так хорошо меня знает! Кайто снова вздохнул. — Просто, блять, не разговаривай со мной. — Хм, но-но-но, — произнесла Ёнага, — если это сделал Кокичи, Бог говорит, что это делает его подозрительным. — Так и есть, — ответила Акамацу, — но это не единственная причина. Мне… хочется думать, что он не станет так поступать только забавы ради. — Опасное предположение, — добавила Маки. — Ам, значит, — сказала Цумуги, — Ома-кун оставил статую Сайхары-куна в покое не просто так? Верно? — Если я правильно следую вашей логике, — произнёс Киибо, — тогда Ома-кун намеренно не трогал статую Сайхары-куна, чтобы подсказать нам настоящую личность убийцы? Жрица приложила руки к щекам. — О, Анджи интересно, кто это! Каэде уставилась на неё, и ей пришлось сглотнуть страх, поднимавшийся у неё по горлу, прежде чем доверить себе говорить без дрожащего голоса. — Дело в том, что Ома-кун сделал это, чтобы привлечь внимание к статуе — конкретно к тому факту, что на ней были те же блёстки, что и на ключе. — А? — произнёс Момота. — А какого хуя золото было где-то ещё? — Оу! Ам, — тараторила Широганэ, — я как-то играла в игру, где девушка пыталась совершить убийство, — но по итогу убили её, хотя, наверное, это неважно, — и её жертва использовала золотой меч, чтобы защитить себя, но золотые блёстки были очень липкими, так что они были повсюду, и, ам… — Она прервалась, осознав, что всеобщие взгляды внезапно направились конкретно на неё. — Это как-то связанно с этим делом? Акамацу моргнула. — На самом деле да. Я собиралась сказать, что золото было очень липучим. — Стоп, — сказал Кайто, — это та же золотая хуйня, как то дерьмо, которое вытер Ома о моё пальто? Ёбанную вечность пришлось его оттирать. Кокичи наклонил голову. — Дольше, чем следы крови? Астронавт открыл рот, прежде чем внезапно вздрогнуть и снова вцепиться в свой бок. — З-заткнись… Я говорил тебе, блять, заткнись… Обычно холодные глаза Маки взглянули на его движение с эмоцией, которую пианистка не смогла определить, прежде чем ассасин произнесла: — Тогда скорее покончим с этим. Это был золотой меч, — видимо, Акамацу не могла сказать это прямо, но, скорее всего, это и есть орудие убийства. — Но, — сказала Тенко, — тот меч находился в исследовательской лаборатории Шингуджи-сана, — любой мог взять его. — А значит, никаких доказательств нет, и невиновность Анджи снова подтвердилась! Так что Бог говорит нам работать вместе, чтобы найти настоящего убийцу! — Это ничего не доказывает, — холодно заметил Хоши. — Если меч мог взять любой, значит ты всё ещё подозреваемая, и ты убийца. — Эй, Рёма, Анджи можно задать тебе вопрос? Мгновение теннисист скептически смотрел на неё. — Ты хочешь задать вопрос? — Да, — она кивнула. — Видишь ли, Анджи кажется, что ты всё не так понял. Ты то и дело говоришь, что убийца, скорее всего, убил Гонту забавы ради или из-за своего эгоизма, но разве Гонта не сам выбрал умереть? Разве не на него тебе следует злиться? Каэде уставилась на жрицу с открытым ртом. — Анджи-сан? Рёма схватился на края подиума. — Как ты смеешь… — Видишь ли, насколько Анджи понимает из той странной записки и теории Каэде насчёт Химико, Гонта полностью решил умереть, чтобы защитить остальных! Так что-так что-так что Бог считает, что ты всё неправильно понял! Если жертва выбирает смерть, а убийца пытался избежать суда, как и сказала Каэде, тогда откуда у вас могут возникнуть проблемы? — Анджи-сан, — обратилась Чабашира, — Гонта-сан мёртв… — И Анджи очень грустно из-за этого! — Она хлопнула в ладоши. — Анджи молилась за него во время расследования, и после суда она будет молиться ещё усерднее. Бог говорит, что когда кто-то умирает, это супер грустно, но это нормально, потому что Бог теперь рядом с этим человеком, поэтому тот обретёт покой и всё такое. Поэтому Анджи считает, что Гонта обрёл покой, и мы все можем продолжить жить мирно, так что никаких проблем нет. — Нас всех казнят, если мы не определим убийцу, — монотонно заметила Маки. — По-моему, даже самые тупые из нас согласны с этой проблемой. Ёнага наклонила голову набок. — Но на это ведь тоже есть решение? В прошлый раз Каэде говорила, что мы не обязаны голосовать, и это значит, что мы можем просто остановить суд и продолжить жить, как ни в чём не бывало. Да! — Она хлопнула в ладоши. — Бог говорит, что так и надо поступить. — Ам, — вымолвила косплеер, — есть ли вообще такая возможность? — С-секунду, — выдавила Миу, — после того как мы закончим с этим блядским судом, мы все просто вернёмся к ёбанной убийственной игре? Т-так и будет, если мы проголосуем… — Значит, либо мы не голосуем сейчас и умираем вместе, либо голосуем и умираем позже? — уточнил Кайто. — Это, блять, как так? — Это правда! И Богу грустно из-за того, что все лгут и предают друг друга. Потому что даже если мы правильно определим убийцу, среди нас всё равно останется убийца, верно? — Она умолкла, стуча пальцем по подбородку. — А может, и не один. Маки и Рёма уставились на художницу. Чабашира прочистила горло. — Анджи-сан, что ты такое говоришь? Ты признаёшься, что ты и есть убийца? Та покачала головой с яркой улыбкой. — Не-а! Потому что Анджи не сделала ничего плохого! — Я… не уверен, куда движется этот разговор, — сказал робот, — однако нам всё ещё предстоит найти заключительное доказательство, что Анджи-сан или кто-то ещё является убийцей. — Мхм! Правильно, Киибо! Так сказал тебе Бог? Робот помолчал. — Мой внутренний голос говорит… что нам следует продолжить обсуждать все тайны этого дела, и мы не можем быть удовлетворены, пока не сделаем этого. — «Удовлетворены»? — выплюнул Хоши. — Мы будем «удовлетворены»? — Я… Что? — спросил Киибо. — Два человека мертвы, и мы собираемся приговорить ещё одного к смерти, — объяснил Рёма. — Какой псих будет доволен таким исходом? — А-ах, — вымолвил робот, склоняя голову, — приношу извинения. Я просто имел в виду… — Он нахмурился. — Не знаю. Я… я снова извиняюсь. — Игнорируя то, что Киибой — бесполезный робот, — начал Кокичи, — нам всё ещё нужно найти финальное доказательство для Анджи-сан, особенно учитывая, что я организовал по-настоящему крутую загадку. Кайто фыркнул. — Эй, Хоши, походу, Ома и есть псих, о котором ты говорил. Теннисист только натянул шапку ниже и пробормотал: — Надоел весь этот бред… — Народ, — сказала Каэде, привлекая к себе внимание, — послушайте меня, — мы все устали, нам больно, и мы уже хотим, чтобы всё это закончилось. Поэтому, — она выровняла кепку Шуичи, — я сделаю всё возможное, чтобы покончить с этим прямо сейчас. Маки изогнула бровь. — После того, как вытащить все суды, именно на этом ты решила занять твёрдую позицию? — Харукава-сан, я пытаюсь спасти своих друзей. Я знаю, что тебе всё равно на всех, кроме себя, так почему бы тебе не… — Ты хочешь умереть? — огрызнулась Харукава. Каэде не отступила, не сводя взгляда с Маки. — Нет. Поэтому я собираюсь отыскать ответ, что бы ты обо мне не думала.(Представьте свой Аргумент)
— Нам нужно понять, — начал Киибо, — где убийца спрятал орудие убийства, и кто единственный мог это сделать. — Это Кокичи! — ответила Анджи. — Он организовал место преступления! — Ебаный золотой меч был орудием убийства, — сказал астронавт, — и если тронуть эту хуйню, то она прилипнет ко всему. Так если его спрятал Ома, разве блёстки не прилипли бы везде? — Вперёд, Момота-чан! — поддержал Кокичи. — Каэде-сан говорила, что блёстки прилипли к статуе Сайхары-сана, — сказала Тенко, — это значит, что убийца трогал её после того, как взял меч? — Вперёд, Чабашира-чан! — И нельзя забывать, что конкретно Ома-кун проткнул статуи мечами, чтобы дать нам подсказку, — продолжил робот. — Это значит, что меч внутри статуи каким-то образом является подсказкой. — Оу, Киибой, — надулся Кокичи, — ты всё портишь… — Я всего лишь пытаюсь помочь обсуждению! — выкрикнул робот.(БРЕЙК)
— Вот оно, — сказала Каэде. — Дело именно в этом: меч, покрытый золотом, который был использован для убийства Гонты-куна, был прятан внутри статуи Сайхары-куна. — В-внутри секс-куклы? — уточнила Миу. — Но мы же их, блять, сами двигали, и оттуда ничего не выскользнуло! — Меч вставили позже, — ответила Акамацу. — Во время расследования мы с Омой-куном нашли ещё золото в ритуальной комнате. Скорее всего, убийца подготовил это позже, чтобы никто из нас не заметил, даже если бы мы уже тогда осмотрели статуи. На самом деле, — она глубоко вздохнула, — учитывая время, которое Анджи-сан вчера потратила на подготовку без руководства… имеет смысл, что она делала там что-то ещё, помимо подготовки. — Тенко… Тенко теперь понимает. Анджи-сан также легко могла перемещаться из ритуальной комнаты к себе лабораторию, не вызывая у нас подозрений, если окажется замеченной. И ещё… Тенко была так впечатлена статуями Анджи-сан, — она единственный человек, который имеет способность сделать подобное, особенно разработать статую, чтобы спрятать в ней оружие. Маки скрестила руки. — И начинает складываться впечатление, что у неё одной была такая возможность. — Стойте, — сказал Кайто, — получается, хренова подсказка Омы заключается в том, что у статуи Сайхары не было меча, потому что в ней уже, блять, был меч? Кокичи ярко улыбнулся. — Мне показалось, что это очень умно. — Как мы, блять, вообще должны были догадаться?! — выкрикнул Момота. — Как я уже заебался о-от… — он внезапно прервался, и Каэде увидела, как одной рукой он вцепился в бок, а другой потянулся к подиуму, чтобы устоять на ногах, —…от твоего… твоего пиздежа… Харукава пристально уставилась на астронавта с еле сдерживаемой тревогой. — Пора заканчивать. Правитель хмыкнул. — Хм, эй, Монокума, Момоте-чану есть где присесть во время суда? — З-заткнись, — ответил Кайто, — я в норме. Нам надо продолжать обсуждать… что мы там, бля, обсуждали. Киибо преодолел сомнение, прежде чем наклониться вперёд. — Я считаю, на данный момент мы разгадали тайну орудия убийства Гонты-куна. И… — он нахмурился, — думаю, это всё. Или, по крайней мере, всё, на что мы можем найти ответы, если я не ошибаюсь. — Тогда… — Тенко взглянула на землю, — понять, что случилось с Юмено-сан, действительно невозможно? Если это конец, то… — Ох, Тенко! Анджи тоже хочет узнать, кто убил Химико. Особенно учитывая, что мы так и не смогли понять, зачем она сделала столько всего перед своей смертью. Но без всего этого Анджи не думает, что мы вообще сможем определить убийцу. Каэде задержала на жрице настороженный взгляд. — Анджи-сан… что ты делаешь? — Хм? — Художница наклонила голову. — Анджи просто говорит, что у нас нет ответа на одну оставшуюся большую тайну, и! — Она хлопнула в ладоши. — Эта тайна также доказывает, что Анджи невиновна! — Когда ты уже просто сдашься, — вздохнул Рёма. — У тебя не осталось защиты. — Оу, но, как бы, это не совсем правда, Рёма. Видишь ли, Анджи помнит, как Каэде и Тенко говорили, что Химико отдала Тенко ключ от лаборатории Анджи, потому что это было супер важно, но там они не смогли ничего найти. И если бы Анджи была убийцей, зачем ей было бы это делать? — Какая нахуй разница?! — выкрикнула Миу. — О-она это сделала, потому что её скоро выебет мастермайнд! — А? — уточнила Цумуги. — Так и есть? — Химико сделала это, чтобы доказать невиновность Анджи. Так говорит Бог. И ещё, — улыбка Ёнаги не дрогнула, даже когда её лицо помрачнело, — Анджи, кажется, понимает, что происходит. Каэде решила снова защищать убийцу, так что она обвиняет Анджи, чтобы спасти его. Акамацу в шоке уставилась на жрицу, когда Чабашира ахнула: — Анджи-сан?! Что ты такое говоришь? — Анджи просто думает, что это всё очень удобно. Каэде была супер расстроенная из-за того, что больше не является лидером, и расстроилась ещё сильнее, когда мы решили, что Кокичи — убийца. — Получается, твой аргумент в том, что Ома убийца, а Каэде обвиняет тебя назло? — уточнила Маки. Момота не изменил своего скрюченного положения, но помотал головой. — Нет. Каэде так не поступит. — Но если это неправда, — ответила художница, — тогда зачем Химико отдала Тенко ключ от лаборатории Анджи? Пианистка вздохнула. Шингуджи принял свою судьбу без сопротивления. Сайхара сделал всё возможное ради своего приговора. Анджи не переставала говорить, цепляясь на последнюю надежду за жизнь, и Каэде не винила её. Однако чтобы двигаться вперёд, Акамацу знала: ей наконец нужно взять на себя бремя, которого она так долго избегала. Ёнага уставилась на неё и непоколебимо улыбалась, несмотря на головокружительную спешку в её речи, и пианистка приготовилась к бою.(ВООРУЖЕНИЕ ТЕОРИЯМИ)
— Анджи никак не может быть убийцей!— Анджи только хотела помочь всем.
— Бог сказал ей защищать всех членов студенческого совета.
— И Химико была таким хорошим другом, что решила защитить Анджи!
— Химико отдала Тенко ключ от лаборатории Анджи.— Чтобы доказать невиновность Анджи, потому что она знала, что её будут подозревать.
— Наверное, Химико спросила Бога, и он сказал ей так поступить.
— И мы можем поблагодарить их за то, что они подтвердили невиновность Анджи!— Тот факт, что в лаборатории Анджи нет ничего подозрительного, — и есть причина, по которой Химико отдала Тенко ключ.
— Это было последнее, что Химико могла сделать перед своей смертью, так что это наверняка важно!— И у Химико не было другой причины отдавать Тенко тот ключ!
(БРЕЙК)
— Ошибаешься, — сказала Каэде. — Должна быть другая причина, по которой Юмено-сан отдала Тенко-сан ключ, и не для того, чтобы защитить Анджи-сан, а для того, чтобы она не могла зайти в свою лабораторию. Ёнага поднесла палец к подбородку. — Не могла зайти? Что за глупость, Каэде! Зачем… — Потому что тогда ты бы имела возможность замести следы, — ответила Акамацу. — Если бы ты могла вернуться в собственную лабораторию тем утром, ты могла бы практически полностью скрыть от нас улики. Единственная причина, по которой Юмено-сан вообще могла безопасно дожидаться утра, чтобы попытаться украсть ключ, — это то, что с ней был Ома-кун, который умеет взламывать замки. — Нет, Бог говорит… — Если бы у тебя был доступ к своей лаборатории во время или перед расследованием, ты могла бы легко перенести все статуи под предлогом, что их нужно починить, и тогда никто не смог бы осмотреть их. Если бы у тебя был доступ к лаборатории, ты могла бы полностью помешать нам найти орудие убийства или где оно было спрятано, а Юмено-сан хотела предотвратить это. Ёнага вцепилась за края подиума, её улыбчивое лицо опасно потемнело. — Ты говорила, что Химико хотела защитить Анджи. Если она хотела защитить Анджи, тогда почему она… — Я говорила, что Юмено-сан хотела защитить убийцу, — ответила Акамацу. — Потому что она хотела полностью предотвратить суд. Но… возможно, здесь есть другие люди, которых Юмено-сан хотела защитить, и это истинная причина, по которой она сделала то, что сделала! Хватка жрицы усилилась, и пианистка могла слышать малейший звук того, как её ногти скреблись о металл. — Но Бог говорит, что это просто теория, так что Анджи не думает… — Но это правда, — перебил Кокичи, со скукой рассматривая свои ногти. — Юмено-сан хотела помочь спасти всех, но между спасением всех и спасением одной Анджи-чан выбор был очевиден. И ещё, — он ухмыльнулся, — это был также и мой план, и я не собирался отдавать кому-то победу. Это было бы скучно. Жрица помотала головой. Даже оставшись ни с чем, она продолжала бороться. — Но Анджи подставили. Каэде это доказала! — Только это, — ответила Харукава, — не значит, что ты этого не делала. Мы уже доказали, что идиотская подставная работа Омы была только для его развлечения. — Суда не должно было быть! Анджи не хотела суда, и она не хотела вредить Гонте, и она не писала той записки! Каэде нахмурилась. — «Той записки»? — Думаю, это можно рассматривать как признание, — низким голосом произнёс Хоши. — Давайте просто покончим с этим. — Стойте! — тут же выкрикнула Акамацу, — Анджи-сан, мне нужно спросить кое-что важное. Ассасин закатила глаза. — Если ты хочешь защищать её после того, как сама же доказала её вину… — Нет, — перебила Каэде, всё ещё сосредоточившись на жрице. — Анджи-сан, можешь сказать мне, где Гонта-кун был прошлой ночью перед тем, как прийти на четвёртый этаж? Художница сделала озадаченный вид и просто пожала плечами. — Анджи не знает. Она может попытаться спросить Бога, если это докажет её невиновность. — Не докажет, — прошипел Рёма. — Уже ничего не докажет. — Но Каэде-сан нужно что-то спросить, — сказала Чабашира, — и если Каэде-сан верит, что это важно, Тенко тоже верит. — Но мы уже нашли настоящего убийцу в этот раз, — вымолвила Широганэ, — что ещё осталось доказать? Ирума простонала. — Ну давайте уже, блять, хватит… Я больше не могу… — Заткнитесь, — приказал Кайто, — обе, заткнитесь. Каэде сделала так много для всех нас, но вы продолжаете, блять, сомневаться в ней. — Он пусто рассмеялся. — Бля, она провела меня по всему суду, и мне кажется, все вы можете сказать то же самое. Кокичи улыбнулся. — Оу, Момота-чан действительно слушает меня! Может, на наши отношения ещё осталась надежда. Астронавт закатил глаза. — Каэде, вперёд. Ты, очевидно, знаешь, что делаешь. Она кивнула. — Спасибо. Анджи-сан, — она повернулась к художнице, — почему ты выбрала Гонту-куна? — Анджи не выбирала! — настояла она. — Анджи уже говорила, что не писала записки! Поэтому она ходила в компьютерную лабораторию во время расследования: Бог сказал, что она могла найти настоящего убийцу, если поймёт, чья она. Маки усмехнулась. — Какая слабая ложь. — Нет, — возразила Акамацу, — у меня… появляется ощущение, что она говорит правду. Анджи-сан, — последний вопрос — скоро… всё будет кончено, так что можешь сказать мне, что ты взяла из лаборатории Гонты-куна? Ёнага моргнула. — Анджи не ходила в лабораторию Гонты после вечеринки признательности жукам. Бог сказал, что в итоге она опять проглотит жука. — У него взяли что-то из лаборатории? — уточнил Рёма. — Значит, ты там ничего не ломала? — продолжила пианистка. — Анджи туда не ходила! Почему вы продолжаете спрашивать? Анджи не ходила в лабораторию Гонты, она не писала записку, и она не хотела вредить Гонте! Вы можете спросить Бога, врёт ли она! Каэде вздохнула. — А могу спросить серийного лжеца. Ома-кун, — она повернулась к нему, — она говорит правду? — Мы правда собираемся доверить подтверждённому лжецу говорить нам, врёт человек или нет? — сказала ассасин. — Это смешно… — Это важно, — настояла Акамацу. К её удивлению, Рёма сказал: — Я тоже хочу услышать. Ома, что скажешь? Правитель уставился прямо на жрицу и хмыкнул. — Ну, я уже подозревал это, но, — он сложил руки за головой, — она говорит правду. — Анджи вам говорила! — Тогда… — сказала Чабашира, — если это не Анджи, кто написал записку с угрозой? — Настоящий убийца! Анджи снова и снова повторяла, что нам надо найти человека, который написал ту записку, потому что именно он ответственен за всё! — «Ответственен»… — повторила Каэде. — Вдруг это мастер… — Время вышло! — сказал Монокума. — У нас был фальстарт на том голосовании, но сейчас времени ждать нет! Акамацу дёрнула головой в его сторону. — Но мы ещё не… — Кто убийца Гокухары Гонты? — спросил директор. — Берите свою лучшую догадку и голосуйте, голосуйте, голосуйте! Экран перед ней засветился, и пианистка уставилась на него в абсолютной беспомощности. — Этот суд… С этим судом определённо что-то не так… — Но нам придётся голосовать, верно? — уточнила Цумуги, заламывая руки. — Даже если мы не смогли разгадать все тайны, нам всё равно надо голосовать… — Нет, — возразила Анджи, — как и говорила Каэде в прошлый раз, мы всегда можем… — Хватит пытаться избежать вины, — перебила Харукава, кликая кнопку у себя на подиуме. Нахмурившись, Каэде сделала то же самое со словами: — Нашей целью было раскрыть убийцу Гонты-куна. Жаль, что мы не можем ответить на остальные вопросы этого дела, но это всё, что мы можем сделать, чтобы двигаться дальше и надеяться на лучший исход. Кайто помотал головой. — Получается, блять, другого выхода нет, верно? — Он сожмурил глаза, дёрнувшись от боли, прежде чем сказать: — Теперь вся эта хуйня — это для нас норма. — Я бы так не сказал, — ответил Киибо. — Вместо этого я считаю, что мы не можем позволять себе поддаваться сомнениям и отчаянию, если хотим двигаться дальше и покинуть это место. Мы не можем фокусироваться на всём, на что мы не способны. Мой внутренний голос говорит, что нам нужно идти вперёд с надеждой, что скоро мы преодолеем эту ситуацию и все препоны на нашем пути. Неловкое молчание наполнило комнату, когда его слова без ответа повисли в воздухе. — Чего вы все ждёте? Мы так долго пытались покончить с этим, так что просто голосуйте уже, — сказал Хоши. Каэде посмотрела на теннисиста и Киибо и опустила кепку Шуичи максимально низко, выбирая Анджи из изображений перед ней. Все проголосовали почти единодушно с одним голосом за Кокичи вместо Ёнаги, и Каэде могла подозревать в этом только последнюю. Они отошли от подиумов, и та же самая улыбка художницы застыла на её лице, когда та хлопнула в ладоши и склонила голову. Некоторые её одноклассники испытывали желание сказать что-то, но Акамацу сказала: — Если она хочет молиться, нам надо дать ей это сделать. Я… не думаю, что у Анджи-сан ещё есть, что нам сказать. Неловкое молчание снова заполнило комнату, прерванное Монокумой, который подпрыгнул и объявил: — Три на три! Да, — очернённая, убившая Гокухару Гонту, ультимативного энтомолога, — Ёнага Анджи, ультимативная художница! — Но это всё, что она сделала! — сказала Тенко, подбегая к медведю. — Монокума, умоляю, мы раскрыли, что случилось с Гонтой-саном, так что, пожалуйста, скажи нам, кто убил Юмено-сан! Молча Чабашира упала на колени и склонила голову. — Прошу! Тенко и остальные сделали всё, что ты просил, и скоро мы все потеряем ещё одного друга. Прошу, скажи нам, что случилось с Юмено-сан! — Тенко-сан… — выдохнула Акамацу. Директор надулся. — Блин! Нытьё, нытьё и нытьё! Сколько раз повторять вам, что это не важно? Монодам вразвалочку подошёл к отцу. — ЭТА-ИНФОРМАЦИЯ-ПОМОЖЕТ-ВСЕМ-ЛАДИТЬ? Монокума повернулся к нему. — Не поможет, особенно учитывая, — он поднёс лапы ко рту, — что скрытый убийца среди вас сделает игру только интереснее! Одна мысль об этом наполняет меня отчаянием, и я даже не притворяюсь! — ТОГДА, — выдал Монодам, — ЭТО-ТОЛЬКО-УСЛОЖНИТ-ИМ-ЖИЗНЬ. ЭТО-И-ПРОИЗОЙДЁТ, ЕСЛИ-ТЫ-ПРОДОЛЖИШЬ-ВЕСТИ-ЭТУ-ИГРУ, ОТЕЦ? Директор рассмеялся. — Этого я и добиваюсь! Паранойя, подозрение, отчаяние! Это всё мои союзники! В конце концов, не зря я чахнул в колледже отчаяния! — Хватит, пожалуйста, хватит. Тенко всё равно на отчаяние и-и, — она подняла лицо, и Каэде увидела свежие слёзы, снова стекавшие по её лицу, — и на всё остальное. Т-Тенко просто хочет знать, почему Юмено-сан пришлось умереть. Монокума молчал. — Прошу! — выкрикнула она опять. — Почему ты не скажешь?! Этот суд продлился так долго и так мучительно, но мы так ничего и не смогли для неё сделать! Ты хочешь, чтобы мы разгадывали т-твои загадки и р-ранили друг друга, так почему ты не?!.. — Тенко-сан, — перебила пианистка, в этот раз становясь на колени рядом с ней. — Мне… — Она посмотрела на Монокуму и сглотнула. — Мне кажется, мы уже ничего не сможем сделать… Чабашира закрыла лицо руками и ударилась в слёзы, а пианистка нежно обхватила рукой её трясшиеся плечи. Заглушённым руками и всхлипами голосом мастерица айкидо сказала: —Ю-Юмено-сан хотела остановить эту ужасную и-игру и спасти нас всех, а-а мы ничего не можем для неё сделать! Тенко не может… Т-Тенко не смогла з-защитить её, и т-теперь… Она помотала головой, её слова растаяли, и только её всхлипы всё ещё наполняли комнату звуком. Голос очернённой нарушил молчание. — Тенко, — мягко сказала она, — когда Анджи попадёт в рай, она скажет Химико, как сильно ты любила её, ладно? Акамацу посмотрела на жрицу. — Анджи-сан? Художница сложила руки над головой. — Анджи только что закончила говорить с Богом, и она готова отправиться к нему и мирно жить с остальными. Анджи грустно, что всё так вышло, — она хотела остаться здесь со всеми и жить вместе, — но она всё равно не против отправиться к Богу. — Хватит пытаться получить сочувствие, — сказал теннисист. — Может, ты и не писала записку. Но ты всё равно убила Гонту. Ёнага хмыкнула. — Анджи не хотела, но у неё не было выбора. — В смысле? — огрызнулась Маки. — Мы уже доказали, что ты совершила преднамеренное убийство. — Анджи не хотела вредить Гонте, — повторила она. — Но когда он прошлой ночью показался на четвёртом этаже, он начал задавать Анджи много странных вопросов и отказывался уходить. — Она покачала головой. — Анджи не планировала как-либо причинять Гонте вред, но он увидел всё, что приготовила Анджи, — у неё не было выбора. — Т-тогда! — Миу указала на неё пальцем. — Т-ты, блять, собиралась убить кого-то другого?! Хоши глубоко вздохнул. — Меня, верно? Ты собиралась убить меня, и… — он покачал головой, — моё тело перенести было бы легче, чем тело Гонты. Ты планировала спрятать тело там, где никто не смог бы его найти… Ёнага кивнула. — Анджи никогда не хотела выйти наружу. Она просто хотела сделать то, что сказал Бог, и защитить всех. Рёма отказывался слушать и всегда нарушал или спорил с правилами Анджи. А Бог говорит, что общество не может функционировать, если не может обеспечить соблюдение своих правил, и тогда оно теряет свою надёжность и разваливается для всех, кто хотел стать его частью. Хоши вздохнул. — Значит, это всё моя вина… — Он закрыл глаза и снова вздохнул. — С самого начала я был виноват… — Н-нет, — возразила Чабашира, сидя на земле. — Случившееся с Гонтой-саном и-и, — её голос сломался, — и-и Юмено-сан… э-это всё вина мастермайнда. Так говорила К-Каэде-сан. Акамацу зажмурилась и кивнула. — Всё это… Всё, что случилось, было спланированно мастермайндом. — Следовательно, раскрытие его личности должно быть нашей следующей целью, — сказал Киибо. — Только так мы наконец сможем положить конец его отчаянию. Маки помотала головой. — Почему вы говорите так, словно мы ещё не знаем, кто он? Очевидно, это Ома. Пианистка дёрнула головой в её сторону. — Что? — Не придуривайтесь. Мы уже установили, что мастермайнд — тот, кто подготовил убийства Юмено и Гокухары, и этот человек — Ома. Он дразнил нас этим всё это время. Каэде стиснула зубы. — Ома-кун не мастермайнд. — Хотелось бы услышать это от него, — ответила Маки. Акамацу раскрыла рот, чтобы ответить, но её прервал Монокума. — Всё, всё! Хватит болтовни! У нас на очереди казнь! Жрица кивнула. — Хм, Бог говорит, что Анджи пора идти. — Она ярко улыбнулась и хлопнула в ладоши в последний раз. — Прощайте! Анджи нужно отправиться к Богу, но она надеется, что все смогут продолжить жить мирно и будут помнить её. О! И никогда не забывайте, — она наклонилась вперёд, и те же самые тени расползлись по её лицу, — желание выбраться наружу повлечёт за собой только больше убийств. Спокойствие её предыдущих слов растворилось перед лицом её зловещего предупреждения. Затем Монокума ударил молотком, и Анджи поскакала на свою казнь.КОНЕЦ ИГРЫ ЁНАГА АНДЖИ БЫЛА ПРИЗНАНА ВИНОВНОЙ ВРЕМЯ ДЛЯ НАКАЗАНИЯ
Очернённая сложила руки над головой и склонила голову в молитве, даже когда декорации её казни начали выстраиваться вокруг неё. Это остров, — Каэде часто представляла, как она живёт на нём со своей семьёй и друзьями, — и вырезки волн и пальм поднялись из-под земли, похожие на детский карандашный рисунок. Далее появился грубо нарисованный вулкан, а на расстоянии заиграли барабаны.Восковой Ангел: Сожжённая Светом
Анджи не открывала глаза и сохраняла почти безмятежное лицо, когда из вулкана полилось что-то вроде снега, падало и приземлялось вокруг неё. Глядя на казнь снаружи, Каэде моргнула и сфокусировала взгляд на странной беловатой субстанции, падавшей на голову Анджи, очерчивая жрицу, как ореол, и поняла, что это были капли воска. Ёнага слегка сморщилась, когда он начал липнуть к ней, постепенно покрывая всё её тело от макушки до подошв её сандалий. Художница не пыталась сопротивляться и не вздрагивала, и, несмотря на, должно быть, невыразимую боль оттого, как горячий воск медленно покрывал её, ей удавалось снова умиротворённо улыбнуться и продолжать молиться Богу, в которого она всегда верила всем своим сердцем. Акамацу знала, что все казни Монокумы медленные и мучительные, но с той улыбкой, склонённой головой, поднятыми в молитве руками и беловатым туманом вокруг неё, Анджи была почти похожа на ангела. Монокабы и Монокумы стояли в сторонке и наблюдали, и в какой-то момент Монодам толкнул Монокуму, отправляя того лететь на место казни. Ёнага продолжала мирно стоять, даже когда Монокума мчался из одного края в другой, а воск равномерно покрывал его маленькую роботизированную фигурку. Анджи не замечала и не переживала из-за этого, и даже снаружи в Каэде теплилась крохотная надежда, что смерть директора послужит концом всему этому. Когда Ёнага оказалась покрыта полностью, воск наконец закончился, её выражение веры застыло у неё на лице. При этом Монокума тоже застыл на месте с намного более испуганной мордой. Всё замерло, и Акамацу не покидало чувство, что Анджи могла остаться живой, когда с неба спустился молоток на верёвочках. Он еле коснулся её статуи, и — несмотря на то, что она была сделана из воска — Анджи разбилась, как стекло. Каэде закрыла рот руками от ужаса и с трудом рассмотрела, как Монодам поспешил внутрь, взял молоток и разбил статую Монокумы. Всё закончилось. Монодам пустился рассказывать своим неестественным голосом, как он будет вести игру и сделает всё, чтобы с этого момента все могли ладить, но его слова мало кто слышал. Пианистка поднесла руку ко лбу. — Почему это должно было случиться? Почему… — Она не произнесла это вслух, но в мыслях прокричала: «Почему я не могу никого спасти?» Харукава заговорила следующей. — Что ж. Получается, дальше дело за малым. — Каэде озадаченно моргнула и увидела, как Маки подобралась к Кокичи за несколько быстрых шагов. — Если мы убьём мастермайнда, игре наступит конец. Монокума не разрешал мне делать это до казни Ёнаги, но, кажется, теперь он мёртв. Монодам перескакивал с ноги на ногу, безуспешно пытаясь доказать, что убийство друга не поможет поладить с ним. Несмотря на угрозы ассасина, Ома смотрел на неё спокойно. — Убьёшь меня прямо перед всеми? Блин, Харукава-чан, все уже дали понять, как они устали от этого суда, а ты хочешь устроить им ещё один? Хотя он будет очень коротким… — Замолчи, — ответила ассасин. Она протянула к нему руку, и, быстрее, чем Каэде могла ожидать, Кайто вытянулся вперёд, чтобы схватить Маки за руку. Та дёрнула головой в его сторону. — Что ты делаешь? Астронавт держался другой рукой за бок, так что Харукава могла легко освободиться из его хватки чуть более сильным рывком руки, но Момота не отступал. Напряжённым голосом со стиснутыми зубами на каждом слове он произнёс: — Не даю тебе, блять, убить себя. Сегодня все мы увидели слишком много смертей, и я не позволю умереть кому-то другому. Я знаю, что ты не убийца, и я не дам тебе, блять, это менять. — Харукава-чан не убийца, — задумчиво протянул правитель у них за спиной. — Вау, Момота-чан, ты такой забавный! Маки даже не повернулась к нему, упорно глядя на Кайто. — Если я убью мастермайнда, эта нелепая игра закончится. — Но ты не убийца. Может, тебя и, блять, тренировали как ассасина, но ты не обязана им быть. — Ты меня не слышишь. Если я… — И ты тоже меня не слышишь. — Момота снова вздрогнул, продолжая говорить. — Если бы ты была блядским убийцей, ты бы уже сто раз отбросила меня в сторону, верно? Если бы ты хотела это сделать, то уже сделала бы. Но ты не такая. Я нихуя ни на секунду не поверю, что ты хочешь быть таким человеком. Харукава сощурила глаза, но освободила руку из его ослабевавшей хватки и сделала шаг назад. С отступлением она выбрала слова: — Ома всё равно мастермайнд. То, что я его не убиваю, ничего не меняет. Несмотря на неё слова, Кокичи только улыбается. — Ты тоже очень забавная, Харукава-чан. Хотя как-никак хорошо, что у меня есть мой любимый Момота-чан, который всегда спасёт от большого страшного ассасина. А я-то уже начинал думать, что Момота-чан ни на что не способен! Астронавт развернулся и навис над правителем, заставляя последнего поднять голову, чтобы смотреть ему в глаза. — Какие у тебя со мной, блять, проблемы?! — выкрикнул он Кокичи в лицо. — Люди, сука, умирают, а ты тут играешь в игры и… — Я не играю в игры. Я играю в конкретную игру. Знаешь, как и должны делать те, кто ещё жив. От его слов у Кайто что-то щёлкнуло, и он наклонился к нему как можно ближе. — Сука, хватит… — начал шипеть он, но оборвался, содрогнувшись всем телом, и рукой, не державшейся за бок, потянулся к плечу Омы, чтобы устоять на ногах. Лицо астронавта побледнело ещё сильнее, и его голова дёрнулась вперёд, когда он начал кашлять. Звук крови, вылившейся на лоб Кокичи, эхом раздался по мертвецки тихому залу. Момота упал на колени, теперь выкашливая кровь себе в руки. Харукава поспешила к нему, а Ома вырвался из хватки Кайто с почти шокированным лицом, подобного которому Каэде никогда у него не видела. Он пробежал мимо Акамацу, всё ещё стоявшей на коленях вместе с Тенко, и пианистка заметила, как кровь стекала у правителя между глаз, когда тот молча ринулся в открытый лифт. Маки суетилась с Кайто, тихо ругаясь с ним о чём-то, пока тот дышал и между кашлем повторял: — Я в норме, я в норме. — Ему удалось снова встать на ноги и поковылять к лифту, пока кровь продолжала стекать у него по подбородку. Он выкрикнул: — Хули стоите?! — и Маки последовала за ним. Между одноклассниками воцарился тихий ужас от того, что они только что засвидетельствовали. Рёма вздохнул. — Получается, это конец. — Он снова вздохнул и направился к лифту. — Это не имеет значения… ничего не имеет… Миу волочилась за ним, продолжая на выдохе бормотать: — Мы все тут сдохнем к хуям. Я тут сдохну к хуям, — даже когда Киибо позвал её по фамилии и поспешил внутрь рядом с ней. Каэде осталась в зале суда вместе с Тенко и Широганэ. Последняя выглядела болезненно со словами: — Что теперь будет? Мы просто… вернёмся к тому, как всё было раньше? Акамацу подтолкнула Чабаширу локтём и подняла их обеих на ноги со словами: — Не думаю, что нам остаётся что-то ещё… Цумуги помотала головой. — Почему всё так вышло? Это так ужасно, а теперь все будут друг друга подозревать, и отношения между нами сделаются только хуже. Пугающая правда в её словах прозвенела в ушах Каэде. Хриплым, измотанным от плача голосом мастерица айкидо произнесла: — Тенко всё равно верит в своих друзей… больше… больше ей ничего не остаётся. Пианистка сжала её плечо. — Я тоже всё ещё верю в тебя. Теперь, — она повернула голову к открытому лифту, — наверное, пора догонять остальных. Думаю… Ома-кун хочет поскорее отмыть лицо. Косплеер сморщилась и кивнула. — Д-да, тогда я пошла. Широганэ оставила их одних, и когда она исчезла в дверях лифта, Тенко спросила: — Каэде-сан, один из нас является мастермайндом, верно? — Да, — дрожащим голосом ответила она. — Я абсолютно в этом уверена. Рот Чабаширы сузился в тонкую линию. — Тенко найдёт его и сделает всё, чтобы остановить его. — Она сжала руки в кулаки. — Тенко больше не даст ему навредить её друзьям. — Мастерица айкидо покачала головой. — Тенко… Я больше никогда не позволю, чтобы это повторилось. Каэде кивнула, и они вместе зашли в лифт. Про себя Акамацу проклинала себя за то, что вообще допустила мысль, что Тенко могла быть мастермайндом.***
Поездка в лифте прошла как никогда некомфортно. Пианистка не осознавала, что Кокичи то и дело дрожал и подскакивал на месте, пока не увидела его в дальнем углу на расстоянии от других. Однако остальные тоже разделились. Даже не поворачивая головы, Акамацу видела, как Рёма изолировался в другом углу, и как Ирума проводила трясшимися руками по волосам, пока Киибо безуспешно пытался успокоить её. В тягостном молчании Каэде поймала себя на мысли, что Анджи была права. Хоть какое-то чувство объединения было бы лучше, чем это. Когда двери снова открылись, Ома молча выбежал наружу, и Акамацу по пятам последовала за ним. О том, чтобы пытаться позвать или догнать его сейчас, не могло быть и речи, но она обратила внимание, что правитель, скорее всего, направился в школу, а не в общежитие. Остальные вяло двигались рядом с ней: топала Миу, и хромал Кайто в неудачной попытке это скрыть. Конечно, атмосфера похоронного марша отлично подходила под ситуацию. Несмотря на все странные разговоры Киибо в конце суда о надежде и о том, чтобы стать сильнее, пианистка не чувствовала ничего, кроме глубокой пустоты. Она была всеобщим лидером, но ей было абсолютно нечего сказать после того, через что они прошли. Позади Тенко тихо позвала: — Каэде-сан? — О, а, — Акамацу повернулась к ней. — Тенко-сан, я… — Краем глаза она заметила, как двери в школу захлопнулись за Кокичи. — Извини. Я скоро вернусь. Чабашира обеспокоенно посмотрела на неё, но кивнула. — Ладно… — Она опустила взгляд на землю. — Тогда спокойной ночи, Каэде-сан. — Ах, — она сглотнула ком, собиравшийся в горле, — да. Увидимся завтра. Мастерица айкидо опять кивнула, и пианистка заставила себя отвлечься от её горя, чтобы поймать Ому. Она прошла дальше и, оглянувшись за плечо, Тенко показалась ей такой маленькой. Акамацу почти почувствовала облегчение, когда вернулась в школу, зная, что там она точно ни с кем не столкнётся. Каэде внутренне ругала себя за эту мысль, начиная свой поиск по школе. После того, через что прошёл Кокичи, она представляла себе несколько мест, куда он мог убежать, и, переступив через сомнения, она открыла дверь в мужскую уборную и увидела его у одной из раковин. Правитель повернулся от звука открывшейся двери, и Акамацу заметила пятна крови на концах его белых рукавов, его мокрую чёлку и капли воды, стекавшие по лбу. Теперь, без крови между глаз, Ома почти полностью восстановил своё самообладание и надул щёки от появления Каэде. — Акамацу-чан! — с упрёком сказал он. — Зачем ты пошла за мной? Мне нужно личное пространство! Конечно, — он повернулся к ней лицом, уже приготовив свою беззаботную улыбку, — я знал, что это будешь ты. Ну, — парень поднёс палец к губам, — ты или тот, кто захочет убить меня. Каэде знала: говорить, что никто ни за что бы не стал это делать, будет совершенно очевидной ложью. Вместо этого она ответила: — Нам надо поговорить. Кокичи состроил своё радостное лицо. — Оу? Но мы же так долго говорили на суде, разве нет? — Он начал хныкать и потирать глаза. — Все то и дело говорили мне заткнуться… все такие грубые: думать, что я мастермайнд. — Ну, я так не думаю, — вздохнула Акамацу. — На самом деле мне кажется, что мы смогли подтвердить друг другу, что никто из нас не мастермайнд. Но, — она нахмурилась, — ты подозревал меня, не так ли? Правитель наклонил голову. — Глупость. С чего ты это взяла, Акамацу-чан? Пианистка напомнила себе, что с самого начала знала, что этот разговор будет утомительным, поэтому собрала силы в кулак и ответила: — Ты думал, что мастермайнд либо я, либо Ирума-сан, да? Поэтому ты сделал то, что сделал перед блэкаутом. Ты пытался обезопасить Юмено-сан, не так ли? Ома молчал. Каэде снова вздохнула и продолжила, тыча его в собственные улики. — Ты дал Юмено-сан электромагнитные бомбы Ирумы-сан, чтобы она могла защититься, если за ней начнут охотиться Монокума или Экзайлы, верно? И затем ты намеренно изолировал меня и Ируму-сан, чтобы никто из нас физически не смог добраться до неё. — Она помотала головой. — Я знаю, что ты любишь подшучивать над людьми, но я отказываюсь верить, что ты сделал всё это без причины. — Но это не важно! — радостно ответил Кокичи. — Я тоже ошибся и не смог получить фото супер несекретного логова мастермайнда, так какая разница? — Он раздражённо вздохнул и скрестил руки. — Тотальный провал. Похоже, мне придётся начать всё сначала… — Ома-кун, — сказала Акамацу, делая шаг ему навстречу, — я знаю, мы… выяснили это при ужасных обстоятельствах, но это значит, что мы одни из немногих, кто могут доверять друг другу. Правитель вскинул бровь. — Хм? Я думал, мой бесстрашный лидер Акамацу-чан доверяет всем без исключения. Пианистка вздрогнула. — Ты понимаешь, о чём я. Я говорю, что теперь мы можем работать вместе: ты, я, Тенко-сан и, хотя она сейчас слегка в панике, даже Ирума-сан. Если мы все будем работать сообща, я уверена, мы сможем придумать, как остановить эту убийственную игру. Кокичи настороженно осмотрел Каэде, прежде чем повернулся разглядывать свои ногти. Его тишина ясно дала понять Акамацу, куда движется этот разговор, так что она снова шагнула к нему. — Я понимаю, что мы плохо ладим, и что это не делает нас друзьями. Раньше я говорила, что хочу подружиться со всеми, но… — Она попыталась улыбнуться ему, несмотря на то, что правитель излучал молчаливую, но стойкую враждебность. — Даже если нам и не стать друзьями, мы всё равно можем помочь друг другу и спасти остальных. Кокичи чуть дольше молча смотрел её. — Видишь ли, Акамацу-чан, дело вот в чём, — незаинтересованно ответил он, — может, ты и не мастермайнд, но ты всё равно убийца. — Парень сложил руки за головой с яркой улыбкой. — И мне вовсе не нужна твоя помощь. Каэде забегала по правителю взглядом. Она не обижена. Она просто… — Получается, ты собираешься остановить убийственную игру в одиночку? Это твой новый большой план на этот раз? Ома продолжил улыбаться. — Акамацу-чан, ты умнее остальных, так что я расскажу тебе маленький секрет. Эта игра — битва между мной и мастермайндом, — остальные здесь только пешки. Момота-чан, Харукава-чан, даже Ирума-чан — все они годятся только для того, чтобы ими манипулировали. Поэтому я решил работать с Юмено-сан, и поэтому мастермайнд подослал Анджи-чан жертву: всё это позволяет продолжаться игре между нами. Каэде прекрасно понимала, что слова Кокичи должны были заставить её осудить его и броситься прочь из комнаты. Правитель состроил демоническое выражение, и Акамацу знала, что пытаться понять его истинные намерения выше её возможностей, но даже так, его слова только мешали добраться до правды в его действиях. — Ома-кун, — осторожно начала она, — ты боишься доверять людям… или боишься ещё одного убийства? Тот рассмеялся. — Оу, Акамацу-чан, это так мило, что ты до сих пор думаешь, будто мне не всё равно. — Но ведь так и есть, — настояла пианистка. — Если бы тебе было всё равно на то, что случится с Юмено-сан, ты бы не… Ома поскакал мимо Каэде к двери. — Юмено-сан то, Юмено-чан сё. Ты начинаешь звучать как Чабашира-чан, знаешь, а две Чабаширы-чан это таааак скучно. Акамацу сжала челюсть, разворачиваясь, чтобы не выпускать Кокичи из виду. — Я… — Она покачала головой. — Я не знаю, зачем ты врёшь мне на этот счёт. Может, ты и не высокого мнения обо мне или остальных, но мы всё равно оба хотим покончить с убийственной игрой. Отказываться закрыть глаза на наши различия — это не просто по-детски, это, — она снова вздохнула, — это очень опасно. — По-моему, крутиться вокруг убийцы намного опаснее, ноооо, — Ома хмыкнул, — думаю, мы смотрим на вещи слишком по-разному, Акамацу-чан! — Он высунул кончик языка. — Наверняка настоящий мастермайнд сейчас супер зол на меня. Если я буду крутиться рядом с убийцей, я точно стану следующей жертвой! Несмотря на всё вымученное терпение, Каэде не сдержалась и закричала: — Я не собираюсь тебя убивать! Да, я убила Амами-куна, и я буду каждый день своей жизни жалеть и ненавидеть себя за это, — ты это хотел услышать?! Но дело не в этом! — Она ткнула пальцем ему в грудь. — Дело в том, что ты слишком упрямый, и… и… и высокомерный, чтобы слушать других! Кокичи поднял бровь. — И? Каэде разозлилась, попыталась нависнуть над ним и прошипела: — И ты убьёшь себя и много кого ещё. — Знаешь, — монотонно ответил он, — для того, кто хочет работать вместе и быть лучшими друзьями, ты больно часто угрожаешь, разве нет, Акамацу-чан? Может, в конце концов именно ты меня убьёшь. — Он наклонил голову. — Интересно, так же ли ты угрожала Амами-чану и Сайхаре-чану. Пианистка еле сдержала порыв влепить ему пощёчину. — Ладно, — сквозь сжатые зубы ответила она. — Делай что хочешь. — Она прекрасно понимала, как по-детски звучал её топот на пути к двери. — Раз так хочешь корчить из себя героя, я не могу тебя останавливать. Она открыла дверь в мужскую уборную и услышала за спиной: — Могу сказать тебе то же самое, Акамацу-чан.