Love Race

Теперь Чжань уже знал, чего ему ждать от своей всё ещё новой и безусловно волнующей работы, поэтому суетился и нервничал гораздо меньше. Вернее, гораздо меньше он нервничал на тему, что именно он должен был делать, куда идти, где стоять и как держаться с руководством. Нервное напряжение другого характера не покидало его ни на секунду. Ибо снова должен был оказаться за рулём своего мотоцикла, снова должен был наматывать круги по автодрому, и от этого Чжань не мог расслабиться ни на секунду. Ещё и окна их номера выходили прямо на трассу автодрома, как будто Чжань собирался любоваться гонками не выбираясь из постели. Да он бы ещё и шторы задвинул, чтобы не видеть и не трястись! Но такой возможности у него не было. Любишь гонщика — полюби и гонки. Чжань думал об этом в течение всего брифинга, тем более что спортивный директор команды перехватил Ибо и утащил за собой, как крокодил утаскивает свою добычу в болото, чтобы там спокойно и с чувством её переварить. Чжань прекрасно понимал, что в ближайшие несколько дней им светило встречаться только вечером и ночью, потому что всё остальное время должно было быть полностью посвящено работе. И если Чжань ещё мог где-то схалтурить и положиться на другого, то работа Ибо ошибок не прощала. После брифинга Чжань отправился искать офис пресс-службы «Ямаха Чайна Рэйсинг», но не прошёл и нескольких метров, как попал в цепкие руки господина Хвана. К своему стыду Чжань вынужден был признать, что и думать про него забыл. Они не виделись в аэропорту (видимо, босс летел другим рейсом), и Чжань даже не вспоминал о нём. — Вот ты-то мне и нужен, — господин Хван даже не поздоровался, цепко ухватил Чжаня за локоть и потащил за собой. — Что-то случилось? — Чжань не мог не забеспокоиться. В конце концов, контракт свой он читал не слишком внимательно, и сейчас он не мог сказать наверняка, была ли там часть, посвящённая отношениям на рабочем месте, или нет. Может, они попались и раскрыли себя не только перед своими приятелями, но и перед начальством? — Это ты мне скажи, — господин Хван тащил его за собой, как буксир тащит маленькую лодочку. Чжань перебирал в голове всё, что делал в последнее время, и понимал, что сам уволил бы и за меньшее. Это если брать все его проступки порознь. Вместе они тянули на хороший такой пожизненный приговор. Или даже на тот, что выносят в Штатах: сто тридцать лет строгого режима. Или двести. — Если вы поясните, на какую тему, я скажу, — Чжань понимал главное: нельзя спешить с оправданиями. Он мог не угадать, что именно не устроило босса. А самому раскрыть собственные тайны было бы величайшей глупостью. — Поясню, поясню, не беспокойся, — босс наконец нашёл что искал, открыл дверь и пропустил Чжаня перед собой. Тому ничего не оставалось, кроме как покорно пройти внутрь и замереть у большого письменного стола, уже заваленного всевозможными бумагами и глянцевыми буклетами. — Ты садись, мне что-то подсказывает, мы здесь надолго. — Спасибо, — Чжань напомнил себе, что вежливость всегда располагала людей к нему, поэтому присел в кресло и даже руки сложил, как полагалось по этикету. Хотелось снова спросить, зачем он здесь, но приходилось себя сдерживать. Он не должен был выдавать своё состояние, демонстрировать внутреннюю панику, поэтому заставил себя молчать и даже не шевелиться лишний раз. — Так вот, Чжань… У меня к тебе много всего накопилось, так что я даже не знаю, с чего начать. Но придётся, — босс ещё помолчал, явно отлично догадываясь, какое впечатление производят долгие паузы на подчинённых, которые в любую секунду ожидают трёпки со стороны руководства. — Прежде всего, дошли тут до меня слухи, что ты конфликтуешь с нашими механиками. Скандалишь с ними… Как мне сказали — из-за денег, ставки какие-то… Не хочешь объяснить, что происходит? Ты в команде без году неделя, ты фотограф вообще, как ты умудрился настроить против себя всех механиков разом? — Я? — Чжань даже растерялся, пытаясь выхватить из этой мешанины фактов что-нибудь реальное. — Да я никого… В смысле... всё же не так было. — А как? Расскажи мне свою версию событий, вдруг окажется, что мне и выговаривать тебе не за что, — подначил босс, и у Чжаня просто не осталось другого выбора. Нет, конечно, он не хотел вести себя как ребёнок в детском саду, ябедничать и жаловаться. Но если уж его решили сделать крайним, он должен был себя защитить. — Вы можете выговаривать мне за то, что я повёлся на провокацию и сделал ставку на гонки с участием Ибо… Ван Ибо, — он спохватился, исправился в последний момент. — Насколько я понял, среди механиков это обычная практика — ставить на результат гонки. Вот только они всегда ставят на поражение… Ван Ибо. Я просто сказал, что невозможно побеждать, когда никто вообще в тебя не верит, и поставил на его победу. В субботу он пришёл первым, я вроде как победил, механики обиделись. В воскресенье я им всё проиграл — и всё закончилось. Больше я в этом участвовать не собирался и не собираюсь, — Чжань перевёл дыхание. — Я понимаю, что это моя вина, что я поддался на провокацию. Но разве это не жутко? — Что именно? — взгляд господина Хвана из насмешливого стал серьёзным. — Поясни свою мысль, пожалуйста. Жутко делать ставки? — Жутко болеть против собственного гонщика, — Чжань вздохнул. — Они все радуются его поражениям. И я сказал им и вам тоже скажу, пусть вам это и покажется грубым… Нет гарантии, что в ближайшем будущем они сами не помогут ему проиграть. Кто там будет разбираться, почему сломался мотоцикл, — Чжань озвучил свой самый большой страх и удивился, насколько ровно и спокойно при этом звучал его голос. — То есть ты фактически обвинил механиков нашей команды в том, что они могут навредить гонщику нашей команды. Так? — Так, — Чжань кивнул. — Лихо, — господин Хван задумчиво пожевал губу. — Представляю, как они разозлились. — Меньше, чем когда я выиграл в их тотализаторе в субботу, — Чжань осмелел, когда понял, что никто не собирается отгрызать ему голову без анестезии. — Знаете, я читал про договорные матчи, когда команда специально проигрывает за деньги. Но они, похоже, решили, что я договорился с… Ван Ибо, чтобы он выиграл. А так бы он, конечно, уехал в ограждение, чтоб порадовать механиков. — Да, ситуация неоднозначная, — задумчиво проговорил господин Хван. — Ладно, я разберусь. А что у них с нашей звездой случилось? — У него имя есть, — Чжань резко выпрямился и перестал пытаться быть вежливым. — А ещё, я думаю, об этом вам лучше спросить у самого Ван Ибо и у механиков. Желательно, правда, собрать их вместе, чтобы было совсем уж интересно. — Ты думаешь? — босс неожиданно спустил ему эту вспышку. — Ладно, я тогда спрошу тебя о другом. Просто между нами… Как ты думаешь, кто из них прав? — Я думаю... — Чжань помолчал, выбирая слова. — Я считаю, что никто не прав. Насколько я понимаю, механики считают, что Ибо… Ван Ибо им не доверяет. Ван Ибо видит, что они относятся к нему как к выскочке, который выезжает за счёт реклам, а не гонок… И если бы они поговорили друг с другом нормально, мне кажется, смогли бы изменить своё мнение. — Ладно, — господин Хван кивнул, отыскал в ворохе своих бумаг ежедневник и сделал в нём пометку. — Теперь что касается организационных вопросов. Цзыи рассказала мне, как ты всех выручил в Пекине. Я видел снимки, они отличные. — Спасибо, — Чжань был настолько уверен в том, что его будут только ругать и отчитывать, что к похвале оказался совершенно не готов. — Я просто… Ну... вы же меня для этого и наняли, да? — Рад, что ты это понимаешь. Ну и последний у меня к тебе вопрос. Даже, наверное, не один вопрос, а сразу несколько… Мне вообще показалось поначалу, что ты парень простой и дружелюбный. И девочки тебя хвалили. Но сегодня я узнал, что ты не брезгуешь ссорами с коллегами. И позволяешь себе быть высокомерным… — Как это? — Чжань удивился так искренне, что господину Хвану даже неудобно стало. Он что-то ещё черкнул в своём ежедневнике, а потом поднял на Чжаня глаза: — Мне сообщили, что пока вся команда одиннадцать часов терпеливо сидела в эконом-классе, ты наслаждался комфортом в бизнесе. Было такое? — Было, — Чжань кивнул. — А с чего вдруг команда расщедрилась на бизнес для тебя? — А с чего вы взяли, что это была команда? — Чжань даже вперёд подался. — Такие вещи можно легко проверить, не разговаривая со мной. Билетами занимается Цзыи, спросите, какой билет она мне купила. — Я спрошу, — господин Хван кивнул. — А в бизнесе ты как оказался? Если тебе купили обычный билет. — За апгрейд заплатил Ван Ибо. За себя и за меня, — Чжань решил, что врать не стоило. По крайней мере, в таком вопросе. — Ты извини, конечно, за вопрос, но с какой радости наша звезда… Ван Ибо, извини, пожалуйста, привычка, так вот… С какой радости Ван Ибо покупает тебе билеты в бизнес-класс? У вас с ним какие-то особенные отношения? «Вы даже не представляете себе, насколько особенные», — хотелось сказать Чжаню, но он промолчал, не позволил себе совершить эту глупость и разрушить самую огромную свою драгоценность. Ему уже хватало того, что об их отношениях знали посторонние люди. А любая тайна, став достоянием общественности, очень скоро переставала быть тайной. И Чжань не хотел своими руками рубить сук, на котором сидел. — Обычные нормальные отношения, — наконец определился с ответом Чжань. — Вы позволите, я задам вам встречный вопрос? — Ладно, давай, — господин Хван кивнул. — Это будет справедливо. — А ваш источник информации, случайно, не Шухао? — Кхм, — господин Хван кашлянул от неожиданности. — А почему ты так думаешь? — Вы скажите, я прав или нет? Тогда я скажу вам, почему я так решил, — предложил Чжань, который уже и так получил косвенное подтверждение собственной правоты. — Да прав, конечно, — босс кивнул. — Но я жду объяснений, что у вас случилось, что Шухао даже в номер свой не зашёл, сразу жаловаться примчался и ябедничать. И про бизнес-класс, и про то, что ты с ними лететь вместе отказался потом… — Да никто не отказывался, — Чжань закатил глаза. — Мы сначала просто немного поссорились в чате командном. Он говорил всякие неприятные вещи, я попытался это остановить. Потом его разозлило, что Ибо купил мне билет в бизнес-класс. Вернее, я думаю, он даже не знает, откуда этот билет взялся… Решил, наверное, что это компания так меня выделила. А уже в Сиднее, куда мы прилетели… Вам же рассказали, что мы опоздали на стыковочный рейс? А нас много было, все бы вместе не улетели. Мы решили, что первыми полетят техники, механики, инженеры, потому что у них море работы, а потом уже остальные. И мы подумали, что можем вообще не ждать и добраться сами. Взяли в аренду машину и поехали, ничего такого. Я понятия не имею, с чего Шухао взял, что я отказался с ним лететь. Тем более вопросами с билетами всё ещё занимается Цзыи. И если бы она решила, что мы все летим без вариантов, мы бы все летели, — Чжань пожал плечами. — Так что вам решать, конечно, кому верить… — Я понял, понял, — господин Хван кивнул. — Я сам разберусь с этим. А ты можешь идти работать. И если опять будет какая-нибудь ссора… — Вам всё равно расскажут об этом без меня, — поспешил сказать Чжань, потому что меньше всего хотел услышать что-то в духе «говори мне сразу». — В чём-то ты прав, — босс махнул рукой. — Иди работай тогда, а вечером ты будешь мне нужен. Так что не убегай сразу. — А вы не хотите рассказать, что надо? — Времени нет, я эти десять минут с трудом выкроил, — господин Хван поморщился. — И те зря. Знал бы, что все эти проблемы яйца выеденного не стоят, даже время тратить не стал бы. Поснимаешь тренировки, зайди к Цзыи. Она тебе расскажет, что мне от тебя будет надо, я её уже проинструктировал до брифинга. — Да, конечно, — Чжань кивнул. — Тогда я могу быть свободен? — Можешь, — босс махнул рукой. — И если увидишь сейчас по пути Шухао, скажи, чтобы ко мне зашёл. Есть у меня что ему сказать. — Скажу, — Чжань поднялся и вышел из кабинета. Надо же, а ведь он достиг прогресса. В прошлый гоночный уикенд господин Хван через слово угрожал ему увольнением, а сейчас об этом даже не вспомнил. Видимо, Чжань смог себя зарекомендовать достаточно, чтобы его не хотелось прогнать сразу же. Первым желанием Чжаня было найти Ибо и слово в слово поделиться с ним этим разговором, заодно и пожаловаться немного на Шухао, который за последние дни успел уже не один раз потрепать ему нервы, но этот порыв Чжань в себе подавил. Ещё не хватало превратить Ибо в жилетку для своих переживаний. В конце концов, разве он не считал себя взрослым и самостоятельным? Значит, ему вполне по силам разрулить свою проблему самостоятельно. И самостоятельно пережить факт, что кому-то из коллег он активно не нравится. Ибо же как-то справлялся, хотя не нравился вообще никому. Чжань вздохнул, признав, что его вмешательство в ситуацию пока только всё усложняло. Механики уже нажаловались, а ведь Чжань даже денег у них не взял. Нажаловался и Шухао, хотя Чжань снова не понимал толком, что он ему такого сделал. Знать бы теперь, с какой стороны стоило ожидать следующего укола... Коридоры подтрибунных помещений на австралийском автодроме были ещё более запутанными, нежели на автодроме Сепанг, и Чжань ожидаемо заблудился. Вместо того, чтобы выйти к стартовой прямой, он забрёл в боксы и решил больше не крутиться и начать работать. В конце концов, он же не единственный фотограф в команде, кто-то наверняка стоял и на стартовой прямой, и вдоль трассы. Едва он оказался в боксах команды «Ямаха Чайна Рэйсинг», как вокруг воцарилась звенящая тишина. Чжань передёрнул плечами: такое количество прямых и недружелюбных, если не сказать больше, взглядов просто выбивало из колеи. Пока, правда, было не слишком понятно, чем он обязан такому приёму, ведь это не он первым делом помчался жаловаться начальству. — Добрый день, — Чжань решил, что в его ситуации лучше всего сохранять спокойствие и уверенность в правильности своих поступков. Недовольные взгляды не могли помешать ему делать свою работу. — Добрый, если не шутишь, — спустя минуту ответил Чан, но больше ничего не добавил, а Чжань не стал проявлять инициативу. Найдя себе укромный угол, он пристроил кофр и занялся подготовкой камеры. Как оказалось, правильно сделал. — Эй, фотограф, — его окликнули из дальнего угла мастерской. Пришлось поднять голову и даже выдавить приличествующую ситуации улыбку: — Да? — А ты разве не ставку пришёл делать? — Я? — сказать, что Чжань удивился, означало не сказать ничего вообще. Он даже рот приоткрыл, как будто хотел что-то сказать, но не нашёл подходящих слов. И только когда пауза затянулась слишком уж, он мотнул головой: — Нет, нет… нет! Хватит с меня ставок! У меня даже мысли такой не было. — Ты сейчас не шутишь? — снова уточнил тот же голос, но неожиданно вмешался Чан: — Да не, похоже, не шутит. Вон, чуть приблуды свои не рассыпал, когда ты спросил. — Ну тогда извини, фотограф, что уж там. — Ладно, — Чжань кивнул, снова опустив голову и занявшись своим фотоаппаратом. Когда он закончил, вокруг него царил привычный рабочий гул. От прежней настороженности и напряжённости не осталось и следа. В боксах работали преимущественно мужчины, среди которых хватало и взрослых, и совсем ещё молодых, вчерашних мальчишек. Сейчас они вроде бы расслабленно наблюдали за тем, как гонщики в тренировочном режиме проходили круг за кругом по трассе, но в любой момент каждый из них готов был собраться, чтобы делать свою часть общего дела. Это зрелище внезапно показалось Чжаню более интересным, нежели создание миллиона однотипных снимков с трассы. Да по большинству из них нельзя даже понять, в какой стране происходит гонка: те же рекламные щиты от спонсоров, те же логотипы на форме, те же номера, те же мотоциклы и шлемы, за которыми невозможно разобрать лиц. Здесь, внутри командного бокса, царили настоящие эмоции. И как бы сильно Чжань ни напрягался по поводу того, что механики не слишком любили Ибо, он не мог не признать, что своим делом они занимались с душой. Он очень старался не привлекать к себе внимания, когда снимал изнанку рабочего процесса. Кроме того, ещё одна мысль подогревала в нём энтузиазм: у этих людей было куда меньше экранного времени и вообще каких-либо публичных проявлений. Наверняка им было бы приятно показать своим семьям профессиональные снимки себя во время гонки. — Фотограф, ты чего? — Чан заметил его манёвры первым, отложил промасленную тряпку и выпрямился, посмотрел сурово: — Ты что делаешь? — Снимаю вас, — Чжань решил быть честным и на сей раз. — Конечно, мне стоило бы сначала спросить, можно ли, но я хотел сделать естественные фотографии. Мне показалось, что вы были бы не против посмотреть на себя и свою работу со стороны. — А так можно? — искренне удивился какой-то совсем молоденький мальчишка, и Чжань кивнул: — А почему нет? Вы же часть команды, вы вкладываете свою работу в победу. — Ты бы это своему приятелю сказал, — усмехнулся Чан. — Мы же понимаем, зачем он приходит каждый раз за нами нашу работу переделывать. — Не понимаете, — Чжань покачал головой. — Я мог бы сказать, но это не мой секрет. И я думаю, что вам просто нужно с ним поговорить. Я думаю, после этого вы перестали бы так реагировать. — Много ты думаешь, фотограф, — Чан нахмурился. — Мы и так уже… Поимели проблем после твоих умных мыслей. — Каких? — Чжань насторожился. — Ты же проповедовал тут, что нельзя побеждать, когда все против тебя, что команда должна поддерживать, что это всем нам нужно… Так сегодня в итоге половина команды поставила на победу, а ещё до брифинга рекламщики стали по очереди приходить… После брифинга пресс-служба подтянулась, даже бабы ваши и те притащили по сто-двести юаней, — и все на победу. — Вы поэтому так напряглись, когда я пришёл? — догадался Чжань. — А то, — Чан усмехнулся. — Я до сих пор уверен, что это ты их всех подговорил. — И в мыслях не было, — Чжань покачал головой. — Я вообще не хочу больше в этом принимать участие. В тот раз вы меня спровоцировали, потому что я новичок, ничего не знаю… Но теперь я уже понимаю, как это выглядит. И Ибо это неприятно. А мне гораздо важнее, что он… — Чжань резко замолчал, даже язык прикусил, потому что сообразил вдруг, что его понесло. — Короче, — он неловко прокашлялся, — я просто больше не хочу и не буду. А что там другие… Не знаю, я за них не отвечаю. — Складно ты всё говоришь, фотограф, — признал Чан, а потом спросил, дав Чжаню понять, что ни одно его слово не ускользнуло от внимания механиков: — Нашей звезде неприятно? — А вам было бы приятно, если бы на вас ставили, как на лошадь на скачках? Тем более когда ваша победа зависит не только от вашего мастерства, но и от кучи других факторов. — К чему ты клонишь? — Вспомните воскресенье в Сепанге, — Чжань глубоко вздохнул, готовый развить свою мысль. — Первая стартовая позиция, исправный мотоцикл, нормальная погода… И завал на трассе, из-за которого было потеряно десять позиций. Десять! И хорошо ещё, что уцелела машина, пилот справился, отыграл столько, сколько смог, и привёз очки не только себе, но и команде. — Пожалуй… — Чан кивнул, а вместе с ним и многие механики, которые также внимательно вслушивались в слова Чжаня. — Но знаешь, есть другой момент, который ты упускаешь. Ты вот переживаешь, что ему неприятно, а нам каково… — Слушайте! — Чжань даже завёлся немного. Он права не имел говорить про «Дакар», про планы Ибо, но он должен был хотя бы попытаться объяснить. — Вы правда не знаете, зачем он так делает. Но точно не потому, что он вас подозревает! Ну правда… Вот он вернётся сегодня сюда, спросите его. — Ты думаешь, мы не спрашивали? «Мне надо!» Ему в смысле надо. Офигеть какой информативный ответ, нам сразу же стало легче… Наша звезда с такими, как мы, не разговаривает. Мне вообще кажется, что он не помнит, что мы есть. — Всё он помнит, — Чжаню было обидно, что ему не давали шанса хоть как-то оправдать Ибо. Ведь он действительно имел собственные причины. Просто не любил о них распространяться. Иногда Чжань даже задавался вопросом, чем так принципиально отличается он сам, что Ибо доверяет ему и делится собственными тайнами. — Между прочим, это была его идея, чтоб первыми из Сиднея отправить вас, а уж потом лететь остальным. — А мы думали, он раньше всех, — задумчиво заметил кто-то, кого Чжань даже не заметил сразу за чужими спинами. — Мы приехали сегодня ночью, в пятом часу только в отель заселились, — он вздохнул. — Мы своим ходом добирались, потому что команда большая, билетов мало, а опаздывать нельзя. Просто вы привыкли думать, что он монстр какой-то… — Кто монстр? — похоже, Ибо занёс мотоцикл в боксы на руках, ничем иным его бесшумного и незаметного появления Чжань объяснить не мог. — Ты, — Чжань обернулся и не смог скрыть вздоха облегчения: комбинезон целый, мотоцикл в порядке, шлем на сгибе локтя — значит, никаких аварий, можно расслабиться. — В том смысле, что они так думают. Я же знаю, что ты нормальный. — Спасибо, — Ибо усмехнулся. — Ты опять меня защищаешь? — Опять, — Чжань расправил плечи и вскинул голову. — Потому что я думаю, что если вы нормально не поговорите, будет какая-нибудь беда. Ты просто расскажи, зачем тебе знать, как устроен мотоцикл и как его чинить… Можно даже без подробностей. — И ты думаешь, это решит все проблемы? — Все не решит, но как минимум одну — точно, — Чжань продолжал настаивать, потому что считал, что это было чертовски важно для них всех. Не только для него и Ибо, но и для команды в целом. — Я мог бы… Но это не моя тайна. — Да нет никакой тайны, — Ибо наконец передал мотоцикл в руки Чана, пристроил шлем на ближайший стол, заваленный инструментами и подошёл к Чжаню. Он почему-то смотрел только на него, словно во всей мастерской они были только вдвоём. — Какая тут тайна вообще? Да, я хочу участвовать в «Дакаре», но покажи мне, кто из наших не хочет? Девчонок из пресс-центра помани — и те побегут. — Ну… Я, допустим, не хотел бы… Наверное, — Чжань задумался, представил, что можно было бы поснимать пустыню, которую он прежде видел только на картинках, и добавил: — Хотя, наверное, можно было бы. — Во-о-от! — Ибо усмехнулся. — Я себе поставил цель там участвовать. И выбрал категорию, а для этого нужно уметь не только ехать, но и чинить то, на чём еду, потому что там механиков у меня не будет. Вот и всё… — Блин, парень, — Чан не удержался, хлопнул его по плечу. — А ты сразу не мог сказать? — А это что-то изменило бы? — искренне удивился Ибо, который явно не ожидал такого проявления чувств. — Это всё меняет, — Чжань кивнул, поднял камеру и сделал несколько снимков Ибо в окружении команды, впервые ему улыбавшейся. — Вот увидишь… И это будут самые классные снимки за сегодня. — Только не забудь показать нам, — Чан хлопнул по плечу и его. — А ты, парень, заходи в любое время…