Love Race

Нужно ли было говорить, что уставший сверх меры Чжань снова заблудился в пустых и тёмных коридорах, вывернул не туда и оказался там, откуда ушёл несколько часов назад: в боксах команды «Ямаха Чайна Рэйсинг»? Чжань был уверен, что в этой части автодрома уже не должно было остаться ни одной живой души, но вместо этого увидел полосу света из-под двери, а потом услышал взрыв смеха. Вечеринку они там устроили на рабочем месте или что? Чжань не нашёл в себе сил постучать, поэтому просто толкнул дверь и вошёл, уверенный, что в таком шуме его попыток быть вежливым всё равно никто бы не заметил. — А я ему говорю… — продолжал рассказывать Чан, размахивая при этом жестяной банкой, подозрительно напоминающей пивную. Продолжение фразы потонуло в следующем взрыве хохота, а Чжань замер, потрясённый до глубины души: он ведь был уверен, что Ибо уже десятый сон досматривает в их номере в отеле, а Ибо… Ибо хохотал вместе со всеми. И ел пиццу — коробки занимали все свободные поверхности. И вместе со всеми пил что-то из жестяных банок… И Чжаню даже думать о том, что там было пиво, не хотелось. Ведь завтра же свободные практики, завтра море работы как для Ибо, так и для механиков. И нет, это, конечно, здорово, что они нашли общий язык… — О, кто к нам пришёл! — от радостного возгласа Чана Чжань вздрогнул. Теперь, когда его заметили, уже нельзя было просто бесшумно скрыться за дверью. — У вас тоже был ужин всем офисом? — Ибо отставил банку, и Чжань ощутил, как по спине потёк холодный пот. «Хайнекен»? Они все с ума сошли? — У меня была работа, — Чжань держался из последних сил. Из всего своего небогатого опыта совместной жизни с Мейли он вынес несколько важных уроков, и главным из них он считал правило никогда не выяснять отношения при свидетелях. И как бы сильно сейчас ни жгли его язык некоторые слова, Чжань сдерживал себя и старался не произнести вслух ничего лишнего. Не здесь и не сейчас. — Ты всё это время работал? — Ибо тут же поднялся со своего стула, подошёл ближе, присмотрелся и тоже переменился в лице. — Что это? — он отодвинул воротник куртки Чжаня двумя пальцами, но ссадину трогать не решился. — Я тебе потом расскажу, — Чжань сделал глубокий вдох. — Я прошу прощения, что прервал ваше веселье… — Чжань терпел как мог. Он не собирался подавать виду, какие мысли сейчас крутились в его голове. — Да мы уже думали расходиться, — Чан отряхнул руки и поднялся тоже. — Завтра с утра тогда по основным узлам пройдёмся. — Без проблем, — Ибо кивнул. — Подождёшь ещё несколько минут, ладно? Я помогу убрать здесь всё. — Ой, иди уже, помощник! — беззлобно ухмыльнулся Чан. — Что один, что второй уже на енотов похожи… — Да тут быстро же, — попытался возразить Ибо, но его даже слушать никто не стал: — Вот именно, мы сами справимся. А вы валите отдыхать, чтобы завтра с ног не валиться. — Ладно, — неожиданно Ибо сдался. Чжаню осталось только попрощаться и последовать за ним. И найти в своих внутренних запасах ещё немного ресурсов, чтобы не начать капать Ибо на мозги ещё в коридоре. Там тоже могли быть глаза и уши, а Чжань не собирался ставить под удар репутацию Ибо, даже если сам больше всего на свете мечтал задушить его собственными руками. — Чжань, ты чего такой? — Какой? — Чжань поправил кофр, который приходилось нести на другом плече, чтобы не тревожить ссадину, и даже нашёл в себе силы посмотреть на Ибо. — Нервный, — Ибо сканировал его взглядом, словно сам пытался обнаружить причины такого состояния Чжаня. — Взвинченный, напряжённый. Мне кажется или ты хочешь мне врезать? — Не кажется, — Чжань покачал головой. — Только давай поговорим об этом в отеле. — Даже так? — Ибо напрягся. — И чем же я провинился? — В отеле поговорим, — Чжань даже шагу прибавил. Ибо воздержался от комментариев, только губы сжал в узкую плотную линию, и Чжань поймал себя на неуместном желании эти губы поцеловать. В свой номер они ввалились в таком напряжении, что искры между ними были заметны невооружённым взглядом. Того и гляди загорится ковёр на полу или покрывало на постели. Или одежда… Ибо всю дорогу кидал тяжёлые взгляды на шею Чжаня, и тот едва сдерживался, чтобы не прикрывать ссадину рукой. Терпение Ибо иссякло даже раньше, чем Чжань успел закрыть дверь за ними. Он рывком дёрнул куртку Чжаня, даже не дав ему толком снять кофр. — Откуда это? — Шухао не разбил, так давай теперь ты попробуй! — вырвалось у Чжаня. Конечно, получилось не слишком ласково, но Чжань тоже устал. К тому же он, в отличие от Ибо, всё это время носился по рабочим делам и даже чаю не попил. И уж ему было куда менее весело, между прочим. — Это Шухао сделал? — Ибо слышал только то, что было критически важно ему самому. Он перехватил кофр, пристроил его на тумбу под зеркалом, а потом обеими руками стащил с Чжаня куртку. — Зачем ты вообще его к себе подпустил? — следом за курткой отправилась футболка, и Чжань напрягся. — Ты пьяный? — С чего ты взял? — Ибо опешил. — Я не пью алкоголь перед гонками. — А как же баночный «Хайнекен»? Или пиво больше не алкоголь? — Чжань, оно безалкогольное, мы же не идиоты! — Ибо рассмеялся, мол, ты дурачок, сам себе надумал проблему и сам распереживался. — Ты поэтому был такой нервный? — Я и сейчас нервный, — предупредил Чжань, который сейчас заметил, что кровь успела пропитать футболку не только у ворота. — Я тебя реально прибить хотел… Я думал, что ты напиваешься… — Вот спасибо тебе, конечно, — Ибо наконец решился и провёл кончиками пальцев по кромке свежей раны. — Тебе очень больно? Чжань мог бы ответить что-то в духе «а ты сам как думаешь?», мог добавить ещё пару-тройку резких и не слишком красивых слов, но здесь в дело вступало второе главное правило: никогда не срывать своё плохое настроение на том, кто дорог. А в том, что Ибо был дорог ему, он не сомневался до такой степени, что даже публично объявил о своих чувствах в присутствии девчонок. От своих слов отказываться и отступать Чжань не собирался. — Было больно, — признался Чжань. — Сейчас уже нормально, — сам он трогать рану не спешил. — Там же ничего серьёзного? — Не знаю, — Ибо погладил его по плечу. — Пока всё выглядит так, словно за тобой гонялись с топором. Как ты умудрился? — Я? Да я вообще ничего не сделал, еле успел кофр подхватить, чтобы этот придурок мне оборудование не разбил, — искренне возмутился Чжань. — А потом ты ещё тянуть начал, как будто у меня тут запасные объективы есть. Я уж молчу, что камеру взять среди ночи мне негде. А кто знает, что босс ещё забыл… — Тише, не заводись, — Ибо притянул полуобнажённого Чжаня к себе, погладил по спине горячими ладонями. — Сегодня был трудный день… Чего ты хочешь? — он продолжал бережно поглаживать Чжаня, словно успокаивал большую кошку. И Чжань ему позволял. Конечно, ему следовало бы сказать, что хочется есть и пить, хочется прилечь и отдохнуть, хочется хотя бы перевести дух… Но Чжань проглотил все свои неромантические пожелания, сам потянулся к Ибо и попросил: — Просто поцелуй меня. Просить второй раз не потребовалось. Похоже, Ибо тоже успел соскучиться за день, потому что буквально через минуту Чжань обнаружил себя обнажённым уже полностью и распростёртым на смятом покрывале. Ибо спешно раздевался сам, но при этом не отрывал жадного и голодного взгляда от Чжаня. — Я каждый раз удивляюсь тому, какой ты красивый, — Ибо несколько секунд позволил себе полюбоваться телом Чжаня, с трепетом провёл руками по бёдрам и бокам, а потом наклонился над Чжанем и прижался к нему.

***

Чжаню сложно было определить, сколько времени прошло. Когда он открыл глаза, в номере было уже темно настолько, что он не видел даже собственной вытянутой руки. — Ибо? — позвал Чжань хриплым голосом, хотя и не слишком надеялся на ответ. Судя по тому, как темно было вокруг, в Австралии наступила ночь. — Что? — Ибо тут же подвинулся к нему, Чжань почувствовал горячие руки на своём теле. — Ты чего проснулся? — А я заснул? — Чжань искренне удивился. — Я даже не заметил. Я хоть не заснул… ну... в процессе? Или заснул? — Не в процессе, но сразу после, — Ибо легко подул ему в шею. — Ты же прошлой ночью толком не спал. — И ты не спал, — заметил Чжань. — А сколько сейчас времени? Так темно… — Темно, потому что я шторы задвинул, чтобы ты мог отдохнуть. А время… — Ибо включил подсветку своих наручных часов, — время ещё детское. Первый час всего. Можешь ещё поспать. — Я бы ещё поел, — признался Чжань. — Я с этой работой даже не знаю, что заработаю раньше: деньги или гастрит. Или вообще невроз. — Ты мог бы сказать сразу, — Ибо засуетился, сел, включил лампу возле кровати. — Я сейчас позвоню в обслуживание номеров, попрошу что-нибудь принести. Что ты хочешь? — Жрать хочу, — Чжань вздохнул. — Почему ваши гонки не проводят в Пекине? Сейчас бы поехали домой, я бы сам приготовил что-нибудь… — У тебя будет такая возможность, когда мы будем в Чжухае, — Ибо нежно улыбнулся. — А пока пусть готовят специально обученные люди. Ты уже сегодня наработался… Не расскажешь мне, кстати, что у вас там за головняк такой срочный? — Да как обычно… — Чжань поморщился. — Босс забыл, что одну фотосессию надо отснять, буклет сверстать и так далее. Опомнился сегодня, дедлайн тоже сегодня. В общем, обычный рабочий момент, — Чжань вздохнул, потянулся, прильнул к боку Ибо. — Ты замечал? Они все нас обсуждают. Босс с Хайкуанем, Лу с Цзыи… Шухао вообще с ума сходит. Я не знаю, может, механики тоже. Как будто им больше не о чем говорить, только о нас с тобой. — Не знаю, — Ибо пожал плечами. — Я привык не обращать на них внимания. Пусть обсуждают, если им больше не о чем поговорить. — Я так не умею, — Чжань вздохнул. — Мне кажется, я скоро потеряю терпение… И тогда это всё плохо кончится. — Для кого? — Скорее всего, для меня, — Чжань потёрся щекой о плечо Ибо. — Потому что, если я выскажу всё, что я думаю об организации работы и отношениях в команде, меня выставят отсюда с волчьим билетом. И нашим с тобой отношениям это не пойдёт на пользу. — Почему? Ты думаешь, твоё увольнение повлияет на то, что я чувствую к тебе? — Увольнение повлияет на частоту наших встреч и возможность побыть вместе, — Чжань усмехнулся. — И если сейчас мы хотя бы раз в месяц можем какое-то время побыть рядом, то потом… У тебя будут гонки, к тому же у тебя есть работа в Чжухае, есть мечта… А у меня работа в Пекине, которую я не могу бросить. И всё закончится. — Чжань… — Я знаю, что ты сейчас начнёшь говорить, что тебя это не остановит, но просто поверь мне, что чувства на расстоянии без возможности их подпитывать — то ещё дерьмо. И я не желаю такого ни тебе, ни себе. Я не справлюсь, — Чжань покачал головой. — Поэтому придётся потерпеть. — Когда ты так говоришь, я начинаю думать о том, чтобы перебраться в Пекин. — А как же гонки? Тебе же автодром нужен. — Найду в Пекине, — Ибо пожал плечами. — Автомастерскую тоже найду. Денег у меня достаточно, чтобы снимать жильё, если ты решишь, что нам ещё рано жить вместе… — Да пошёл ты! — неожиданно даже для самого себя сдавленно ответил Чжань и отвернулся, тяжело упал лицом в подушку и вздохнул со всхлипом. — Чжань, что? — Ибо крепко сжал его за плечи, попытался повернуть к себе лицом, но Чжань сопротивлялся и повернуть себя не давал. В один момент его накрыло всеми страхами, переживаниями, напряжением последних дней и отчаянным желанием воплотить слова Ибо в реальность. Он чертовски хотел, чтобы Ибо перебрался в Пекин. Это было бы идеально. Как минимум для Чжаня. Он мог бы заниматься делами своей фирмы, а вечером они с Ибо готовили бы ужины, выбирались куда-нибудь или просто занимались любовью в кабинете или в спальне. Но что-то подсказывало Чжаню, что так гладко в жизни ничего не происходит. — Чжань, ты чего? Чжань?! Чжань и хотел бы ответить, но горло продолжало сдавливать, и он молчал, только дышать старался поглубже, чтобы справиться с собой и не опозориться перед Ибо. Серьёзно, ему сейчас только разрыдаться не хватало! Да он в более трудных ситуациях не рыдал, а тут вдруг накрыло так, что никаких сил не хватало справиться и удержать всё в себе. — Чжань! Ты плачешь? Ты плачешь? Чжань? — Не дождёшься, — глухо отозвался Чжань, у которого глаза жгло так, будто в них швырнули горсть песка. — Нормально всё! — Ничего не нормально! — возразил Ибо, но договорить ему не дали. В дверь номера постучали, пришлось вставать, судорожно одеваться и открывать, чтобы официант в костюме мог войти, расставить на низком столике тарелки и приборы и удалиться, напоследок извинившись перед гостями за ожидание. Мысленно Чжань даже поблагодарил этого человека за своевременное появление и воспользовался моментом, чтобы скрыться в ванной и выгадать себе несколько минут на то, чтобы собраться с мыслями, успокоиться и поднять на Ибо глаза, не рискуя при этом залить весь номер слезами. Плохо было только то, что официант управился на редкость быстро, а Ибо не собирался демонстрировать чудеса терпения и дожидаться, когда Чжань соизволит выйти сам. — Чжань, — стоило открыть дверь, как Ибо легко, словно Чжань был тряпичной куколкой, схватил его за плечи и притянул к себе. Он явно не был уверен в том, что видел в слабом освещении, поэтому со всей осторожностью провёл пальцами по векам Чжаня. — Что я сказал? Что я такого сказал, что ты… что тебе стало так плохо? Чжань? — Я просто устал, — на честность сил всё ещё не было. Да и как объяснить, что накрыло его в большей степени оттого, что Ибо говорил то, что он хотел бы слышать. И такое развитие событий было бы для Чжаня самым желанным. Но вот проблема: оно же было и самым невозможным. Только на словах всё могло быть просто и идеально, в жизни разрешение даже самой незначительной проблемы всегда обрастало сложностями, обстоятельствами и сторонними интересами, которые тоже требовалось учитывать. Наверняка у тех, кто по контракту выплачивал Ибо гонорар, нашлось бы немало возражений касательно его наполеоновских планов по переезду в Пекин. — Нет, — Ибо закономерно ему не поверил. — Почему ты не хочешь сказать? Ты мне не доверяешь? Ты думаешь, я не пойму? — Я не знаю, — Чжань сказал первое, что пришло на ум. Ему приходилось смотреть в сторону, на складки одеяла, на рисунок на ковре. Он не мог поднять глаза на Ибо, иначе его тут же накрыло бы снова. — Чжань, — Ибо наконец догадался, перестал встряхивать его за плечи и осторожно, очень мягко прижал к себе, погладил по затылку. — Ты думаешь, что у меня ничего не выйдет? Ты думаешь, это только на словах останется? — Перестань! — Ну прости, — Ибо всё же иногда понимал его лучше, чем он сам себя. — Прости, я больше не буду об этом говорить. Давай ты сейчас успокоишься, хорошо? Я больше не буду тебя нервировать… Просто… Доверяй мне, хорошо? — тихо уговаривал Ибо, и Чжаня постепенно отпускало. — Я как-нибудь со всем этим разберусь, я что-нибудь придумаю… Ты только не переживай так. И вообще, смотри, нам море еды принесли… Пойдём, тебе надо поесть. Ты весь день голодный. И даже не думай, что ты можешь отказаться! — А я не могу? — Чжань всё ещё невесело усмехнулся, хоть и вынужден был признать, что слёзы отступили, ком в горле перестал быть таким огромным и вязким, да и дышать стало проще. — Не можешь, — повторил Ибо. — Я сегодня поверил тебе, что ты взрослый, самостоятельный и можешь о себе позаботиться, — и ты весь день носился голодным. А там есть кафе, между прочим. И даже девчонок можно было попросить принести тебе чай, хот-дог какой-нибудь или бургер. — Они мне не прислуга же. — Но и ты не в рабстве, — Ибо нахмурился. — Я вообще не понимаю этого. Если держите человека целый день, если грузите его работой, так хоть кормите. — Ты сам-то вряд ли ел что-то, кроме той пиццы в боксах. Откуда вы её взяли, кстати? — Заказали, — Ибо помог Чжаню натянуть джинсы, а потом набросил ему на плечи покрывало с постели. — Ты когда ушёл, я решил, что не хочу один в номере сидеть. Решил заглянуть в боксы ещё раз, просто уточнить что да как… А они там системы сцепления смотрели, предложили, мол, заходи, будем вместе… Ну я зашёл. Когда опомнились, уже поздно было, темнеть начало. Решили, что можно и поесть вместе, раз уж мы так хорошо теперь общаемся. Заказали пиццу, пиво безалкогольное — и посидели час, наверное. Чан там байки всякие рассказывал, он, оказывается, раньше работал механиком в заводской команде Тойоты. Ну которая участвует в «Дакаре». — И ты остался очарован? — Чжань усмехнулся. — Я просто слушал и запоминал, потому что такие рассказы могут пригодиться. Хотя я всё равно не хочу с заводской командой ехать. Мне важно всё самому делать. — Чтобы если убиться, то наверняка, — Чжань вздохнул. — Откуда у тебя такая тяга к саморазрушению? Мотогонки, «Дакар»… — Ты волнуешься? — А ты сам как думаешь? — Чжань поставил тарелку себе на колени, чтобы было удобнее есть, отрезал кусочек мяса и с осторожностью понюхал. — Это хоть не из кенгуру стейк? — Нет, конечно. Обычная говядина, — Ибо засмеялся. — Ты как придумаешь что-нибудь… Но знаешь, это даже радует. Я тоже перепугался. — Ты — и перепугался? — Чжань постарался изобразить искреннее удивление. Нет, конечно, он прекрасно помнил, что Ибо рассказывал ему про своё отношение к фильмам ужасов, но то фильмы, а то ерунда какая-то… — Вообще-то есть вещи, которых я реально боюсь. Вернее, не вещи… Я, конечно, не люблю об этом говорить, но разве не ты мне говорил про доверие? — Я не заставляю. — Я понимаю, — Ибо кивнул. — Ты же видел, наверное, как меня перекосило тогда в лобби, когда Цзыи начала на тебя орать. — Видел, конечно. И даже молился всем не занятым важными делами богам, чтобы она не заметила того, что заметил я. — Ну вот, она, конечно, не заметила, но я был уверен, что ты начнёшь расспрашивать. И даже собрался с духом тебе рассказать, но потом мы отвлеклись. — Я помнил вообще-то, просто решил, что не буду допытываться. Захочешь сам рассказать — расскажешь. — Ну вот, значит, видимо, пришло время, — Ибо усмехнулся. — Я тогда действительно не подумал ни про крокодилов, ни про змей… Но это ладно, про всяких пауков и что там ещё я не подумал тоже. А когда подумал, мне чуть дурно не стало. Потому что, если бы какой-нибудь паук таки выполз, дальше бы машину пришлось вести тебе. Я просто до паники… — О господи, — Чжань посмотрел на Ибо с сочувствием и пониманием. Сам он, конечно, никаких насекомых не боялся, но быстро сообразил, насколько такой страх мог осложнить жизнь. — А как никто до сих пор не заметил? Что ты боишься? Везде же полно всяких насекомых. Или ты только пауков?.. — Не только, — Ибо покачал головой. — Просто стараюсь терпеть, пока могу. Если я начну с визгом выбегать каждый раз, я вообще ничего делать не смогу. А тогда, в лобби, я подумал, что подверг тебя такой опасности и даже не подумал… И что бы ты делал, если бы мы всё-таки увидели какое-нибудь местное насекомое или там паука… — Но мы же не увидели, — Чжань отставил от себя пустую тарелку, признав, что даже не заметил, как съел всё до крошки. — Просто мы больше не будем экспериментировать... так экстремально. Есть же постель. — Это хорошо, — Ибо улыбнулся, потрепал Чжаня по волосам, а потом поцеловал в висок. — И я предлагаю тебе туда перебраться. Завтра работы много, а потом ещё больше. Нужно отдохнуть, выспаться… — Ты будешь смеяться, но я сейчас спать не хочу, — признался Чжань, которого порядком подстегнули и собственные переживания, и поздний ужин. — Я тоже не хочу, — Ибо многозначительно дёрнул бровью, и Чжань поймал намёк, выпрямился и повёл плечом, позволив покрывалу сползти, — но это не значит, что я против перебраться в постель.