***
Когда Гаара ощутил под ногами острый пик скалы, он открыл глаза. Тот самый зеленый луг, который он любил покрывать песком и рисовать им же различные контуры предметов или животных, стелился у подножия таких же высоких скал, на одной из которых сейчас и стоял Гаара. Как раньше. За пять лет ничего не изменилось от слова совсем. Возле одной скалы, более разрушенной и низкой, чем другие, спиной стояли два околочеловека: черно-белую голову одного из них скрывали два больших зеленых листа, имеющих острые и длинные зубцы по краю; у другого же синие волосы были подняты протектором, и ворот черно-красного плаща, такого же, какой был и у Гаары, скрывал шею, кожа которой была серо-синей, как и, впрочем, все его тело. Красноволосый спрыгнул со скалы и неспеша направился к ним, слыша отголоски их разговора. Когда между ними оставалось примерно около ста метров, Гаара заметил, как рядом с теми двумя видоизменяется воздух и превращается в силуэт человека. Черно-красный плащ и оранжевая маска на лице. Его Гаара видел впервые. — Собаку Но Гаара, — услышал красноволосый, когда мужчина с небольшими круглыми глазами, под которыми находились отметины, похожие на жабры, посмотрел на него и, когда Гаара подошел, положил свою серо-синюю руку на его плечо. — Тот самый Песчаный Демон Скрытого Песка? — медленно произнес Зецу, склоняя белую половину своей головы к широкому зеленому листу, — Не рано ли ему вступать в Акацки? — Брось, — подал голос тот, кто находился в маске, — Пейн знает, что делает. — В этом-то и проблема, — тихо продолжил Зецу, — Он слишком самоуверен. — Хочешь сказать, что парень не может стоять наравне с нами? — Кисаме Хошигаки опустил руку с плеча Гаары и посмотрел на единомышленника. — Может, так и есть. Но, думаю, ты ошибаешься, Зецу. Не зря же Пейн выбрал его. Бессмысленный, как считал Гаара, диалог прервало появление главаря Акацки и девушки с фиолетовыми короткими волосами, которую он видел не в первый раз. Если он не ошибается, ее зовут Конан. — Он снова задерживается, — терпеливо заметил Пейн, но Гаара уловил в его голосе нотки раздражительности. — Я их потороплю, — мужчина в маске в момент исчез. Не успел Зецу вздохнуть, как тот снова появился в сопровождении четверых. Пейн сложил несколько печатей, и перед ним появился небольшой алтарь, выложенный из громоздкого серого камня. На нем лежала квадратная шкатулка, каждая сторона которой была испещрена многочисленными узорами, линиями и вьющимися дорожками. Гаара решил осмотреться. Его не особо волновали действия Акацки, поэтому он решил, что будет по минимуму принимать участия в их деятельности. То, за чем он пришел в организацию — защита от его родной деревни: деревни Скрытого Песка. — Тоби, — подал голос Пейн, и к алтарю приблизился тот самый мужчина в оранжевой маске. Гаара перевел с него взгляд на тех четверых, что стояли немного поодаль от остальных членов Акацки. Девушка в очках с черной оправой и красными волосами средней длины стояла ближе всего к Гааре, поэтому с неё он и начал. Ее глаз парень разглядеть не мог: стекла очков отражали блики солнца. Рядом с ней стоял, чуть поодаль, темноволосый парень. Одет он был в традиционную одежду шиноби деревни Скрытого Звука. Его глаза Гаара прекрасно видел: тёмные, словно чёрная гладь озера в сумеречное время. Красноволосый нахмурился. Мозг подкидывал некоторые воспоминания, в которых каким-то образом фигурировал этот шиноби, но что-то конкретное Гаара не мог вспомнить. Они точно были знакомы. Ещё двое парней стояли по левое плечо девушки. Один был выше другого, можно сказать, он был самым высоким из тех четверых, имел рыжие растрепаные волосы и янтарные глаза. Другой же приподнял уголки губ, показывая острые акульи зубы. За спиной у него находился широкий, сильно заостренный меч. Гаара прекрасно видел, как он блестит на солнце. Один из Семи Мечников Тумана. Красноволосый перевёл взгляд на Кисаме. Тот, словно почувствовав, что на него смотрят, повернулся к Гааре и улыбнулся, обнажая острые зубы. Кажется, Акацки там что-то обсуждали, поэтому Песчаный видел не озвучившийся вопрос в глазах Хошигаки. — А я думаю, что он прекрасно подойдёт для этого задания, — подал голос Тоби, держа в руках свиток, который, как Гаара понял, они достали из шкатулки. — Нельзя быть уверенным на все сто, — возразил Зецу, — Мы сильно рискуем, отправляя на такое задание новичков. Кисаме перевёл взгляд на единомышленников, его улыбка не пропала. — Тогда я пойду с ним. Благодаря Саске я остался без напарника, — глаза Гаары расширились. Так вот почему он понял, что они виделись раньше «Учиха», — про себя подумал нукенин и перевёл взгляд на Саске. Тот смотрел на Гаару пожирающим взглядом. Сердце Гаары пропустило удар. Его глаза изменились: теперь они полыхали не ненавистью, как, казалось, в таком далёком-далёком прошлом. В них была тьма. Сейчас эта тьма начала окутывать Гаару. Что сказать, он изменился. Гаара полагает, стал сильнее. Саске перевёл взгляд на Кисаме, только теперь он был полон чистой ненавистью. Либо Гаара все же ошибся по поводу его взгляда, либо Учиха так искусно скрыл его. — Ты уверен, Кисаме? Это пустыня. Там совсем нет воды. Ты будешь обузой. На лице Хошигаки появился жуткий оскал. — Я всегда думаю перед тем, как сказать. — Нет, Кисаме, — в разговор вступил Пейн. Ринеган в его глазных яблоках, что так сильно напоминал порезанный поперёк фиолетовый лук, был полон понимания, — Я понимаю, что ты устал бездействовать. Для тебя и Суйгецу у меня есть задание. Вы сделаете то же самое в деревне Скрытого Тумана. Хошигаки едва заметно кивнул и посмотрел на второго мечника, скрестившего руки на груди. Подул ветер, и его белые волосы распластались по лицу. — Выдвигаемся, — спокойным приказным тоном сказал Кисаме и повернулся в сторону Гаары, проходя мимо него. Их глаза на секунду встретились, но понять, о чем тот думал, было невозможно: маленькие круглые глазки оставались непроницаемыми. — Что? Сейчас? Так сразу? — начал возмущаться второй мечник. Он, значит, Суйгецу. — Зачем медлить? — просто ответил нукенин и двинулся дальше. Суйгецу ничего не оставалось, как пойти за ним. — Тоби и Саске, на вас Лист, — когда Пейн говорил это, Гаара краем глаза заметил, как всполошилась красноволосая девушка рядом с Саске. — Конан и Карин, Облако, — значит, зовут эту бестию Карин, — Зецу и Джуго, вы отправляетесь в Камень, — Саске и тот высокий рыжий паренёк переглянулись. — Выдвигаемся на рассвете. Готовьтесь. Гаара отвёл бирюзовые глаза от лидера. Солнце почти скрылось за горизонтом, а значит осталось не так много времени на то, чтобы набраться сил перед тяжёлым походом. Гаара боялся снова возвращаться в свою родную деревню, но понимал, что у него нет выбора. Тем более с ним будет Пейн. Его же не смогут обнаружить… От опасений, так и продолжающих лезть в голову, спасла Карин. Она громко возмущалась: — Нас не должны разделять, Саске! А он? Это же Мадара! Ты не боишься? — Благо, Мадара куда-то исчез сразу же после того, как лидер Акацки объявил об отдыхе, поэтому можно было не переживать, что он что-нибудь да услышит. Гаара понимал Саске. Именно то, что тот сейчас испытывает. Темари, его родная старшая сестра, часто приставала к нему с подобными предупреждениями, которые Гаара, будучи ещё маленьким ребёнком, уже считал жалкими. Забота? Нет, она не умела заботиться. Всё, на что были способны семья и его окружение — сплошные упрёки и ложь. Сейчас темноволосый стоял с опущенными руками. Гаара будто чётко увидел, как дрогнули кончики его пальцев. Ещё бы. Чтобы терпеть такие, честно говоря, тупые и глупые претензии, нужно иметь неслабую выдержку и силу воли, как бы странно это не звучало. Гаара отошёл к ближайшей скале, оставляя орущую девушку с двумя юными шиноби позади. «Ну и дура», — подумал он, когда она, наконец, на некоторое время затихла. Парень огляделся. Тоби все ещё не было видно, Зецу тоже не оказалось в поле зрения. Только Пейн и Конан что-то обсуждали, находясь очень близко друг к другу. Нарушение личного пространства. Как Гаара его ненавидел. Раньше Канкуро, его брат, часто любил прижимать мальчика к стене, в очередной раз пытаясь вдолбить в его голову, что убивать — плохо. Как показало время, это мало чем помогло, да и на Гаару это особо не сильно негативно действовало, но неприятный осадок, где-то глубоко внутри, в области грудной клетки, делал больно своим существованием. Смотря на то, как последние лучи солнца тонут в бесконечном океане горизонта, Гаара вдохнул полной грудью прохладный воздух и откинул голову на холодную скалу. «Завтра мне предстоит вернуться в деревню, которая меня ненавидит. Надо бы прекратить думать о прошлом»…Глава I
16 апреля 2020 г. в 13:13
Примечания:
Приятного прочтения. :3
Жаркое солнце нещадно нагревало черно-красный плащ. Да, это не его привычная среда, не пустыня, а всего лишь обычное субтропическое солнце. Оно не умело испепелять утренними лучами, не умело нагревать песок на коже до невозможного состояния его ношения. Все, что оно позволяло чувствовать — иссушение, усиливающиеся с каждой минутой, проведенной в этом пекле.
Ему не хватало этого. Не хватало некого адреналина, что могло дать только жаркое пустынное солнце. Не хватало свободы, что дарили жестокие ветры, разнося маленькие светлые песчинки по всей пустыне. Те, что вечно лезли в глаза при малейшем дуновении. Те, что выжигали их своим жаром и жаждой крови. Песок — хорошее оружие для убийства.
Подол его плаща развивался на ветру, представляя из себя скорее волны, нежели ткань одежды, которая несла смерть. Красные короткие волосы трепались из стороны в сторону, подхватываемые ветром, застилали глаза, окрашивая пейзаж перед ними в рыже-красный. Его волосы всегда казались такими на испепеляющем солнце. Это их особенность.
Он сидит на камне и перебирает песок, пропуская его меж пальцев. Несуществующие, будто им никогда не было суждено родиться и существовать, брови свелись к переносице. Окружающих всегда веселило, когда красноволосый делал так. Им это давало некое превосходство и возможность называть парня неудачным экземпляром создателя. Есть ли он, создатель? Гаара не мог поверить в его существование. Ровно так же, как в смысл жизни. Он просто тратит свою жизнь напрасно.
Внутри появляется уже знакомое раннее жжение. Ему кажется, что мозг поглощают, высасывают все, что можно и нельзя. Рык грозный, устрашающий, заставляющий повиноваться своему создателю. Черепная коробка зудит, привычное спокойствие покидает как душу, так и тело. Разум затмевается. Рука красноволосого крепко сжимает небольшую горстку песка. Он здесь. Проснулся.
«Долго же ты спал, Шукаку», — хриплым от долгого молчания голосом произнёс парень. Сквозь гулкий и уже успевший надоесть — такой привычный и желанный — скрежет до барабанных перепонок доносится довольно урчание. Он соскучился.
«Гаара…» — вдоль позвоночника бегут мурашки, когда у красноволосого получается разобрать его имя. Парень задержал дыхание, прислушиваясь к демону внутри себя, но больше не получалось разобрать и слова: Шукаку только несвязно громко урчал.
Внезапно черепную коробку пронзила резкая звонкая боль. Гаара разжал пальцы, и песок послушно стек с ладони на худые колени. Он схватился этой рукой за голову, пальцы с силой сжали красные волосы. Зубы крепко стиснулись, глаза зажмурились. Сквозь непонятно откуда взявшуюся боль парень смог расслышать, как он позже понял, конец предложения.
»… на границе Песка и Листа».
Неприятный звон перестал терзать голову и пропал так же внезапно, как и появился.
«На границе Песка и Листа?» — открыв глаза, парень уставился в невидимую точку и долгое время не сводил с неё взгляд.
Полностью придя в себя, Гаара поднялся. Шукаку ушел, и теперь его голова осталась пуста. Снова так непривычно…
Скорее всего, это было сообщение от главаря Акацки. Пейн… Должен быть серьёзный повод, чтобы он обратился к нему. Гаара числился в Акацки, но только как запасная сила. Как замена. Красноволосого вполне устраивало то, что он может так же, как и остальные, быть замененным. Он, честно говоря, не планировал вступать в организацию, но после того, как к нему пришёл Пейн, он решил, что в своей жизни пора что-то менять.
Поднявшись, Гаара посмотрел на небо. Багряный закат выжигал пустые бирюзовые глаза, заставляя их обладателя щуриться. Что же, раз у него появилось дело, неразумно будет не начать его выполнение прямо сейчас. Парень прикрыл глаза и представил большую скалу, на которой так сильно любил проводить время в детстве. Теперь она, должно быть, грустит, потому что перестала быть нужной кому-то. Ведь тот, кто действительно считал её другом, единственным и неповторимым, был никто иной как Гаара.
Ровно через две секунды едва заметные песчинки оседают на одеяле из тёплого песка, подгоняемые прохладным ветром, гул которого одиноко разносится над пустошью, такой бедной и давно забытой.