Your young daydream

Оливер, который направлялся к Адель, чтобы вернуть ей шарф, уже почти дошел до девушки, как вдруг она оторвалась от своего письма и очень быстро направилась к выходу, даже не заметив его. В замешательстве он подошел к месту, где сидела когтевранка и взял в руки кусок пергамента, в спешке оставленный ею. На шершавой бумаге, пахнущей корицей и чем-то травяным было буквально пару предложений: «Он вернулся, приезжай в больницу, когда будешь свободна». Вуд сложил письмо, убрал его в один из карманов и задумчиво взглянул на дверь, за которой минуту назад скрылась девушка. Он считал, что нужно что-то делать, но беспокоился, что может лишь помешать. Недолго думая, он покинул Зал и направился на крышу. Дорога прошла в раздумьях и он даже не понял, как оказался в назначенном месте. Стоило ему открыть дверь в помещение, где обычно ютились совы, как он встретился с Адель, которая чуть не влетела в него, не ожидая увидеть гостя. — Что-то случилось? -, поинтересовался он, разглядывая встревоженное лицо девушки. Говорить, что он прочитал письмо не хотелось. — У меня появились срочные дела. Надо было отослать ответ маме и оставить её сипуху тут на время, Хош видимо очень вымотан после перелета. — Если нужна будет моя помощь… — Все в порядке. — коротко ответила девушка, опустив взгляд. — Я не могу долго задерживаться, можешь просто проследить за Хошем. Она уже обошла парня, взялась за ручку, но остановилась и не поднимая головы произнесла: — Алек вернулся и судя по всему лежит в больнице. Я боюсь, что могло случиться что-то плохое. Не давая Вуду и подумать она покинула комнату, парень слышал только её отдаляющиеся быстрые шаги. Её остраненное состояние хорошо выражало уровень её беспокойства, которое передалось Вуду. Он взглянул на лежавший у него в руках шарф и задумался. «Её сейчас лучше не беспокоить.» — подумал он, гладя серую ткань. Оливер перевел взгляд на мирно сидящую птицу, после оглянулся в поисках еды и, позаботившись о птице, тоже покинул комнату. Твердо шагая по дорожке от замка до поля, он накинул на себя шарф, поплотнее завернулся в легкую мантию и не останавливаясь запрыгнул на метлу, стремительно поднимаясь над полем. Полет должен был развеять голову и уложить на места все мысли. Его целью за последний год стало физически истощать себя до такой степени, чтобы даже моргать было тяжело, это позволяло избавиться от бессонницы и навязчивых мыслей перед сном. И так день за днём, пока не закончатся силы. Команду он и так мучал до полусмерти. Мотивация о победе в чемпионате перебивалась беспокойством о серьезной когтевранке.

***

Холл больницы Святого Мунго был непривычно пуст для этого времени года. На расположенных вдоль стен скамейках сидело около полдюжины магов и колдуньи, пришедших сюда по разным причинам. То и дело мимо с бесстрастным выражение лица проплывали целители в лимонном, всегда чем-то занятые. В помещении стоял небольшой гул от тихих разговоров. Адель попала под ливень, насквозь промокла, но будто даже не замечала этого. Замешкавшись в холле, девушка решила направится к привет-ведьме и узнать, где находится её брат. — Адель! -, позвал вдруг кто-то. Каннингем повернулась на звук. К ней направлялась девушка в такой же как у всех форме целителя, но с зеленым воротником. Адель узнала в ней Мирту Дансмор, целителя-стажера, с которой познакомилась прошлым летом и хорошо подружилась. Мирта была худощавая, высокая, с рыжими волосами, уложенными в строгую прическу, большими серыми глазами и тонкими губами. Стажерка заметила беспокойный взгляд девушки и коротко обняла её при встрече. — Ты к брату? — произнесла Дансмор больше как утверждение. Нахмурившись, она направилась вперед, а Адель молча следовала за ней, не задавая никаких вопросов. Вскоре они поднялись на пятый этаж больницы. «Недуги от заклятий — подумала Каннингем. — Порча, заговор, потеря рассудка, неверно наложенные чары, наговор, несовместимый с жизнью…». От собственных мыслей стало страшно, но поток сознания было уже не остановить. «А что, если все совсем плохо? Но тогда бы мама сказала срочно лететь сюда. Она же знала, что я не буду ждать, когда получу письмо, и сразу же прибуду сюда. Ох, Алекс, прошу, будь в порядке!» Они прошли по коридору и остановились у одной из дверей. Две черные единицы хорошо выделялись на светлом дереве. Мирта молча ждала, пока Каннингем сама откроет дверь. Рука легла на холодную металлическую ручку и аккуратно её повернула. Девушка медленно толкнула дверь, будто боясь заглянуть внутрь. Когда дверь полностью открылась, девушка шагнула внутрь. В палате было темно, чтобы не беспокоить больных. Тускло горела пара ламп, периодически разгораясь сильнее, чем требовалось. В просторном помещении находилось четыре койки, две из которых были свободны. Прямо напротив двери находилось большое окно, за которым шел проливной ливень. Обе койки у окна были заняты. Одна из них была загрождена ширмой, лица человека за другой не было видно. Каннингем вопросительно оглянулась на Дансмор, та лишь кивнула в сторону койки справа, не закрытой ширмой. Адель тихо подошла к кровати, боясь побеспокоить брата, и села на стоявший рядом стул. Парень полусидя безотрывно смотрел в окно. Комната затихла, дождь беспощадно бил по окнам и подоконнику свою неритмичную мелодию, где-то даже слышались раскаты грома. Мирта молча продолжала стоять у уже закрытой двери, напряженно смотря на девушку и бесстрастно смотрящего в пустоту юношу. Адель не знала, что ей делать. Вот перед ней сидит Алекс, о котором она так долго переживала. Парень по пояс накрыт одеялом, руки равнодушно лежат вдоль тела, грудь медленно поднимается и опускается в такт дыханию. Лицо его слегка нахмуренное, плохо видимое в тусклом свете ламп и редких вспышек молний. Кажется, что время замерло. Наконец юноша медленно закрывает глаза, вздыхает чуть глубже, и открыв глаза, но продолжая смотреть в окно, произносит: — Адель? Голос у него хриплый, будто осевший после долгой простуды. У Адель захватывает дыхание. Что-то не так. Вспомнив причины заболеваний, по которым сюда попадают пациенты, она настораживается. Не все может оказаться так просто понимаемым. Отсутствие видимых внешних травм, не может говорит об их отсутствии. Опомнившись, она отвечает лишь коротким: — Да, Алек, это я. — произносит Адель, словно чувствуя на спине тяжелый взгляд Дансмор, которая видимо осталась тут. — Как ты поживаешь, сестренка? — все так же равнодушно спрашивает юноша. Сердце девушки пропускает удар. — Что за бессмысленные вопросы? Хотя бы взгляни на меня! — не выдерживает она, ставя свою холодную руку на его теплую. — Они сказали, что ты моя сестра. — сказал он, нахмурившись, и недолго помолчав продолжил. — Но разве я не должен тебя помнить? Наконец он повернулся к девушке. На правой щеке виднелся рана, идущая вдоль скулы. Лицо брата немного осунулось, побледнело за эти два месяца. На Адель были устремлены каре-зеленые глаза брата. Взгляд был задумчивым, но тут парень ухмыльнулся. — Но разве я могу не помнить кого-то столь важного?