Помощь

– Я уже вижу головку, – пожилая акушерка ободряюще улыбнулась Эми, стараясь отвлечь ее от манипуляций доктора, в этот момент занятого спешной стерилизацией щипцов Смелли[1]. – Ты молодец, просто молодец, дорогая, осталось совсем немного, – безостановочно бормотала она, одновременно пытаясь дать несчастной немного газа[2]. – Я больше не могу! – прохныкала молодая женщина, отталкивая от себя черную воняющую резиной маску. По ее покрытому испариной лицу градом текли слезы, она судорожно хватала ртом воздух в перерывах между болезненными схватками и комкала в пальцах края простыни. – Я не могу, не могу! Я хочу, чтоб это закончилось! – Дыши глубже, вот так… вот так… Ты делаешь все просто великолепно! – Я больше не могу! – Сестра, уложите пациентку на край кровати и приготовьтесь помогать мне, – толстый усатый врач-бета, наконец, закончил свои непонятные, внушающие ужас приготовления. Он с трудом натянул резиновые перчатки на огромные лапы и придвинулся ближе. Металлическая ложка щипцов тускло блеснула в свете керосиновых ламп. Бывшая мисс Льюис, а ныне миссис Льюис-Халла дернулась в испуге, увидев приближающегося к ней эскулапа с орудием пытки, и завизжала: – Нет! – Миссис Халла… Эми, пожалуйста, успокойтесь! – круглая физиономия акушерки под плотным белым чепцом исказилась от раздражения и натуги, пока она пыталась силой удержать за плечи рвущуюся прочь роженицу. Эта хрупкая на вид омега, почти погребенная под своим гигантским беременным животом, похоже, совершенно обезумела от страха, и тот придал ей сил в десятикратном объеме. – Нет! НЕТ! Вы убьете моего ребенка! – Доктор Пьюси, я с ней не справлюсь! Она в панике! – Миссис Халла… – НЕ ТРОГАЙТЕ МЕНЯ! – Миссис Халла, пожалуйста… – НЕ-Е-Е-Е-Е-ЕТ! Услышав этот нечеловеческий вой ужаса, раздавшийся за стеклянной дверью палаты, в которой вот уже шестнадцать часов кряду пыталась разродиться несчастная девушка, лейтенант Айна Халла резко вскочила, с грохотом роняя свой стул и парочку соседних. Секунду спустя альфа уже ворвалась внутрь помещения. Не слушая возмущенное кудахтанье медсестры, она подлетела к кровати и обхватила ладонь своей измученной жены: – Я здесь, милая, я здесь! – она позволила Эми уцепиться, что есть силы, и принялась жарко шептать: – Не бойся, любимая, все хорошо, все будет хорошо, родная... Фигуры медицинских работников, зависшие на периферии зрения, расплывались, как в дурном сне. Единственным четким изображением было истощенное, с помертвевшими синими веками лицо Эми, утопающее в чересчур огромной для нее подушке. – Доктор, девочка еще очень юная, – громким басистым шепотом принялась тараторить акушерка, – таз слишком узкий, она не справится сама. Боюсь, нам придется… – Вы правы… Айна почти не слушала их торопливый приглушенный разговор в сторонке, все свое внимание она сосредоточила на Эми, которая вновь плакала – на этот раз от облегчения, что ее альфа, наконец, была рядом с ней. – Прости, малышка, я такая кретинка. Мне следовало быть тут с самого начала. Прости, что оставила тебя одну. – Ты гребаная идио-о-отка… – простонала несчастная на выдохе, борясь с очередным приступом. Тонкие ноздри раздувались, с силой втягивая воздух и разлитый в нем терпкий, мощный запах ее пары. Этот запах – аромат Айны, ее Айны – всегда действовал на Эми, подобно универсальному успокоительному. Едва Халла присоединилась к ней в палате, замутненное сознание омеги начало проясняться. Даже запредельная боль, бесконечно долго сводившая каждый мускул, казалось, немного отступила. Очень медленно, сквозь пелену агонии молодая женщина начала ощущать что-то еще внутри себя – такое же тяжелое, мучительное, глубокое, как и застрявший внутри нее плод, никак не желавший покинуть столь безопасную для него матку. Двигаясь микроскопическими толчками через тоннель уставших, сведенных судорогой мышц, младенец постепенно все сильнее начинал давить на тазовые кости матери. Бедра Эми были разведены в стороны максимально широко, она тужилась изо всех сил и дышала так, как ее просили, но этого все равно не хватало. Сама еще почти ребенок, с едва оформившейся грудью и тощими, как у цыпленка, конечностями, она действительно была слишком молода для такого. Не говоря уже про то, что никто в семействе Льюисов вообще до сих пор не мог похвастаться дородностью форм… Врачи были правы: ее таз слишком узкий, а младенец, зачатый от огромной, как чертов дуб, плечистой Айны, был просто непосильной задачей для столь слабого тела. Она и выносила-то его с трудом, на последних месяцах постоянно страдая от болей в ногах и пояснице. Глядя на ее мучения, лейтенант в очередной раз испытала острый иррациональный укол стыда и безотчетный страх за жизнь своей юной жены. – Прости меня, – прошептала она, целуя горячий от лихорадки, покрытый липким потом висок Эми, которая в ответ лишь еще жестче стиснула пальцы вокруг ее ладони и с коротким стоном откинулась на подушки. По бедрам омеги пробежали едва заметные судороги, пальцы на ногах поджались, а из влагалища заструилась вязкая прозрачная жидкость. Острый аромат, ничуть не похожий на едкий металлический запах крови и страха, пропитавший эту комнату насквозь, внезапно взметнулся в воздух, заставив Айну принюхаться с невольным интересом. Это пахло… пахло, как… Сглотнув, альфа уткнулась носом во влажные волосы жены, чтобы перебить резкий запах, но это было равносильно попытке вернуть джина обратно в бутылку. – Сестра Митчелл, думаю, вам тоже стоит взглянуть. Это выглядит многообещающе, – внезапно раздавшийся бас доктора, про которого все уже забыли, заставил вздрогнуть от неожиданности. Мужчина вновь стоял в изножье кровати, склонившись над промежностью немного успокоившейся Эми. Какое-то время он задумчиво разглядывал там что-то вместе с присоединившейся к нему акушеркой. Наконец, оторвавшись от своего занятия, медик медленно, как бы сам сомневаясь, изрек: – Я думаю, мы должны попробовать… м-м… естественную стимуляцию. – Вы уверены, сэр? Это может быть опасно на такой стадии, – медсестра недовольно поджала тонкие губы, все ее покрытое морщинами лицо ясно давало понять, насколько она не в восторге от столь радикальной идеи. – Мы не можем так рисковать. – Боюсь, у нас нет особого выбора, – вздохнул он, с усилием потирая переносицу усталым жестом, – роды уже идут более шестнадцати часов кряду. Кесарево в этом положении так же опасно, если не больше, к тому же, высока вероятность развития эклампсии[3]. Я считаю, мы должны немедленно использовать щипцы или стимуляцию, пока еще есть возможность спасти их обоих. Айна переводила тревожный взгляд с одного на другого, пытаясь понять, о чем конкретно идет речь. Сердце бешено колотилось, разнося по венам бесполезный адреналин: сейчас ей не с кем было драться, некого побеждать. Ее девочка задыхалась от боли, распластанная на простынях занюханной провинциальной больницы, как загнанное умирающее животное, а Халла ничем не могла ей помочь. Она чувствовала себя отвратительно бесполезной. Безотчетным звериным жестом лейтенант лизнула Эми в щеку, смахивая теплым языком выкатившуюся из-под века слезинку. – Так хорошо… – прошептала ее малышка с закрытыми глазами и прижалась чуть плотнее к сильному плечу супруги. – Тебе лучше, котенок? – Да… Ладонь Айны легла поверх огромного подрагивающего живота и принялась гладить его умиротворяющими круговыми движениями. Она чувствовала, как прямо под тонкой кожей слабо шевелится их малыш. Где-то там, должно быть, часто-часто билось его крохотное сердце. «Пожалуйста… пожалуйста…» Лейтенант не верила ни в каких богов, но прямо сейчас она отчаянно молилась всем и сразу, чтоб этот кошмар для ее любимой, наконец, закончился. – М-м… – омега глубоко дышала в такт гипнотическим движениям ласкающей ее теплой руки. Пряный запах, идущий от нее, становился все сильнее, унося в себе часть страданий. Природа в очередной раз оказалась мудрее суетливых людей и решила исправить все самостоятельно. – Айна, – рука доктора Пьюси тронула альфу за плечо, вырывая из состояния, похожего на легкий ступор, – мне нужно кое-что вам сказать. Пожалуйста, не могли бы вы ненадолго отойти со мной в сторону? – Но Эми… – Сестра Митчелл позаботится о ней, не переживайте, – болотно-зеленые глаза мужчины светились пониманием и сочувствием. Айна нехотя выпустила жену из своих объятий и вначале помогла ей вновь устроиться на подушках, после чего послушалась врача, впрочем, готовая в любой момент ринуться обратно. Встав у изножья кровати, лейтенант не перестала тревожно всматриваться в лицо Эми: с этого ракурса вся ее обнаженная, раздавшаяся во время беременности фигура была видна еще лучше. Каштановые волосы разметались по хрупким плечам и налившейся груди, а согнутые в коленях ноги с пополневшими бедрами были по-прежнему широко расставлены. Сосредоточием же всего был грузный молочно-белый живот, который, казалось, вот-вот погребет под собой маленькую омегу. Ее кожа блестела от пота и в свете керосиновых ламп казалась золотистой. Айна вдруг словила себя на мысли, что, несмотря на утомленность и муки родов, ее жена еще никогда не казалась ей столь прекрасной… и желанной. Сглотнув, альфа невольно прикипела взглядом к лону супруги, блестевшему от соков. Она с усилием тряхнула головой, силясь прогнать непрошенные неуместные мысли. – …боюсь, у нас осталось не так много вариантов, и мы не можем ждать дольше, – ворвался в мысли голос доктора Пьюси. – А? – Халла заставила себя сфокусировать внимание на нем. – Что вы имеете в виду? – Ваша жена не позволит нам использовать щипцы, а времени, чтобы доставить ее в крупный госпиталь и прооперировать, уже нет, – терпеливо объяснял мужчина. – Единственный выход – это вы, Айна. – Что вы хотите этим сказать? – повторила она с подозрением. Не мог же он иметь в виду…? – Вы ее альфа, а она ваша омега, – сказал он так просто, как будто объяснял ребенку, что небо – голубое, а два плюс два – равно четыре. – Самый лучший способ безболезненно и как можно скорее разрешить эти роды – это довериться естественному ходу вещей и позволить вашим телам сделать всю работу самостоятельно. – Я все еще не понимаю… – Разве вы не чувствуете этого? – лукаво поинтересовался Пьюси, явно намекая на что-то. – Но… я… – начала лейтенант, но тут же запнулась и сконфуженно умолкла. Проклятье. Он был прав. Только сейчас Халла, наконец, заметила то, что старательно игнорировала до этого, полностью сосредоточенная на Эми. Скосив глаза вниз, на собственные брюки, она наткнулась взглядом на крупный бугор, абсолютно однозначно оттопыривающий ткань на уровне паха. Ее стоящий колом член. И в этот же момент, как удар молнии, ее пронзило острое чувство возбуждения. Оно все усиливалось, простреливая через нервные окончания при каждом мельчайшем трении ткани о напряженный, горящий желанием орган. Щеки моментально вспыхнули алым. Она была готова провалиться сквозь землю от стыда. – Этого вовсе не нужно стесняться, Айна, – тут же поспешно заверил Пьюси, с типичной для медицинского работника проницательностью моментально разгадав ее реакцию. – Физиология альф и омег отличается от бет разительным образом. Начать хотя бы с того, что редчайшая женщина-бета способна испытать оргазм во время родов. Для омег же это нормальное явление, я бы даже сказал, естественный способ облегчить боль и ускорить процесс. «Что за чушь он несет?! Разве так бывает?» Все это звучало абсолютно дико, но, в то же время, странным образом логично. Машинально скосив глаза в сторону жены, лейтенант пораженно замерла: оказывается, та уже не столько корчилась от схваток, сколько тихо постанывала, впиваясь в нее призывным взглядом. – Но… – в третий раз пролепетала Халла и прикусила губу, увидев, как пальцы омеги легли на один из собственных сосков и принялись потирать его. Горошина второго соска была острой, как пика, так что пересохшему от волнения рту лейтенанта немедленно захотелось прижаться к ней, вобрать в себя, обвести языком… «Проклятье! Она же прямо сейчас рожает! Разве я могу… разве мы можем…?» – мысли сумбуром проносились в голове, путаясь и сталкиваясь друг с другом, точно испуганные кролики. Легко угадав причину ее метаний, Пьюси мягко подтолкнул альфу обратно к кровати, напутствуя вдогонку: – Просто сделайте то, что вам хочется. Айна неуверенно постояла еще немного, но затем все-таки решилась. Вновь поменявшись местами с акушеркой, она присела на кровать. Лицо ее жены было запрокинуто на подушках, и она нежно отвела пару прядок, прилипших к скулам, очертила линию челюсти и подбородка, погладила нежные розовые губы… – Так хорошо… рядом… с тобой… – прошептала между вздохами Эми. – Я хочу… ближе… еще ближе… – ее пальцы терзали сосок почти с остервенением, так что альфа не выдержала, отвела их в сторону и заменила своими. Склонившись над второй грудью, безумно пьянея от аромата выделяющегося молока, Халла жадно обхватила сосок губами, проводя языком по всей ареоле. – О, боги! «О, боги мои!» Вскрик, сорвавшийся с губ Эми, вторил мысленному стону наслаждения Айны. Член альфы дернулся и запульсировал так сильно, что ей стоило большого труда не кончить прямо в штаны. – Будет лучше, если вы разденетесь, – голос врача звучал для Халлы, как будто откуда-то издалека, почти заглушенный шумом крови в ушах и стуком сердца. И все-таки она автоматически принялась выполнять его совет: негнущимися пальцами кое-как совладала с пряжкой ремня и ширинкой, приподнявшись, стянула вниз брюки вместе с трусами. Тем временем врач и акушерка помогли стонущей Эми перевернуться и встать на колени, заботливо придерживая ее и не давая завалиться на сторону. Сделать это было не так-то просто – непомерно раздутый девятимесячный живот тут же уткнулся в поверхность матраса, из-за чего роженице пришлось изо всех сил упереться разведенными коленями и ладошками, чтоб выдержать этот вес. Она продолжала призывно и болезненно поскуливать, закусив и без того искусанную нижнюю губу, когда ее супруга, наконец, скинула ненужную одежду и ботинки. Уже полностью обнаженная ниже пояса и красная, как рак, лейтенант Халла робко пробормотала: – Вы точно уверены, что мне можно… что она… – впрочем, ее предельно вставший фаллос, казалось, жил собственной жизнью и, в отличие от хозяйки, вовсе не смущался из-за происходящего. Он упорно смотрел вверх, блестя капелькой предэякулята на красной головке, вызывающе и гордо выпирающей из крайней плоти. В этот момент по телу омеги прокатилась очередная волна крупных судорог, а из влагалища на белые больничные простыни брызнула белесая струя. Запахло резко и почти оглушающе – низ живота альфы скрутило спазмом животного возбуждения. – Дьявол тебя побери, Айна, просто сделай уже это! – заорала Эми, трясясь от желания и боли, мечтая, чтобы эта пытка закончилась как можно скорее. Схватки опять следовали одна за другой, и это приносило ей одновременно ужасные муки и какое-то извращенное наслаждение. Крупный череп младенца, идущего по родовым путям слишком медленно, ощутимо давил на чувствительные точки в ее теле. На самом деле, после прихода Халлы в палату она кончала уже несколько раз, даже без какой-либо внешней стимуляции, но это не приносило никакого облегчения и почти не помогало продвинуть плод. Сглотнув и стараясь не обращать внимания на присутствующий медперсонал, лейтенант взобралась на кровать, прогибая своим весом скрипучие пружины, и неловко пристроилась позади жены, все еще нерешительно глядя на ее промежность. Судя по всему, та была более, чем готова: из обоих отверстий обильно сочилась полупрозрачная влага, как при сильнейшей течке. Запах был странный, густой и какой-то обволакивающий, но, определенно, ничего приятнее Айна в своей жизни не чувствовала. Кто бы мог подумать, что роды бывают такими… эротичными. Кошмар! – Милая, расслабься… – Халла на пробу дотронулась пальцами до сочащегося лона своей рожающей омеги, однако тут же резко в испуге отняла их. Едва почувствовав прикосновение, Эми хрипло взвыла, дернувшись, как от разряда тока. – Тебе больно? Я сделала тебе больно? – О, да-а-а-а… о-о… – Айна, вы все делаете правильно, – подбодрил врач, кладя руку ей на поясницу и вновь настойчиво подталкивая к жене. – Не бойтесь. Стиснув зубы, альфа постаралась выбросить из головы картинку случки породистых собак, понукаемых нетерпеливым хозяином. Собрав волю в кулак, она решительно кивнула. Ее любимой малышке требовалась помощь. Немедленно. И если эта помощь заключалась в том, чтобы жестко трахнуть ее прямо тут, прилюдно, да еще и в момент рождения их ребенка… что ж, так тому и быть. Приткнув член к раскрытой щели Эми, она принялась водить им вверх-вниз, поддразнивая и сама невольно возбуждаясь еще сильнее, до тех пор, пока густые выделения полностью не покрыли ее разгоряченную плоть. Обмакнув пальцы в липкую жидкость, она щедро смазала анус омеги на всякий случай, хотя тот был уже наполовину открыт и без того: сейчас из него текло почти так же сильно, как из влагалища. – М-м… м-м-м… Указательный палец прошел внутрь расслабленного колечка без труда – роженица лишь поощрительно заурчала, как огромная кошка. Довольная произведенным эффектом, Айна так же осторожно ввела второй, а затем и третий палец. Мышцы разошлись под ее несмелой лаской легко, как будто их уже разработали. Не обращая внимание на собственный изнывающий от притока крови орган, альфа начала неторопливо трахать попку жены рукой, еще больше растягивая и подготавливая ее для будущего проникновения. – Айна, вы должны действовать решительнее. Взрыкнув и поборов желание отвесить явно лишнему здесь доктору хорошего тумака, альфа отняла ладонь от хлюпающей дырочки, потянув за собой ленту смазки. Ягодицы жены тут же дернулись вслед за ней, Эми протестующе зашипела, разрывая когтями обивку матраса. Шейка матки была уже полностью раскрыта, стараясь протолкнуть младенческую головку: их строптивый малыш, никак не желавший покидать утробу матери, в которой ему было так уютно все эти девять месяцев, проявлял характер, еще даже не родившись. «Я помогу тебе… вам обоим», – подумала вдруг Халла, подхваченная нежной мыслью, столь сильно отличавшейся от обуревавшей ее похоти, от которой буквально скручивало все мышцы. Не тратя больше времени, она прижала твердую и горячую, как раскаленная сталь, головку пениса к анальному отверстию любимой, призывно раскрытому для нее, и аккуратно протолкнула внутрь, борясь с желанием засадить по самые яйца в один подход. Впрочем, похоже, ее ненасытной супруге только это и было нужно. Издав очередной нетерпеливый звук, Эми оттопырила округлые ягодицы, самостоятельно насаживаясь на фаллос почти до половины. Но тут уже альфа и сама не смогла больше терпеть. Встав на четвереньки над женой, она двинула тазом вперед, входя в узкий проход своим крупным, массивным стволом с некоторым трудом до тех пор, пока ее мошонка не прижалась к промежности Эми. Замерев так на несколько томительных минут и слыша лишь грохот крови в ушах, лейтенант так же неторопливо вышла, а потом сразу же толкнулась вновь. И еще. И еще. Несмотря на инстинктивное желание, она никак не могла избавиться от остатков смущения и подспудной мысли, что все это было чем-то ужасно неправильным. Тяжело дыша, Айна старалась преодолеть скованность в мышцах, когда внезапно почувствовала прикосновение сзади. Что-то деликатно дотронулось до ее рудиментальной вагины, поглаживая маленькие мягкие складки, чтобы простимулировать секрецию. – Что…? – она с шумом втянула воздух сквозь зубы и зашипела, когда нечто протолкнулось внутрь узкого прохода, безошибочно нашло там какую-то точку и начало совершать поступательные движения, как бы задавая ей общий ритм. – Все в порядке, Айна, нам просто нужно, чтоб вы расслабились. Это необходимо Эми, – успокаивающе произнес доктор, чей затянутый в резиновую перчатку палец и был тем самым посторонним предметом внутри Халлы. Вначале ощущения были странными, крайне непривычными, но спустя некоторое время тело, наконец, взяло верх над разумом: маленькая вульва намокла, и палец доктора Пьюси заскользил свободнее. Вскоре он сменился уже двумя, а потом влагалище альфы легко приняло небольшой заводной вибратор. – Продолжайте двигаться, все хорошо… – мясистая пятерня врача совершала растирающие движения по спине дрожащей от напряжения альфы. Однако Айна почти не замечала этого, как и голоса мужчины, ставшего просто посторонним шумом. Она закрыла глаза и постепенно полностью отдалась нарастающему ритму, чувствуя, как омега под ней также начинает подстраиваться под волнообразные движения и постепенно расслабляется все больше и больше. – Хорошо! Умница, Айна… Молодец, Эми, дыши, просто дыши… Вы обе все делаете отлично! «Заткнись, идиот!» Вибратор тихонько жужжал, приятно массируя мышцы изнутри и побуждая двигаться быстрее, и Халла больше не противилась этому желанию. Прикусив шею омеги, чтоб не дать той сдвинуться, она стала часто и размашисто входить. – Осторожнее, Айна! Не так резко… Осторожнее, вот так… Хорошая девочка… Немного погодя уже сама Эми, у которой словно открылось второе дыхание, начала подмахивать ей. Она умудрялась слегка отклоняться назад и насаживаться еще плотнее всякий раз, когда массивный член таранил ее задний проход. Бедра бились о бедра с громкими неприличными хлопками: таз Айны двигался быстро и равномерно, как мощный поршень в двигателе боевого дирижабля. Тяжелые яйца влажно шлепали по клитору Эми, разнося по ее телу волны удовольствия, от которых схватки из болезненных постепенно сделались приятными. – Боги! О, боги! Ритм все нарастал, почти доходя до пикового. Теперь Эми кричала, уже не переставая, из ее грудей, прыгающих в такт каждому толчку, обильно струилось молоко. – Айна, ты должна сбавить темп, нам нужно проверить… – ОТВАЛИ! Вздрогнув, доктор отскочил от кровати так поспешно, что чуть было не снес стойку с инструментами. В рыке альфы и ее яростном оскале сейчас не было ничего человеческого, как и в развратно подвывающей под ней омеге. Больше не думая о посторонних в комнате, эти двое жадно совокуплялись, полностью сдавшись на милость своей странной природе, глубинное понимание которой не было в полной мере доступно ни одной бете. Нервно дернув тугой узел викторианского галстука, Пьюси грузно упал на стул у дальней стены. Лишь с четвертой попытки трясущимися пальцами он сумел выудить из нагрудного кармашка шелковый платок и отер моментально вспотевший лоб. Нет, все-таки одно дело – знать о стимуляции родов у омег путем полового акта в теории, и совсем другое – впервые за тридцатилетнюю врачебную практику наблюдать эту стимуляцию воочию, находясь в непосредственной близости от участников вышеозначенного акта. – Это ужасно, – испуганно пробормотала сжавшаяся на соседнем стуле сестра Митчелл. – Просто ужасно. – Да, это… пугает, – кивнув, севшим голосом ответил мужчина. По профессиональной привычке он нащупал у себя на запястье жилку пульса: тот частил и сбивался с ритма, как копыта обезумевшей скаковой лошади, закусившей удила. – Да, да, да! Еще! Еще! Альфа драла свою омегу, как суку, ничуть не заботясь о необходимости быть нежной, а та лишь извивалась под ней сильнее, подставляясь, раскрывая себя, желая все более глубокого и полного проникновения, как будто распиравшего ее изнутри плода, рвущегося наружу, и входящего внутрь массивного фаллоса было мало. Оставалось лишь молиться, чтобы с их ребенком все было в порядке. – Боги! Я сейчас кончу! – простонала Эми из-под Айны, тело которой почти полностью скрыло ее от глаз присутствующих. Лишь каким-то чудом, даже находясь на грани экстаза, обе продолжали беречь беременный живот, не налегая на него всем весом, а удерживая баланс руками и ногами. Спустя еще несколько минут толчки из частых стали невероятно быстрыми, превратившись в хаотичные, и тогда обе они взвыли почти в унисон. Омега рванулась в сторону, выгибаясь от конвульсий потрясшего ее оргазма, однако альфа не позволила отстраниться. Наоборот, войдя в Эми максимально глубоко, Айна излилась с хриплым рыком, почти теряя себя в расцветших перед глазами звездах и не замечая, как выскочил наружу облитый ее липкими выделениями вибратор. «СВЯТЫЕ БОГИ!» Тело Айны словно разорвало на кусочки мощнейшим взрывом. На краткий миг она полностью отключилась, буквально теряя сознание от накатившего наслаждения. Это было… Это было всем. «Боги… о, боги мои… Эми… ох…» Ее трясло. Тело продолжало само, независимо от мозга, совершать какие-то рывки: глубокие, жадные, сильные, но постепенно затухающие, как накатывающие на берег волны. Почти десять секунд невероятного по силе оргазма абсолютно истощили ее. Она не рухнула лицом вниз лишь потому, что краем сознания продолжала помнить о лежащей под ней уязвимой омеге. И потому именно Халла пришла в себя первой. Рывком выйдя из жены за секунду до того, как раздулся узел, она брызнула остатками спермы на сбившиеся простыни, продолжая мучительно и сладостно кончать. Ее бордовый, увитый толстыми венами член увесисто и мокро шлепнулся на бледную спину Эми, брызгая белесыми, остро пахнущими струями: с каждым разом все меньше и меньше, пока накопленная в поджавшихся яйцах сперма не вышла полностью. Ребра ходили ходуном, как кузнечные меха, насквозь пропотевшая ткань рубашки плотно облепила корпус, делая его еще рельефнее. Струйки пота стекали по спине, змеились по мускулистым ягодицам и узким бедрам. – Эми… – позвала она охрипшим от криков голосом и, когда жена не отозвалась, тронула ее за плечи. Поразительно, но омега, похоже, до сих пор была в плену экстаза. Мышцы под ее гладкой кожей конвульсивно подрагивали, она тихо стонала, прикрыв глаза и задыхаясь. Перевернув Эми на спину, Халла вновь развела ее ноги в стороны и устроилась между ними. Головка их малыша уже пыталась проникнуть меж туго натянутых стенок влагалища: на ней даже можно было увидеть редкие светлые волосики. Ничуть не смущаясь и не испытывая ни капли отвращения, альфа склонилась над промежностью роженицы и принялась ласково вылизывать ее, с нежностью проводя языком по растраханной, раскрытой дырочке ануса как бы в извинение за свою недавнюю, пусть и ненамеренную грубость. На каждое прикосновение ее девочка отвечала поощрительным урчанием, и тогда Айна усилила натиск: стала проникать языком глубже, одновременно лаская пальцами напряженный клитор. Их соки перемешались, обретя терпкие, совершенно неповторимые вкус и запах, от которых альфе напрочь сносило крышу, а успокоившийся было пенис вновь вставал, желая продолжения. Но сейчас для этого было не время. Позже – да. Позже они обязательно продолжат. А пока пристального внимания требовало кое-что другое… Тело Эми напряглось: движимая страстью и похотью, она пыталась приподнимать бедра навстречу ласкающему ее жаркому рту и рукам, но из-за живота это было абсолютно нереально. Тогда она в разочаровании застонала и запустила пальцы в коротко стриженную шевелюру Халлы, стремясь притянуть ту как можно ближе к своей промежности. Почувствовав ее реакцию, альфа ухмыльнулась и совершила молниеносную рокировку: заменив руку губами, она с пошлым хлюпаньем вобрала в рот клитор жены и вставила ей в попку сразу три пальца. – М-м-м… м-м-м…! Приноровившись, Айна задала новый темп, синхронно двигая челюстью и рукой. Из-под плотно сомкнутых век омеги снова текли слезы – на этот раз от чистейшего наслаждения. Судороги схваток пробегали по внутренним мышцам, неумолимо выталкивая плод наружу, так что очень скоро альфе пришлось прерваться. Однако вместо того, чтоб отойти в сторону, она переместилась выше и вновь присосалась к груди Эми. Положив руку ей под живот и нащупав оставшийся без внимания клитор, она стала быстро тереть его, возобновляя ритм. – Вот так, вот так… хорошо… – ворвалось в уши до смешного неуместное бормотание доктора Пьюси. Отойдя от испуга и вспомнив о врачебном долге, он уже снова стоял на стреме, готовый в любой момент принимать младенца. – О-ох… а-а-а… а-а-а! Ох… – Умница, Эми… Дыши, дыши… А теперь тужься! Тужься, еще немного! Вот так! Тужься! Осталось совсем чуть-чуть… – О-о-о-о-о!.. Кисть Айны заработала с невероятной скоростью, и дыхание Эми совсем сбилось. Омега громко закричала, вся напрягаясь, и в следующее мгновение что-то как будто прорвалось там, снизу. – Вот так, молодец! Молодец! Раздался едва слышный звук рвущегося околоплодного пузыря, и какой-то предмет влажно шлепнулся на мокрую ткань, точно выловленная из реки рыбешка. У них получилось! Получилось! Тут же подскочила медсестра с инструментами, готовая пережать и перерезать пуповину, однако резко остановилась, словно натолкнувшись на стену. – Что там? Что с моим ребенком? – слабый, осипший голос Эми раздался в полной тишине. В тишине. – Доктор? Айна дернулась было туда, но жена безотчетно вцепилась в ее руку, точно капканом, тем самым вынуждая остаться на месте, рядом с ней. – Ну, давай же, малыш… давай… – ладонь Пьюси усиленно терла спинку новорожденного, который никак не желал розоветь. Схватив поднесенный акушеркой аспиратор[4], бета принялся спешно удалять жидкость из носа ребенка, одновременно не переставая его тормошить. Хватка Эми готова была раздробить Айне пальцы, но та ничего не чувствовала, замерев, точно соляная статуя. Живы были лишь глаза лейтенанта, неотрывно глядящие на крохотные бледные ножки младенца – единственное, что ей было видно с этой точки. «Святые боги… кто-нибудь… Пожалуйста…» – Что с ним? Что с ним? – как заведенная, повторяла Эми, дрожа все сильнее в объятьях окаменевшей, не способной сделать вдох супруги. «Пожалуйста… пожалуйста…» На несколько мучительно долгих секунд, кажется, на весь мир опустилась удушающая тишина. Не происходило ничего. – Давай же, маленький… А потом вдруг раздался звук, от которого вздрогнули все присутствующие. Писк. Тихий писк, переросший в кряхтение и постепенно набиравший силу до тех пор, пока не превратился в самый настоящий рев. – О, пресвятая Луна, спасибо тебе! Спасибо тебе, Небо! – всплеснув руками, старая акушерка забормотала короткую благодарственную молитву. Ее сцепленные в замок узловатые пальцы сильно дрожали. А Халла едва не потеряла сознание от резко хлынувшего в легкие кислорода. «О, боги…» Ребенок кричал. Их ребенок кричал! – Это девочка. Абсолютно здоровая, сильная альфа, – в рекордные сроки доктор Пьюси успел провести все необходимые манипуляции и завернуть малышку в еще одну простыню. Вздохнув с явным облегчением, он подошел, чтобы передать ее на руки новоиспеченным родителям. – Настоящий боец, – в его зрачках плясали смешинки, а усы смешно и довольно топорщились от широкой улыбки. Глядя на его осунувшееся лицо, можно было с уверенностью сказать, что за последние часы бедняга похудел килограмм на пять от стресса. «Спасибо! О, спасибо!» – С ней все в порядке? С ней правда все в порядке? – Теперь с ней все будет хорошо, Эми. – Я правда могу подержать ее? – омега тянула руки с растопыренными пальцами, умоляюще глядя на врача, который продолжал добродушно усмехаться. – Правда? – Конечно. Это ведь твой ребенок. И вот, наконец, этот невесомый верещащий сверток оказался так близко, что лейтенант Халла почувствовала себя абсолютно ничего не соображающей. Опять. – Ох… – она судорожно вздохнула, внезапно вынужденная схватиться за стоящую рядом тумбочку, чтобы не потерять равновесие даже в сидячем положении. Младенец, лежащий на груди Эми, казался таким маленьким… Его непрерывно сучащие по воздуху ручки выглядели ошеломляюще хрупкими и заканчивались тоненькими пальчиками – не больше ногтя Айны. Тем сильнее альфу поразило то, с какой неожиданной силой они схватились за ее протянутый мизинец. – Она такая красивая… – прошептала Халла, чувствуя тяжелый ком в горле и предательскую соленую влагу в уголках век. Проклятье. Она ведь не плакала даже во время Битвы у Черных Скал, когда у нее на глазах рвались на куски корабли и сгорали заживо сотни ее сослуживцев… Но тут она чувствовала, что, еще немного, и из горла вырвется надсадный всхлип, после которого остановиться будет уже невозможно. Колоссальное облегчение при виде здорового младенца и живой, не пострадавшей Эми навалилось на плечи непомерной тяжестью, от которой альфе как-то резко подурнело. Оставалось поражаться, как умудрялась держаться омега, проведшая эти шестнадцать часов в адских муках родов. Однако Эми, кажется, в самом деле чувствовала себя теперь намного лучше. Глядя на ее порозовевшее от удовольствия, склоненное к ребенку лицо, лейтенант снова была вынуждена бороться с сентиментальными слезами. – Наше дитя, – покачивая кроху, Эми оперлась спиной о широкую теплую грудь своей альфы. Она уютно устроилась в коконе этих надежных объятий, устало и счастливо улыбаясь дочери: – Наша Инкери. Словно в ответ на это имя, их малышка широко зевнула, потягиваясь, как котенок, и вскорости уже сладко сопела, подергивая во сне острыми розовыми ушками. Акушерка старательно ощупывала живот разродившейся омеги, проверяя, не осталось ли там кусочков плаценты, вышедшей чуть ранее. Однако ни Айна, ни даже сама Эми не обращали на это внимания, полностью поглощенные созерцанием бесценного существа в своих руках. Они смотрели на это чудо во все глаза и не могли насмотреться. Она, их дорогая и уже так горячо любимая девочка, действительно была прекрасна. Появившаяся на свет с таким трудом и преодолевшая этот путь только благодаря общей заботе ее семьи, маленькая Инкери Халла-Льюис наслаждалась заслуженным отдыхом. Как и ее родители, она инстинктивно чувствовала: худшее – позади. Ее кукольный носик забавно морщился, улавливая во сне новые чудесные запахи: аромат грудного молока Эми, ее теплой кожи и волос, успокаивающий густой запах Айны, заполнявший собой все пространство вокруг, обещающий заботу и безопасность… Обняв жену, лейтенант Халла оставила нежный поцелуй на ее виске, и счастливо, сыто вздохнула, ощущая, что тоже не прочь погрузиться в сон. И она вполне могла позволить себе это. Ведь теперь все действительно было хорошо. ____________________________________________________________ [1] Щипцы Смелли – акушерский инструмент для извлечения головки плода во время родов у человека, применявшийся в викторианскую эпоху. Ввиду рискованности и болезненности процедуры многие женщины испытывали страх перед этим методом и редко (или слишком поздно) обращались к нему, из-за чего младенец и мать часто гибли от сложных родов. [2] Оксид азота, он же «веселящий газ» – вещество, широко применявшееся для обезболивания во время родов и операций вплоть до 1960-х годов. [3] Эклампсия – заболевание, возникающее во время беременности, родов и в послеродовой период, при котором артериальное давление достигает такого высокого уровня, что появляется угроза жизни матери и ребёнка. [4] Аспиратор – медицинский прибор, предназначенный для очищения полости носа от слизи.