"Сердце красавицы", или Ошибка резидента

Гарри вошел в кабинет Грюма с покаянным видом, намереваясь признаться, что его отношения с Дафной Забини приняли недопустимый характер — он решил, что инспектору следует об этом знать. Однако Грюм не дал ему произнести и слова. — Ага, Поттер, вот и ты, — кивнул он. — Что там у тебя? Материалы слежки за миссис Забини? Отложи их пока. Дело, похоже, принимает неожиданный оборот. Установлена личность «русского князя», которого упоминала горничная. Это Игорь Каркаров, пятидесяти пяти лет, вдовец, бывший русский подданный. Но никакой он не князь, а торговец антиквариатом и драгоценностями. После того, как в России случилась революция и начался весь этот хаос, он каким-то путем — наверняка, нечестным — стал обладателем изрядного количества ценных вещей. Когда он бежал из России, то сначала оказался в Стамбуле, оттуда перебрался в Белград, затем в Париж, а уже потом поселился в Лондоне… Среди русских эмигрантов он хорошо известен и не пользуется уважением — однако у него водятся деньги, и он дает их взаймы под проценты. То есть, давал, — Грюм многозначительно ухмыльнулся. — С ним… что-то случилось? — догадался Гарри. — Да, — инспектор взял со стола и протянул Поттеру протокол осмотра места преступления. — Вчера днем он был убит в своем доме в Челси. Причем перед смертью его пытали, и очень жестоко, а потом убийца перерезал ему горло одним из старинных кинжалов, найденных там же, в комнате. Отпечатков пальцев на рукояти нет — либо убийца их стер, либо был в перчатках. В доме все перевернуто вверх дном — ясно, что-то искали. Нашли или нет — неизвестно. Установить, что пропало, а что осталось на месте, не представляется возможным, потому что секретарь Каркарова, некий Юрий Поляков, проживавший в его доме — тоже русский эмигрант — исчез в неизвестном направлении. — Ну и ну! — Гарри был ошеломлен. — Прямо среди бела дня? И никаких следов? — Да, днем. А что удивительного? Ночью, пожалуй, наоборот, опаснее — шум привлек бы внимание. Хотя убийца, перед тем как пытать Каркарова, заклеил ему рот пластырем. А еще, Поттер, на полу найдена запонка с бриллиантом. Пары к ней среди вещей Каркарова не обнаружено. Возможно, ее обронил убийца. А возможно, и нет. Во всяком случае, мы попробуем установить ее принадлежность через ювелирные магазины. — Но, простите, сэр… Вы думаете, это убийство как-то связано с убийством миссис Забини? Грюм многозначительно постучал пальцем по папке с документами у него на столе. — Среди бумаг покойного найдена долговая расписка Блейза Забини на две тысячи фунтов от пятнадцатого февраля сего года. Долг Блейз не вернул, а учитывая, что Каркаров брал грабительские проценты… — Сэр, но ведь Блейз, если это был он… Почему он не забрал расписку? — Блейз в тот день, как мне уже доложил констебль Пикс, пришел домой со службы вовремя. Но какая-то связь между этими делами все же должна быть… — Ах да, сэр! — вспомнил Гарри. — Горничная миссис Забини кое о чем мне рассказала… Он повторил свой разговор с Ромильдой Вэйн. — Вот как? — единственный глаз Грюма загорелся. — Похоже, появилась еще одна ниточка, связывающая эти два убийства. Каркаров предупреждал покойную миссис Забини о каком-то опасном человеке… Значит, это кто-то из ее окружения… Нужно снова тщательно изучить круг ее знакомых — и подумать, кого из них мог близко знать Каркаров. Вряд ли это светское знакомство, скорее всего, искать следует в прошлом… А прошлое у мистера Каркарова не менее любопытное, чем у миссис Забини, прямо-таки криминальный роман. — Неужели, сэр? — Гарри заинтересовался. — Сам посуди. Я имел беседу с одним весьма много знающим человеком из Секретной службы… (1) Кем был до революции Каркаров, установить не удалось, да это и не важно. Известно только, что он не дворянин и в армии не служил. Скорее всего, из мелких чиновников или мещан. В Стамбуле он оказался в ноябре двадцатого года. Прибыл туда вместе с остатками Белой армии и прочими русскими беженцами, не пожелавшими оставаться в Крыму, захваченном большевиками. До этого он, похоже, даром времени не терял, а воспользовался той неразберихой, которая царила в стране, возможно, не побрезговал и прямым грабежом и мародерством — иначе никак не объяснить, что у него оказались драгоценности, принадлежавшие известным русским аристократическим фамилиям. Так вот, в Стамбуле Каркаров сначала занимался мелкой спекуляцией, потом попробовал открыть публичный дом, но не поделил что-то с компаньонами… Попал в поле зрения французской разведки и одновременно — русской монархической организации, а там были люди серьезные… или, вернее, такие, которым уже нечего терять. То, что он ушел от них живым — уже говорит о том, что человек был недюжинных способностей (2). Потом удачно сыграл на бирже, женился на богатой вдове лет на двадцать его старше. Жена его скончалась, еще когда они жили в Белграде. — То есть, они с покойной миссис Забини были, можно сказать, одного поля ягоды? — не сдержал усмешки Гарри. — Можно сказать и так, — оскалился Грюм. — Но вот в чем штука. Человек, от которого он предостерегал свою приятельницу, видимо, знаком с Каркаровым по прошлым временам. То есть — Россия, эмиграция, Стамбул и так далее. Потому что в Лондоне он ни в какие-либо криминальные дела, ни в политику не впутывался, насколько известно. Однако у миссис Забини не было знакомых, связанных с Россией и русскими эмигрантами — я имею в виду тех, о которых мы знаем. — Грюм прищурил глаз. — Если, конечно, она не вела двойную жизнь. Поэтому, Поттер, для тебя новое задание — порасспрашивать знакомых Каркарова, не знал ли кто миссис Забини, или не слышал ли чего о ней. — А за Дафной Забини следить пока не нужно? — Гарри почувствовал, что краснеет, и, чтобы скрыть смущение, снял очки и принялся их тщательно протирать. — Пока отставим ее в сторону… А вот Блейз останется под наблюдением. * * * У Гарри будто тяжелый камень с души свалился, когда шеф велел прекратить слежку за Дафной, хотя он и корил себя за малодушие, не позволившее признаться в своих отношениях с ней. А отношения эти продолжались — на следующий же день после их первого свидания он позвонил Дафне, и они снова встретились в том же самом кафе, после чего отправились к ней домой. И с тех пор встречались почти каждый день — если Гарри удавалось урвать час-другой от служебных обязанностей. По этому поводу его совесть не мучила — ведь рабочий день полицейского, бывает, длится не с девяти до шести, как у других государственных служащих, а круглые сутки. Дафна не пыталась вытянуть из Гарри никаких сведений о ходе следствия — чего он втайне опасался. Она даже не говорила с ним ни о муже, ни о свекрови, ни об убийстве. Казалось, она всей душой предалась любви. С Джинни Гарри в эти дни виделся редко, и то мельком — под предлогом, что у него много работы. Хотя он и действительно был очень занят — почти каждый день встречаясь с русскими эмигрантами из длинного перечня знакомых Каркарова, пытался что-нибудь узнать об убитом, а также о Шарлотте Забини. Вот только быстрые ответы на свои прямые вопросы получал редко — неизвестно почему, многие из этих людей проникались к Гарри симпатией и начинали изливать ему душу. Они были разными, эти русские — но о Каркарове никто не сказал доброго слова. Гарри и сам был неприятно поражен жестокостью и безжалостностью, с какой тот относился к своим должникам — людям, потерявшим все, и в чужой стране вынужденным соглашаться порой на самую тяжелую и грязную работу. А ведь это были его соотечественники! Дворяне, бывшие офицеры, имеющие боевые ордена, становились грузчиками, шоферами такси, а то и рабочими на заводах — вливаясь таким образом в ряды британского пролетариата, как сказал бы Сириус. «Мы за Россию проливали кровь — и на войне с немцами, и с большевиками… Каркаров еще в четырнадцатом году от фронта отвертелся, мразь… а мы вшей кормили в окопах четыре года! И теперь — мы на заводах горбатимся, а эта сволочь сидит на награбленных богатствах и живет припеваючи!» — таково было, с небольшими вариациями, общее мнение русских эмигрантов о Каркарове. Узнав, что он убит, многие не скрывали злорадства. От эмигрантов Гарри услышал поразившие его рассказы об ужасах гражданской войны, о бесчеловечности большевиков, о красном терроре, о пытках в ВЧК и расстрелах заложников — впрочем, кое-кто из них все же старался быть объективным и признавал, что обе стороны отнюдь не отличались гуманностью. Хотя родители Гарри были коммунистами, как и крестный, к которому он был очень привязан — однако сам он всегда придерживался, скорее, умеренно-демократических взглядов, чему способствовала и выбранная профессия. И теперь он как никогда отчетливо понял, что революция и диктатура пролетариата, о которых Сириус говорил с таким жаром, как о великой и светлой мечте, о цели всей его борьбы — это прежде всего хаос, беззаконие и жестокость. * * * — Итак, сэр, все знакомые Каркарова из русских эмигрантов отзываются о нем крайне отрицательно. А с миссис Забини никто из них не был знаком. Правда, некоторые видели ее фото в журналах и поэтому узнали, — докладывал Гарри инспектору Грюму о результатах своей работы. Грюм, хоть и был несколько обескуражен, но не привык сдаваться. — Возможно, кто-то из них говорит неправду. Но как это установить?.. Что ж, Поттер, будем думать. — Грюм махнул рукой, отпуская своего подчиненного. Выйдя из кабинета, Гарри позвонил Дафне и условился с ней о свидании. — Давай встретимся в универмаге «Хэрродс» на первом этаже, часа в четыре? Знаешь, мне надо тебе кое-что показать… — голос у Дафны был встревоженный. При встрече Дафна сразу протянула Гарри газету с заметкой об убийстве Каркарова. Рядом было напечатано крупным планом его фото: удлиненное лицо с правильными чертами и чуть раскосыми глазами, длинные черные волосы с сильной проседью, ухоженные усы и бородка немного странной формы, напоминающая козлиную. — Я однажды видела maman с ним! — сказала Дафна. — Мы как-то договорились с ней встретиться в магазине — я пришла чуть раньше, но она была не одна, а с этим мужчиной. Когда она заметила меня, то быстро попрощалась с ним и подошла ко мне. — Ты не спросила у нее, кто это? — Она сказала, что это просто знакомый, который хорошо разбирается в драгоценностях. Я не стала расспрашивать, подумала, может быть, она хочет что-нибудь купить или продать. У нее были украшения, которые ей не очень нравились, и она никогда их не надевала. А теперь оказывается, его тоже убили… — Ты думаешь, эти убийства как-то связаны? — осторожно поинтересовался Гарри. — Я не знаю, — Дафна растерянно пожала плечами. — Но мне как-то не по себе от этого совпадения… — А Блейз знал его? Дафна задумалась. — Кажется, нет, — после паузы ответила она. — По крайней мере, не припомню, чтобы он о нем что-то говорил… А ты разве занимаешься этим делом тоже? — Нет, — покривил душой Гарри. — Это дело лондонской полиции, не наше. Однако в нем росла уверенность, что ключ от двух взаимосвязанных загадок — убийств Каркарова и миссис Забини — лежит на поверхности где-то рядом, стоит только руку протянуть. Но он никак не может ухватить этот ключ, как будто что-то важное постоянно ускользает от него. * * * Ночью Гарри не мог заснуть. Сначала он ворочался, переворачивал подушку так и эдак — этот совет ему когда-то дала миссис Уизли: «Если не спится, попробуй подушку перевернуть» — вставал, пил воду, курил… Но сна не было ни в одном глазу. В конце концов он сдался, зажег свет и, сварив себе кофе, сел за стол и положил перед собой лист бумаги, ручку и свою записную книжку. На одной стороне листа он переписал всех знакомых миссис Забини, какие только упоминались в деле, на другой — знакомых Каркарова, включая не только опрошенных Гарри русских эмигрантов, но и тех, чьи долговые расписки были найдены в документах убитого. Пробежав оба списка глазами, Гарри недоверчиво нахмурился — дважды повторялось лишь одно имя, не считая Блейза Забини. И разочарованно вздохнул — уж очень бесперспективной представлялась эта линия. Похоже, расследование зашло в тупик.