"Сердце красавицы", или Ошибка резидента

Год спустя На перроне городского вокзала было непривычно многолюдно — ждали отправления лондонского поезда, в числе пассажиров которого были Гарри Поттер и Драко Малфой. Оба уезжали на фронт. Гарри получил предложение служить в Управлении специальных операций, недавно созданном под патронажем нового премьер-министра, сэра Уинстона Черчилля, для проведения саботажа и диверсий в тылу врага. Драко успел окончить курсы военных врачей и теперь щеголял в новом, с иголочки, мундире лейтенанта медицинской службы. Гарри же был одет в штатское. Объявленную год назад войну поначалу окрестили «странной», поскольку на театре военных действий в Западной Европе, куда были отправлены британские войска, почти ничего не происходило. В жизни простых людей мало что изменилось, но каждый день нарастала смутная тревога — новости были пугающими. Одна за другой сдались Гитлеру Дания и Норвегия, Бельгия, Голландия и Франция. Итальянские войска вторглись в Британское Сомали. А летом начались бомбардировки Лондона. Теперь всем окончательно стало ясно, что война будет долгой, кровавой и страшной. Провожали Гарри только Джинни с маленьким Джеймсом на руках, да мистер и миссис Уизли. Все их сыновья ушли на войну, как и Сириус, крестный Гарри — а его младший брат, не порвавший с семьей, достопочтенный (1) Регулус Блэк, уже успел погибнуть где-то в Африке. Гермиона Грейнджер, невеста Рона, тоже уехала на фронт медицинской сестрой. Рядом с Драко Малфоем стояли его жена Астория, уже заметно беременная, и мать — леди Нарцисса Малфой. Глава семьи, сэр Люциус сидел в тюрьме, вместе с лидером своей партии — Освальдом Мосли — и другими членами высшего руководства (2). Драко же, как выяснилось, заблаговременно вышел из партии по совету отца, и поэтому не только остался на свободе, но и смог отправиться на фронт. Впрочем, сейчас, кроме семейства Малфой, вокруг Драко столпились несколько парней крепкого телосложения, с почти военной выправкой — чернорубашечники из молодежного крыла. Они были не в униформе, которую запретили еще в тридцать седьмом году, но все-таки чувствовалось в них что-то неуловимо общее. Обнимая Джинни и глядя на сына, который сейчас тихо посапывал у нее на руках, Гарри краем уха слышал, как Драко разглагольствовал перед этими молодыми людьми: — Наш лидер несправедливо и незаконно посажен за решетку… как и другие члены руководства, как и мой отец… — тут голос Драко дрогнул. — Но все верные сыны Британии сейчас должны стать выше личных бед и неурядиц. Как сказал сэр Освальд Мосли еще в прошлом году, «если любая из стран мира нападёт на Британию или будет грозить ей, каждый участник этого великого собрания и Британского Союза будет сражаться за Британию"(3). И мы докажем, что являемся истинными патриотами! Британия превыше всего! — выкрикнул он. — Ура! — отозвались из толпы. Потом кто-то запел «Правь, Британия!», и остальные подхватили: Правь, Британия, морями и волнами! Англичанам никогда не быть рабами!(4) «Похоже, Сириус прав, выход Драко из партии действительно был лишь тактическим ходом, он не изменил своих убеждений», — подумал Гарри. От громкого разудалого пения ребенок на руках Джинни проснулся и заплакал, она принялась его укачивать. Гарри с легкой досадой посмотрел в сторону шумной компании — и замер. Как будто на мгновение куда-то исчез и перрон, и люди вокруг — к Малфоям подошла Дафна Забини с мужем. Ее взгляд был прикован к Гарри. Он моргнул и встряхнул головой, отгоняя наваждение — и тут же, почувствовав, что краснеет, оглянулся на своих. Но Джинни и Молли были заняты младенцем, а Артур рылся в карманах, ища ключи от машины. Наконец найдя их, он протянул ключи Джинни, которая, виновато улыбнувшись Гарри сквозь слезы, торопливо сказала: — Я пойду его покормлю, а то он теперь долго не успокоится, раз его разбудили… Она пошла к машине. Артур взял под руку Молли, которая склонила голову ему на плечо. — Гарри, ты сначала съешь пирожки с мясом, а то остынут и будут не такие вкусные. А сладкие можешь и потом, — сказала она, в сотый раз заботливо поправляя на Гарри шарф. — Да мне бы этих пирожков на три дня хватило, — улыбнулся Гарри. — Но я все съем, спасибо… Он украдкой оглянулся в сторону Малфоев. Дафна по-прежнему стояла неподвижно, она смотрела то на прильнувшую к Драко Асторию — миловидную блондинку с нежным личиком, то на Гарри. Лицо Дафны сохраняло спокойное, бесстрастное выражение — слишком спокойное. Но в синих глазах застыла боль. Плакать при всех Дафна не могла себе позволить, ее бы не поняли — ведь это не ее муж уезжает на войну, с которой может не вернуться. Блейз очень похудел и выглядел повзрослевшим, но в то же время каким-то потерянным. В армию его не взяли — обнаружился туберкулезный процесс в легких. Сейчас он занимал должность в Службе гражданской обороны, а Дафна, как слышал Гарри, активно работала в каком-то дамском комитете и обучала детей надевать противогазы (5). Наступило неловкое молчание — перед расставанием надолго, а возможно, и навсегда, каждому хотелось сказать что-то хорошее и ободряющее. Но все слова были уже сказаны, а время на часах неумолимо приближалось к последней минуте. Вернулась запыхавшаяся Джинни. Маленький Джеймс на ее руках снова безмятежно сопел, закрыв глазки. Гарри обнял жену и поцеловал в обе щеки. — Джинни, родная, все будет хорошо. Потом наклонился к малышу, легко коснулся черных волосиков на лбу, вдохнул теплый, молочный, такой домашний и уютный младенческий запах. Обнялся и расцеловался с тещей и тестем. Когда прозвучал последний сигнал к отправлению, он едва успел вскочить на подножку вагона. Следом за ним втиснулся и Малфой, махавший рукой провожающим. Дафна по-прежнему не сводила глаз с Гарри. Ее губы дрогнули в печальной полуулыбке, по щеке скатилась одна-единственная слеза, и, когда поезд тронулся, он как будто услышал в своей голове ее тихий голос. На самом деле, конечно, не услышал, а скорее прочел по движению губ: «Вернись живым…»