Р-разговорчики в... далекой-далекой галактике

Последние метры до центра управления. Шаг за шагом, ближе, еще ближе. Мостик, дверь. Я знаю, что ты там. Ты знаешь, что я иду. И оба мы знаем, что это известно второму. Ведь так и работают узы, верно? Для тебя они теперь не более чем слабость, слабость, которую нужно искоренить. Ну что же… вот он я, Бась. — Реван. Я знала, что ты явишься, — слова, произнесенные вслух, кажутся излишними сейчас, когда мы стоим лицом к лицу, глядя друг другу в глаза и слыша каждую фразу, лишь только она только успевает зародиться в голове. Разумеется, ты знала. Разумеется, я пришел бы в любом случае. Сколько же мне нужно рассказать тебе теперь, когда вспомнилось так много… но увы, нет ни времени, ни желания слышать с твоей стороны. Жаль. — И ты знаешь, что я не уйду без тебя. — Ты просто не уйдешь. И я об этом позабочусь! Самоуверенная, как всегда… безумно прекрасная в своем упрямстве. Тц, куда-то не туда меня заносит. — Мне открылась самая суть джедаев. Их слабость, их страх. Ситы — истинные хозяева Силы. Ты позабыл этот урок, Реван, и теперь за это заплатишь. Здесь, в Звездной кузнице, темная сторона сильнее, чем где бы то ни было. На этот раз тебе меня не победить! — Ты только себя послушай. Декламируешь всю эту ерунду так же фанатично, как когда-то Кодекс джедаев, — негромко говорю я, начиная движение по кругу с поднятым в защитной стойке световым мечом и не спуская с нее глаз. — Неужели ты до сих пор не поняла? Нет никаких сторон у Силы. Только у нас самих. Разве у воды есть цвет, разве у воздуха есть запах? Сила — это река, и она несет только то, что в нее бросят. — Избавь меня от этого бреда, — вот, наконец, и твой меч вступает в дело, обрушивая на меня в шквале ударов всю ярость, бушующую у тебя внутри, усиленную влиянием Звездной кузницы. Но я ощущаю, что теперь дело не только в Кузнице. Конечно, Сила в этом месте изрядно загажена всеми, кто пользовался его мощью, включая и меня, а значит, может оказывать существенное влияние. Но источник этой злости все же иной, и теперь это конфликт. На красивую ситовскую картинку мира, которой ты наскоро залатала свою израненную душу, бесстыдно покусились и слегка пошатнули, и сейчас ты так же зла на себя, как и на меня. Что тут скажешь, есть за что, любимая, есть за что… Остается лишь надеяться, что мне хватит сил выстоять так долго, как потребуется. Спарринги на Дантуине были как будто в прошлой жизни. Сейчас ты намного агрессивнее, быстрее, да что там — техничнее, я же постоянно обращаюсь к Силе, действуя на предугадывании, опережении, изменении реальности, но сейчас мне уже не отделаться тем фокусом, что на крыше храма: это место удваивает и твои силы, и защиту. — Почему нам нельзя — уф! — просто — вжум! — поговорить? — Хорошая попытка, — уф, — но бессмысленная, — эти слова прозвучали бы очень уверенно, если бы я не чувствовал твое отчаянное усилие придать им уверенности. Кажется, ты начинаешь уставать, ведь два боя одновременно сильно выматывают. Мне ли не знать! Временно обезоружив тебя и отбросив назад, я терпеливо жду, пока ты переведешь дыхание. — Кажется, я понимаю, почему Малак последовал за тобой. Даже будучи пустой оболочкой себя прежнего ты все еще достойный противник. Даже представить себе не могу, какой силой ты обладал, когда был Темным Владыкой. Как же глупо с твоей стороны было отказаться от нее и перейти на светлую сторону. — Опять ты за свое. Сила ночи, сила дня — одинакова фигня. Истинный мастер владеет любой силой, хоть круглой, хоть квадратной! — Прекрати говорить как тот сумасшедший старикан, которого мы подобрали. — Да я хоть твилек-данс тут сейчас исполню, лишь бы достучаться до тебя! Неужели ты не видишь, как опять повторяешь ту же ошибку, загоняя себя в навязанные извне рамки, в которые не помещаешься? Ведь это же не ты — то, что пытаешься из себя сейчас лепить, я знаю, что это вовсе не ты! — Не пытайся делать вид, что наша связь позволяет тебе видеть меня насквозь! Потому что ничего ты на самом деле не видишь! Темная сторона сделала меня сильнее, чем когда-либо! Ни один из сильнейших джедаев мне уже в подметки не годится, и это еще далеко не весь потенциал, который Малак поможет мне раскрыть! Для меня не останется вообще ничего невозможного! — О-о-о, на каблуках я выше, чем когда-либо! А от зеленой краски зеленее, чем когда-либо! А от сладкого жиреют, ты знаешь? — Прекрати сейчас же! Я… я покажу тебе, как смеяться над темной стороной, кусок кинрата недоделанный! — на меня обрушивается новый град ударов, клинки мелькают в неистовом танце, но мой скромный стандартный зеленый непостижимым образом успевает встречаться с обоими лезвиями твоего попеременно, изменяя направление ударов, а все твои попытки потянуться за Силой я мягко гашу или обращаю в преимущество. Вот только река здесь полным-полна того, что бросали в нее веками, и плыть в ней среди этого очень… очень тяжело. — Ну разумеется, мисс Очевидность. Конечно, тебя делает сильнее наследие тех, кто живет уничтожением. Они и не знали ничего кроме грубой силы. И не были ничем иным. Я когда-то тоже позволил ей себя съесть, но это было ошибкой. А теперь ее повторяешь и ты. Бастила, пожалуйста… лучше ты давай прекращай, и пойдем со мной отсюда, пока не поздно. Малак тебя просто использует, а мы пляшем под его дудку и теряем время. — Ты так говоришь только потому, что знаешь, что тебе не победить, обертка из-под Ревана. — Напротив. Целее, чем сейчас, я не был еще никогда. Неужели ты думаешь, что джедайские штучки с сознанием способны навсегда уничтожить воспоминания? Сила помнит все. Отпечаток каждой мелочи, не говоря уже о целом сраном владыке ситов. — И все же ты отказался от этого. — Скорее, перерос. — Глупости! У темной стороны нет границ, куда из нее можно вырасти? — Нет. Никаких. Сторон. Только Сила. — И это должно было меня убедить? Лепет на уровне ученика джедаев? Мало того, что ты — слабак, цепляющийся за свет, так еще и трусливо это отрицаешь! Пф! Жалкое зрелище. — О, сколько комплиментов, — мои губы раздвигаются в ухмылке. — А как тогда назвать ту, кто не может побить жалкого трусливого слабака? Мощь следующего удара, сплетенного с окружающей энергией и сопровождаемого натуральным рычанием, могла бы разнести меня на тысячу мелких Реванчиков, не успей я уклониться. — Злишься? Ситы убеждены, что это дает им силы. И как, тебе дает? — на самом деле, совсем не такие слова я прокручивал в своей голове, представляя эту встречу. Чего я так добьюсь? Но сложно быть мудрым и рассудительным, вертясь аки белка в колесе в накаленном поединке, балансируя на грани между осознанностью и спасительной агрессией. По крайней мере, я не даю ей себя достать. Пока что не даю. — Твои жалкие потуги — капля в море. Это не просто злость, я ненавижу тебя, ненавижу так сильно, что одно только это чувство должно было бы уже оставить от тебя мокрое место, а усиленное Звездной кузницей — так и вовсе разнести все вокруг! — и ты почти права. Я чувствую, как перекрытия под нами ходят ходуном, готовые расплавиться, вижу вихрь искр и кусков ограждения, и уже почти теряю контроль над потоком. — Почему — (вжик!) — это — (шарах!) — не работает?! — Говорю же тебе. — Невозможно! — Как есть, — собрав волю в кулак, я отшвыриваю ее к стене, чтобы перевести дыхание. Впридачу ко всему, что валит в мою сторону через нашу связь, от этого места вовсю разит худшими проявлениями, какие только можно было запечатлеть в Силе. Все эти отзвуки, шепотки, вопли, зудящие в ушах, давящие на мозги. Отвлекают. Раздражают. Бесят! Ох, любимая, лучше бы ты не усложняла. Стороны — не стороны, но то, что оно тащит из меня, мне не нравится. — Кого ты тут корчишь из себя, высшую сущность? Бред! Я знаю тебя лучше, чем кто-либо. Такая же плоть и кровь… и… чувства! Зачем ты их зарываешь, почему не хочешь отдаться страсти темной стороны вместе со мной? Как бы мне хотелось видеть тебя на месте Малака… если бы ты только осмелился. — Я ничего не зарывал! Неужели ты не видишь, почему я здесь? — Я и тебя-то самого больше не вижу! Угораздило же дуру влюбиться в джедайскую марионетку. Связь еще эта дурацкая! Впрочем, если подумать, ты просто ошибка. И я ее исправлю. Ах вот оно как. Кровавая пелена затуманивает мои глаза, мой разум, мое естество. Нет, не хочу… ЗАЧЕМ? — бдыщ! ТЫ? — грох! ЭТО? — шмяк! ДЕЛАЕШЬ? — хрясь! СО МНОЙ?! Тяжело дыша, я падаю на колени и касаюсь пола дрожащими пальцами. Глупая девчонка! Дурацкая связь! Это я сейчас летал вокруг, срывая собой листы дюрастали. Это мои суставы выкручивало наизнанку Силой. Это мои кости ломались, как спички. Это мой череп треснул, погасив последнюю искру сознания и заставив жизнь утекать, медленно, но неотвратимо, чтобы уйти навсегда… НЕТ! Одним отчаянным прыжком я оказываюсь рядом с ней и сгребаю на руки истерзанное тело той, кого любил… люблю, больше жизни. Чего бы это ни стоило сейчас, я высосу весь мир досуха, чтобы исправить то, что наделал. Отдам последнюю каплю себя, если потребуется. Неважно, что будет потом, все на свете неважно. Теплая волна поднимается изнутри, захлестывая меня целиком, покалывая в пальцах, сращивая ткани, удерживая ускользающий дух, питая энергией. Все силы, все, что могу дать, и даже что не могу. Поддавшись внезапному порыву, я приподнимаю ее голову и приникаю к теплым и таким родным губам в поцелуе, идущем из самой глубины сердца. Простишь ли ты меня когда-нибудь?.. Кажется, получилось — дыхание ровное, на умиротворенном лице пробивается рассеянная улыбка. Правда, лишь на какое-то мгновение, потому что едва ее серые глаза распахиваются, как расширяются от страха, и в следующую секунду в диком прыжке она отталкивает меня, отскакивает на безопасную дистанцию и хватается за свой меч. Как новенькая, милая моя Бастила. Покачнувшись и слабо улыбнувшись из последних сил, я заваливаюсь на спину, не делая даже попытки встать. — Ну что… квиты? Направленный на меня алый луч слегка дрожит, как и ее подбородок. Каждая секунда идет за годы. В мне звучат отголоски налетевшего на нее вихря мыслей, воспоминаний, сомнений. Наконец световое лезвие с шипением прячется в рукоятку, и она медленно опускается рядом, осторожно касаясь моей руки и тихо выдыхая: — Вообще-то, нет. Это Малак почти убил тебя тогда… а не я. — Помню. Каждую секунду того боя помню, — отвечаю я с идиотской улыбкой на лице, которую не могу согнать, как ни пытаюсь. — Забавно, сейчас я припоминаю, что в те времена много размышлял о том, чем мы стали… и зачем. Может быть, если бы вы просто попробовали со мной поговорить… но ты тогда была не слишком в настроении разговаривать. — Вот уж болтаешь ты действительно слишком много, дурень, — поцеловав меня и усмехнувшись уголком рта, она на миг становится прежней, но этот миг пролетает бесследно, на любимое лицо опять ложится тень и она опускает глаза. — Только все это было зря. Мне уже не помочь. Лучшее, что ты можешь для меня сделать — прикончить здесь и сейчас. Нужно было довести дело до конца. — Не говори так! — замотав головой, я хватаю обе ее ладони в свои. — У тебя тут целый бывший темный лорд под носом, если забыла. Я понимаю, о чем ты. С этой дороги сложно свернуть, она предлагает прекрасные оправдания всем твоим действиям. А как только устремляешься под откос, оправданий становится нужно ох как много, и теория ситов отлично с этим справляется. Но все же это ложь. Удобная, логичная, красивая ложь. Мы и только мы делаем силу темной. Или светлой. Ну, или там зеленой в крапинку. — Реван! — как же ты мило сердишься. Но я вижу смешинку в твоих глазах, и в следующий миг мы хохочем оба, испытывая колоссальное облегчение, и эти секунды кажутся мне самыми счастливыми секундами в жизни. — Какой аспект жизни ты ни выберешь, это все равно будет жизнь. Жизнь есть Сила, а Сила есть жизнь. Тяжело отвечать за каждый свой выбор, я знаю. Но только так можно стать целым, стать тем, кто ты на самом деле. Не пытаясь вписаться в навязанный образ, а приняв и помирившись со всем, что у тебя внутри. У нас своя дорога. Давай пойдем по ней вместе. — Тебя послушать — нет ничего проще. Но темная сторона не прощает. Особенно если ее отвергнуть. — Это Кузница. Это место настолько отравлено всеми, кто принимал участие в его судьбе, что само по себе стало практически живым. Оно дергает нас за струны, контроль над которыми упускать нельзя. Я чуть не потерял тебя, — липкий язычок страха, зародившийся внутри, заставляет мои пальцы сжаться сильнее, но спустя мгновение тихо истаивает, еще больше расширив сферу чистой Силы вокруг нас, лишенную влияния каких-либо следов — миниатюрную тихую гавань, в которой мы можем восстановить силы и волю. — Нужно убираться отсюда как можно скорее. Но есть одно незаконченное дело. — Малак. — Да. Это я сделал его таким. А ведь когда-то он был моим другом. Мне нужно поговорить с ним. — Я… подвела его. — Мне больше нравится «одержала над ним верх». — Ты ведь понимаешь, что я не смогу пойти с тобой. Не смогу встретиться с ним лицом к лицу. — Даже и не думай. Это только между мной и Малаком. Выбирайся к «Ястребу», мне нужно, чтобы вы все отсюда улетели. — Вот уж нет! — этот упрямо вздернутый подбородок, эти горящие глаза… — Без тебя я никуда не улечу. Лучше позабочусь о том, чтобы у вас еще осталось, чем разнести это место к ранкорам, — последовав взглядом за ее красноречивым жестом, я замечаю каким-то чудом еще работающую карту сражения. Права, снова права. Что ж. — Да. Флоту поддержка не помешает, — пару мгновений мы стоим, глядя друг на друга, и я снова чувствую укол страха и сомнения, неясно даже, чей — один на двоих. Нет. Все будет хорошо. — Мы сможем. Я помогу тебе, ты поможешь мне. Эта связь — лучшее, что могло с нами случиться. Благословение. Защита. Если чему-то и стоит поддаться, то только ей, — я медлю еще пару мгновений, глядя, как она усаживается, прикрывает глаза и собирается с мыслями, всем своим видом олицетворяя решимость, согревая мне душу. — Иди уже. Время не ждет. Только возвращайся. Ты должен мне по крайней мере это. — Я вернусь.