Р-разговорчики в... далекой-далекой галактике

— Знаешь, ты меня беспокоишь последнее время, — Бастила легонько касается моего локтя и заглядывает в лицо, уже не пытаясь скрывать тревогу за деланной уравновешенностью. — Прячешься от всех, избегаешь меня, сидишь по полдня в медитации… что происходит? Это что, из-за неспособности отпустить… — Нет, это не относится напрямую к нашему последнему разговору. — Уже легче. Что же тогда? — Хм. Да, наверно, пришло время об этом поговорить. — Я слушаю. — Тема не для лишних ушей. — А вот это мне уже не нравится… Я молча склоняю голову набок и сверлю девушку выжидающим взглядом. Нахмурившись, она медлит пару секунд, пытаясь прочесть хоть что-то, затем резким кивком головы приглашает следовать за собой. Мы не сговариваясь проделываем один и тот же небольшой джедайский трюк, отводящий внимание окружающих, и направляемся в жилой отсек. — Ну, и о чем же ты хотел поговорить, если не… Опустившись на одну из коек, я наклоняюсь вперед, соединив подушечки пальцев под подбородком, и поднимаю на нее внимательный взгляд. — Присаживайся поудобнее, разговор будет долгим. Видишь ли, я хочу поговорить о… доверии. И о честности. — Что ты имеешь в виду? — даже сильнейший в мире ментальный щит не смог бы полностью скрыть эту волну паники, захлестнувшую ее целиком, заставившую ноги подогнуться. — Помоги мне сложить кусочки мозаики. Для начала… возьмем нашу связь. Ведь такие вещи не возникают сами по себе с бухты-барахты, верно? — Обычно нет, но… — Что-то обязано было между нами произойти. Я в этом уверен. Но отчего-то странным образом этого не помню. А должен бы. — Но пути Силы… — Ах да, Сила. Та Сила, что посылает нам видения, да? Я как раз хотел поговорить об одном из видений. — Котором? — Первом. — На Дантуине, что ли? — Не-е-ет, о самом первом. На Тарисе. Когда ты, как выразился Карт, «будто призрака увидела». Мне оно кажется ключевым. — Я, кажется, уже говорила, что для меня это не самые приятные воспоминания. Ну что же, давай, ковыряйся, — ей не приходится слишком напрягаться, чтобы вытащить из себя горечь и обиду, но все равно сейчас они — лишь поспешно воздвигнутая ширма. — Ну, мы опустим тот момент, что ставить такой бесценный боевой ресурс на острие абордажной вылазки — чертовски плохая идея. Будем считать, что Сила подсказала исход. Но вот сам факт того, что мне все это показали… ты говоришь, виновата связь. Только есть в нем кое-что странное, в этом видении. Мог ли я сам там быть? — С чего бы тебе?! — Я временами вижу события как будто глазами участника, но не твоими. Чувствуется так, — я не отрываю от нее чуть прищуренных глаз, внимательно изучая реакцию на каждое слово, каждое возмущение в Силе. Ох, они того стоят. — Что ты хочешь этим сказать? — Пока ничего. Но не могу не вспомнить, как ты после этого видения вцепилась в меня с вопросами о личности. Личности, странным образом никак не объясняющей нашу связь. Довольно, в общем-то, картонной личности, если подумать и немного навести справки. — Ты потерял память! — Но где же все те, кто должен был помнить меня? Я не верю, что их не было совсем или все до одного погибли, так не бывает, чтобы человек не оставил никакого следа в прошлом. Ты, помнится, сказала, что это испытание. На честность, ты сказала. Честность, хммм, да… — как тут не вспомнить рассказ Джоли о змее, я почти слышу собственное шипение, и укол совести не заставляет себя ждать. Все-таки зря я с ней так. Хуже того, мне ведь не должно это нравиться. — Ты перейдешь наконец к сути дела? Эти твои игры начинают утомлять. — Ну что же, давай прямо. Может быть, я не тот, за кого меня держат? Может быть… сит? Потому что в видении я дрался с джедаями. И с тобой. — Это могло быть метафорическое послание Силы — вот сейчас, например, ты именно этим и занимаешься. Или, может быть, будущее, которого нужно избежать! — А еще во время обучения мне все так удивительно легко давалось… как будто когда-то уже было. Дежа вю такое, знаешь. Получается… падший джедай, да? — Не желаю больше слушать эти фантазии! — Какая жалость, а я надеялся, они тебе понравятся. — Довольно. Я иду в рубку. — Нет, погоди, еще один кусочек. Есть же еще все остальные видения. Конечно, тот бой на флагмане мы могли увидеть из-за тебя. Ты там была точно. Но с чего бы вдруг мы с тобой во всех подробностях увидели частные похождения Ревана и Малака? — Сила… — Бастила. Пожалуйста. Я уже сложил два и два, а ты сейчас невольно все подтвердила, потому что шпионские игры с активными узами Силы — просто нелепый фарс. Мне просто нужно наконец услышать это от тебя. — Ты… ты делаешь поспешные выводы… — Ладно. Твой выбор ясен, — стиснув зубы, я невольно заставляю побелевшие суставы сцепленных рук громко хрустнуть. — Нет! Все не так! — Неважно. Уже неважно. Хотел бы я только, чтобы мне было не так… темно. — Ты не понимаешь! — Тогда просто скажи уже это, женщина! — Не могу! — Говори! — Ладно! Ладно. Будь по твоему… Реван. — Наконец-то. И что, это было так сложно? — Ты что угодно можешь усложнить до абсурда. — Двое нас, похоже, м? — Ну? И что теперь? — А что теперь? Разве что-то изменилось? — Смотря кто… спрашивает. Поделишься мыслями? — Хммм. Мыслей у меня много. Ну, по крайней мере, я не собираюсь бросаться на тебя, размахивая световым мечом, если тебя это волнует. — Это было бы слишком прямолинейно для тебя. — Верно. Так же верно, как и то, что меня все это время бесстыдно использовали. Не буду утверждать, что не поступил бы так же на твоем месте. Призрачный, но шанс переломить ход войны… враг, обращенный на свою сторону… огромное преимущество, вот это вот все, м? — Нет! Может быть… поначалу. Но время, проведенное вместе с тех пор, настолько все… усложнило… — закусив губу, она опускает глаза и уже совершенно неприкрыто роется в воспоминаниях и мыслях, как будто специально транслируя картинки мне в голову. Эх, если бы это были все сложности, любимая… они ведь и тебя использовали, нагло и куда как гаже. И все-таки… — Знаешь, наверно, я рад, что все вышло именно так. — Что — все? — Все. Большая часть. За исключением того, что ты не доверяешь мне до конца. Но трудно тебя за это винить. — А мне следовало бы? — Мне просто хотелось бы, чтобы ты могла. Страх тебе не друг. Как и мне. — Значит, ты все же верен учению джедаев? — такая неподдельная иррациональная надежда звенит в этих словах, что сердце кровью обливается. Я делаю длинный вдох. — Нет. Но и не ситскому. Попробую объяснить, ты меня выслушаешь? — Это хитрость какая-то? — Глупый вопрос. Разве я признался бы, будь это так? — Логично. И теперь ты говоришь как настоящий Реван. — А я что, ненастоящий? Хехехехе. — Да ранкор тебя раздери! Ты что, не видишь, каково мне сейчас? Не понимаешь, как это — когда кто-то, к кому привязался, может оказаться кем-то совершенно другим? Прекрати паясничать. Кто ты на самом деле? На чьей ты стороне? Отвечай! — она не повышает голоса, выстреливая чередой вопросов, но и в голосе, и в застывшей подобно натянутой струне фигуре звенит такое напряжение, что я чувствую, будто мне орут в лицо, ухватив за ворот. — Хочешь верь, хочешь нет, но у меня нет секретов от тебя. Понимаю, что для тебя этот разговор — прогулка по минному полю. Неведение может быть благословением, знание всегда обременяет. Я много вспомнил. Еще больше думал. Знаешь, пожалуй, я теперь даже худо-бедно сложил ответ на вопрос, который не только тебе, но и мне самому долго не давал покоя. Как кто-то, пусть горячный, но все же с чистыми помыслами и благой целью, превращается в монстра? Откуда взялись эти темные лорды? И думаю, тебе не понравится этот ответ, он идет сильно вразрез с джедайскими догмами. Но я расскажу, — меня захлестывает новый поток воспоминаний, они все еще осколочные, разрозненные, но получается склеивать куски и укладывать их в какую-то общую картинку. Ключевые моменты. Закономерности. Сравнения.       Бастила все так же сидит напротив, обратившись в слух, тревожно сверля меня глазами. Я чувствую ее ожидание, бешеный стук сердца, надежду и страх одновременно. Милая моя девочка. — Чтобы выиграть войну, — доверительно начинаю я, почти переходя на шепот и синхронизируя слова с образами, — приходится мыслить большими масштабами. Принимать решения. Жертвовать. Судьбы миров, жизни миллионов, огромная ответственность. Если не истребить в себе такие базовые эмоции как сострадание, милосердие, жалость, вина… долго ты не протянешь. Никакие щиты и медитация не закроют от всей боли мира. Ты начнешь принимать неудачные решения. Распылять приоритеты. Ослаблять свою сторону, — мой голос звучит как будто со стороны, глухо, бесцветно. — Стратег не может себе позволить лишних эмоций. В войне нужна победа. Поэтому он… отстраняется. Представляет себе все как игру в дежарик. Просто фигурки. Выгоды, потери, риски. Для морали места не остается, если только это не мораль солдат, которая делает их эффективными. Все, что меня тогда волновало — эффективность. Смешно, правда? Этот ваш великий Реван, вдохновляющий, харизматичный, к разгару войны был просто отмороженным обрубком. Я не просто забыл, за что мы вообще воевали — даже когда мы победили, я ничего не почувствовал. Может быть, какое-то мимолетное ускользающее удовлетворение, которого почти не помню. Мой дежарик закончился. Мне стало его не хватать. — И ты… нашел себе новый, — завершает она, бледная как мел, опуская глаза и пытаясь переварить услышанное. — Это… это ужасно. Но я не понимаю, где в этом рассказе Сила? Где тут темная сторона, где ее завязанность на эмоциях? Что с Малаком? — Дальше все очень обрывочно, — я потираю наморщенный лоб. — Большое белое пятно. Но если подумать… ситы практичны. Сила для них лишь орудие. Это хорошо перекликалось со мной тогда. Подозреваю, что там, где есть пустота, ее рано или поздно что-то обязательно заполнит. И моя начинка получилась… не очень. В Малаке же я тогда нуждался, а он всегда был темпераментен и не слишком умен. Так что я на этом сыграл. Темное учение зашло ему как родное. Забавно все в итоге закончилось, да? — Какой же ты был мерзкий манипулятор, а. Думаешь, это добавит мне доверия? — Я не горжусь этим. Просто пытаюсь быть с тобой честным. До конца. — Что же тогда изменилось? — В том-то и дело, изменилось все! — оживляюсь я, подавшись вперед. — С первых дней своей новой лже-жизни я чувствую себя таким… живым. Как будто проснулся. Все, что я похоронил, все мои лучшие чувства вернулись. Может быть, частично они были твоими, но это я понял сильно позже, и, знаешь… совсем не возражаю. Это ты делаешь меня живым, Бастила. Вот правда, которая не поменялась и сейчас. И никогда не поменяется. — Наверно, мне следовало бы облегченно выдохнуть, — впервые за весь диалог на ее лице появляется слабое подобие улыбки. — Я чувствую твою искренность. Но все, что ты тут наговорил, переворачивает все учение с ног на голову. Это крайне опасная ересь с точки зрения ордена, а мне не так-то просто взять и выбросить на помойку все свои годы обучения. — Я не собираюсь на тебя давить… ну, больше не собираюсь, по крайней мере, — смущенно уточняю я под ее саркастическим взглядом. — У нас теперь общая цель, и заключается она по сути в исправлении моих ошибок. Просто обещай, что мы еще раз обсудим все-все-все, когда закончим, ладно? — По окончании задания, — задумчивый кивок. — Хорошо. Это я, наверно, могу пообещать. — А я тебе обещаю, что приложу все усилия для его успешного завершения. Мало кто настолько же в ответе за этот бардак, насколько я, — с грустной усмешкой я разглядываю ее, размышляя обо всем, через что ей пришлось пройти в этой авантюре. — Расскажем остальным? — Мы должны. Но чуть позже, — она трет виски, уставившись на носки своих сапог. — Мне нужно как-то уложить все это в голове… эм, помедитировать. Если бы только мы могли сейчас обратиться к совету джедаев… но знаешь, возможно… — снова вскинув глаза на меня, она пару секунд медлит и договаривает: — Возможно, какая-то часть меня рада, что не можем.