Р-разговорчики в... далекой-далекой галактике

У джедаев есть много различных техник сопротивления пыткам. Можно расщеплять сознание, можно очищать его от мыслей, можно прикрываться подставными картинками. Беда в том, что на практике все это работает совсем не так, как на тренировках. Любые манипуляции сознанием можно легко перебить грубым физическим воздействием. Главное — верно подобрать момент и способ. Малак это умеет как никто другой, ведь он в своё время изучил все техники изнутри. Не убежать, не облегчить — можно лишь напрямую противостоять боли и отчаянию на одной только силе воли. И ещё ненависти. Это неправильно, но когда это чувство берет верх, оно восстанавливает, даёт ей силы бороться дальше, возвращает решимость и даже проблеск надежды. Он же этого и добивается, верно? Но все равно сейчас кажется, что это последнее рабочее средство, особенно с тех пор, как молчит их связь с Реваном. Поначалу у него получалось дотянуться до неё, и даже слабая искра присутствия меняла все кардинально, выводя Малака из себя, заставляя совершать ошибки. Но теперь она совсем одна в этом противостоянии, и лучше не задумываться о причинах. Похоже только, что поражение не за горами. — Неужели ты думаешь, что я все это делаю, чтобы сломить тебя, дитя? Я лишь даю попробовать на вкус то, что у тебя отобрали. — Форменная гадость на вкус. Ты, должно быть, не в своём уме, если думаешь, что мне это понравится, — разговоры дают передышку, и Бастила старается этим пользоваться. — Что я слышу? Наконец-то ты заговорила как человек, а не джедайский дроид-болванчик. Я впечатлен. — Ох. Не собиралась тебя впечатлять. Надо, пожалуй, вернуться к репертуару дроида. На чем я там остановилась? «Тебе не победить», да? — Это ты уже говорила раз этак 187. Как насчёт чего-нибудь новенького? — Малак приближает лицо вплотную, зная, что ее это нервирует и заставляет морщиться. Неважно. Немного исцеления, немного подновить защиту, приготовиться к новой порции боли, как бессчетное число раз до этого. Она уже неплохо приспособилась, хоть бери да книгу по этой теме пиши. — Дай-ка подумать. «Говно банты» уже было? — Да. И «бластерная башка», и даже «э чу та». — Ладно, а если я скажу: «Отпусти меня сейчас же»? — Ты прекрасно знаешь, что для этого нужно. — Нет. — Ну что же, тогда продолжим. *** — Соскучилась? — спрашивает Малак, подошедший на смену одному из своих палачей, чья задача не давать ей ни минуты отдыха. И она прикусывает язык, чтобы неосторожно не ответить «да», потому что это хоть какая-то смена декораций и долгожданная передышка. Думать очень тяжело, но хотелось бы потянуть разговор подольше. — Ты добиваешься, чтобы я тут умерла со скуки с этими твоими прихвостнями? Знаешь, скука не ведёт на темную сторону, насколько мне известно. — Славно притворяешься, я почти поверил… Нет. Ужасно, — незатейливый кулак в лицо безо всякой Силы — самый частый элемент их бесед и с ним легче всего справляться. — Люблю эти твои джедайские регенерирующие способности, можно все повторять бесконечно. — Все равно скучно, — отвечает она, сплевывая кровью. — Ну что же, тогда тебе повезло. Я принёс кое-что развлечься. У тебя, правда, для этого наверняка кишка тонка, раз ты до сих пор торчишь в этих жалких браслетиках, которые никогда не удержали бы сита. — А я специально. — Ну да, ну да. Неважно, — Малак делает картинный жест рукой, и каменный обелиск под ее спиной разлетается на тысячу осколков вместе с оковами, и Бастила валится сверху на эту кучу, больно треснувшись затылком. — Держи. Это тебе, — он швыряет в ее сторону блестящий продолговатый предмет. Рукоятка светомеча. — И к чему это? Решил подарить мне смерть в бою? Да ни за что не поверю, — она подозрительно щурится, не спуская с него глаз. Гладкая поверхность эфеса приятно холодит ладонь, успокаивает. — Ты же хочешь меня убить, девочка, разве нет? Валяй. Попробуй. Что за игру он пытается вести? Она слишком хорошо помнит Левиафан, чтобы иметь глупость на что-то надеяться. Ему нужна ее ненависть, ее злость и жажда мести. Можно ли использовать этот момент правильно? Придумать что-то? Она лихорадочно перебирает в голове варианты, медленно поднимаясь на ноги и сверля своего противника взглядом. Ответ приходит внезапным озарением, простой и ясный как день. Она ведь хочет все это окончить? Так вот же и возможность. Бастила вскидывает рукоять к своему виску. Победно улыбается. И нажимает на кнопку. *** И ничего не происходит. Ещё несколько отчаянных нажатий, металлический смех Малака. — С-сволочь, — цедит она сквозь зубы и яростно швыряет в него бесполезный кусок металла, тяжело дыша и в ужасе осознавая, что больше никогда на подобное не решится. Кровь бухает в висках, руки дрожат. Никогда. И шанса уже, скорее всего, не представится. — Ты что, и вправду думала, что я дам тебе рабочее оружие для первого испытания? Ха-ха-ха-ха, ты и вправду забавная девчонка, Бастила. Кстати, об испытании — ты его провалила. Прискорбно. Пора перейти к следующему этапу… подготовки. Провалила или нет, сегодня в любом случае был сделан огромный шаг вперёд. Та буря эмоций, практически осязаемая, приблизила ее к прозрению куда сильнее, чем несколько предшествующих дней. Малак находит себя в прекрасном расположении духа по этому поводу. — Добро пожаловать в новую камеру. Позволь представить тебе самую продвинутую пыточную систему галактики! Прямая нейростимуляция болевых центров, элегантно и эффективно. Внедрено, кстати, по приказу твоего приятеля Ревана. Наслаждайся. Закончить все, да? Какой же наивной дурочкой надо было быть, чтобы в это поверить. Все еще только начинается. *** — Зачем сопротивляться неизбежному? Ты не меняешь точки назначения, лишь усложняешь путь к ней, — владыка ситов прохаживается взад-вперед, то и дело активируя устройство через неравные промежутки. — Иди… ты… Малак… — хрипло выдавливает она, не открывая глаз, истощенная, потерявшаяся во времени и пространстве, с трудом различающая бред и реальность. — Я все равно тебя сломаю. Ты уже на полпути к бессловесной рабыне, но мне не нужны рабы. Ты могла бы стать чем-то гораздо большим. Ты — настоящий самородок, Бастила, ты огонь, который было бы чертовски жаль обращать в пепел. — Отпусти меня. Я не хочу ничем быть. Я не хочу быть вообще. — Ну что же, тогда у тебя снова счастливый день. Потому что у меня есть подарок. От нашего дрессировщика. Давай-ка отведем тебя на арену и поглядим, сможешь ли ты воспользоваться этим шансом. Но предупреждаю: смерть будет не из легких. И уж точно не из самых красивых. Каменный пол звериной ямы пронзает холодом ее босые ноги, и это так странно — чувствовать что-то помимо сводящей с ума боли. Так странно видеть что-то помимо хаотично пляшущих перед глазами красных пятен. Но то, как храмовые чудовища питаются — и вправду не самое эстетичное зрелище. Несколько небольших зверушек, запущенных сюда на убой, все еще мечутся вокруг, но скоро холеные хищные рептилии и их отловят и употребят, а один из ящеров уже заинтересованно и целенаправленно движется в ее сторону. И до удивления странно ощущать, как ее внезапно охватывает первобытный страх загнанного животного, единственное желание которого — выжить. Выжить, во что бы то ни стало. Бастила наскоро оглядывается в поисках каких-либо подручных средств, но если не считать лужиц крови и прочих следов, то загон пуст, как ее голова несколькими минутами ранее, а то, что осталось от одежды, вряд ли можно применить против пятиметровых тварей. — Значит, не так уж ты и желаешь смерти, да? — слышится голос Малака откуда-то сверху. — Хорошо. Почему бы тебе тогда наконец не обратиться к своим истинным чувствам, не использовать их на полную? Позволь страху завладеть тобой, пропусти его по венам, заставь их самих тебя бояться! Он хочет сказать, что у них нет ментальной защиты? Нет, не может быть, она на это не купится. Тварь удается отшвырнуть толчком Силы, но вторая уже на подходе. Проделывать это вечно не получится. Но есть другой путь. Собравшись, девушка предпринимает отчаянный силовой прыжок вверх, к обзорной площадке — но лишь затем, чтобы еще на взлете быть сбитой при помощи Силы обратно в центр арены. — Нет, так не пойдет, — качает головой Малак. — Или ты, или они. Отступление не принимается. Едва увернувшись от щелчка огромных челюстей, Бастила откатывается в сторону и вскакивает на ноги. Каких-то полчаса назад она дорого дала бы за возможность быть перекушенной ими пополам, но сейчас инстинкты берут верх, и первейший из них — выживание. Нет. Не так. Не сегодня. Не дождетесь. Убивать, чтобы не дать убить себя — что может быть проще? Голова хищника с громким хрустом совершает оборот на 360 градусов, и первая туша валится на пол. Бастила представляет себе, что это голова Малака, и пусть это и не так, но картинка приятно греет душу. Оставшиеся твари начинают действовать осторожнее, пытаясь обойти ее с разных сторон. Приподняв одну повыше, Бастила с размаху обрушивает ее на собрата, переломив тому хребет, после чего раскидывает их всех по стенам разрушительной волной Силы. Каждое действие отнимает слишком много энергии, вряд ли у нее хватит сил закончить начатое. Вся тройка оставшихся в строю хищников, не сговариваясь, стремительно бросается вперед, и в следующий момент Бастила обнаруживает себя на полу, а прямо перед лицом — раскрытую зловонную пасть. Она слышит собственный крик и видит срывающиеся с пальцев дуги энергии, которые заставляют всех троих рухнуть на пол в конвульсиях, придавив ее весом ближней туши. Все. Все кончено. Стоп… что это вообще сейчас было? — Браво, — раздается сверху, сопровождаемое аплодисментами. — Твои успехи поистине впечатляют, Бастила. — Что… что ты со мной сделал? — выкарабкавшись из-под ящера, она сидит на полу, уставившись на свои ладони. — Я? Ничего. Это всю дорогу была ты. Разве не ясно, что с самого начала ты пытаешься бороться с самой собой? — Нет, — она упрямо мотает головой. — Нет, я тебе не верю. — Хочешь — верь, хочешь — нет, но ты одна из нас. Ты прирожденный сит, у тебя это в крови. Перестань наконец это отрицать. Попробуй еще раз! Попробуй на мне. Тебе же этого хочется, я знаю. — Нет. — Как скажешь. Тогда марш обратно в камеру. *** — Скажи мне, ради чего ты продлеваешь свои страдания? Ради кого? Разве они этого достойны? Эти лживые джедайские магистры, что использовали тебя как инструмент, а теперь почти все сгинули вместе с Дантуином? Или слабая и обреченная Республика? Или мой прежний учитель, радостно превратившийся в бездумную марионетку Ордена? Да они мизинца твоего не стоят, Бастила. Ты рождена для великой судьбы, но продолжаешь от нее отказываться. — Чего тебе нужно? Ты же точно так же собираешься меня использовать, — отзывается она устало и отрешенно. — Мне все равно. — Я сделаю тебя своей избранной ученицей. Ты будешь стоять выше всех в галактике, за исключением меня. Я обучу тебя всему, что знаю, и тогда ты победишь меня и займешь мое место, как это заведено у ситов. Ты ведь все еще хочешь меня убить, правда? Я могу научить тебя, как, — с громким щелчком фиксаторы расходятся, и ее тело сползает на пол. Медленно, пошатываясь и ухватившись за стенд, она поднимается, ставит ноги на ширину плеч и молча устремляет на него угрюмый взгляд исподлобья. — Держи, — Малак бросает ей новый эфес. — Этот заряжен. Вперед. Поймав рукоять, Бастила тут же выпускает на волю ярко-красный луч и описывает им восьмерку, глядя на это безо всякого выражения. — Ты хочешь, чтобы я с тобой сражалась, — уточняет она. — Нет, это ты хочешь со мной сразиться. — Неправда. — Неужели до сих пор надеешься на спасение, глупышка? Его не будет. Ты должна была это понять еще тогда, когда они тебя бросили на Левиафане. Пусть Реван лишь жалкое подобие себя прежнего, он все еще гений манипуляций. Использовать других — его конек. Ты ведь догадываешься, что это так. — НЕТ! — если бы Малак мог улыбаться, отбрасывая ее Силой в ответ на эту отчаянную атаку, улыбка была бы от уха до уха. — Хорошо… хорошо! Гораздо лучше. Сжав зубы, Бастила бросается на него снова, все больше распаляясь злым азартом боя, пытаясь на этот раз задействовать все, что угодно, лишь бы достичь результата. — О, да ты и правда хочешь меня убить, девочка. Знаешь, если будешь продолжать в том же духе, у тебя получится. Когда-нибудь, — Малак все еще ни капли не напрягается, отбивая каждый ее выпад. — Я могу помочь тебе стать в десять, в сто раз сильнее, чем сейчас. Она упрямо молчит, предоставляя слово мечу, пытаясь еще, и опять, и снова, каждый раз встает и одержимо продолжает бой, разнося все, что попадается под руку, кроме одного — своей цели. Наслаждаясь процессом, Малак позволяет ему длиться довольно долго, но в конце концов хватает ее Силой за горло и приподнимает над землей, изучая прищуренным взглядом. — Отлично. Кажется, ты начинаешь что-то понимать, — он отпускает хватку, и девушка падает на пол, жадно глотая воздух. — Я чувствую твою ненависть. То, как она ведет тебя. Разве не честной сделкой будет позволить мне показать тебе, как этим правильно пользоваться, чтобы ты наконец смогла сразить меня насмерть? Разве оно того не стоит? Сжимая до белизны костяшек погасшую рукоять и испепеляя его взглядом, Бастила медленно поднимается на ноги. Делает шаг вперед. И преклоняет колено, задрав подбородок, умудряясь даже в этой покорной позе выглядеть крайне дерзко, но вопрос дерзости можно будет решить после, а сейчас важно другое — эти горящие глаза, эти дрожащие ноздри, эта ярость, расходящаяся от нее почти видимым ореолом, и то, с каким жаром выдыхает она эти два слова: — Научи меня.