Р-разговорчики в... далекой-далекой галактике

— Ну что же. Раз мы разобрались с вопросами доверия и сторон, пора решить, какие будут наши дальнейшие действия, — произносит Реван, склонившись над столом. — Из всех звездных карт осталась непосещенной всего одна. Сам Малак пока что будет занят своей новой игрушкой, но все без исключения ситы упадут нам на хвост и обеспечат теплую встречу на месте. То, что карта находится на контролируемом ими Коррибане, только усложняет дело. Нам не дадут даже приземлиться, не то что приблизиться к цели. На «Ястребе» огромными буквами написано «мишень», и мы этого никак не изменим. — А что, если мы угоним какой-то ситский корабль? — восторженно встревает Миссия, впрочем, особой уверенности в этом варианте в ее голосе не слышится. — Мы могли бы. Будь у нас время все спланировать, пластический хирург, опять время, еще время на разведку и еще куча времени на воплощение плана. Нет. Еще мы могли бы попереть напролом и попытаться пробить себе путь… — Да! То, что надо! — это уже Кандерус, кто же еще. — …но это еще более идиотская затея. Если уж и рисковать, то я бы… повысил ставки. Итак, план таков. Я выжму максимум из своих воспоминаний и Силы. Сложу это вместе с уже добытой информацией и попробую проложить маршрут до Звездной кузни самостоятельно. Вероятность влететь в астероид по пути будет в любом случае ниже вероятности сдохнуть в суицидальной атаке. Пока я буду заниматься медитацией и вычислениями, ваша задача — уйти от преследования и прыгнуть в любую спокойную систему в непредсказуемом направлении. Оттуда свяжемся с республиканцами. Вопросы? — Но… но я думал, мы… — в чуть искаженном внутренней связью голосе Карта четко читается отчаяние. Реван медленно выпускает воздух через ноздри. — Послушай. Мы правда сейчас не сможем туда попасть. Мне жаль. Но я даю тебе слово, что как только все окончится, я отправлюсь с тобой на Коррибан и разыщу твоего сына. Идет? — Ладно… но помни, ты обещал! Так, у нас тут еще компания на подлете! Нужны двое на пушках, если хотите, чтобы я унес отсюда наши задницы! — Вопрос: Можно, я взорву пару кораблей мешков с мясом, хозяин? *** — Похоже, мы влипли в какое-то поле помех! — Карт лихорадочно щелкает тумблерами, пытаясь вернуть контроль над кораблем. — Твою ж мать! Я должен был вспомнить. Мы держали его отключенным, но конечно же было только вопросом времени снабдить все корабли ситов защитой и включить обратно. Ну что же, по крайней мере, нас несет к правильной планете. Постарайся посадить корабль поближе во-о-он к той постройке, — сидящий в кресле второго пилота Реван небрит, взъерошен, и вообще как будто не спал обе недели долгого гиперпространственного перелета — красные глаза, черные круги под ними. Не так обычно джедаи выглядят после медитации, совсем не так. — Что это за здание? — Своего рода древний храм. Там находится управление полем. Очень надеюсь, что мы сможем попасть внутрь. Если нет… боюсь, все станет слишком сложно… и долго. На такой поворот у нас просто нет времени. *** Насколько сложно это может быть — завоевать доверие тех, кого однажды обманул? А как насчет того, чтобы тут же еще и заставить пересмотреть с таким трудом согласованные условия? Ревану начинает казаться, что у Силы все же есть своя воля. И чувство юмора. — Значит, вы двое тоже это видели. Вы знаете, что я опоздал, — тихо выдыхает он. Подавленный, смирившийся, уже никуда не спешащий — полная противоположность тому нервному и мечущемуся Ревану, что прожужжал команде все уши о том, как нельзя терять ни минуты. Теперь он просто сидит и терпеливо ждет, пока завершится многочасовой ритуал. — Не то чтобы именно «видели»… это скорее чувство. Но оно из тех, что никогда не подводят, — пробует объяснить Джоли, и Джухани с энтузиазмом кивает. — То, чего вы боитесь… это всего лишь одна из вероятностей. Я же видел множество. И не собираюсь опять нарушать свое слово только для того, чтобы потащить с собой нянек. — Ты еще даже близко не подобрался к той тьме, с которой предстоит встретиться, а уже начинаешь ей поддаваться, малыш. — Называй это как хочешь. Мне нечего от вас скрывать. Да и от помощи отказываться глупо. Но этого недостаточно, чтобы… — как же хочется просто натравить их на раката, и пусть сами их убалтывают. Но коль скоро ты уж ведешь за собой, приходится поступать иначе. Он делает глубокий вдох. — Ранкор с вами. Старейшина! Эти двое уверены, что они — ваша гарантия. Гарантия того, что я выполню обещание. Я знаю, что уже попросил слишком много… но их тоже придется пропустить. *** Залитая солнцем площадка на вершине храма бьет по глазам, слепя после полумрака коридоров. Но Ревану не нужны глаза, чтобы узнать ту, что ждет в проеме арки по ту сторону. А еще ему до боли знакомо это давно забытое ощущение, легонько тянущее за край их связи — все, что сейчас способно пробиться через двойные щиты, тщательно воздвигнутые с обеих сторон, и не без оснований. И есть что-то чужое и тоже неуловимо знакомое в этой улыбке, с которой она комментирует его появление. Поздно, поздно, поздно, слишком поздно. Опоздал. Как он ни пытался дотянуться, поддержать, защитить — через какое-то время все попытки стали уходить в никуда. А Малак был ближе, действовал решительнее… и преуспел. Бедняга Джухани еще даже не поняла, что произошло; Джоли, скорее всего, осознает, но все равно предлагает ей бежать. — Бежать? Нет, глупые, вы не понимаете. Я присягнула на верность владыке Малаку и ситам. Я больше не являюсь пешкой Совета джедаев. Эта их мнимая игра взакрытую, на самом деле, и не нужна — все читается и так. Как же она сейчас гордится, как искренне хвастает своим освобождением и прозрением, своей новой силой, властью — всем, из-за чего когда-то в свое время он потерял себя. Это радость ребенка, с рождения лишенного сладкого, который вдруг стал обладателем целой коробки конфет. Она не даст ее у себя отобрать, нет — по крайней мере, не сейчас, когда еще не улеглась первая эйфория праздника непослушания. Вот только роскоши дождаться этого момента они, увы, лишены. Дорого бы сейчас Реван дал за возможность побыть тем собой, который всегда знал, что делать, у которого всегда был план, а на случай, если тот провалится, — план Б и Ц. Он понятия не имеет, как сейчас действовать. Ни малейшего. — Ширак бы с тем Советом, меня не слишком вдохновило ни как они поступили с тобой, ни как со мной. Но разве это не было и твоим собственным желанием — спасти Республику? Поступить правильно? — опустив руки, он медленно и спокойно шагает ей навстречу. — Может быть, и было. Но теперь мои глаза открылись. Слабые не заслуживают спасения. — У каждого из нас бывали моменты слабости. У меня. У тебя. Дети слабы, но разве их не нужно защищать? Твоя мать была слаба, но разве ты бы не помогла ей? Вправе ли мы вообще решать, кто чего заслуживает? — шаг, еще шаг, и вот он уже стоит настолько близко, что Бастиле приходится задирать голову, чтобы сохранить зрительный контакт. Эта дистанция ее слегка нервирует, но, как и сам Реван в начале разговора, девушка пока не может толком сообразить, как себя вести. — Сильный вправе решать что угодно! — заявляет она в ответ, гордо вздернув подбородок. — Я всегда это знала, но они делали все, чтобы меня сдерживать! — Ну что же, меня они сдержать не смогли. И куда это меня привело? Знаешь, я всегда считал тебя лучше, — протянув руку, он легонько касается ее локтя. — Ну и дурак. Тебя это привело к твоей судьбе, но ты оказался слишком слаб, чтобы ее принять. Слишком слаб, чтобы противостоять орденской промывке мозгов, — отбросив его толчком Силы, она выхватывает и активирует свой двухлезвийник, который вспыхивает на сей раз ярко-алым, как у эталонных ситов. — Я должна тебя убить, чтобы доказать Малаку, что достойна быть его ученицей и правой рукой. И я сейчас это сделаю. Знаешь, ты так беспечно себя ведешь, что у меня уже было несколько возможностей. Но пусть это будет моим последним подарком — право на честный бой. Защищайся! — Не вмешивайтесь! — резко командует Реван своим спутникам, вскидывая руки совсем как тогда, на Левиафане. — Разберусь сам. — Как знаешь, парень, только не жалуйся потом, — отзывается старик откуда-то сзади. Катарка все еще приходит в себя от потрясения, шепча одними губами строки кодекса джедаев в отчаянной попытке не поддаться вспышке праведного гнева. Бой получается странным — поединок не умения, но воли. Воздух, окружающий Бастилу, сгущается до состояния смолы, связывает, сковывает движения. Все свои новоприобретенные силы, все эмоции она бросает на то, чтобы прорваться через него, но все получается настолько медленно, что для оппонента не представляет никакой опасности. Ее глаза расширяются от ужаса, глядя, как светящийся красным клинок замедляется все больше, и наконец застывает совсем. Не теряя концентрации, Реван небольшими шажками подходит вплотную и приставляет рукоятку своего светового меча к ее шее. — Вжум, — говорит он и отводит оружие. — Ты убита. Выпущенная из раструба зеленая плазма отсекает основание верхнего лезвия ее меча и прячется обратно. И в тот же миг воздух отпускает, становится незаметным и неощутимым, позволяет дышать. — Как… как это возможно? Почему даже открыв всю мощь темной стороны я не могу тебя одолеть? — оставшееся лезвие с тихим шипящим звуком втягивается назад. — Значит, это правда? Ты все еще тот самый Реван? — Я ведь уже говорил. И это было правдой, как видишь. А сейчас я говорю, что ты повторяешь мои ошибки. — Нет, на этот раз ошибаешься ты. Завоевание галактики теми, кто рожден править, не может быть ошибкой! — Ты вообще хоть немного себе представляешь, что означает править галактикой? Или хотя бы организацией управлять? Потому что у меня это понятие есть. И я ясно вижу, что это не то, чего тебе хочется. Ты жаждешь ощущения значимости, в тебе играет самолюбие. Но скажи — какой ты видишь свою будущую империю? Мне кажется, даже сам Малак об этом еще особо не задумывался. Вы играете в царя горы, рветесь наверх, чтобы — что? Какой она будет, ваша гора? Как будет работать, из чего состоять? Знаешь, вести небольшой абордажный отряд и владеть боевой медитацией — вовсе не то же самое, что взять на свои плечи целую империю. Никакая это не свобода, это тяжелый груз. Власть не помогает тебе разорвать свои цепи — она и есть цепи. — Да мне плевать, что там как работает, пока я главная! — Ага, именно поэтому нашим заданием пришлось в итоге рулить мне. — Ну, допустим. И мне не нужно стремиться наверх, потому что — что? — Потому что это тебя убьет. Настоящую тебя. — Ты живешь в своих фантазиях, Реван. Настоящая я сейчас перед тобой. — Ты думаешь, что стала чем-то большим, выпустив то, что всю жизнь заталкивала под ковер. Но правда в том, что в угоду этой себе ты теряешь ту, другую часть себя. Лучшую часть. — С моей точки зрения, ты делаешь то же самое. Ладно я — может быть, я и не ахти какой лидер, но ты… владыка ситов, величайший полководец галактики — и ты с такой легкостью от этого отказываешься! Почему? — Потому что все это не стоит и минуты того, что было после. — Что ты имеешь в виду? То, как был джедайской марионеткой? — Нет. Я имею в виду то давно забытое чувство, что поступаешь правильно — глубинное и ясное, которое не нужно взращивать в себе искусственно, подкармливая оправданиями и доводами. А еще я, конечно же, имею в виду… тебя, — не отрывая глаз, он снова делает шаг вперед, и на этот раз Бастила тоже подается навстречу, нервно кусая губы. — Знаешь… мы ведь могли бы… теперь мы наконец могли бы быть вместе по-настоящему, — жарко выдыхает она, скользнув ладонями вверх по его груди. — Целиком и полностью, без недомолвок, без каких-то дурацких запретов и предрассудков. Я буду твоей верной ученицей, твоей любовницей, да чем угодно для тебя буду! Мы можем вместе сбросить Малака с трона и вернуть то, что твое по праву! Мы вместе закончим то, что ты начал, и вся галактика будет у наших ног! — А можно куда-нибудь убрать из этого плана галактику и трон? — чуть улыбается Реван, притянув ее к себе за талию. — Тот Реван, с которым я хочу быть, так бы не ответил. — Та Бастила, которую я люблю, этого бы и не просила. — Значит, мы оба ошиблись. Тех, кого мы любим, не существует. — Почему, вот же они стоят, прямо здесь. — Тогда докажи мне, что это так. Давай полетим и прикончим Малака вместе. Давай отберем то, что нам принадлежит и начнем новую эру! Покажем им всем! Реван смотрит в ее горящие глаза и медлит, охваченный лихорадочным вихрем мыслей. Это ведь может сработать. Если сейчас подыграть ей, вырвать немного времени наедине… есть все шансы. Шансы переубедить, разбудить, вернуть… Ведь как ни крути, все упирается в Малака, а дальше все может очень резко измениться, стоит только приложить немного усилий. — Так. Каков тогда наш план? Прыгаем вон в тот ситский шаттл и летим по голову Малака? Что, если я согласен? — Не делай этого, малыш, — предостерегающе отзывается из-за его плеча Джоли. — С шаттлом не выйдет, он рассчитан на одного, — мотает головой Бастила. — Придется похимичить с вашим «Ястребом». — А если я просто возьму тебя на рук-ккх… хх… кхах… — ухватившись за ворот и выпучив глаза, бывший владыка ситов падает на колени в безуспешных попытках вдохнуть. — Извините, голубки, не так быстро, — доносится до него голос старика, и в тот же миг на Бастилу с боевым воплем налетает мохнатый ураган в красных одеждах и с двумя голубыми светомечами. — Слабак! И трус! — в сердцах выкрикивает она в адрес Ревана, наскоро отбив атаку остатком своего меча и в один силовой прыжок покрыв расстояние, отделяющее ее от стоящего неподалеку миниатюрного корабля. — Сама трусиха! Предательница! — орет ей вдогонку Джухани, безрезультатно запуская следом один из клинков. Шаттл срывается с места и исчезает в ярком полуденном небе. — Какого… хера?! — ошалевший Реван поднимается на колени, пытаясь отдышаться и испепеляя своих спутников взглядом. — У меня все было под контролем! Зачем было портить мне идеальную возможность добраться до Малака? — Извини, сынок, но до идеала тут было далеко. Слишком рискованно было бы отпускать тебя… без нянек. — А ты, Джухани? Какой вообще джедай позволяет себе подобные фокусы? Катарка виновато жмурится и прижимает уши: — Я… прости меня, пожалуйста. Это было неправильно. Я поддалась своему страху… и гневу. Мне показалось, что нужно действовать немедленно. Этого больше не повторится, обещаю. Вполне возможно, что так и есть, но что сделано — то сделано. Реван испускает раздосадованный вздох. Что бы ни случилось, нужно действовать исходя из ситуации. Плохо только, что теперь это будет стоить куда больше жизней. — Ладно. Может, это и не сработало бы. Мне совсем не нравится степень вашего неверия, но я могу его понять. Да будет так. Пойдем, поковыряемся с этими помехами.