A safe place to hide

      Гермиона закрыла за собой дверь, сосредоточившись сильнее, чем когда-либо. На этот раз у неё получится, должно получиться. 

Я должна идти и бороться. Я должна помочь Гарри и Рону. Я должна убедиться, что они в порядке.

      Закрыв глаза, она нашёптывала эту мантру снова и снова. Она хотела, нет, ей нужно было какое-то подтверждение, прежде чем открыть дверь. Она не была готова выйти в коридор и обнаружить Тома, прислонившегося к противоположной стене и смотрящего на неё с выражением «Я же тебе говорил». Она ненавидела этот взгляд.       А потом Гермиона осознала, что если вернётся домой, то никогда не увидит взгляд Тома снова и вдруг поняла, что вовсе не ненавидит, а скучает по нему. Несмотря на истерику прошедшей ночью, он был не так плох, как его старшая версия. Её пугала идея о будущем, а не реальность, в которой она оказалась; она была настолько одержима возвращением, что не успела ничего сказать, пусть даже это было бы «прощай» или «спасибо за спасение моей жизни». Она просто убежала, не оглядываясь, и теперь, ну… она уже не была уверена, что хочет обратно.       Но то, чего она хочет и то, что должна — совсем не одно и то же. Независимо от того, что ждёт её за дверью, она должна быть готова. Готова сражаться, или, если это не сработает — признать, что действительно ничто уже не сможет отправить её домой. Гермиона глубоко вздохнула, покрепче сжала палочку и сделала шаг вперёд.       Она не оказалась подготовленной достаточно. Руквуд всё ещё ждал снаружи, готовый одним взмахом палочки проклясть её, убить её.       Происходящее лишилось фокуса после того, как голова врезалась в стену; рука в кожаной чёрной перчатке сжала горло, отрезая доступ к воздуху. Глаза слезились, голова тяжелела, она чувствовала, как выскользает из рук палочка. Она не могла думать; казалось, разум покинул её, зрение ухудшалось и всё, что она могла сделать, это попытаться удержать тонкий кусочек дерева.       Мелькнула вспышка зелёного света, и она рухнула на пол задыхаясь. Её била крупная дрожь, а воздух в лёгких казался противоестественным. Так, погода на юге Франции чужда тому, кто провёл большую часть жизни в Шотландии. — Всё хорошо, вставай.       Гермиона поднялась, и её сердце снова стало приходить в норму. Тяжело дыша, она коснулась лица, пытаясь не смотреть на распахнутые стеклянные глаза Августа Руквуда, лежащего мёртвым у её ног. Наконец, к ней вернулась способность разговаривать.  — Как ты сюда попал?       Том не ответил, с каменным лицом глядя в разбитое окно на разворачивающуюся бойню.   — Том!       Наконец, он посмотрел на неё. — Я должен был убедиться, что с тобой всё в порядке, — просто сказал он. — Но ты не можешь быть здесь!       Том вернулся к окну. — Это он, не так ли? — Ты должен уйти…       Она вздрогнула, когда чей-то крик заглушил последнюю фразу, сердце заколотилось, палочка задрожала в руке, паника заструилась по венам, словно заменила ей кровь.  — Гриндельвальд, не так ли? — настойчиво переспросил он.  — Тебе нельзя оставаться! — Он не может так поступить.       Впервые Гермиона услышала, как его голос дрогнул. Костяшки пальцев крепко сжимали подоконник, челюсти сжались так, словно он был полон решимости не показывать никаких эмоций. — Том, тебе нужно… — Это мой дом. Я не позволю.       Прежде чем Гермиона смогла возразить, он пошёл по коридору, и ей пришлось побежать за ним, чтобы не отстать. С каждым лестничным пролётом беспорядок и разрушения увеличивались, пока они, наконец, не достигли вестибюля. Том отражал проклятия, в то время как Гермиона отчаянно пыталась придумать как сказать, что он не может связываться со временем и должен немедленно вернуться. В любом случае это было бесполезно — он не слушал её.       Она ахнула, увидев Колина Криви, пытавшегося сдержать двух Пожирателей Смерти одновременно, но прежде чем смогла помочь, оба волшебника упали, сражённые зелёным светом. Широко раскрытые глаза Колина встретились с её собственными, а затем он посмотрел на Тома, который просто шёл через холл, расчищая дорогу палочкой.       Гермиона никогда прежде не рассматривала Волан-де-Морта. Той ночью c Гарри, в Годриковой впадине* всё произошло так быстро, что её представление о тёмном волшебнике было блёклым.       Однако сейчас он стоял в центре Большого Зала, разбрасывая проклятья и умело уклоняясь от них; змееподобное лицо скривилось, алые глаза сузились во время одновременной дуэли с Кингсли, МакГонагалл и Слагхорном. — Но это не… Гриндельвальд, конечно?       Несмотря на то, что он шептал, Гермиона отчётливо услышала его даже сквозь окружавший их шум. — Тебе нужно уйти. — Мне нужно выяснить, кто он. — Ты хочешь узнать кто он, но тебе это не нужно. На самом деле, лучше если ты останешься в неведении.       Том холодно посмотрел на неё, и она попыталась ухватить его за мантию, чтобы остановить, но он ушёл далеко вперёд и сейчас вышагивал навстречу будущей сущности, наплевав на всё, кроме удовлетворения собственного любопытства.       С резким взмахом его палочки ослепительный луч света вонзился в грудь Волан-де-Морта. От яростного крика все повернулись в его сторону, и в зале воцарилась тишина.        Кингсли, МакГонагалл и Слагхорн отступили, держа палочки наготове, в то время как Волан-де-Морт сосредоточил всё своё внимание на Томе. — Интересно, — прошипел он. — Тебе нужно уйти, — мрачно сказал Том, смело встретив взгляд красных глаз. — По-моему, ты должен уйти. Тебе здесь не место. — Это мой дом. — Святые угодники, ты что, переоделась?       Гермиона обняла сбитого с толку Гарри, и через несколько мгновений он отстранился, сосредоточившись на человеке, стоявшем за её плечом. Для Гарри они расстались всего на несколько минут, в то время как Гермиона разразилась истерическими слезами облегчения при виде друга, ушибленного и окровавленного, но с зелёными, сверкающими решимостью глазами и живого. — Это же Том Реддл. — Знаю.       Окружающие затихли. Те, кто был не в курсе, что Том Реддл и Волан-де-Морт были одним и тем же человеком (технически — их отдельные тела в настоящее время доказывали обратное), понимали — любой, к кому тёмный волшебник продемонстрировал столь неподдельный интерес, что даже решил опустить палочку и удержаться от убийства, должен быть важен. — Мои воспоминания меняются, — тихо прошипел Волан-де-Морт, которого, тем не менее, расслышал каждый из присутствующих. — Мисс Грей, я полагаю?       Алые глаза повернулись в сторону Гермионы, и она сделала всё возможное, чтобы не чувствовать неловкости под напряжённым взглядом. В монстре, стоящем перед ней, не было ничего, даже отдалённо напоминающего Тома — внешность, манеры, голос… вообще ничего. И всё же, Том Реддл стоял и смотрел на собственное будущее. — Кто ты? — требовательно спросил Том без малейшего намёка на нервозность. — Я? — змееподобный волшебник сделал паузу, и Гермиона видела, что он счастлив представиться кому-то совершенно неосведомлённому о нём и его достижениях. — Я Лорд Волан-де-Морт.       Лицо Тома мертвенно побледнело, палочка опустилась, и он покачал головой, на что старший волшебник лишь садистски улыбнулся, обнажая зубы. — Нет, — хрипло произнёс Том. — Нет. — О, да. — Том, — тихо сказала Гермиона и увидела, как челюсти Гарри и Рона одновременно упали, когда она нежно коснулась его руки, взяла за запястье и потянула назад. — Ты должен вернуться.  — Но он сказал, что он Волан-де-Морт, — задохнулся Том, останавливая на ней пронзительный взгляд.       В тёмных глазах плескалось столько невысказанных вещей. Невысказанных — потому что он считал слабостью даже думать о них. Но сейчас, когда Волан-де-Морт смотрел со всё уменьшающимся терпением, а тысячи других наблюдали с возрастающим интересом, она знала, почему он спас ей жизнь в Хогсмиде, даже если отказывался признать это. Она также знала, почему спасла его.   — Я могу остаться, — сказал он. — Если я останусь, он не сможет…       Она посмотрела на Волан-де-Морта и обнаружила крошечную искру паники в его глазах.   — Том, — прошипел он голосом, который, вероятно, ошибочно считал добрым. — Гермиона права, ты должен вернуться в прошлое. — Нет, — уверенно ответил Том и покачал головой. — Но ты не можешь изменить время! — Гермиона сжала его запястье и попыталась оттащить его. — Это мой дом, — сказал он твёрдо, встретив взгляд Волан-де-Морта, и поднял палочку. — И твой тоже. Тебе следует больше уважать его, для этого ты сражался с Гриндельвальдом. — Дуэль с ним никогда не была моим выбором, — прошипел разозлённый волшебник. — Ты слаб и позволил другим влиять на себя, теперь иди!       Старший волшебник поднял палочку, но Том лишь рассмеялся. — Что ты сделаешь, убьёшь меня? Блестящая идея, не так ли?       Волан-де-Морт посмотрел на него, а затем направил палочку на Гермиону.       Она знала, что в этот момент судьба её была решена, и не возражала. Всё могло закончиться куда хуже, откровенно говоря, удивительно, что она дожила до этого момента. Её глаза остановились на Гарри и Роне, уставшие и бессильные. Если они будут последними, что она увидит, это хорошо. По крайней мере, она вернулась домой и сражалась.       Какая-то невидимая сила овладела её зрением, и Гермиона обнаружила, что перевела взгляд с лучших друзей на Тома, который смотрел на её бледное лицо, приоткрыв рот и пытаясь принять решение. Она могла видеть, как винтики вращаются в его голове, но они были медленными и очень-очень нерешительными. — Он убьёт тебя в любом случае, — мрачно сказал Том, его глаза затуманились; он резко покачал головой, будто отбрасывал мысли о поражении.       Она слышала, как Гарри выкрикивал пустые угрозы Волан-де-Морту, и как тот шипел в ответ. Боковым зрением она видела вспышки света, когда Рон бросал проклятье за проклятьем, которые змееподобный волшебник отклонял с надменной лёгкостью. Она не обращала внимания, казалось, если она удержит взгляд Тома, они исчезнут в каком-то неведомом пространстве, вдали от опасностей и последствий вмешательства во время, далеко от всех, за исключением друг друга.       Она не знала, как долго они смотрели друг на друга, но, сколько бы это ни длилось — этого было недостаточно. — Я остаюсь, — сказал Том, скривив губы в ухмылке, к которой Гермиона успела привязаться. — Как скажешь, — прошипел Волан-де-Морт. — Авада…