Последний романтик

— На свиданиях обычно целуются, — огорошил Энакин через пару секунд — А ты бы хотела, чтобы я поцеловал тебя? Асока не успела ответить, прежде, чем начало происходить что-то поистине необыкновенное. Энакин, положив руки ей на талию, мягко развернул её к себе и сцепив руки на пояснице, немного приблизился. Дыхание сильно сбивалось и тогрута не сразу смогла расщедрится на хоть какую-нибудь реакцию, но потом всё же смогла ответить, с трудом склеивая слова: — Хотела бы...но не знаю...что нужно для этого... — Тише — ласково шепнул Энакин, на секунду поднеся палец к её губам и потом Асоке осталось лишь с замиранием сердца наблюдать, как его твёрдые, горячие губы медленно приближаются к её, робким и неумелым. А дальше... Нет, не существует таких слов, чтобы описать то, что в этот момент почувствовала Тано. Земля качнулась под её ногами и она сама поплыла куда-то ввысь, туда, где небо, солнце и белые облака, плавно летевшие вокруг, и даже не сразу пришла в себя, когда поцелуй оборвался и девушка, открыв глаза, испугалась, что ослепла, так как не увидела ничего, кроме ослепительной синевы неба. — Ну ничего себе, — прозвучал будто издалека голос Скайуокера — Вот это глаза, как же я раньше не замечал, что у тебя такие глаза! Они же цвета морского шторма, ни у кого я ещё не видел таких! Асока едва сдерживала рвущиеся наружу счастливые эмоции. Она была так счастлива, что услышала сейчас лишь, что хотела — Энакину понравились её глаза. Он сравнил их с морским штормом. Чем ещё это может быть, как не доказательством его ответной влюблённости в неё. Ведь так бывает всегда, когда человек влюблён и счастлив. Видит реальность такой, какой ему самому хотелось бы видеть её. К тому же, когда ты влюблён, то всегда невольно проецируешь свои мысли и на объект своего чувства. Это же так заманчиво, считать, что тот, кого ты любишь, хотя бы немного любить тебя в ответ. А Энакин явно любил, иначе зачем же он поцеловал её? Она же ведь не напрашивалась на это, Скайуокер сам решил так поступить. И с этого момента, вплоть до конца вечера, всё было просто прекрасно, Асока была такой счастливой, что эмоции били через край и безумно хотелось поделиться ими. Поэтому на другой день она не удержалась и рассказала обо всем Баррис. Но реакция подруги оказалась совсем не такой, как ожидала Тано. Оффи лишь скептически поджала губы и скорее сказала, нежели спросила: — Ты влюбилась в него? Уже? — Да, Баррис, влюбилась! Я не искала этой любви, честно, оно само собой случилось. Но! Это просто что-то невероятное! — закатывая глаза от восторга воскликнула тогрута — Он такой...Я просто обьяснить этого не в силах! Внимательный, заботливый, нежный! В общем, именно такой, как я о нем всегда и думала! Это как...как удар молнии....в самое сердце! — Да, подруга, тяжёлый случай, — покачала головой Баррис — Похоже тебя не молния ударила, а капюшон от его накидки, и не в сердце, причём, а прямо по мозгам! — А что если и так? — посмотрела на неё Асока чуть прояснившимся от любовного дурмана взором — Он, между прочим, меня поцеловал! Два раза! — с вызовом и горячностью добавила Тано — И второй раз был даже лучше, чем первый. В первый я мало, что поняла, а во второй я ещё и ответить смогла, хотя и совсем чуть-чуть... Однако, от этих восторженных откровений скептицизм Баррис, казалось бы, только возрос. — Быстро же у вас дошло до поцелуев, — хмыкнула Оффи, поджав губы, словно бы она сама не целовалась со своим Лаксиком при каждом удобном случае — Тебе это странным не кажется? — Ну нет, а должно? — с сомнением протянула Асока, скепсис подруги понемногу начинал раздражать. — Вообще-то, да! — слегка повысила голос Оффи — Или ты уже про Амидалу забыла? Или не замечала, что он постоянно в проектор свой смотрит, словно напоминает себе о чем-то? — Да помню я эту историю, — недовольно фыркнула Тано, недовольно, потому, что сама нет-нет, а вспоминала ситуацию с прошлой любовью Энакина. Они с сенатором Амидалой встречались почти три года, и, ходили слухи, были даже обручены, но вот, в начале этого лета, в их отношениях случился существенный раскол. Падме получила выгодное предложение по работе от Межгалактического банковского клана и предложила Энакину покинуть Орден и вместе с ней отправится на ту планету, где базировался клан. Скайуокер решительно отказался и более того, убеждал и её тоже не принимать это предложение. Но та посчитала, что нельзя упускать подобный шанс в карьерном росте, какого, может, больше и не представиться, и решила согласиться. Много дней Энакин убеждал её передумать, в итоге, казалось бы, смог это сделать, ведь всё завершилась тогда компромиссным вариантом — Падме полетит туда и через месяц, наладив там все необходимые связи, вернётся обратно, продолжив руководить ситуацией отдаленно. Скайуокер с лёгким сердцем отпустил возлюбленную, отдав ей свой проектор — самое дорогое, что было у него, подарок покойного Квай-Гон Джина, первого своего учителя, как доказательство возвращения Падме. И месяц спустя получил то, чего хотел — коммуникатор вернулся к нему...вместе с коротким письмом, в котором говорилось, что ситуация оказалась сложнее, чем предполагалось и Амидала останется с муунами ещё на неопределённый срок. Просила его простить её и не винить за то, что так вышло. Энакин и не стал, он понял только одно, то, что и так напрашивалось — Падме его обманула, бросила, выбрала свою карьеру, а не их любовь. Обещала, что вернётся, а сама даже не думала об этом, изначально планировала остаться в клане. Все два оставшихся летних месяца юноша ходил как в воду опущенный, и лишь к осени стал хотя бы отдалённо напоминать себя прежнего. Благодаря ей, Асоке, о чем она и поспешила сказать Баррис: — Я знаю об этом, но та история давно в прошлом, а всё потому, что она где-то там, обнимается со своими плосконосыми муунами, а я тут, с ним рядом... И Тано довольно улыбнулась, сияя счастливыми глазами, абсолютно уверенная в том, что её слова являются непреложной истиной. А Баррис, при виде этого, окончательно поняла, что до подруги не достучаться, она настолько глубоко погрузилась в свои мечты, что всё равно никого не услышит и ничего не поймёт. Что ж, её право, ведь в конце-концов, какая девушка не мечтает о счастье с любимым? Это совершенно нормально и совсем не стыдно, а вот, что будет дальше зависит уже не совсем от неё, на всё воля Великой Силы. — Смотри, подруга, ошибок не накатай — только и сказала Оффи на этот восторженный взгляд, не особенно ожидая, что Тано ответит, хотя бы кивком. *** Асока и правда не заметила предостережений Баррис, да и как она могла думать о них, когда с того памятного вечера её жизнь так чудесно переменилась. Сбылось то, чего она так долго ждала и что уже никогда не надеялась увидеть. Энакин был с ней и они общались как самая настоящая пара и никто теперь, глядя на них, идущих по вечерним улицам Корусанта, не сомневался в том, что у них самое настоящее свидание. Встречались они ежевечерне, когда он либо провожал её до комнаты, не замечая косых взглядов недоброжелателей, так и говоривших: «ну и чего он нашёл в этой тощей рогатке?», либо шли гулять. Энакин был милым и очень заботливым, дарил ей цветы и милые сувениры, постоянно следил, чтобы Асока не мёрзла и не промочила ноги, ведь она постоянно простужается... А уж целовались и вовсе каждую свободную минуту. Свободную от разговоров ни о чем и обо всем одновременно. Асока ходила по коридорам храма с гордо поднятой головой, её любовь делала тогруту сильной и неуязвимой для насмешек и переговоров за спиной, а ещё независимой и...очень красивой. Тано и вправду здорово похорошела и расцвела под светом взаимного чувства и каждое утро, глядя на себя в зеркало, убеждалась, что гадкий утёнок наконец-то превратился в прекрасного лебедя. А как же иначе, когда сердце её пело, а в животе распускались цветы. И потому, как же тяжело и больно оказалось ей вдруг упасть с таких-то высот на твёрдую землю. И случилось это в один миг, и безо всяких на то предпосылок. Нет, это была не ссора, не мелкое недопонимание, какие часто случаются у юных неопытных пар, а расставание, серьёзное и окончательное, какое просто не может не произойти после того, что Асока однажды услышала...