***
На площадке было тихо. Судя по нетронутому снегу на главной тропинке, ведущей к зданию, Коннор пришел первый. Скорее всего, только охранник внутри мирно посапывал в это время. Андроид вместе с псом миновал ворота учреждения, а уже внутри, поздоровавшись со спящим дежурным, прошел в офис. Да, собак было не желательно иметь при себе на рабочем месте в здании, но пока никого нет, можно и разбавить одинокую компанию до поры до времени. Здесь было не многим иначе, нежели на его прошлом месте работы: средних размеров помещение с широкими окнами, все те же столы с терминалами, куча документации, кофемашина, сломанный кондиционер и большие часы над входом в кабинет начальника. Однако пахло здесь в основном собаками, а с каждого стула можно нагрести целую ладонь шерсти. На стенах висели почетные фотографии лучших четвероногих полицейских, среди которых был и красавец Гаспар. — Как ты думаешь, кто придет следующим на этот раз? — спросил андроид у хвостатого. До начала рабочего дня оставалось пятнадцать минут. — Точно не Марвин, ведь сон для него дороже премии, — улыбнулся. Гаспар сел рядом, высунув язык и нетерпеливо поглядывая то на вход, то на Коннора. Его взбудораженность объяснилась в следующее мгновение, когда дверь отворилась. — Почему-то я не удивлен, что ты опять пришел первый, — подошёл Кайл ближе вместе с Остой. Янтарные глаза слегка прищурились от улыбки. Андроид встал и пожал коллеге руку в знак приветствия. Собаки обнюхались. — Ты тоже пришел сюда с ней? — посмотрел андроид на Осту. — Не видел смысла заходить в здание с вольерами, поскольку знал, что найду тебя здесь, и мы сразу же отправимся на задание. — Так быстро? — удивился Коннор, невольно почесав затылок. — Сегодня нам поставили патруль с девяти утра до двенадцати дня на центральной площади. Там будут проходить приготовления к благотворительному концерту. Нужно, чтобы все прошло гладко. Поэтому стоит поторопиться. — Я думал с тобой пойдет Лео. — У него весеннее обострение. Из-за аллергии чихает дальше, чем видит, а лицо все красное. Уф, ты бы его видел, — посочувствовал Кайл, вспоминая своего рыжего друга. — Ясно, тогда, идём, — пожал плечами Коннор.***
В машине по радио играла неизвестная Коннору группа. Таковой она была ровно столько, сколько потребовалось времени на ее распознание. В следующие мгновения он уже покачивал в такт музыке головой, наблюдая в окне сменяющие друг друга улицы и дома. — Любишь группу «Queen»? — ухмыльнулся Кайл, плавно поворачивая руль. — Эта музыка довольно ритмичная и совпадает с предпочтениями многих фанатов рока. Не то, чтобы я фанат, но мне нравится сочетание хард-рока, джаза и классической музыки. Это необычное направление. По такому поводу Кайл сделал погромче, давая возможность Фреди Меркьюри спеть припев «Богемской рапсодии» на полную катушку. Затем он открыл все окна автомобиля, чтобы дать собакам высунуть морды и не дышать затхлым воздухом в такой теплый, несмотря на порошащий снег, день апреля. Ветер шустро залетел в салон, ероша темные волосы напарников. Солнце уже стояло в зените, заволоченное полупрозрачной пеленой облаков. — Кайл, ты можешь ненадолго остановиться вон у того магазина? Я быстро вернусь. — У какого? А, у этого? Хорошо, — притормозил кинолог. Коннор вышел из машины и услышал собачий скулеж: Гаспар не намеревался оставаться без хозяина. Звук колокольчика раздался над дверью. Внутри магазина было тесновато из-за огромного количества музыкальных инструментов. На стенах висели акустические, электрические и басовые гитары разных форм и расцветок. В середине стоял подиум с барабанными установками, возле окна располагался широкий выбор синтезаторов и стоящих на подставках саксофонов. В отдалении, возле прилавка с мелочью вроде медиаторов, каподастров и барабанных палочек, стоял продавец. Молодой человек обернулся на звук колокольчика и тут же посерьезнел лицом. — С собаками нельзя, — упер он руки в бока. — Снесет ещё что-нибудь своим хвостом, а мне влетит. — Да брось, это же тебе не Сумо со своим веником, — посмотрел Коннор на аккуратно обрезанный хвостик добермана. — Я тоже рад тебя видеть, Эндрю. Продавец вздохнул, расслабляясь, и вернулся за кассу. На нем была надета пестрая рубашка с гавайским узором, поверх черной футболки. На ногах темно-синие джинсы с потертостями в нескольких местах. — Чего это ты вдруг решил заглянуть в середине дня? — играл Эндрю в гляделки с пронзительным взглядом Гаспара. Мужчина боялся, что дома Сумо будет сильно ревновать, если почует запах другой собаки. — Ты забыл в Иерихоне свои наушники, — Коннор протянул белые проводочки, которые все это время таскал с собой. — Хоть у меня и амнезия, но я помнил, что мне нужно их забрать. Не стоило, — принял человек вещь, без которой не представлял свои будни. — Тем не менее ты их забыл. Эндрю вдруг обернулся, смотря на часы на стене. Та была обклеена множеством плакатов с группой «Heavy metal», тем самым скрывая облезшую штукатурку. Каждый раз, замечая новый плакат, Коннор ностальгически улыбался, убеждаясь, что внутри Эндрю осталась небольшая частичка Хэнка. Теперь уже полноценный Харрисон обрезал свои отросшие русые волосы, из-за чего на шее, около затылка, можно было заметить продольный шрам. Реабилитация прошла тяжелее, чем в первый раз, когда в тело вживляли чип. Эндрю лежал без сознания под капельницами, а после проходил долгий курс лечения, разработанный для больных амнезией. Фактически, это она и была. Пришлось полностью восстанавливать личность человека. Коннор и остальные не пытались привить ему ложные воспоминания, а лишь дополняли картину реальными фактами. Рассказали, кто такой «Эндрю» и чем он занимался, где живёт, с кем держит контакты и остальное по программе. Как это обычно бывает, больные воспринимали все в состоянии шока несколько отстраненно, словно видят сон. Постепенно приходило осознание, и человек уже сам старался вспомнить изо всех сил свою прошлую жизнь. В том числе любимые вещи: блюда, цвета, запахи, увлечения. Эндрю в этом поиске обнаружил пристрастие к музыке, и пока он реабилитировался, уделял много внимания игре на гитаре. По ясным причинам он больше не мог вернуться к работе полицейского, поскольку потерял свои навыки. Все хорошие знакомые Эндрю (в основном коллеги в участке), которых он приобрел, будучи Хэнком в новом теле, были извещены о «несчастном случае», частенько здоровались и по возможности помогали вспомнить какие-то события. Резче всего эту новость воспринял Рид, не веря в правдивость сказанного. К Эндрю на реабилитацию в обычной больнице он пришел с очень недовольным лицом и пакетом зелёных яблок в сопровождении громадного спутника — Ричарда. Второй скорее беспокоился за адекватность поведения напарника, и потому увязался следом. В палате был совершен настоящий допрос, который кончился полным разочарованием. Возможно, от того, что Гэвин действительно больше не услышит метких колкостей от этого любителя алкоголя, которого некогда приходилось вытаскивать из «жопы мира», доводя до дома. А зачем, спрашивается? Рид сам не знал. Без цели издевательств становилось уныло, а глумиться над больным — слишком даже для Рида. После курса лечения Коннор обязался помогать Эндрю во всем. Он чувствовал ответственность за этого напуганного, дезориентированного в мире человека. Пристроить новоиспечённого музыканта-самоучку не составило труда, учитывая то, что у Коннора был хороший знакомый. Директор сетевого музыкального магазина был обязан андроиду за достоверное доказательство в непричастности к убийству. Несчастный случай мог стоить тому с десяток лет заключения, но одна мелкая деталь, которую удалось рассмотреть только Коннору, спасла зажиточного мужчину. Эндрю поправил яркую рубашку и сказал: — Не хочешь устроить со мной обеденный перекур? — засунул Эндрю руки в карманы и немного ссутулился. — Нет, извини, меня ждут в машине. — Ладно, тогда увидимся как-нибудь позже, — проводил музыкант друга до двери в магазин и вывесил табличку перерыва, написанную от руки. Харрисон достал из кармана пачку сигарет и прикурил. Запер дверь магазинчика, попрощался, не вынимая сигарету изо рта, и хлопнул приятеля рукой по предплечью. Коннор смотрел ему вслед, отмечая многие детали. Этот новый человек отличался от Хэнка: походка, манера речи, повадки, даже почерк, который андроид мог наблюдать на табличке. Немного корявый, однако понятный. Были и схожести с лейтенантом. Да хотя бы вкусы в музыке и эти глупые рубашки, которые совершенно не вписывались в нынешнюю моду. Коннор сел в машину, старательно подавляя желание составить компанию бывшему напарнику.***
Дождь лил нещадно, затекая во все трещинки и углубления на дорогах, заполняя собой водосточные трубы, скользя по крышам домов. Молодой человек шел один, прикрывая голову кожаным портфелем, хотя результата от этого было не больше, чем от старания перешагивать набухающие лужи. Весенняя погода на английском острове мерзкая и весьма однообразная. Виктор уже тысячу раз пожалел, что оставил свой зонтик дома. Спасительным укрытием оказалась автобусная остановка. Спрятавшись под навесом, Хэтчбек попытался отряхнуться от противной влаги, которая забралась за шиворот. «Home, sweet home*», — проговорил вернувшийся на родину британец известную фразу, не скрывая акцента. Больше ему это не требовалось, а он ведь почти избавился от него в Америке, однако, стоило вдохнуть Лондонского воздуха, как язык сам стал вытягивать звуки и говорить на тон ниже. На остановке было безлюдно: конечно, в такой-то ливень. Виктор дожидался транспорта, присев на скамеечку. Нет, здесь больше не ходили знаменитые красные двухэтажные автобусы, которые так любили туристы. Они были устранены из-за медлительности и громоздкости. В две тысячи сороковом году использовали более современные и быстрые, а главное компактные, что так актуально в городах с высоким процентом населения. В один из таких автобусов как раз и сел Хэтчбек. Через запотевшее стекло было мало, что видно. Настроение паршивое от тяжёлого рабочего дня, и агент невольно сполз ниже на кресле, прикрывая глаза. Его тяготило внутреннее раздвоение: с одной стороны он оставался агентом ФБР Америки, выполняющим долгосрочную миссию в Великобритании, а с другой — пробудившееся вновь чувство любви к родной стране мешало выполнять те действия, которые ему предписаны. И на какой бы из сторон он не оказался в итоге — везде его будут считать предателем. Баланс был крайне хрупок. Автобус затормозил на нужной остановке. Виктор вышел и угодил прямиком в лужу. Бодро, в силу естественного душа, ступал по мощеной камнем дорожке, которая тянулась в старом, при этом не туристическом, районе города, где он за небольшие деньги снимал однокомнатную квартиру. Кирпичные пятиэтажные дома с лестничными подступами к подъездам и аккуратным цветниками под окнами располагались вплотную друг к другу. Они создавали длинную улицу вкупе с молодыми деревьями, разделяющими пешеходную и транспортную дороги, а также винтажными фонарными столбами и вечно чистыми мусорками. Стянув пальто и ботинки, Хэтчбек сел на пуфик в прихожей, взлохматив распрямившиеся от дождя кудрявые белые волосы. Искоса посмотрел на шкаф, после чего придвинул к нему пуфик и достал с верхней полки ящик с инструментами. Порывшись, вытянул молоток, покрутил его в руках, раздумывая над чем-то. Слез. — Милая, ты спишь? — негромко сказал агент. Ответа не послышалось. Тогда Виктор бесшумно зашёл в комнату, стараясь даже лишний раз не дышать. Не хотелось будить Мелиссу. Они познакомились в этот новый год, когда возле Биг-Бена пускали праздничный салют, а она, засмотревшись на представление, не заметила, как оступилась и упала. Если бы не Виктор, ее бы задавила ликующая толпа. С тех пор у Хэтчбека появился самый дорогой в его жизни человек. Просеменив к рабочему столу, агент открыл запертый на ключ ящик, а уже в нем отворил второе дно, доставая оттуда плоскую коробочку. Вышел из комнаты, прикрывая дверь и быстро оказываясь на кухне. В руках он держал жёсткий диск — своего «сообщника». Да, он откровенно врал Коннору про доверенное лицо, так как доверять не мог никому. Только себе, и то с осторожностью. Прошло полгода, и Виктор многое успел переосмыслить. Он больше не хотел смотреть назад, и отчаянная идея вернуть умершую мать его давно покинула. Короткий взмах. Коробочка, предварительно замотанная в льняное полотенце, превратилась вдребезги. Вот, даже сейчас он стал доверять себе меньше, поскольку уничтожил то, что могло его однажды спаси. Но также оно было способно пошатнуть спокойствие в мире, в котором Виктор нашел настоящий дом. Встретил Мелиссу. Действительно полюбил. Внутри было невыносимо вязко, словно раскалённая смола заполняла тело. Едкое чувство вины впивалось в разум. Становилось страшно от мысли, что он мог потерять Мелиссу, как когда-то он ненароком забрал жизнь у другого человека. Виктор заметил эту отчаянную боль в глазах Коннора, и ее ни с чем нельзя было спутать. Исправить что-либо уже нельзя, однако единственное, что мог сделать агент в свое искупление — избавиться от этой треклятой информации. Да, это не отменит его грехов и хладнокровности, которой он заразился в Америке, где излюбленный девиз: «убей или будь убитым». Хотя когтистые лапы этой фразы могут добраться до него и через океан. Не исключено, что федералы его скоро убьют, посадят в психушку или тюрьму, если почуют малейшее непослушание или преданность настоящей родине. Но Хэтчбек сделает все, чтобы это случилось как можно позже. Он ещё не закончил свою историю. Жизнь только началась.***
Коннор не знал, что доказательств у Виктора больше нет, как и того, что он раскаялся в содеянном. Ещё несколько месяцев назад, столкнувшись с безуспешными поисками сообщника, в Иерихоне было принято решение уничтожить все проекты окончательно. Погрузить идею бессмертия людей и андроидов в забвение. Позволить идти развитию своим чередом. И все же на душе оставался осадочек, что многое было зазря. Все эти ужасные события привели к избавлению от того, что так тщательно пытались сохранить. Хотя, кто знает, что было бы, оставь Маркус эту технологию… Коннору уже было все равно. Более чем научные фантазии его интересовала работа детектива, которой он отдавался с головой. Однако теперь дел с убийствами иметь не хотел, поэтому попросил капитана Фаулера перевести его в отделение кинологов, где он с не меньшей полезностью будет применять свои навыки. Постепенно, из-за отсутствия напарника, андроиду приходилось все больше контактировать с другими коллегами. Он с неожиданностью открыл в себе талант притягивать не только такие своеобразные личности, как Хэнк, но и другие, не менее странные. Говоря о подобных, можно упомянуть Ричарда: Коннор никогда не подумал бы, что у него попросят совета, как не пугать людей при приветствии. Тем временем из головы не вылезали мысли об Эндрю, который требовал огромного внимания в силу своей ветрености и отсутствия прошлого. Говорит, что будет начинать жизнь заново, раз так вышло, и теперь только успевай ловить его на новой идее что-либо сотворить. Коротко говоря, Коннор не лишился должности главной няньки. За полгода жизнь потихоньку входила в свое русло. Появлялись новые знакомства, дома его всегда ждал пёс, работа и заработок имелись, Иерихон его также поддерживал, но Коннору не было спокойно. Словно незавершённое дело терзало его своим девяносто процентным исполнением.***
Неуверенные шаги мяли ещё не покрывшуюся зелёной травой землю. Пахло холодом и хвоей. Коннор крепко сжимал в руках букет синих цветов, проходя сквозь ряды белых надгробных плит. На кладбище росли небольшие сосны с длинными зелено-голубыми иголками. Рядом с одной из таких была нужная андроиду могила. Пробежавшись глазами по выгравированной надписи, Коннор застыл, не шевелясь, не дыша, не моргая, не издавая звуков. Он не был здесь ни разу с момента похорон первого тела Хэнка. Не мог сюда прийти, будто красная стена запрета вылезала в его разуме перед воротами на городское кладбище. Сегодня он, наконец, сломал эту стену. Время пришло. Он положил букет на немного осевшую землю могилы и встал напротив. — Люди ведь так делают в подобных ситуациях, да, Хэнк? Разговаривать вот так действительно помогает? Если да, то я скажу тебе кое-что, — сильно сжал брови, собираясь с мыслями, а затем резко расслабил. Губы слегка дрогнули. — Я долгое время не мог расстаться с мыслью вернуть тебя снова. Моя система была зациклена на этом, но теперь уже нет. Я понял, что правильнее позволить случиться неизбежному и не противиться, как бы сильно не хотелось. Ты умер уже давно, а я лишь тешил себя иллюзиями. Но я был счастлив, спасибо за все. И сейчас я тоже счастлив благодаря тебе и твоим жизненным наставлениям. Ты всегда был для меня примером подражания, — из глаз текли слезы, но с ними становилось легче. — Ничто не вечно. Ни страдания, ни радость. Тем более жизнь. Только память. Коннор достал из кармана маленький синий треугольничек. С трепетом и покалыванием на кончиках пальцев андроид покрутил его в руках, а затем положил рядом с цветами, вдавливая в сухую землю. — Только память, — постучал себя по виску, со стороны, где мигал сначала красным, затем жёлтым и, наконец, синим диод. — Здесь. Немного постояв, Коннор решил, что ему уже пора. Сегодня снег больше не шел. И не будет. Пришла весна и конец этой истории. Пришла весна и новая глава в жизни Коннора.Конец
Queen «Who wants to live forever».
Who wants to live forever? Who wants to live forever? Who dares to love forever? Oh, when love must die! Who wants to live forever? Who wants to live forever? Forever is our today Who waits forever anyway?
20.01.2020 — 20. 07. 2020