Хавроша

Геллерта Грин-де-Вальда приговаривали к смертной казни долго и с довольно громким скрипом, потому что она была упразднена в Британии ещё с шестьдесят четвёртого года. После суток прений был вынесен вердикт, с которым все согласились — Поцелуй дементора. Но волшебники же такие наивные… Гелли слишком хорошо знал, что такое человек без души. Коротко и образно говоря — это овощ. Всё равно что положить на стол морковку и забыть о ней до тех пор, пока она не даст о себе знать. Чувствуете — сырой землей запахло? Идите и гляньте на морковку. Боже, что это?! В зависимости от места и температуры забытый корнеплод порадует вас целой палитрой болячек: тут вам и мягкая гниль (слизистый бактериоз); и альтернариоз (черная гниль); и жуткий фомоз (сухая, бурая гниль); и непонятная парша (ризоктониоз); и страшноватый склеротиниоз (белая гниль), когда морковка словно покрывается пушистой белой ватой… Ужас-ужас-ужас, к ней страшно притронуться, но приходится, чтобы просто выбросить её, пакость такую… Так вот, если сгнившую морковь можно просто выкинуть, то с человеческим телом такое не прокатит. Тело надо кормить, мыть, опорожнять кишечник и мочевой пузырь, стричь постоянно растущие ногти-волосы-бороду, если оно мужского пола… Тело при этом ни на что не реагирует, как та самая морковка. Оно не говорит, его можно посадить, поставить в какую угодно позу, можно стукнуть, если такое странное желание кому-то взбредет в голову, боль оно чувствует — кожа-то целая — но реакции на неё нет. Тело без души — это просто пустая оболочка, как у резиновой куклы. И вот. В день казни всё было приготовлено по самому высшему разряду. Приглашены иностранные послы, министры, приволочена за цепь пара молодых голодных дементоров. Они тоненько сопели, принюхиваясь к окружающим, и тянули к ним серые, покрытые струпьями ручки, от которых все шарахались. Собравшись в большом зале суда, гости расселись в амфитеатре, замер посередине площадки стул, нетерпеливо позвякивая цепями… Дали отмашку охране: — Ввести арестованного! Двое сторожей идут за узником. Камера предварительного заключения выглядит как мини-крепость, комната полностью изолирована от внешнего мира и насквозь обезмагичена, то есть колдовать там никак не можно… Её стены выполнены из зерен кристаллического муассанита, сцементированного тонкозернистой муассанитовой же массой. Размер зерен достигал величины пять миллиметров при толщине два-три миллиметра. Зерна имели частично кристаллографическую огранку. Это самый твердый после алмаза абразив. Это не только самый твердый минерал. Но и самый кислото-, термо-, щелочестойкий. Внутренние стены были выложены пластинами драконита, считалось, что они блокируют магию. Дверь открывается только с внешней стороны. В общем, изрядно подстраховались ради сохранения пленника и снаружи, и изнутри… Взмах палочек, и в черной стене проявились контуры двери, которая с тихим зловещим шорохом вышла из пазов и бесшумно отъехала в сторону. Нагнув головы, смотрители вошли в камеру. Гелли Гриня встретил их самым жутким сардоническим оскалом, присущим всем повешенным покойникам. Да, он ухитрился сбежать даже отсюда, из сверхнадежной камеры, далеко и без возврата самым простейшим маггловским способом — повесился на шнурках. Несмотря на монолитность наружной постройки, внутри все же были стандартные вещи для комфортного содержания заключенных — железная подвесная койка, привинченная к стене, толчок и голый рукомойник в углу, решетка вентиляции под потолком над санузлом. Именно к решетке и был привязан самодельный шнурок, сделанный из ленточек порванной тюремной робы. Шнурок был сплетен из нескольких полос и оказался достаточно прочным, чтобы и задушить, и выдержать вес покойного. Гриня красиво и пафосно ушел в закат, безмолвно сказав на прощание: "Фиг вам, а не моя безвольная тушка". Крику было-о-о… Ругались представители МКМ, орали до посинения члены Визенгамота, хм… синие и красные лица весьма красочно смотрелись на фоне фиолетовых мантий. Бегали перепуганными сайгаками сотрудники Министерства магии, сталкиваясь и роняя друг друга. Задумчиво принюхивались к эмоциям молоденькие дементоры, явно примериваясь к кому-нибудь украдкой присосаться, пока никто не видит… Но ничего уже нельзя было поделать. Гелли сам решил свою судьбу и решил её оригинально, как-то договорившись с собственной магией. Ведь она обычно очень бдительно бережет жизнь волшебника, не давая ему причинить себе вреда. Постепенно эмоции утихли, маги взяли себя в руки, сняли труп с вешалки, оформили смерть по всем правилам, шлепнули печать и закрыли дело. Питера Петтигрю спешно отправили в Азкабан на пожизненное, пока и он чего-нибудь не учудил. *** Свой первый урок истории профессор Бербидж почему-то начал с… собаки. Дети опешили. Сидя за партами, они ошарашенно смотрели на доску, на которой висела маггловская фотография, на ней была изображена могильная плита и надпись:

«Цветок всего рода Настолько верный, настолько Храбрый — Ягненок дома, Лев на охоте…» (W.R.Spencer «Gelert, Llewelyn’s dog») Памятник собаке принца Ллевелина Гелерту, который был поставлен у Beddgelert (Могилы Гелерта) в Северном Уэльсе.

Пониже висела гравюра — стилизованное изображение ирландского волкодава. Гарри осторожно покосился по сторонам, у всех учеников был обалдевший вид. Гермиона нацелила перо на пергамент, растопырив ушки и готовая конспектировать. Невилл смущенно посмотрел на Гарри и спросил: — А что, наши новые профессора на собаках помешаны? Гарри растерянно пожал плечами, тем временем профессор Бербидж откашлялся и начал легенду о собаке, самый первый памятник которой находится в Северном Уэльсе. Он был установлен в XIII веке князем Ллевелином на могиле своего друга — ирландского волкодава по кличке Гелерт. Он рассказывал долго и с чувством, так, что к концу этой лекции все девочки в классе плакали. Гарри оцепенело смотрел на доску, на морду верного волкодава, чья смерть стала упреком. Дурак лорд Ллевелин сделал слишком поспешный вывод и зарубил ни в чем не повинную собаку. Собаку, которая спасла его сына! Что за идиот?! Гермиона подняла дрожащую руку: — Сэр, а почему величайшего темного мага столетия тоже зовут Геллертом? Как он может носить такое благородное имя?! — Никто в этом не виноват, — важно ответил профессор Бербидж. — Просто родители, как и все нормальные люди, гордились своим чудесным сыном и дали ему прекрасное имя. Кто же мог предположить, что мальчик окажется недостойным его. К тому же здесь имеется лазейка, она маленькая, крохотная, но она есть. Это произношение имени и количество букв "л". Геллерт и Гелерт. Как видите, есть разница и очень существенная. В один из четвергов, когда выдалась ясная и безветренная погода, профессор Гранд провел с детьми практический урок. Привел на тот самый лужок, собрал перед собой и начал: — Давайте изучим заклинание Секо. Представьте себе какое-либо оружие — меч, саблю или нож, кому что нравится, вытяните перед собой руку с оружием. И сделайте режущее движение. Гарри представил катану, легкую и тонкую саблю. Элегантная и стремительная, из белого металла, она сияла голубоватым светом. И как будто почувствовал её нетерпеливую, вибрирующую дрожь, а пальцы ощутили ребристую двуручную рукоять… Видя, что дети сосредоточены и готовы, лагун повел рукой. Вспучилась мерзлая земля, с треском разлетелась ледяная крошка, и из почвы вынырнули с полтора десятка глиняных элементалей в образе питбулей и ротвейлеров. Грозно залаяв, псы-големы бросились к ребятам. Гарри махнул катаной и крикнул: — Секо!.. И бегущий к нему ротвейлер рухнул с рассеченной головой и тут же рассыпался песком. Урок защиты жизни начался. Сперва было как-то стрёмно рубить мечом по собаке, но Гарри быстро успокоил свою совесть, припомнив рассказы знакомых и документальные передачи о стаях бездомных и бродячих собак, нападающих на детей... Постепенно жизнь вошла в свою колею. Гарри просыпался, брел в душевую, где приводил себя в порядок. Потом, вернувшись в комнату и оценив обстоятельства, принимался подшучивать над Невиллом. Меру он знал и прекрасно изучил нрав товарища, чтобы вовремя обуздать свой норов и не обидеть друга слишком грубой шуткой. Не мог Гарри без этого, привык за годы жизни с Дадли, над которым он с рождения, можно сказать, подшучивал и балагурил. Дадли к тому же в долгу не оставался, возвращал шуточки с процентами. Утро доброе должно начинаться с хорошей проделки, иначе оно пропадет впустую. Так считал Гарри, и со временем его убеждение передалось и Невиллу. Первая его шутка удалась с блеском. Проснулся Гарри, продрал глаза, на соседней кровати сел Невилл, посмотрел на Гарри и ка-а-ак заорет… пальцем тычет в его сторону и визжит, глаза — с галлеоны. В первый миг Гарри испугался, сидит и себя лихорадочно ощупывает. Потом метнулся к гардеробному зеркалу, осмотрел себя — вроде всё в порядке — ни рогов на голове, ни пятен, пижама чистая… Ничего не понимая, вернулся к постели и внимательно посмотрел на Невилла, тот невозмутимо уставился в ответ. Нащупав подушку, Гарри от души огрел дружка — чтоб его, нельзя же так… Невилл перепрыгнул на его кровать, цапнул подушку Гарри, и какое-то время парни вдохновенно дрались, страстно мутузя друг друга мягкими орудиями, пока из тех перья и пух не посыпались. Только они их и остановили, не видно стало, куда бить. Сели на полу, пыхтят, щурятся на пуховую бурю. А потом Невилл засмеялся: — Ух ты, Гарри… а это весело! — А ты что… — Гарри сдул с носа пушинку. — Никогда не сражался на подушках? — Никогда, — Невилл повесил голову. — Мне не с кем… — А что так? — Гарри повел рукой, разгоняя летящий пух. Невилл вздохнул и невербальным Репаро загнал перья в подушки. И ага, без палочки… Гарри только удивленно моргнул на это. — А вот так. Один я у бабушки, ни братьев нет, ни сестер… Правда, есть ещё дядя, но он дурак. И всё. Больше он ничего не сказал, а расспрашивать Гарри побоялся, и так Невилл зажатый и ни в чем не уверенный. Хорошо хоть сегодня раздухарился — шалить начал! Приведя комнату и себя в порядок, мальчики отправились завтракать. С тех пор и пошло. Утро начиналось с проказ, потом с приподнятым настроением мальчишки бежали в Большой зал, а оттуда на два утренних урока, после обеда на три остальных, и в пять часов заканчивался учебный день. Вечер до отбоя был посвящен домашним заданиям и мелким развлечениям. Правда, Гарри ещё старался угодить на отработку к Филчу или Снейпу, потому что в школе не было ни уроков Труда, ни дежурств в классе, а ведь Гарри читал про это, в Японии и России дежурства широко практикуются. И тихо завидовал советским школьникам, которые работают, как взрослые, отвечают за порядок в классе. И вот, задержался он как-то раз обыкновенно у товарища Снейпа за чисткой котлов. Профессор, как всегда, за уши оттащил его от сорок второго котла… вообще-то их было сорок, просто Гарри по второму разу начал, проверил свою же работу и обнаружил на двух из них по крошечному пятнышку. Мысленно надавав себе тумаков, он принялся чистить заново, высунув от усердия язык. Северус отложил проверенные эссе, глянул на Поттера, потом перевел взгляд на часы над дверью и снова на Поттера. Пора его таки гнать, полчаса до отбоя осталось… Встал, потянулся с хрустом, разминая затекшие мышцы, строевым шагом подошел к пацану и обратился к лохматой макушке: — Мистер Поттер, вам пора уходить. Реакции — ноль. Профессор вздохнул, нагнулся ниже и постучал ладонью по плечу. Гарри вздрогнул, покосился на него через плечо и ещё глубже зарылся в котел. Северус вздохнул ещё раз, двумя пальцами аккуратно взял маленькое розовое ухо и легонечко потянул вверх, отрывая мальчишку от желанной и любимой работы. — Мистер Поттер, пожалуйста, покиньте класс. Ну, против вежливой просьбы не попрешь, Гарри скорбно убрал котлы на стол, сполоснул тряпки и щетки, прибрал их в шкаф и, приволакивая ноги, поплелся к двери со скоростью объевшейся улитки. Профессор черной скалой стоял возле своего стола и невозмутимо смотрел на эти детские и наивные попытки задержаться ещё на чуть-чуть. Когда Гарри наконец скрылся за дверью, Северус позволил себе широко улыбнуться — вот ведь, маленький шельмец! — и, покачав головой, запер класс и ушел к себе. Оказавшись в коридоре, Гарри постоял недолго под дверью, мечтая о том, как попасть на отработку завтра, и пошел восвояси. Дошел до развилки и уже шагнул в свой пуффендуйский коридор, когда услышал какие-то звуки, доносящиеся откуда-то с верхних этажей. Гарри нахмурился — звуки были похожи на хныканье. Ноющий, молящий голос. И ещё чьи-то возгласы, громкие и бессвязные. Гарри передумал идти к себе, он шагнул обратно и свернул в центральный коридор. Голоса стали ближе и слышнее. — Не надо… отпустите, ну что вы делаете?.. — Хе… да ты не тушуйся, ей не повредит. — Мы давно мечтали ей пинка дать… — Ага! Года три, представляешь? — Так что давай, вяжи. — Уберите руки! Уйдите… пустите!.. Гарри перешел на бег — кричал Невилл. Вылетев из-за угла, он увидел всю картину маслом. Чернокожий парень с дредами крепко держал за руки Невилла, двое других идиотца, рыжих и одинаковых с лица, держали кошку и насильно вливали ей в рот что-то из бутылочки. Кошка хрипела и слабо когтила воздух лапками, Невилл яростно вырывался из рук черномазого и пытался пнуть его ногой. Гарри испустил гневный вопль, издали и со страху ему показалось, что эти твари его кошку мучают. Талию! С разбегу он врезался в бок одному рыжему и сумел-таки своротить третьеклассника с ног. Тут же, ни секунды не медля, Гарри набросился на спину второго и начал слепо колотить его кулаками куда попало. Благодаря эффекту неожиданности парни вздрогнули и разжали руки, выпуская кошку и роняя бутылочку. Кошка отпрыгнула к стене, но не убежала… что-то в неё успели влить. Жидкость, разлившаяся из бутылки, источала едкий запах аммиака. Гарри глянул на этикетку — полироль для лакированных поверхностей. Ну, с-сволочи!.. И он, окончательно взбеленившись, снова бросился с кулаками на близнецов, но те уже пришли в себя и перехватили инициативу в свои руки, крепко схватили Гарри и теперь с недоумением разглядывали его, как энтомологи — маленького комарика с четырьмя крылышками. Вроде бы и знакомая букашка, а вот поди ж ты, аномалия какая. Первокласснику не по силам справиться с дюжими тринадцатилетними лбами. Поняв, что перед ними всего лишь мелкий первоклашка, братья Уизли разозлились — да как он посмел вмешаться в их святые дела, крысеныш недоразвитый?! Вмазав Гарри по затылку, они куда-то потащили его и Невилла, забыв про кошку. Всю дорогу Гарри и Невилл силились вырваться, но подростки держали их крепко, пока не притащили на площадку Заброшенной башни. Здесь их и оставили, взаперти и без палочек. А сами старшеклассники, бессердечно гогоча и переговариваясь, преспокойненько ушли. Гарри растерянно оглянулся — голая площадка без ограждения, общим размером со среднюю комнатку, может и были тут когда-то стены, но теперь от них и следа не осталось. Вдали во тьме светятся окна замка, вроде и близко, но все же далеко — не докричаться… Гарри пнул дверь, она дубовая, крепкая и тяжелая, с железными лентами поперек брусьев. — Невилл, ты можешь её открыть? Ты же умеешь без палочки колдовать, — без особой надежды обратился он к другу, а когда с его стороны не последовало никаких звуков, с тревогой обернулся. Невилл сидел как неживой, там, где его бросили братцы-идиотцы, посередине неширокой площадки. И неотрывно смотрел на край пропасти, не мигая и не дыша. Гарри напрягся, моментально вспоминая все те мельчайшие нюансы поведения, которые он порой замечал за Невиллом: вот они поднимаются по винтовой лестнице на урок астрономии, и Невилл идет позади всех и при этом крепко держится за перила, а на Астрономической башне он старался занять тот телескоп, который стоял подальше от края. На уроках полетов Невилл так ни разу и не сел на метлу, как и Гарри. Но у Поттера были свои причины, тогда как у Невилла они оказались очень и очень серьезными. И в них Гарри сейчас убедился — Невилл Долгопупс боялся высоты. Закусив губу, Гарри нервно огляделся — голая площадка, стена с дверью… бронзовая ручка-кольцо и замочная скважина, вот и все местные достопримечательности. Не зная, как вести себя с фобом, Гарри опустился на колени и на четвереньках подполз к Невиллу, интуитивно выбрав самый верный способ. Шепнул в ухо: — Закрой глаза. К его облегчению, Невилл подчинился. Гарри выдохнул, взял руку Невилла и положил к себе на плечо. Снова шепнул: — Пойдем. Надо к стене подойти… там опора, пошли. Не снимая с плеча руку и не открывая глаз, Невилл повернулся и с помощью Гарри ползком добрался до стены. Здесь они сели и спинами прислонились к прочной и надежной двери. Из-под неё и в скважине струился желтый свет факелов или свечей. Гарри задумчиво уставился на щель между дверью и полом. На ум почему-то пришла прочитанная когда-то очень давно детская книжка "Калле Блюмквист-сыщик", автор Астрид Линдгрен. Продолжая размышлять о Калле, Гарри перевел взгляд на скважину. Если ключ там…