Хавроша

Миссис Норрис умирала. Её внутренности жгла и разъедала кислота, рот, гортань и пищевод были обожжены уксусом, горло сдавили спазмы, и изо рта обильно текла слюна. Отравленная кошка не могла сглатывать. Она лежала у стены и стеклянно смотрела в никуда. Такой её и нашла Талия. Не дождавшись Гарри с отработки, она пошла его искать и наткнулась на Миссис Норрис. Подозрительно глядя по сторонам, она обошла коридор, понюхала бутылку. Запах Гарри она нашла сразу, а вот как идти по нему — не знала. Но помимо запаха сына в воздухе струилась ароматная лента чистящего средства, и Талия резонно предположила, что Гарри или его похитители так или иначе запачкались этой пахучей жидкостью. И она уверенно пошла за струей свежего и сильного запаха. Услышав впереди шаги и голоса, кошка благоразумно спряталась в стенной нише за горящим факелом. И молча проводила взглядом трех высоких парней, пахнущих той самой полиролью, потом спрыгнула и поспешила дальше, пока держался запах. Ей пришлось проделать немалый путь — через ползамка, в самую дальнюю, заброшенную его часть, полуразрушенную и нежилую. Вот и дверь, а за ней мальчики, маленькие и замерзающие… Назад Талия неслась на крыльях ярости, спеша изо всех сил. Прибежав в подземелья, она наткнулась на толпу старшекурсников и профессоров. Филч нашел свою кошку и теперь надрывно домогался правды и справедливости, громко рыдая и ругаясь, потрясая сухонькими кулачками. Сперва Талия попыталась дозваться до мадам Стебль, мяукая и дергая коготками за полу мантии. Но той было не до кошки, она внимательно слушала Дамблдора и давала Филчу советы по промыванию желудка. Не добившись результата, Талия принялась просто громко мяукать, обращаясь сразу ко всем. Так что на фоне голосов теперь слышались пронзительные кошачьи вопли. И они всех дико раздражали. Минерва грубо отпихнула её ногой и прикрикнула: — Да замолчи ты, несносное животное. Брысь! В отместку Талия цапнула её за икру, вцепившись когтями и зубами. МакГонагалл истошно заорала и дрыгнула ногой. Но Талия не отцепилась, напротив, утробно завыла, ещё сильнее вгрызаясь в плоть. Северус нагнулся и, ловко подхватив, отодрал кошку от ноги Минервы. И тут же унес от греха подальше. Дойдя до коридора Пуффендуя, он спустил кошку на пол и, выпрямившись, махнул рукой вдоль коридора: — Ну давай, беги к себе. Однако кошка не спешила уходить, она царапнула ботинок Снейпа, задрала голову на высокого мужчину и просяще мяукнула. — Тебе что, дверь открыть надо? — съязвил Северус и покачал головой. — Извини, это не мои проблемы. У вас, у кошек, свои лазейки имеются. Ступай. И Северус, развернувшись, пошел прочь, Талия потрусила следом, а дойдя до центрального коридора, забежала вперед. И вот тут-то до Северуса дошло, что кошка просто куда-то зовет. А поняв, заспешил за ней. Коридоры, лестницы вниз, переходы, снова коридоры, лестницы вверх… Пыль и паутина. Иней на окнах и пар изо рта. Старая забытая башня, деревянная дверь с полосками металла, заперта на засов. Кошка носиком — в щель. — Мяу! — Т-талия?.. — дрожащий голосок из-за двери. Не помня себя от ужаса, Северус схватился за брус и, рывком выдернув из пазов, отшвырнул прочь, потянул на себя дверь. Поттер и Долгопупс. Посиневшие и дрожащие, трогательно моргают заледеневшими ресничками. На щеках — замерзшие дорожки слез… Твою ж мать!.. Содрав с себя мантию, Северус спешно закутал в неё обоих мальчиков, потом, растирая, крепко прижал к себе, горячо дыша на них, поднял и понес прочь. В голове одна единственная мысль — согреть, срочно! Влетев в свои апартаменты, Северус рявком заставил зажечься камин, посадил пацанов на диван, раздел и тут же накрыл их пледом. Кошка, слегка запыхавшаяся от долгого бега, легла поверх пледа на мальчишек. Северус рванул в кладовую, быстренько нашел Бодроперцовое зелье и принес в гостиную, откупорил и велел пацанам открыть рты. Те послушались, и профессор влил в глотку каждому по порции. Гарри скривился от незнакомого лекарства и жалобно спросил: — Ой… что это?.. — Пр… противопростудное, — заикаясь, сказал Невилл. — Надо же… — Гарри облизал губы. — Вкусно… смесь мяты и перца… И согревает так. Увидев, что мальчики устало моргают и вот-вот заснут, Севеурс торопливо спросил, не надеясь, впрочем, на честный ответ: — Кто это сделал? Вы мне скажете? И Гарри удивил его. Закивал и ответил: — Эти… Рыжие близнецы и парень с этими… червяками на голове. Ясно. Уизли и их дружок Ли Джордан. — Отдыхайте, — сказав это, Северус покинул комнату. Измученный Невилл задремал, прижавшись к другу, а Гарри смотрел на огонь и мрачно думал о том, что в шалостях всё же надо знать меру. Хотя бы здоровью окружающих не вредить. И вообще, неправильно это, запирать ни за что ни про что двух перваков где-то без шанса на выход, и это при том, что один из них боится высоты… А если б он один был? Стопроцентно бы загремел вниз. И каким же садистом надо быть, чтобы отравить кошку?! — Минерва МакГонагалл!!! — от бешеного рева дрогнули стены. Минерва подпрыгнула, Помфри едва не выронила бинт, которым она собиралась перебинтовать прокушенную ногу. Вслед за ревом в больничное крыло влетел Северус — живое воплощение Ужаса в ночи. Лицо перекошено, глаза горят. Мадам Помфри заполошно схватилась за грудь: — Святой Франциск! Северус, что вы так кричите?! Северус едва удостоил её взглядом, подойдя, он сурово навис над Минервой и громыхнул: — Ваши львы совсем распоясались! Они час назад заперли на голой площадке Забытой башни двух первокурсников. Зимней ночью, на морозе! Минерва заклокотала: — Мне нет дела до ваших обожаемых змеек! Северус, лучше посмотрите, что со мной сотворила эта ненормальная кошка! Она напала на меня!!! — Ах, змеек?!. — зашипел Северус, раздуваясь яростью почище кобры. — Ну так давайте пройдемся до ваших львят, посмотрим, чьи палочки они прячут у себя. После положенных процедур так и сделали, поднялись в башню Гриффиндор. Студенты удивленно смотрели, как отдвинулся портрет Полной Дамы и в гостиную вошли три декана — МакГонагалл, Снейп и Стебль. Северус хмуро окинул взглядом офигевшие лица и буркнул: — Мистер Джордан и близнецы Уизли. Подойдите сюда. Трое, нервозно переглянувшись, нехотя подошли, встали перед деканами. — Предъявите палочки, изъятые вами у первокурсников. Воровство в Хогвартсе мы не приемлем. — Ну зачем же так, Северус… — запротестовала было Минерва, но тут же осеклась. Под прожигающим взглядом профессора Снейпа Фред и Джорж вытащили из карманов палочки Поттера и Долгопупса. *** Гарри и Невилл стали друзьями. Бывают такие ситуации, пережив которые, нельзя не проникнуться друг к другу симпатией и пониманием. Поняв, что ключа в замке нет, Гарри пал духом — им не выбраться отсюда. Прочитанная в детстве книжка оказалась бесполезной, не нужен оказался пергамент, найденный в кармане у Невилла, и его собственный ножик, с помощью которого можно было вытолкнуть ключ из замка на лист, чтобы втянуть его к себе. Всё это оказалось ненужным, потому что в скважине не было ключа. Дул холодный ветер. И дул коварно, прямо на стену, под которой мальчики пытались спрятаться. Прыгать же на не огороженной площадке было равносильно самоубийству — проще сразу в бездну сигануть, чтоб не мучиться. Так что их пока что защищала дрожь, единственная и естественная реакция организма на холод. Вот и сидели мальчики под дверью, дрожа и клацая зубами. Дыша на руки и прижимаясь друг к другу. Сперва держались, но потом к холоду прибавилась боль в обмороженных пальцах и пацанята заскулили-заплакали, не стыдясь больше. Потому что им было плохо. К физической боли присоединилась боль моральная, стало так обидно… почему эти гады так с ними поступили? За что?! Они не знали, сколько просидели там, на ночном декабрьском морозе, время словно застыло для них, просто остановилось на целую вечность. Тьма, мороз и боль. Далёкие огни издевательски мерцали во мраке, маня и убивая недосягаемостью… Маленькие волшебники были отрезаны от остального мира деревянной старой дверью, запертой на засов — дубовый брус на петлях. И никто в целом мире не слышал их тихий плач. На грани отчаяния Невилл моргнул и сиплым голосом попросил: — Г-гарри, столкни ме… ме-ня вниз. — Ты переохладился, да? Мозг замерз? — от удивления ляпнул Гарри. — Не-е-ет… Просто меня дядя с балкона выкинул… со второго этажа, а я не разбился… превратился в мячик. М-может, это и здесь сра-бо-тает?.. — простучал зубами Невилл. — Дурак твой дядя! И сам ты тоже… не выдумывай, — Гарри помолчал и подытожил: — Ты поэтому боишься высоты? — Д-да… — клацнул сведенными челюстями Невилл. — Ну вот тем более не выдумывай. Разобьешься на фиг! — авторитетно заявил Гарри. — А почему? — растерялся Невилл. Гарри чуть ли не на пальцах принялся ему объяснять: — А потому что не надо путать стихийный детский выброс с осознанной магией. Знать и понимать не равно знанию на подсознательном уровне. Вот представь себе клетку с тигром и запусти в неё взрослого мужчину и ребёнка двух лет. Как думаешь — кого тигр разорвет? Как ни странно, но… мужика. Потому что мужик знает, что такое тигр, и будет бояться его до обморока, тигр почует его страх и растерзает труса. А для неразумного малыша это будет «большая полосатая киса», и он станет играться с тигриным хвостом, гладить его рыжий нос и тянуть за круглые ушки, потому что ребёнок не знает, что тигр опасен. И если ты сейчас сиганешь во-о-он туда, то твоя волшебная магия тебе ничем не поможет. Она сейчас для колдовства, а не для спасения жизни. Ангел не станет тебя сейчас ловить. Ангел пришлет другую помощь. — Какую, Гарри, и когда? — Я не знаю, Невилл, надо подождать… Что ж… Гарри оказался прав, ангел прислал кошку и профессора Снейпа. Воспоминания вдруг нахлынули бурным шквалом: Миссис Норрис. Нападение. Ледяная площадка и запертая дверь… Кто? И где он сейчас? Он усиленно пытался сложить воедино разрозненные кусочки мозаики. Мозги работали очень плохо, словно пьяный докси под воздействием доксицида. Неожиданно из тумана выплыла первая четкая мысль: Гарри и Миссис Норрис. Где они? Что с ними? Ему хотелось говорить, но губы не подчинялись. Ощущение ожога немного ослабло, но начали накатывать мощные волны боли. Северус сгибал и разгибал его руки, восстанавливая кровообращение. Бабушка, как же больно! Сил бороться не было. По лицу текли слезы — он плакал от боли и изнеможения. Потом плотно закрыл глаза, словно отгородившись от жестокого мира. Наконец укусы иголок начали понемногу ослабевать. Прекратился и обжигающий дождь. Невилл отважился открыть глаза. Зрение прояснилось, и он наконец увидел… Гарри лежал рядом, корчась и дергаясь в сильных руках профессора. Судя по застывшему на его лице выражению муки, он пережил то же самое. Северус вернулся к Невиллу. Казалось, он разрывается между ними, силясь помочь сразу обоим. Сильные руки подняли Невилла, он почувствовал, как они энергично растирают его полотенцем и заворачивают в махровую простыню. Потом его положили на стол и снова принялись яростно растирать, массируя руки, ноги, все тело. На сей раз — мазью. Невилл почувствовал, как вместе с лекарством по жилам и коже разливается живительная сила, возвращая телу способность двигаться. Хотя внутри еще царила мертвящая пустота, жизнь постепенно брала свое и кровь начинала циркулировать в нормальном, ровном ритме. Практически воскрешение из мертвых. Он попытался оглядеться. Неподалеку на диване, завернутый в такую же махровую простынь, лежал Гарри, и сейчас профессор нещадно растирал и разминал его, попутно спаивая какие-то зелья, которые Гарри покорно глотал. Всё это осталось за гранью восприятия. Просто в какой-то миг Невилл обнаружил себя и Гарри сидящими на диване, крепко завернутыми в толстый плед, а на них лежала кошка. "Странно, приснилось, что ли?" — вяло удивился Невилл. Только что их растирал и ругался на кого-то профессор, а теперь кажется, что это было целую вечность назад, а то и вовсе приснилось… И всё же память утверждала, что это было на самом деле, что грозный профессор Снейп действительно спасал им жизни. Вот что пережили мальчики, и это сплотило их крепче якорной цепи. Помона Стебль на деле доказала, что такое разъяренный барсук. Прежде всего она сняла с идиотов три сотни баллов, а потом в качестве сатисфакции изъяла у них волшебные палочки до конца года. А когда кретины вякнули протест, пригрозила их вообще сломать. Это заставило шутников заткнуться. Кроме того, Помона Стебль этим не удовлетворилась, вытребовала у Дамблдора высечь паршивцев розгами. Что интересно, директор не сопротивлялся, разрешение дал. И для публичного наказания пригласили палача из Министерства. Братцы получили по десять розог каждый. И это ещё не всё! Трое идиотцев, подвергшие малышей смертельной опасности, теперь полностью познали все прелести бойкота, иначе говоря, Ли Джордана и Фреда и Джоржда Уизли ввергли в опалу. Воистину — царскую. С ними никто не разговаривал, за столом в Большом зале вокруг них образовывалось пустое пространство — никто не желал сидеть рядом с ними. А стоило им только мельком посмотреть на первокурсников, так тут же все старшеклассники, от пятого до седьмого курса, начинали играть желваками и поглаживать кулаки. И не дай Мерлин случайно покоситься в сторону чьего-либо младшего братика! Близнецам прилетел Громовещатель. Заткните уши, дети… Клочкастая сова села перед Фредом и строго глянула на него, протягивая письмо. — Стрелка!.. — ужаснулся Джордж и замахал на сову руками. — Кыш… кыш! Кто-то хихикнул. Враз побледневший Фред протянул к конверту дрожащую руку, вынул его из клюва совы и распечатал. Невилл заткнул пальцами уши. И в тот же миг Гарри понял почему. Сначала ему показалось, что письмо взорвалось: громадный зал наполнился грохотом, от которого с потолка посыпалась пыль. Но скоро он различил в грохоте слова: «Фредерик и Джордж! Вы совсем берега потеряли?! Подвергать малышей смертельной опасности! Я не удивлюсь, если вас исключат из школы. Погодите у меня, я до вас ещё доберусь». Миссис Уизли кричала в сто раз громче, чем обычный человек нормальным голосом; ложки и тарелки подпрыгивали на столах от ее голоса, который еще усиливало эхо, отраженное каменными стенами. «…утром… письмо от Дамблдора. Я думала, отец от огорчения умрет. Мы растили вас совсем в других правилах. Вы ведь должны были понимать, что Невилл с Гарри могли погибнуть!» Гарри все ждал, когда же прогремит его имя. И делал вид, что не слушает говорящее письмо, звуки которого раздирали барабанные перепонки, Невилл при упоминании своего имени болезненно вздрогнул. «…абсолютно чудовищно. Отца на работе ждет разбирательство, и виноваты в этом вы, двое никчемных остолопов. Если вы совершите еще хоть один подобный проступок, мы немедленно заберем вас из школы». На этом письмо кончилось и в зале воцарилась звенящая тишина. Красный конверт, выпавший из рук Фреда, вспыхнул, и от него осталась горстка пепла. Близнецы сидели вытаращив глаза и отдуваясь, как будто их только что окатило волной прибоя. Многие смеялись, но скоро за столами опять возобновилась непринужденная болтовня. Пока не дошло до кое-кого. — Минуточку… — задумчиво протянул вдруг Люциан Боул за столом Слизерина. — А что значит: «Если вы совершите еще хоть один подобный проступок, мы немедленно заберем вас из школы»? Я не ослышался? «Ещё один подобный проступок»… Это как прикажете понимать? Пока они кого-то не укокошат — родители не почешутся, так, что ли? Дюжий пятикурсник поднялся из-за стола и, нехорошо прищурившись, посмотрел на близнецов и Джордана: — Ну, знаете… Я не в курсе, как вас мама с папой воспитывают, но никакого другого раза не будет. Никаких подобных проступков. Выйдем, поговорим… Вышли. Поговорили по всем правилам джентльменского разговора. Были пересчитаны все зубки и все ребрышки, глаза украсились прекрасными фонариками всех цветов радужного спектра. И симпатично так припухли до китайской узости. Впечатленные результатом воспитательной беседы Драко и прочие аристократы настрочили письма домой. Каким-то образом об этом узнала и Августа. Через день после событий в школу нагрянула Железная Леди. Раскрылись входные двери, и в Большой зал вплыла высокая сухопарая старуха в зеленом пальто с воротником из цельной лисы, на голове — роскошная шляпа с чучелом грифа на передней тулье. Несмотря на несуразный вид, в зале тем не менее повеяло арктическим холодом. Побледнел даже Дамблдор. Но она пришла не по его душу, слава Мерлину… Колючие глазки леди Августы сверлили Минерву МакГонагалл. Та сдавленно икнула и попыталась улыбнуться, но увы, улыбаться она как раз не умела, и у неё вышла какая-то жалкая гримаса, которая моментально стерлась при следующих словах: — Минерва МакГонагалл. Вы по решению совета попечителей лишаетесь должности декана и увольняетесь из школы без права восстановления. Школьники Фред и Джордж Уизли и Ли Джордан взяты на учет в детской комнате мракоборческого центра. Колдовать отныне они будут только под присмотром компетентного преподавателя. При малейшем подозрении на новые членовредительства будут отчислены из Хогвартса с переводом на домашний арест. И как ни была ошарашена Минерва, она всё же нашла в себе силы возразить: — Но позвольте, к чему такие меры? Хогвартс же не тюрьма строгого режима… — Верно, не тюрьма. Но и не полигон для военных испытаний на выживаемость. Это школа, а не аттракцион смерти, где первокурсники подвергаются смертельной опасности. О том, что происходит, леди Августе рассказала Амелия Боунс. Северус, растирающий окоченевших мальчиков и полностью впитавший их боль, и как никто понимающий, на какой опасной грани были малыши, обратился в Департамент Магического Правопорядка. К Амелии Боунс. Предоставил ей свои собственные воспоминания. Та, насмотревшись, как плачут и пытаются от чего-то уползти Невилл и Гарри, вынырнув из Омута Памяти, схватилась за сердце. — Борода Мерлина!.. Это же прямое покушение на убийство! Чем же первачки им не угодили? — Помешали отравить кошку, — ровным голосом ответил Северус. Мадам Боунс побледнела. Вот те на, с кошки всё началось… Тут ей совсем поплохело — ведь именно с этого все садисты начинают, сначала кошек терзают, потом на людей переходят. Говорят же, все маньяки так начинали!