конформист из джерси

Смесь запахов дыма разных сигарет, кофе, благовоний, горелых спичек и распиханых по всем углам комнаты собранных летом сухоцветов просачивалась в лёгкие, неприятно пощипывая слизистую и вызывая слёзы. Готы давно привыкли к удушающему дурману. По комнате разносились звуки, похожие на то, будто кто-то с особой жестокостью бил железными прутьями друг о друга, а заодно и о чью-то голову. Этим кем-то был Стэн, в раздражении наигрывающий что-то на старой электрухе отца, которую он забрал, когда Рэнди совсем забил на свою судьбу музыканта и ушёл в длительный запой. Гитара ему была не нужна, и он махнул её на самую старую акустику сына, чтобы при желании наигрывать себе под нос тоскливый шансон негнущимися от опьянения пальцами. Зато теперь у Марша-младшего помимо двух оставшихся акустических гитар появилась новая электруха. Хоть какая-то польза от Рэнди. Стэн зло лупил по струнам, не особо парясь над ритмом и выливая в игру всё своё раздражение. Пит наблюдал за страданиями гитары, болезненно морщась, но молчал, закуривая в мрачном трауре. Генриетта с Фирклом стояли возле старенького синтезатора, и готесса пыталась объяснить что-то младшему, по очереди переставляя пальцы на клавиши. Фиркл старался повторять за ней, но путался в собственных руках, а трясущиеся от тремора пальцы сводило в напряжении. - Не знаю я, как вы на всей этой херне пальцами перебираете, - ворчал он, разминая затёкшие суставы рук, - То ли дело барабаны - лупи в ритм и заебись. Несмотря на своё раздосадованное бормотание, мальчишка продолжал возиться над постановкой пальцев. Отчего-то ему жутко хотелось играть на чём-то помимо установки, но гитаристов у них уже было двое, так что Смит обратился за помощью к подруге. Сначала у него появилась мысль купить флейту или любой другой духовой инструмент, но убитой сигаретами дыхалки на это не хватило бы определённо, вот он и вымучивал собственные трясущиеся пальцы. Фиркл не был уверен, почему ему вдруг приспичило играть ещё на чём-то, но в мальчике откуда-то бралось постоянное желание учиться чему-то новому, загружая себя по полной. Ему нравилось заниматься любым творчеством, будь то музыка, рисование, стихи и вообще что угодно ещё, и пробовать себя во всём, главное чтобы не оставалось пустого времени, которое тут же заполняли беспросветный мрак и страдания. Смит не мог сидеть без дела долго, но если Генриетта старалась провести его с пользой, то Фиркл способен часами страдать над чем-нибудь бессмысленным вроде отбивания одного и того же унылого ритма, лишь бы не сидеть наедине со своими мыслями. Занятости было недостаточно, и он нашёл себе новое увлечение - доставать Биггл просьбами научить его играть. Вот только руки, с пяти лет привыкшие бить по барабанам, не могли подстроиться под быстрые движения пальцев Генриетты, и в итоге Смит просто безнадёжно путался в клавишах. Но продолжал упрямо давить бело-чёрные пластмасски, надеясь уничтожить в них всё желание жить, если таковое у них было. Раздражённое гудение струн электрухи и неуверенное пищание синтезатора сливались в отвратный шум, и стоящая в комнате амброзия никак не улучшала дело. Майкл и Пит к этому, может, и привыкли, но Дэмиен отчаянно кривился и зажимал уши, высунувшись в окно почти с головой и дыша уличным воздухом. Кислород Сауспарка был не слишком уж чистым, но всяко лучше отравляющего вонючего облака дыма, стоящего в спальне. Внезапно раздался чей-то болезненный, полный страданий и отчаяния крик. Словно колыбельная для готских ушей. Это Стэн сидел, засунув в рот палец и тихо мыча проклятия. Струны, по которым он только что с особой стервозностью ударил, постепенно прекращали гудеть, а вот сам Марш продолжил издавать неясные озлобленные звуки. Он вытащил палец изо рта и, оглядев, поморщился - кожа на подушечке была содрана и стремительно краснела, наполняясь изнутри кровью. Привлёкший общее внимание гот помахал больной рукой в воздухе, словно объясняя свои крики, и продолжил ругаться. - Больно? - полюбопытствовал Фиркл. Если гитара могла неожиданно причинить такой вред, он предпочёл бы синтезатору именно её. Марш нахмурился и ничего не ответил, оглядев струны. Не порвал и ладно, а палец поболит и пройдёт, Стэн же гот, в конце концов, привык терпеть боль. Она, собственно, была единственным смыслом этой бессмысленной жизни. Всё раздражение было вылито не столько в игру, сколько в выплёвывание проклятий, и Марш отложил гитару в сторону. Он оглядел друзей, которые, тут же забив на его увечье, продолжили заниматься своими делами. Фиркл и Генриетта возились с синтезатором, Пит мрачно курил, полулёжа на диване и глядя в потолок, Майкл впал в энергосберегающий режим. Стэн в задумчивости оглядел покрасневший палец. Он начинал жутко болеть, а потому желание играть у гота отпало абсолютно. Кинув недовольный взгляд на часы, поморщился. Скоро надо было пойти к Айку, чтобы позаниматься математикой, и после случившегося вчера это буквально последнее, чего сейчас хотелось, но младший Брофловски и готы доказывали ему, что это того стоит. Если друзья делали это наплевательски-заботливо, то Айк прямо-таки настаивал, убеждая Марша в том, что ему самому будет полезно повторить материал. Да Стэн уже даже не был против, решив, что раз уж начал всё это, то стоит хотя бы попытаться что-то понять, хоть у него с точными науками была обоюдная ненависть. *** Фиркл решил увязаться с ним, объясняя это тем, что у них с Брофловски общее задание для доклада, а один он в эту обитель конформистов не сунется. Вообще, он даже не стал бы выполнять этот мусор, но этот придурок сам навязался, чтобы их поставили в пару. К тому же, Стэн мог бы помочь им с чем-нибудь, потому что уже когда-то проходил эту тему, хоть и упрямо доказывал, что уроки истории либо прогуливал, либо просто спал на них, и спустя два года так ничего и не изменилось. И всё же идея сидеть над учёбой втроём Маршу понравилось, поэтому на предложение взять мальчика с собой он лишь наплевательски пожал плечами. И снова они вдвоём собирались делать что-то конформистское, потому что не было ничего более конформистского, чем домашка. Кроме подростковых попоек, конечно. После двух пронзительных противных звонков дверь открыл Кайл. Увидев, какие диковинные сегодня у брата гости, он только мрачно хмыкнул, пропуская готов в дом. Парень выглядел невыспавшимся и жутко злым, а оттого сразу поднялся наверх, окликая брата, и заперся у себя в комнате. - Он всегда такой? - Фиркл с любопытством оглядывался в прихожей, разуваясь. С Кайлом они раньше почти не пересекались, уж тем более после его "Джерси инцидента". - Сегодня спокойный, - хмыкнул Марш в ответ, недовольно хмурясь. Настроения у него и так никогда не было, так Брофловски опустил его ещё на пару делений своим мрачным видом. Стэн не был против самого "мрачного вида", но то, что его так встречали после вчерашнего, немного задевало. Айк так и не спустился вниз, и оттого готы сами поднялись к нему в комнату. Смит, по пути надевая безразличное выражение лица, разглядывал обстановку и фотографии на стенах. Младший Брофловски возился с чем-то возле стола, а из надетых наушников громко играла музыка, из-за которой он и не услышал то, как его окликнул брат. Тихо подойдя ближе, готы увидели, что на столе рассыпана какая-то мелкая мозаика, что-то вроде деталей для картины из кристалликов. Марш услышал, как Фиркл шепнул под нос тихое "конформист". - Привет, Айк, - Стэн положил руку парню на плечо. Тот, не ожидавший этого, резко отдёрнулся, смахивая коробку и выдёргивая провод наушников из ноутбука. Кристаллики тут же заскакали по столу и полу разноцветным искристым дождём разочарования, а из компьютера громко заиграл какой-то олдскульный рок. Айк переводил взгляд с рассыпанных повсюду деталек на готов и обратно. Он снял бесполезные сейчас наушники и натянул улыбку, продолжая расстроенно разглядывать прошедший по комнате град из камешков. - Ага, привет. Не думал, что вы вдвоём придёте, - он искренне улыбался, но не успел придать разочарованному голосу радостное выражение, и это вызывало очень смешанные чувства. Фиркл, изумлённый таким несходством слов и эмоций, поражённо молчал. Чувствительный к чужому лицемерию, он прищурился, наблюдая за тем, как Айк, продолжая улыбаться, садится на пол и сгребает перемешавшиеся камешки в кучу. Почему он лыбится? Настолько рад их видеть или просто не расстроился из-за такой мелочи? Или это банальная вежливость? - Извини, не думал тебя пугать, - Стэн присел на корточки рядом с ним, собирая детальки, - Надеюсь, ничего страшного, что они перемешались? Айк в ответ махнул рукой и улыбнулся, ссыпая кристаллики кучей в кейс с разными отделами, которые, по идее, предназначались каждый для своего цвета. По крайней мере, эта смесь выглядела довольно по-нонконформистски, хоть и казалась слишком яркой и блестящей. - Вообще-то, я их перебирал по цветам, но это не страшно, у меня много свободного времени, - он тихо рассмеялся, окончательно вернув голосу беспечное звучание. Смит нахмурился, не до конца понимая, почему Брофловски продолжает прикидываться. Младший пошёл к ускакавшим дальше всех кусочкам, собирая их по одному и изредка с подозрением поглядывая на одноклассника. Когда, спустя время, все кристаллики были собраны и ссыпаны общей кучей в коробку, Айк без вопросов чуть ли не вприпрыжку спустился вниз за кофе. Работа с математикой и проектом предстояла долгая, так что вполне законно было бы запастись кофеином. Будто для этого вообще нужна причина. - Все Брофловски такие странные? - поинтересовался Фиркл, продолжая смотреть на дверь, за которой только что скрылся Айк. Неуверенность в том, распознал ли он лицемерие или просто одноклассник неясно выражал эмоции, вызывала в его мозге кучу сомнений. Зачем бы парню понадобилось вдруг скрывать разочарование из-за каких-то деталек? И если это так, то как часто он это делал? Фиркл всегда считал себя достаточно эмпатичным к чужим скрываемым эмоциям, но сейчас в его голове просто возник диссонанс от того, что он увидел, и того, что Брофловски старательно демонстрировал каждый день. - Разве Айк странный? - последовал изумлённый ответ. Смит только махнул рукой, поняв, что Марш - самый невосприимчивый к вранью человек, особенно если дело касалось скрывания эмоций. - Не парься. Вскоре Айк вернулся с двумя кружками горячего кофе в руках и пакетом печенья в зубах. Печенье, как ни странно, ни капли не мешало ему улыбаться. Сгрузив еду на стол, Брофловски с вопросительной улыбкой обернулся к готам: - Математика или история? - Смерть и вечное забвение, - мрачно ответил Смит, глядя на одноклассника исподлобья. Тот только понимающе заухмылялся. *** Математика была вспомнена (скорее, помянута красным словцом), и половина доклада сделана. Мигрень Стэна снова дала о себе знать, с каждой секундой нарастая всё сильнее и отдалбливая в висках одной ей понятный ритм. Звучало так, как обычно Фиркл от скуки настукивал что-то на установке, но так, если бы он перед этим выпил пару бутылок чего-нибудь крепкого, а заодно и накурился. Видя его состояние, Айк сказал, что они вполне способны закончить задание и самостоятельно (к тому же, Стэн всё равно им почти не помогал, потому что действительно никогда не слушал на истории). Гот посопротивлялся для виду, но быстро сдался брофловской упрямости, к тому же мигрень уже откровенно насиловала его в мозг, не стесняясь. Подхватив за лямку рюкзак, он махнул младшим и, буркнув на прощание мрачное "Покойной ночи", выполз из комнаты. Буквально скатился по лестнице и дополз до входной двери, принявшись через силу обуваться. Если на математику у него трудоспособности кое-как хватило, то Стэн не знал, как найти в себе желание и силы хотя бы добраться до дома. Как назло, по лестнице спускался Кайл. Он вопросительно вскинул брови, видя, как Марш завязывает шнурки, сидя на голом полу. Тот молча наградил его недовольным взглядом и снова вернулся к шнуркам. - Уже пошёл? - последовал вопрос. Брофловски встал в проёме лестницы, оперевшись на косяк, - Выглядишь так, будто сейчас в обморок ёбнешься. Стэн, желая доказать его неправоту, ревностно затянул второй шнурок и поднялся, едва ли не подпрыгнув на месте. Это было ошибкой. От резкой смены положения голова действительно закружилась и в глазах потемнело. Марш оперся рукой о стену, пустым невидящим взглядом глядя в пол. Всё же пора было привыкнуть, что с таким образом жизни резких движений лучше не делать. Когда сознание слегка прояснилось, Брофловски уже стоял рядом и придерживал его за плечо, озабоченно хмурясь. - Сказал же, ёбнешься. Пить не хочешь? - он растерянно заглянул другу в глаза, и Стэна снова начало мутить. Как бы он ни злился, Кайл для него всё ещё оставался Кайлом. Раздражающим куском говна, но всё же. - Не хочу, - поморщился Марш в ответ, скидывая с плеча руку Брофловски, - Я пошёл. - Может, мне тебя проводить? - с сомнением предложил друг, разглядывая побледневшее лицо Стэна. Каким бы "типичным чуваком из Джерси" он ни был, парень всё ещё чувствовал ответственность за друга, как гордая мать-одиночка. Марш тут же вскинулся, собираясь резко ответить, но почувствовал, что сам вряд ли дойдёт в целости и сохранности. - Как хочешь, конформист. *** Делать проекты по истории - самое скучное и неблагодарное занятие в мире. Даже если это и преувеличение, пытаться вычитывать что-то из конспектов казалось настолько бесполезным, что наскучило даже Фирклу с его постоянным желанием заниматься чем-то. В общем-то, любая деятельность, считавшаяся обязательной для школы, казалось ему такой - вот те же барабаны, например, совсем другое дело. Или рисование. Или стихи. Что угодно, кроме учёбы. Брофловски же продолжал старательно корпеть над заданием, записывая что-то в тетрадь, вычитывая в записях или из интернета. И при этом прерывался на болтовню и постоянно улыбался. Смит уже давно сидел на полу, держа учебник на кровати - эта поза была слишком привычной и удобной. Айк по-турецки расположился на диване прямо напротив него, положив между ними тетради и учебники. - Ты писать будешь или куда? - с насмешкой поинтересовался он, - Я почти заканчиваю, а ты ни слова не записал. - Ну вот ты мне и напишешь. Я человек искусства, у меня почерк непонятный, - огрызнулся Фиркл, кладя голову на учебник и окончательно забивая на задание. Айк приподнял бровь и тихо рассмеялся, вызывая новую бурю негодований, - Прекращай ржать, конформист. Ты мало того, что задание на меня повесил, так ещё и на нервы действуешь. Фиркл из-под чёлки взглянул на Брофловски, наблюдая за его реакцией. Тот продолжал улыбаться, вычитывая что-то в учебнике. В его глазах улыбки не было ни капли, но губы продолжали словно инстинктивно тянуться от уха до уха, и Фиркл от этого чувствовал себя растерянно, и оттого злился ещё больше. - Быстрее закончишь - меньше буду нервы портить. К тому же, тебе полезно будет халявную оценку получить. Фиркл поднял голову и, подперев рукой щёку, откровенно уставился на одноклассника, задумчиво хмурясь. Тот поднял взгляд в ответ, и его пустая улыбка приобрела вопросительный характер, продолжая оставаться той же безэмоциональной улыбкой. Это начинало до жути раздражать. И как у парня ещё лицо не болело? - Тебе улыбаться не надоело? - мрачнее тучи стал Фиркл. Айк вскинул брови. - А я и не- Он, поняв, что действительно улыбается, попытался сделать серьёзное лицо, но от собственных попыток стал чувствовать себя глупо, и канадец снова заусмехался, но уже на самом деле развеселившись. Совсем не так, как всё время до этого. На этот раз в его глазах запрыгали озорные огоньки, которых не появлялось почти за весь разговор, несмотря на постоянную улыбку. И это злило. Фиркл не видел смысла улыбаться, если этого не хотелось, когда искренняя улыбка выглядит так здорово. Натянутая ухмылка только обесценивала красоту искренней. - Ты издеваешься? - ответом снова послужил вопросительный взгляд. Ухмылка снова стала наигранной. У Смита вновь случился внутренний диссонанс, он просто не понимал причин такого поведения, - На этот раз ты почему улыбаешься? - Да чего ты до моей улыбки доебался? - рассмеялся Брофловски, ловя ещё один хмурый взгляд. Он привык добродушно растягивать губы всем, с кем бы ни разговаривал, несмотря на ситуацию, и такая подозрительная реакция его слегка напрягала. Отсмеявшись, он уставился на Фиркла в равной степени вопросительно, - Ну? Смит сам был лицемером и не любил себе подобных. К сожалению, именно их он распознавал лучше всего. Фиркл смерил одноклассника долгим задумчивым взглядом, заставляя того сконфуженно уставиться в учебник с прежней натянутой маской радости. Это правда раздражало. Как можно быть настолько упрямым, чтобы продолжать притворяться, когда тебя раскрыли? Фиркл хотел сделать хоть что-нибудь, что пошатнуло бы уверенность Айка в том, что его жизнерадостное лицо до сих пор является хорошим прикрытием. - Давай пиши, там немного осталось, - напомнил одноклассник, конечно же, с тем же выражением лица. Абсолютно не весёлым, хоть ему самому так казалось. Оно изменилось только в следующую секунду. Фиркл, приподнявшись с пола, наступил коленом на диван, вмяв в мягкий плед угол тетради. Он вплотную приблизился к лицу тут же оторопевшего Айка. Тот неловко отвёл взгляд, отодвигаясь и не успев сгенерировать очередную насмешливую фразу, и Смит придвинулся ещё, щурясь. Брофловски не улыбался, а нервно кусал губы, встревоженный внезапным порывом одноклассника. Если бы Фиркл догадывался, что то, что чувствует сейчас Айк - далеко не испуг, готская гордость не позволила бы ему продолжать, но наигранно-изумлённое лицо запутывало Смита. Именно сейчас канадцу искренне захотелось коварно заулыбаться, но что-то удерживало от этого. Брофловски сглотнул, не говоря ни слова и просто с лёгкой надеждой ожидая следующих действий. Фиркла это вполне устраивало, потому что так одноклассник хотя бы не улыбался от уха до уха, а глядел куда-то в сторону. Просто Смит не мог увидеть озорных огоньков в глазах Айка, которые зажглись в тот момент. Рука гота зарылась в короткие волосы парня, по привычке слегка сжимая их, а накрашенные фиолетовой помадой губы коснулись тонких губ Брофловски, не встретив никакого сопротивления, как само собой разумеющееся. Тот, совсем растерявшись или сделав такой вид, не стал возмущаться, а через некоторое время, сдавшись порыву, подался вперёд, отвечая на поцелуй. Смит нахмурился такой наглости, но решил не противиться. Целовался Брофловски, в конце концов, неплохо, а сосаться Фиркл любил, так что почему бы не воспользоваться шансом, раз одноклассник сам лезет. Смит устроился поудобнее, потому что стоять на одном колене было неприятно, и слегка потянул Брофловски за волосы, скорее на автомате, чем осознанно. Тот возмущённо мыкнул в поцелуй, но тут же смирился с этим, продолжая сминать чужие губы и размазывая помаду. В конце концов, ему это было не впервой, хоть и по-прежнему неожиданно. Айк аккуратно обхватил щёки и часть шеи Фиркла ладонями, но тут же получил по рукам. Желание гота целоваться, конечно, было сильно, но пересиливало только небольшую часть тактилофобии. Так и сидел Айк с чужой пятернёй, сжимающей волосы, и не знал, куда деть собственные руки. Фиркл слегка приподнялся на коленях, нависая над ним и заставляя запрокинуть голову. Дышать становилось тяжело, но готу, кажется, это даже нравилось, потому что он, начиная задыхаться, намеренно не отлипал от чужих губ. На вкус Фиркл был как кофейная карамель, вот только этот вкус перебивал сильный запах сигарет, от которого дышать становилось только тяжелее. Смит уже, кажется, поделился с Айком всей своей помадой, но продолжал лишать обоих возможности вздохнуть. Брофловски даже не мог отвернуть голову в сторону на секунду, чтобы сделать вдох, потому что, незаметно для него самого, хватка на волосах слегка усилилась, не давая двинуться. Айку даже по-своему нравилась эта настойчивость, а сжимающая волосы рука заставляла внутренности делать невообразимые кульбиты. Больше всех страдали сердце и желудок, а лёгкие рвано сокращались, лишённые воздуха. Наконец, не выдержав напора гота, Айк упёр ладони в плечи одноклассника, почти насильно отстраняясь. Помада на раскрасневшемся от нехватки воздуха лице Фиркла невообразимо размазалась, и Брофловски не хотел даже думать, что стало с его собственными искусанными одноклассником губами. Парни какое-то время шумно переводили дыхание, вопросительно переглядываясь. На лице Айка не осталось и тени улыбки, только вселенская растерянность и что-то ещё, что-то странное и непривычное, гадкое. - Это... что за нахуй? - без особо удивления и тяжело дыша поинтересовался последний, глядя однокласснику в глаза. Фиркл, словно опомнившись, отпустил его волосы и сел обратно на диван, перестав упираться коленями в плед. - Целоваться захотелось, - невозмутимо пожал плечами гот, говоря это как само собой разумеющееся, и с мрачным удовлетворением оглядел перепачканное фиолетовым лицо Айка, - Пиздец ебало у тебя теперь. Он, как ни в чём не бывало, достал из кармана зеркало, подушечками пальцев принимаясь стирать вышедшую за контур губ помаду и полностью игнорируя удивлённый и довольный взгляд Брофловски. Тот словно подбирал подходящие слова, которые не являлись матами, и совсем не улыбался, к мрачному удовольствию гота. Был обнаружен хоть какой-то способ заставить этого конформиста перестать лицемерно носить радостную маску. - Вот так вот просто? - выдохнул Айк с притворным возмущением, разглядывая спокойное лицо сидящего напротив прихорашивающегося парня. Тот поднял на него вопросительный взгляд поверх зеркала. - В пятницу ты был не против. И вчера, - с неким скрытым самодовольством напомнил он. Айк беспомощно открыл рот и тут же закрыл. И снова открыл. - Это что-то значит? - с сомнением спросил он, щурясь. Произошедшее настолько выбило его из колеи, что он совсем забыл про привычную улыбку. Сердце продолжало трепетать испуганно, но в некоторой надежде. Остановил его трепетания холодный взгляд тёмных глаз. - Что? Всего лишь поцелуй? - "Всего лишь"? А ты, значит, дохуя часто целуешься? Фиркл с прежним непроницаемым лицом опустил зеркало и, задумчиво надув подпухшие после поцелуев губы, принялся деловито загибать пальцы свободной руки под помрачневшим взглядом Айка. Смит не мог не признать, что таким Брофловски нравился ему гораздо больше - хмурый и разочарованный, со смазанной на губах фиолетовой помадой и в чёрной домашней футболке, он даже вполне сошёл бы за гота, если б снова не надевал свою лживую усмешку. - Так, - Фиркл приготовил пальцы, чтобы считать, - С тобой. С Питом. В последний раз, кажется, дня три назад. С Майклом дней пять. Со Стэном, вроде, в субботу. С Генриеттой когда-то давно, она говорит, что парни противно целуются. Я бы так не сказал, конечно. С Руби было один раз. Она сама предложила, между прочим. Ещё с кем-то точно было, не помню. Несмотря на свою тактилофобность, Фиркл невероятно любил целоваться. Просто обожал. Он воспринимал поцелуи как взаимный обмен болью, намного лучше, чем унылые разговоры о ней. Голову кружило то, как во время поцелуев не хватало дыхания, а от ощущения смазанной помады переворачивался желудок. После поцелуев даже становилось немного лучше, будто у него безвозмездно забрали часть того, что гложет его изнутри каждый день. Довольно готичненько. В их компании никто не воспринимали это как что-то неправильное, не слишком нравилось только Генриетте по вышеописанным причинам. У всех были свои мотивы целоваться, но в основном они заключались именно в возможности выплеснуть куда-то эмоции, полностью растворяя их в процессе. Без эмоций и чувств жить намного лучше, когда ничего не ощущаешь и ничто тебя не трогает, и внутренние крики затихают, разочаровавшись в надежде быть услышанными. Но не все воспринимали дружеские обмены поцелуями так же. Те самые внутренние крики Айка только набирали обороты с каждым разом, как гот загибал палец. Младший Брофловски никогда не считал себя собственником, но от услышанного становилось почему-то обидно и очень больно. Мысли о том, что Фиркл все три поцелуя воспринял так легко, пожирали изнутри и разрывали в душе что-то трудноопределимое. Тем не менее, Айк расплылся в самой честной из своих усмешек, имеющихся в арсенале. Даже если Фиркл заподозрил что-то по этому поводу, он не заметил бы подвоха в этот раз. Просто идеальная, самая сильная конспирация. Никто не увидит твою боль, если ты как следует постараешься её скрыть? Брофловски поймал себя на мысли, что это как-то слишком по-готски. Возможно, это передаётся через поцелуи. - Так вы, типа, это? - видя тут же помрачневший взгляд гота, он замахал руками, - Нет, я имею ввиду, вы просто сосётесь когда захотите и всё? Смит смерил его долгим пронзительным взглядом. Айк на секунду даже допустил, что его идеальная улыбка не такая уж и идеальная, но Фиркл, продолжая подозрительно щуриться, кивнул. - Ну да, мы ж не трахаемся, в конце концов. Хотя насчёт Пита и Майкла я не уверен. Хотя... Ладно, пошли они нахуй. Брофловски на мгновение задумался, и снова расплылся в ухмылке. В глазах заплясали насмешливые огоньки. - То есть, если мне вдруг, как ты сказал, "захочется целоваться", я могу обратиться к тебе? - хитро поинтересовался он, видя, как гот закатывает глаза. - Ну, если тебе настолько понравилось, - с ответной насмешкой хмыкнул Смит, вглядываясь в глаза одноклассника. Он уже не мог определить, поддельная эта улыбка или нет, и это вызывало диссонанс уже третий раз за день. Если этот конформист продолжит в том же духе, мозг Фиркла просто сломается. Нельзя быть таким хорошим актёром и настолько предаваться роли. - Ловлю тебя на слове, - с той же идеально скрытной ухмылкой произнёс он, коварно щурясь.

***

На улице уже потемнело, а воздух стал более влажным, чем днём, хотя, казалось бы, в апреле воздух всегда влажный. В небе собирались тучи, с лёгким намёком нависшие над городом - мол, побыстрее разбегайтесь по своим норкам, бесполезные крысы, ваши жизни настолько ничтожны перед любыми трудностями, что вы прячетесь от жалкой воды. Потому Стэн и не торопился. Кайл старался идти быстрее, потому что ему, в отличие от друга, приходилось возвращаться обратно, но он всё равно шёл вровень с Маршем, видя его состояние. Стэн морщился на это, чувствуя себя униженным. Ему не хотелось показываться в таком виде перед людьми, и уж тем более перед Кайлом. Марш, может, и был морально слабым, но открыто демонстрировать это не собирался, и какая-то там головная боль ему не помеха. Вот только у мигрени были другие планы. По вискам будто стучали молотком, в затылок воткнули лопату, а в ушах стоял гул горна. Вот такое ассорти из садово-музыкальных инструментов давило на него через день, а то и каждый день. А ещё рядом шёл Брофловски, и оттого жутко хотелось блевать. - Стэн, насчёт вчерашнего... Блевать захотелось сильнее. - Ты же не злишься, ага? - Кайл пообещал себе сдерживать Нью-Джерсские порывы и не раздражаться из-за ерунды. Это было сложно, но вполне выполнимо. - Не злюсь, - сухо ответил Марш. В любой другой ситуации он обязательно бы съязвил, но сегодня мигрень решила, что Кайл ей симпатичен, и решила подыграть, обрушив на хозяина боль в два раза сильнее обычной. В этот раз она готова была сплющить мозг. Стэн достал из кармана сигареты, чтобы успокоиться, но Кайл нахмурился. - Не думаю, что стоит курить сейчас. - Хуже не будет, - последовал короткий ответ. Чиркнуло колёсико зажигалки, и кончик сигареты тут же задымился. Наконец-то хотя бы возможность покурить появилась. - Ну и, насчёт того, что я сказал, - Брофловски неловко отвернулся, видя вопросительный взгляд, - Ну, о том, что у меня есть человек, который мне нравится... Стэн глубоко затянулся, прикрыв глаза. Пускай рассказывает, хуже всё равно не будет. Хотя всегда, абсолютно всегда что-то могло стать хуже. Таковы законы этого жестокого мира. Хотя какая разница, насколько станет хуже, если всегда плохо? - Мне никто не нравится, просто, ну... Я тогда не подумав сказал, и мне показалось, что это будет неплохо, но, блять, я ненавижу врать, - Кайл только поморщился на самого себя. Он не знал, почему вообще ляпнул это, но тогда это показалось лучшей идеей. Так, будто это снимало с него какую-то несуществующую вину. - Все врут, - меланхолично заметил Стэн, выдыхая дым. Он даже представить себе не мог, зачем друг сейчас признаётся во вранье, если всё равно чётко дал понять, что у него нет шансов. Не то чтобы Марш вообще на что-то надеялся, он потерял это умение лет в десять, но всё же знать, что сердце Кайла никем не занято, но он всё равно не хочет отдавать это место Стэну, задевало остатки готского самолюбия. Конечно, были готы, что тащились от безответной любви, но не Марш. Скорее наоборот, это причиняло боль, но не приятную, к которой автоматически готовишься, когда присоединяешься к готам, а вроде той, что сейчас долбила в висках. Возможно, это было не совсем правильно, но всё равно изнутри грызла обида от того, что Кайл был не его и вообще ничей, а свой собственный. Брофловски неуверенно косился на мрачно курящего рядом друга. Мало того, что Кайл так резко отреагировал на признание, так теперь ещё и признавался, что соврал. И, кто знает, не воспримется ли это как намёк или надежда. Кайл ненавидел свою привычку говорить, не успев как следует обдумать, а потом или жалел о сказанном, или страдал в попытках извиняться. И всё же, Стэн оставался его другом. Да, они ссорились и стали реже общаться, но они, вроде как, были друзьями. Вот только думает ли так Стэн до сих пор? У него, в конце концов, появились готы, такие же мрачные, депрессивные и морально уничтоженные, как он сам. А у Кайла остались Кенни и грёбаный, мать его, Картман. МакКормик вообще общался со всеми подряд, уделяя всем внимания по чуть-чуть, и откровенно социоблядствовал, а Картман... Он просто Картман. С ним дружить - как скакать галопом по минному полю. Но это было по-своему весело, хоть и опасно. Бодрило. - То есть, всё в порядке? - аккуратно напомнил он после минуты раздумий. Стэн смерил его ироничным взглядом. В голове настойчиво билась куча невысказанных мыслей, накладывающихся на чертовски сильную мигрень, но он через силу задушил их в себе, заставляя заткнуться уже сорвавшиеся на вопли неприятные голоса в голове. Их становилось всё больше, и они распирали стенки черепа изнутри. И всё же остались запертыми там навсегда. - В этом мире ничто не может быть в порядке, чувак. Общество медленно разлагается, а мы вместе с ним и каждый по отдельности. Брофловски только многозначительно хмыкнул. Он хотел ответить что-то не менее ироничное, слегка успокоившись после такой типичной для Марша фразы, но почувствовал, как на ладонь что-то капнуло. Потом на лоб. Ещё раз. И ещё. Тучи ненавязчиво напомнили о себе и о том, что людишки всё ещё слишком жалкие по сравнению с ними и не достойны даже того, чтобы дойти до дома сухими. Кайл раздражённо фыркнул, и, схватив Стэна за предплечье, вместе с ним поспешил к ближайшей закрытой автобусной остановке. Марш вяло полз за парнем, который едва ли не волочил его за собой - готу было откровенно плевать, промокнет он или нет, в любом случае однажды сдохнет, от простуды или от чего угодно ещё. Он просто примет смерть, когда придёт время. Все в любом случае сдохнут, так чего раздувать трагедию? Всё равно все люди - просто бесполезные куски мяса без цели существования. Развлекая себя и свою депрессию такими мыслями, он не заметил, как Кайл дотащил его до остановки и посадил на скамейку. Дождь застучал по железной крыше, отдаваясь болью в мозгах. Стэн зажал уши и тихо застонал от вновь накатишей волны боли. Его словно сворачивало, как скручивают половую тряпку, выжимая из неё грязную воду. Вот только из внутренней тряпки Стэна вытекала самая чистая вода, похожая на стучащий по крыше дождь, а оставались внутри него только сухие комки грязи. Хотелось кричать или хотя бы произнести что-то, но слова застряли в горле. Это было то самое состояние, когда на поверхности воды в бокале появлялась плёнка, и лишь одной капли хватило бы, чтобы стекло не просто лопнуло, а разлетелось на мелкие осколки. А этих капель было много, они стучали по крыше, долбили по мозгу и беспрестанно затекали в трещащий бокал в таком количестве, будто собранные с грязной крыши в ржавый водосток. Стэн бессильно зашипел, чувствуя, как Кайл испуганно сжимает его плечо. Лёгкое прикосновение показалось ударом кувалды. Бокал тихо задребезжал, пробирая тело Стэна дрожью, но остался цел. Резко бросило в жар, и сразу в холод. Марш не мог понять, что происходит - это не было похоже но обычную паническую атаку, и причин для неё тоже не было. Единственное, что он знал сейчас - это то, что он будто вот-вот умрёт. Сквозь дребезжание стакана и гулкое капанье воды он услышал встревоженный голос Кайла. Он не мог разобрать слов, но звучало это успокаивающе, наверное. Хотелось так думать. Стэн даже будто абстрагировался от проблем собственного тела - сознание начало интересоваться вдруг тем, как это состояние выглядит со стороны. Возможно, это скрытое желание души отделиться от тела, но души, как таковой, у него не было, так что и отделяться было нечему. Интересно, он сейчас сидит неподвижно или, наоборот, трясётся, как припадочный? Стэн не мог определить этого - он знал лишь, что его выворачивает наизнанку, и что голова сейчас взорвётся к чёртовой матери как стеклянный бокал. Дышать становилось тяжелее, и, как бы он ни пытался восстановить дыхание с помощью упражнений, лучше не становилось. Голова начинала кружиться, и очнулся Стэн только тогда, когда почувствовал, как его сильно встряхивают за промокший от дождя воротник. Всё ещё жутко тошнило, но пара оплеух резко прекратили треск стекла в голове. Гот, пошатнувшись, схватился за державшие его рубашку руки и тихо зашипел от боли - то ли от головной, то ли уже от пощёчин. Он поднял на встревоженного Кайла почти осмысленный взгляд и выдохнул: - Чувак, я- - Это что за нахуй?! - закричал в ответ Кайл, видя, что друг приходит в себя. Он ошалело разглядывал побледневшее лицо и сжимающие его запястья руки. Стэн, почти придя в себя, ухмыльнулся побелевшими губами, жмурясь: - Добро пожаловать в клуб спасателей. Он насильно отцепил руки испуганного друга от ворота рубашки и, глубоко вздохнув, откинулся на спинку скамейки, закрывая глаза. Кайл снова сел рядом с ним, не сводя с болезненного лица парня внимательного взгляда. - Что это за нахуй было? - повторил он тише. Стэн потёр виски - даже так голос Кайла отдавался в голове гулким эхом и напоминал о волнах боли. - Ебаный мать его пиздец, вот что. Случается иногда. Спасибо. По крайней мере, теперь был открыт новый способ приводить Стэна в чувство. Наверное, это можно посчитать за плюс, не будь ситуация такой удручающе-тошнотворной.