***
[Почти семь. Лето.] Отчего так тянет к земле? В совсем ещё маленьких детских пальцах так крепко, как только возможно, сжат нож с костяной рукоятью. Не свой, но и не краденый. Нож, разлучённый со старым хозяином и пока не привыкший к новому. Знак, что теперь всё по-другому. Как бы ни старались старшие удержать страшную правду, ей от любопытного мальчишки не скрыться, и вскоре он поймёт: так будет отныне и всегда. Нож с костяной рукоятью хранит и будет хранить тепло ладони отца, а всё остальное, хоть как-то связанное с ним, потом почти полностью сотрётся из памяти. Оттого-то и тянет к земле, что не ко всей земле, а к нему. На сей раз чуть ближе к истине — и всё равно далеко от неё.***
[Шестнадцать. Зима.] Отчего так тянет к земле? Оттого, что не совсем к земле, а к той, кто теперь в ней тоже. Оттого, что не совсем к земле, а к тому, что по ней разбросано, а кое-где даже ходит. К тому, что, едва проведёшь по нему с достаточной силой, заставляет нож визжать. К тому, что и само порой говорит. Снова чуть ближе, но всё же...***
[Двадцать один. Поздняя весна.] Отчего так тянет к земле? Внутрь её, в пещеру-лабиринт, в старую шахту? Как нечего делать, лишь бы стрел в колчане да углов в коридорах было побольше. И чем глубже от поверхности, тем легче. Опять в древние катакомбы? Что ж, и туда — тоже неплохо. Вниз по каменным ступеням — без страха, по деревянным, уходящим по кругу — тоже. И оружие всё время наизготовку. Руки подрагивают от напряжения, но в таком деле каждая секунда дорога как никогда. Через час в катакомбах снова тишина. Шуметь нечему: все ступени пересчитаны, кругом мертвецы — и среди их тел ходит, по-прежнему стараясь не издать ни звука, единственный по-настоящему живой. Все факелы погашены, и выбираться наружу придётся теперь только наощупь. Отчего ж так тянет к земле? ...все догадки уже давно закончились.***
[Двадцать четыре.] Отчего так тянет к земле? Ответ приходит откуда не ждали. В "новом" владельце ножа с костяной рукоятью кто-то видит черты "старого", и в недолгом разговоре всплывает та самая истина, которая ускользала целых три четверти жизни. Истина, которая внушает не отвращение к себе, но понимание, почему всё случается именно так и никак иначе. Истина, которая даже приходится по нраву. ...отчего? Да оттого, что в том слове, которым тебя нарекли, сокрыто движение вглубь земли. Или же оттого, что ты и сам в какой-то мере земля. Лишишь своё имя голоса — поймёшь это и, может быть, примешь.