Конфликт Прошлого и Настоящего

Рей прикоснулся к сияющему на панели звездолета шару, и его отбросило мощным взрывом… — Ох! Что это за?.. — «Мне не нужно прошлое», говоришь?! — раздался полный ярости голос. — Да как ты посмел?! Прошлое Рея, имеющее почти такой же облик, как и у него, злобно стиснул кулаки, испепеляя взглядом хозяина. В ответ тот насмешливо-высокомерно посмотрел на него: — Я №1, и именно поэтому я в тебе не нуждаюсь! — Это все, что ты можешь сказать?! — рыкнул юноша с до невозможности растрепанными длинными волосами и облаченный в белоснежное трико и ярко-синий плащ. — Заучил только это, как заезженная пластинка и больше ничего не видишь перед собой! — Неправда, я… — заикнулся было Рей, но Паст* презрительно фыркнул: — Я тебе живо вправлю мозги! — и небрежно щелкнул пальцами… — Что за нахер?! — Ичибанбоши дернулся в цепях, приковывающих его к холодной и влажной кирпичной стене. — Это не простые кандалы, — усмехнулась копия. — Все это — твои ошибки, сомнения и страхи, которые затуманивали твой разум в прошлом и продолжают делать это и в настоящем! — Я ничего не боюсь! — Пра-авда? — ехидно протянул Паст. — А как насчет этого? — вокруг парня заплясали призраки, гулко завывая и заливаясь потусторонним смехом. — Прекрати! — побледнел тот. — Что тебе нужно? — Ты до сих пор не понял? Я хочу, чтобы ты принял меня! — Вот уж хрен тебе! — Ты не оставил мне выбора, — тот помрачнел и щелкнул пальцами еще раз — одежда на Рее исчезла. — Т-ты что творишь, урод?! — заорал тот, бессильно дернувшись в цепях. — Всего лишь преподаю надменному мальчишке необходимый урок, — холодно улыбнулся второй Рей, подходя к своему пленнику и целуя его. — Прекрати это безумие!!! — он чуть не задохнулся от гнева, прекрасно понимая, что цепи надежно держат его. Еще один щелчок пальцев — и они удлинились, опуская его в коленопреклоненной позе на пол, такой же сырой, как стена и заставляющий зябко дрожать. — Загляни в лицо своим недостаткам, если хочешь победить меня, — прошептал брюнет, разрывая поцелуй. — Будешь ерепениться — навечно останешься тут. Будешь вести себя как подобает, я оставлю тебя в покое… — Я не понимаю тебя! — Не понимаешь или не хочешь понимать? Не ври себе. Я часть тебя, — с этими словами «второе Я» Рея стал раздеваться. — Да уж, поймешь тебя, когда ты тут собираешься меня изнасиловать, — огрызнулся тот. — Все происходит в твоей голове, — новая мрачная улыбка. — Если тебе удобно думать так — думай на здоровье, не возражаю… прошлое может многое… — Ничерта оно не может! — Уверен?.. — юноша склонился над ним, с трудом скрывая свою злость, растущую с каждым словом этого самоуверенного мерзавца, недостойного зваться его хозяином… как только он стал отдельной личностью, он стал способным не только испытывать боль, но и причинять ее… — Да, — голос Рея дрогнул, выдавая его с головой. — Вот сейчас и проверим, кто из нас прав, — беспечно улыбнулся Паст, полностью освобождаясь от одежды. «Не думал, что в прошлом я был таким надменным хмырем…» — злобно подумал Ичибанбоши, но даже в этой ситуации был вынужден признать, что был значительно красивее, чем сейчас и выглядел более внушительно… Новый грубый, собственнический поцелуй. Второй Рей с трудом контролировал свою ненависть, кусая губы парня чуть ли не до крови, небрежно проникая языком в его рот и заботясь только о собственном удовольствии. Мысль, что ему это может и не понравиться, вызывала злорадное упоение ситуацией. Плевать на его мнение! Плевать так же, как он посмел наплевать на него! Он заслуживает этого! — Я научу тебя… как относиться ко мне… — выдохнул он, кусая его за плечо и слыша возмущенный стон, в котором не было ни капли удовольствия. — Ты у меня навсегда отучишься отвергать самого себя! — прошипел он, жестко проведя ногтем по его подбородку. Рей резко вскинул голову, пытаясь увернуться от него, на что тот только неприятно рассмеялся: — Что, уже жалеешь о сказанном? Позволь рассказать тебе чуть больше о твоих промахах, мой дорогой хозяин… — в его голосе звенела ядовитая ирония. — Помнишь, что ты сделал, когда проиграл Кириге? — Ничего… — глухо ответил Ичибанбоши, невольно опустив взгляд. — Это и было одной из твоих ошибок! — Паст медленно провел кончиками пальцев по одной из четырех цепей. Послышался громкий лязг. — А что было причиной твоего проигрыша? — Я не послушал Мугэна… — с трудом выдавил тот из себя. — Я закончил раунд, не выставив на поле ультимативную карту… если бы не это, я бы победил… — Это твоя вторая ошибка! А кто нажрался ледяной пиццы, приправив это дело колой со льдом, из-за чего едва не откинул копыта, заставив друзей рисковать своей жизнью, чтобы спасти твою?! — Я… — еле слышный шепот. — Не слышу! — Я! Я признаю, что я не идеален! Чего тебе еще надо?! Отстань от меня! Я же признал свои ошибки, так почему эти проклятые оковы не исчезают?! — Потому что ты еще не понял самого главного, — холодно ответил второй Рей. — Ты можешь узнать кое-что про Мироку, если примешь меня… точнее, если бы ты сразу сделал это, не строя из себя супермена, тогда тебе же было бы лучше. Но ты взбесил меня! — внезапно сорвался он на крик. — Поэтому теперь я не собираюсь отдавать тебе так просто то, что ты так желаешь! Сначала я получу то, что хочу — заставлю тебя плакать и молить о пощаде, как безмолвно молил бы я, не коснись ты меня, когда я еще был сферой! Ты понимаешь, каково это — слышать такие слова от тебя и не иметь возможности ничего сделать? Я — часть тебя! Именно поэтому я не позволю тебе говорить так! Новый громкий щелчок пальцами, разносящийся эхом в пустом пространстве — и цепи удлиняются еще сильнее, ничуточки не теряя, впрочем, ни в толщине, ни в прочности. Длинноволосый вновь приник к его губам, буквально трахая его рот языком и упиваясь своей властью над ним, не давая ему вдохнуть и бесцеремонно блуждая руками по его телу, щипая и выкручивая соски и иногда звонко и больно шлепая по заду. — Перестань! — О, тебе не нравится? — фальшиво удивился тот. — А если так? — его рука погладила напрягшийся живот и легла на член парня, тут же дернувшийся от этого прикосновения. — Я буду представлять Эрис, так и знай! — злобно зашипел брюнет. — Ну и пожалуйста, — пожал плечами Паст. — Разве я говорил, что буду доставлять тебе удовольствие? Прошлое может причинять боль… — с этими словами он резко ввел средний палец в анус Ичибанбоши и начал быстро двигать им вперед-назад. — Ссскотина!.. — сдавленный стон боли. — Прекрати сейчас же! — О, я только начал… — новая недобрая улыбка — и другая его рука, до этого только поглаживающая член, властно обхватила его. — Мило, не правда ли? Воспоминания могут так же быть и сладостными… «Ты просто псих». Рей до скрипа стиснул зубы, чтобы, не дай ками, не застонать от того, что ему жестко дрочит его копия, пусть и неполная. «Я тоже псих, раз завожусь от этого, несмотря на эти цепи. Ты этого хочешь? Унизить меня, наслаждаясь моей беспомощностью, а затем изнасиловать?! Нет, я не сломаюсь!..» — Разве вам не приятно, господин? — притворно-заботливо осведомился его альтер-эго, становясь на колени и медленно проводя языком по губам. — Быть может, вы желаете чего-то еще? — его темные глаза смеялись. — З-заткнись!.. — «оригинал» попытался отстраниться, но был прерван ласковым шепотом: — Я знаю, вы этого хотите… …и тот, уже набрав в грудь воздуха для новой гневной фразы, невольно запрокинул голову и застонал, почувствовав на своем члене жаркий и влажный рот, а следом за ним — не в меру игривый язык… «Да что за дерьмо?! Я, всегда хотевший Эрис и Саки, теперь готов кончить от того, что мне делает минет эта сволочь!..» Внезапно юноша остановился, окинув свою жертву очередным хитрым взглядом. — Чт-то? Почему ты?.. — хрипло спросил тот и тут же прикусил язык: сейчас это могло прозвучать как «Трахни меня, пожалуйста!», чего он, будучи анальным девственником, совершенно не хотел. — Настолько не терпится? — циничная усмешка и злобное рычание в ответ, сопровождающееся резким лязгом оков. — Хорошо, не буду тебя томить… — и его руки заскользили по вздрогнувшей спине Ичибанбоши, неумолимо спускаясь вниз… — Нет! — тот заметался, покрывшись ледяным потом. — Прими меня, — головка члена уперлась в его сжавшийся анус, отчего парень заскулил, напрягшись еще сильнее. — Ну-ну, я, конечно, адски зол на тебя, но ведь не настолько же… — рука второго Рея провела по его члену, отчего тот застонал и невольно дернул бедрами, невольно насадившись при этом на головку его органа. — Не… ай-х!.. — Ус-по-кой-ся, — насмешливо произнес тот, обращаясь к нему словно к ребенку, вновь обхватив его член и начав дрочить ему, массируя головку. — Вот, значит, как можно тебя приструнить… «Пошел нахуй!..» С новым стоном-всхлипом Рей открылся на пару мгновений, раздвинув ноги и тут же задохнулся от жгучей боли, что, казалось, разорвала его анус… Еще пара движений бедрами и отвлекающие от болезненных ощущений ласковые пальцы, старающиеся не царапать ногтями член, чтобы не доставлять распростертому на животе и униженно сопящего носом партнеру еще больше дискомфорта. — Боль… но… — выдохнул тот, чуть приподнявшись на локтях и тут же, охнув, поспешив принять прежнее положение. — Я слабее тебя, — раздался вдруг над его ухом полный горечи шепот. — Ты можешь победить меня. Но ты слишком добр… ты даже своих врагов называешь «дорогими друзьями». Глупый юношеский идеализм… ты не хочешь понять, что Мироку изменился. Ты видишь в нем врага, но не можешь вспомнить, почему он стал таким. А я тебе намекну… Когда два друга, смеясь, обсуждали свои победы, тот, кто всегда проигрывал, стоял в стороне и грустил, завидуя им и ощущая себя слабым… — Я не виноват, что он никогда не рассказывал нам… о своих чувства-ахх!.. — из губ Ичибанбоши вырвался стон, и он зарычал, точнее, попытался это сделать, оглянувшись через плечо на Паста: — Переста-ань!.. Я… — Ты еще Мироку или Киригу выстави виноватыми, а себя обели, — неприятно рассмеялся тот. — Что ты? Не нравится?.. — А как ты думаешь? — не менее едкий ответ. — Ммммм… — притворная задумчивость. — Ну, конечно, ты не в восторге от этого… но части тебя это определенно по вкусу… — очередное скользящее движение теплой ладони по вышеупомянутому органу. — Нх-е-ет!.. — Да, — бедра длинноволосого вновь пришли в движение. — Тебе это нравится… — С-сволочь! — Да-да, согласись, ведь это было бы так странно, если бы ты стал кричать свое собственное имя? — Рей был готов поклясться, что этот патлатый скот глумливо оскалился, но предпочел неловко уцепиться пальцами за какие-то выступы в полу и чуть приподняться на локтях. Думать о том, как он сейчас выглядит и тем более видеть лицо своей недокопии ему совершенно не хотелось. Похоже, тот воспринял этот его поступок как приглашение к более активным действиям, и это так же касалось и его пальцев… — Я… Нет!.. — Что, сейчас кончишь? — новый хриплый шепот с томно-ехидной ноткой, от которой в этом состоянии начисто сносило крышу. — Ну, давай… — эта слишком-мать-ее-наглая-и-умелая-рука потеряла всякий стыд, неумолимо подводя его к краю… — А-аахх!.. — он излился ему на пальцы, невольно сам — сам, черт бы его драл — насаживаясь на его член, все еще испытывая боль, но тело предавало его, отчаянно желая наслаждения даже в такой ситуации. «Стокгольмский синдром? Да ну нахер…» — вяло подумал он, выравнивая дыхание. — Мы еще не закончили, — не успел он пикнуть, как его в мгновение ока перевернули на спину и быстро запечатали рот поцелуем. «Ну что за вашу мать?! Неужели надо обязательно кончить в меня, чтобы максимально унизить?!» — мысленно взвыл брюнет, понимая, что когда тебя обнимают за спину не в порыве страсти, а только чтобы не рыпался, то поцелуев не избежать. — Мммх!.. «Блять, пусть это поскорее закончится и он отпустит меня!..» Повинуясь внезапному мазохистскому порыву, Ичибанбоши ответил на поцелуй, пытаясь проскользнуть языком в рот партнера, на что тот охотно приоткрыл губы, поощряя его действия, и закрыл глаза от наплыва смешанных ощущений. С одной стороны, ему не хотелось сейчас ничего видеть, с другой — не так уж и страшно оказалось целоваться со своим кривым отражением. Никакого вкуса… никакого запаха… с таким же успехом можно было бы прикасаться губами к полиэтиленовому пакету или краю чашки, наполненной водой… Вдруг поцелуй распался, и Паст скользнул языком по его шее, обдавая ее горячим дыханием, отчего он невольно дернулся: — Да оставь ты меня уже в покое, твою мать! Просто сделай, что хочешь и освободи меня, наконец! — Как грубо, — вздернул тот бровь. — Сдается мне, что кое-кому все происходящее все-таки немного нравится… — Я мог бы сказать «пошел в жопу», но ты уже там, — съязвил Рей, ощутив, как мгновенно покраснел до ушей. Эта вихрастая скотина была права, как ни прискорбно было это признавать. Никто его не заставлял отвечать на его поцелуй… он сам захотел этого… Рука второго Рея зарылась в волосы «оригинала» и слегка дернула за них, вызвав его недовольное шипение. Тонкие пальцы прошлись по темным прядям почти с нежностью, медленно ероша их. Так можно было гладить большого кота… …стоны… лязг цепей… — Я… сейчас… — Можешь ничего не говорить… — язык, коварно облизнувший мочку уха и в очередной раз еле ощутимо, самым кончиком, прошедшийся по шее… Ни на что не осталось сил — ни на огрызания, даже мысленные. Он выгнулся в его объятиях, ненавидя себя за это, слыша его блаженный стон… — А теперь живо выпусти меня отсюда! — брюнет оттолкнул свое «второе Я» и выполз из-под него. — Ты достаточно наиздевался надо мной! — Но тебе же в конце концов понравилось, — пожал тот плечами. — Я не настолько мазохист! — взвился Ичибанбоши. — Какого черта тебе еще надо?! Ты уничтожил меня!.. — Ты забыл, что это все иллюзия, — слабая усталая усмешка. — Но так и быть, будем считать, что ты усвоил урок… — взмах руки — и все растворилось в белой вспышке… — Что за?.. — Рей оглянулся по сторонам, затем посмотрел на себя. Одежда на месте, цепей нет… — С тобой все в порядке, друг? — подал голос Кирига. «Ничерта со мной не в порядке!» — безумно захотелось заорать ему в ответ, но он только сдавленно произнес: — Извините, мне нужно побыть одному… «Второй я был прав. Мне действительно это в какой-то мере понравилось… блядь, как теперь с этим жить?! Но, с другой стороны, это же все было не по-настоящему, а, значит, об этом можно забыть…» …да, это была иллюзия, но никто не мешал Пасту приходить к нему в его снах… там не было цепей… …всего один взгляд, мать его, означающий «не притворяйся мучеником», заставлял его затыкаться и краснеть. Он ненавидел его за это… так сильно ненавидел, но в то же время и по-своему любил… ведь как можно всерьез возненавидеть, по сути, самого себя? *производное от past — «прошлое» по-английски. В каноне он не имеет имени, но надо же было его хоть как-то обозвать:)