Я за тобой

Это не было похоже на захоронение. Скорее — просто куча вырытых посреди леса могил. Ни единого опознавательного знака, ни единого надгробия — пустые холмики, некоторые уже сильно опавшие и заросшие травой. Ляська пыталась осознать то, что видели её глаза, но мозг явно отказывался. Почему детей не похоронили как следует? Почему не написали их имена и даты смерти? Их закопали словно собак, как будто они не заслужили человеческого отношения. — Смотри, это тело совсем свежее, недели три, не больше, — сквозь размышления донёсся голос Флорки, а затем из раскопанной могилы показалась и она сама — покрытая грязью и потом. — Всё изуродовано, я даже не скажу, мальчик это или девочка. — Ну судя по нескольким скелетам — это девочки, вряд ли это тело вдруг будет мальчишечьим, — глухо произнесла Бинка. Она стояла чуть поодаль, обхватив себя руками. Её била дрожь, и не из-за холода от надвигающейся зимы. Ляська прекрасно видела в темноте благодаря ведьмачьим мутациям, поэтому слёзы сестры не остались незамеченными. — Вы понимаете, что этим изуродованным трупом мог быть кто-то из нас при менее удачном раскладе? — Флорка вскинула руками и принялась метаться туда-сюда словно в каком-то припадке. — Вас кто-то предупреждал о таком исходе прежде, чем подвергнуть процедуре? Я вот не припоминаю такого ни в тот момент, когда меня покупали у родителей, ни в тот момент, когда заливали в меня всякую гадость. — Я мало что помню из прошлой жизни, — прошептала Бинка, всхлипнув. — А так много детей никому не нужны, да? Или они их крали? — У моих родителей было десять штук, они бы не заметили моего отсутствия, но меня выкупили, так что думаю, что по крайней мере воровством эти две полоумные не занимались, — Флорка остановилась перед Ляськой и упёрла руки в бока. — А ты чего молчишь? — А что мне добавить к уже сказанному? — Ляська вздрогнула, когда услышала обращённый к ней вопрос. — Это ужасно. Я никогда не задумывалась над тем, что не все выживают от трансмутации… — Судя по записям, которые есть у меня, в ведьмачьем цеху выживало трое или четверо из десяти, — мрачно отозвалась Флорка. — И это при уже известной формуле и эликсирах! А здесь они пытались подобрать всё с нуля, это ещё хуже. Тут наверняка поначалу умирали вообще все. Это ужас! Ляська не могла не согласиться с выводами сестры, но у неё не получалось выдавить из себя больше ни слова. Они стояли в тёмном лесу на пронизывающем до самых костей ветру посреди кучи захоронений и уже откопанных нескольких скелетов, но Ляська как будто была далеко отсюда. Мозг словно пытался вырвать её из этого мрачного кошмара, не позволяя как следует зацепиться ни за одну мысль, ни за единое ощущение. Вся её жизнь была построена на чьих-то костях. Ляська вдруг сорвалась на бег, углубляясь в лес, пытаясь оторваться от угрюмых картин, скинуть с себя пропитавший тело запах смерти. Она не ощущала холода, хотя и вышла из крепости в рабочих штанах, простой рубахе и коротком кожаном жилете. Ведьмачьи инстинкты подсказывали, что за ней бегут двое, и Ляське чисто интуитивно хотелось ускориться, чтобы уйти от погони, но вдруг в ноздри ударил запах белой чайки. Ляська резко остановилась, и тут же ощутила, как ей в спину влетает с ругательствами Флорка. Они обе повалились на землю, пытаясь одновременно подняться, но постоянно падая обратно. — Ты какого лешего так побежала? Ополоумела тоже? — спросила у Ляськи Флорка, как только им всё же удалось встать. — Мы думали, что в тебя вселился дух какой-то. Бинка вон чуть не померла от страха, — она махнула рукой в сторону. Там действительно стояла до смерти перепуганная Бинка. Она смотрела на сестёр широко открытыми глазами, но не торопилась подходить. — Чувствуешь запах? — игнорируя вопрос, задала свой Ляська. Она покрутила головой, чтобы понять, откуда идёт аромат и медленно направилась в нужную сторону. — Ну всё, точно сошла с ума, придётся запереть её в башне, — протянула в ответ Флорка, хоть и пошла следом за Ляськой. — Бинка, давай за нами, если что — потом хотя бы укажешь путь к нашим трупам. — Я серьёзно, принюхайся, ты же ведьмачка, ну, — Ляська почувствовала лёгкое раздражение. — Ну нюхаю я, и что? Аренария, алкоголь какой-то… — Так пахнет белая чайка, — отмахнулась Ляська, поняв, что ничего толкового сейчас не добьётся. — Не ингредиенты по отдельности, а именно сам эликсир. А с чего бы в лесу воняло эликсиром, если мы достаточно далеко от крепости? — Думаешь, рядом лаборатория? — с сомнением протянула Флорка. — Это было бы логично. Проводить такие эксперименты в крепости Аннлёуг бы не могла, мы бы услышали детские крики. Получается, где-то должна быть лаборатория, верно? Возможно где-то здесь. — Мне кажется, это идиотизм — оставлять лабораторию недалеко от захоронений, да и в целом, в лесу. На неё же могут набрести… — Мы всё ещё в зоне досягаемости заклятий Аннлёуг, она может контролировать, попадёт ли кто-то извне сюда, — возразила сестре Ляська. Они достаточно быстро продвигались по лесу и запах белой чайки становился всё явнее. — Она может заметить и то, что мы побывали там… — С этим разберёмся потом, — отмахнулась Ляська, останавливаясь перед небольшой дырой в земле. Белой чайкой пахло очень сильно. — Это здесь. Видимо, под землёй. — И как нам найти туда вход? — А зачем вам вход в мою лабораторию? — Ляська вздрогнула, услышав за спиной голос Аннлёуг. Она не почувствовала её приближения. Резко обернувшись, Ляська увидела чародейку, обнимающую за плечи трясущуюся Бинку. — Совсем заморозили девочку, разве так можно? — Аннлёуг… — Флорка попятилась, чуть не свалившись в дыру. — Что ты здесь делаешь? — Как ты правильно заметила — я могу обнаружить, когда кто-то находится в опасной близости от моих угодий, — Аннлёуг погладила по голове Бинку, которая не проронила ни слова с места захоронений, и сделала два небольших шага в сторону Ляськи и Флорки. — Умные девочки, надо было понимать, что вы однажды догадаетесь. Её безупречно красивое лицо с аристократичными чертами теперь казалось Ляське ужасной маской. Она напряглась и сильно пожалела, что не взяла с собой меча. «Какой ведьмак так поступает?» — тут же возник в голове голос Ламберта, который наверняка прибил бы Ляську за такое разгильдяйство. — Как вы могли?! — Флорка быстро пришла в себя и, откинув с лица мешающиеся пряди волос, кинулась в атаку. — Сколько детей вы угробили, пока выводили нас?! — Ты рассуждаешь о том, чего не понимаешь, дитя, — Аннлёуг улыбнулась, как мать улыбается своему глупому ребёнку. — Ты ещё молода и не знаешь, на что идут ради науки. И ради любимых людей. — Я ни за что не пошла бы на такое ради науки… — Значит ты — отвратительный учёный! — Аннлёуг повысила голос, и у Ляськи сжалось сердце в крайне нехорошем предчувствии. Чародейка обычно не повышала голос. — Матушка знала? Знала, сколько детей погибло прежде, чем появились мы? — Ляська не сразу узнала свой голос, холодный и безэмоциональный. — Конечно, я ведь старалась для неё, — Аннлёуг снова улыбнулась. — Я пыталась исправить то, что эти вонючие мужики сотворили с ней. Они думали, что то, что подходит мальчикам, подойдёт и девочкам. Но они ошибались. Поэтому девочки постоянно умирали или оставались неспособными к ведьмачьей жизни калеками. Кстати, знаете что делали с последними? Рассказать вам, как я встретила Анку? — Ляська вздрогнула, услышав имя матушки, и кивнула. — Я собирала травы на болоте, когда услышала истошный крик. Когда подошла ближе, увидела, как водная баба и утопцы жрут ребёнка, ещё живого, скулящего и плачущего. Я спасла дитя, принесла к себе в хату, выходила, а когда девочка открыла глаза, оказалось, что она — ведьмачка. И вот ведь — до встречи с ней я и не знала про их существование. Анка рассказала мне, как над ними ставили опыты в крепости. Я видела, во что она превратилась после Испытания Травами. Думаете, её проблемы со здоровьем из-за сражения с каким-то монстром? Нет, это ведьмаки и чародеи. Поигрались, а потом выкинули её на болота, надеясь, что монстры уберут за ними. Я просто хотела позаботиться об Анке, дать ей семью, которую она заслужила. — И вы решили подвергнуть других детей тому, через что прошла матушка? — Ляська силилась понять мысли Аннлёуг, но у неё пока выходило плохо. Она не знала об этом ужасном прошлом матушки, но оно не могло оправдать то, что сделала чародейка. — Ради науки и любви, — Аннлёуг пожала плечами и перевела взгляд на Флорку. — Если собираешься и дальше себя так вести, то я лучше убью тебя здесь. — Что…? — Ляська инстинктивно закрыла замершую Флорку. — Вы не можете так поступить с нами. — Могу, если будете создавать проблемы, — Аннлёуг снова пожала плечами. Она отвернулась от Ляськи и Флорки и снова подошла к Бинке. — Не пугайте свою сестру, девочки. Она и без того натерпелась. — Бинка? — Ляська схватила Флорку за руку и потащила её за собой в сторону младшей сестры. — Почему ты молчишь? Тебя устраивает такое объяснение? — Давайте мы просто снова вернёмся домой и будем жить, как раньше? — Бинка всхлипнула и кинулась в объятия Аннлёуг, которая тут же принялась её успокаивать. — Видите, о чём я говорю? — Аннлёуг снова посмотрела в сторону Ляськи с Флоркой. — Вы не должны ставить себя выше семьи, это неправильно. Я дам вам несколько дней на раздумье, но если не перестанете совать свои носы туда, куда не нужно, и не заткнёте свои рты по поводу того, в чём не разбираетесь, избавлюсь от вас. Я серьёзно. Скажу девочкам, что вы погибли на работе. — Бинка-то всё слышит, вообще-то, — глухо произнесла Флорка, сжав руку Ляськи слишком сильно. — Слышит и сделает так, как я ей скажу, потому что в отличие от вас понимает, что такое семья, — Аннлёуг раздражённо повела плечом. — Покинуть крепость вы не сможете, я перенастроила свой щит. Вы очень расстроили меня, девочки. Она больше ничего не сказала, просто повела Бинку в сторону крепости, словно ничего особенного не произошло. Словно это не она только что пригрозила ведьмачкам смертью. А Ляська и Флорка так и остались стоять в лесу, продолжая держаться за руки и глядя на то, как рушится их жизнь.

***

Зима в этом году была лютой, даже слишком. Ламберт не припоминал такого сучьего холода, а он прожил достаточно долгую жизнь. В голову даже приходили мысли о том, что легенды о Белом Хладе не такие уж и выдуманные истории, какими их всегда видели. — Повтори-ка, — тон, которым произнёс это слово Весемир, не сулил ничего хорошего, но Ламберт был не из пугливых. Он снова рассказал о ведьмачке. — То есть, твой вопрос был всё же не из академического интереса? И тебе не пришло в голову, что следует сразу рассказать обо всём мне? Ламберт загнал коня, возвращаясь в Каэр Морхен, и теперь стоял у очага на кухне. Рядом на стуле сидел Весемир, следящий за булькающим котлом, а за столом расположился Эскель. От славной Школы Волка осталось совсем немного ведьмаков, и Ламберт старался не думать о том дне, когда здесь больше никого не будет. Однажды их крепость опустеет, и никто не знает, кто окажется последним из ведьмаков. Ламберт не хотел бы оказаться этим счастливчиком. — Ну я же рассказал сейчас, чего ты цепляешься? — Ламберт раздражённо повёл плечом, технично опуская тот факт, что он решился на разговор только ближе к концу зимы, и наткнулся на осуждающий взгляд Эскеля. — Ты-то куда? — Но ведь, если мне не изменяет память, то формула была утеряна, верно? — Эскель пропустил саркастичный комментарий мимо. Он нахмурился и, судя по всему, отчаянно пытался думать. — Тогда как она появилась, эта твоя ведьмачка? — Отпочковалась видать, — снова не сдержал сарказма Ламберт. — Как-как, создали её. Говорю же — в крепости у них чародейка. Она наверняка и подобрала правильную формулу и эликсиры. Ламберту удалось выследить Ляську и до начала зимы вернуться в Каэр Морхен. Он не знал точное количество ведьмачек, потому что на подходе к крепости обнаружил защитные чары, созданные чародейкой, в этом не было никакого сомнения — магия была не ведьмачья. В лесу он заметил одну рыжеволосую девушку, итого вместе с Ляськой было уже двое. И Ламберт очень надеялся, что ведьмачек не окажется значительно больше. Вступать с ними в драку не хотелось по нескольким причинам. Во-первых, у него не было никакого желания убивать несчастных, которых использовали в своих корыстных целях. Во-вторых, Ламберт не мог себе представить хотя бы на секунду необходимость ранить или убить Ляську. Его Ляську, которую он собирался увезти в Каэр Морхен сразу после того, как объяснит ей, что к чему. — Но перед этим они должны были убить не один десяток детей… — задумчиво протянул Весемир, кажется, начиная доходить до того, что пытался донести Ламберт. Старичок покачал головой, словно говоря: «И за что мне это всё на старости лет?» — Я тебе об этом и говорю. Нужно прикрыть этот сумасшедший ведьмачий цех, пока не поздно, — на ходу проговорил Ламберт, направляясь к дальней стене с сундуками. Он принялся рыться в них, складывая в сумку разные склянки — чем больше эликсиров, тем лучше. Всё-таки чародейка там была, и кто знает — адекватная ли. Ламберт умел договариваться с магичками, если было нужно, но не представлял, какая их ожидает там. — И как ты планируешь прикрыть их? Там чародейка, да и никто не знает, сколько ведьмачек она успела создать… — Да, только они толком не умеют быть ведьмачками, знакам не обучены, фехтовальщики из них хреновые. Нам бы только чародейку вывести из строя, с остальными справимся, — Ламберт только пожал плечами, не оборачиваясь. Он сильно сомневался в том, что их встретят с радостью, но был уверен, что сможет донести до девочек, что их появление на этот свет в качестве ведьмачек — дело не самое хорошее. — Заберём себе тех, кто согласится. — Как думаешь, что сделает твоя ведьмачка, когда увидит тебя у порога своего дома с двумя другими ведьмаками? — аккуратно спросил Эскель, заставив Ламберта-таки обернуться. — Рада не будет, это точно, — Ламберт старался вообще поменьше думать о том, как умудрился вляпаться в любовь с ведьмачкой. Разве мутации не должны были лишать его чувств? Но сейчас больше остального его волновали люди, которые проводили опыты над детьми. — Но если мы оставим всё, как есть, скольких ещё девочек они там угробят? Мы должны это остановить, это в какой-то степени наша ответственность, верно? — Не стоит взваливать на себя ответственность за весь мир, Ламберт, — Весемир продолжал смотреть в огонь, но Ламберт видел его напряжённую спину. — Думаешь, ведьмачки не станут защищать своего создателя или учителя? Ты бы позволил кому-то убить меня просто так? — Если бы ты слетел с катушек и делал подобные вещи, я бы сам тебя убил, — хрипло отозвался Ламберт. Весемир даже не шелохнулся. — Ты же знаешь, что я прав. Если выедем сейчас, то как раз доберёмся до крепости до отъезда ведьмачек. — А не проще было бы приехать туда тогда, когда их не будет? — вмешался Эскель. — Наша цель — чародейка, верно? Это она создала их… — Я не уверен в этом, — Ламберт тряхнул головой. — Нужно застать их всех, чтобы точно понять, что там происходит. — Мы поедем в ту крепость, — Весемир наконец поднялся на ноги и повернулся так, что было видно его лицо. Недовольное. То самое лицо, от которого у мальчишек обычно кровь в жилах стыла. Хотя, признаться честно, Ламберту и сейчас было не по себе. — Но мы не будем махать мечами, как какие-нибудь ведьмаки Школы Кота. Мы поговорим с ведьмачками и теми, кто их создал. Ты понял меня, Ламберт? — Старичок, я не думаю, что… — Если ты не согласен, то я оставляю тебя здесь. Или поедешь один, — твёрдо произнёс Весемир, явно не собираясь отступать. — Нас и так осталось слишком мало, мы не можем позволить себя уничтожать собственный вид. Ламберт, ты будешь подчиняться мне в этом вопросе, иначе никто и никуда не едет. — И ты бы отпустил меня одного? — спустя мгновение споров с самим собой наконец выдавил Ламберт. — На верную смерть? — Нет, но я уверен, что ты примешь верное решение, Ламберт, — Весемир покачал головой. — Я знаю тебя, мальчик, я тебя вырастил. Ламберт помолчал ещё несколько минут прежде, чем кивнуть. Он много чего хотел сказать старику, но все эти слова были далеки от приятных, а растрачиваться на крики и споры не хотелось. Эскель, который казалось не дышал во время их разговора, шумно выдохнул через рот и поднялся на ноги. — Соберусь в дорогу. Давайте не затягивать, путь неблизкий. Ламберт кивнул и быстро направился в сторону их небольшой импровизированной оружейной. Несмотря на слова Весемира, Ламберт понимал, что драки не избежать. Он помнил, как Ляська среагировала на него в первый раз, их там явно воспитывали в ненависти к ведьмакам. И вряд ли их воспримут не как угрозу. Ляська… Ламберт тряхнул головой, прогоняя образ ведьмачки из головы. Его чувства не должны быть важнее Пути, верно?