Никому не отдам

На следующий день, придя к Маринетт, ребята застали её фактически с каменным лицом, смотрящую в стену напротив. Переглянувшись друг с другом, они аккуратно подошли к ней поближе. Аля уже собиралась что-то сказать, как вдруг брюнетка перебила её. — Почему вы соврали мне? — холодно произнесла Дюпен-Чен, продолжая прожигать стену взглядом. — Мы просто не хотели тебя расстраивать… — спустя минуту молчания, сказала Сезар, виновато опустив голову. — И поэтому вы решили, что лучше будет меня обмануть? — посмотрев на ребят, сердито спросила Маринетт. — И вообще, с чего вы взяли, что я расстроюсь? — вопросительно приподняв одну бровь, поинтересовалась кареглазка. Ребята переглянулись. — Ну… — начала Аля, немного замявшись. — Просто вы же как бы лучшие друзья, и мы подумали, что тебе будет обидно, если ты узнаешь, что вместо того, чтобы навещать тебя, он гуляет с новой подругой… — на этих словах брюнетка поняла, что её маска безразличия начинает рушится, а к горлу подступает неприятный комок. — Мы хотели как лучше, — сказал Нино, присоединяясь к объяснениям подруги. — Ну да, а получилось как всегда… — Маринетт почувствовала, что её голос дрогнул, и поняла, что с этим надо заканчивать. — В любом случае уходите, сегодня я не хочу никого видеть… — она отвела взгляд в сторону. — Но… — Уходите! — чуть ли не крича, резко произнесла Дюпен-Чен, прерывая возражения Аля. Друзья направились к выходу, не сопротивляясь желанию подруги. — Мы придём завтра, — напоследок сказала Аля, ещё раз взглянув на свою лучшую подругу, на что она лишь отвернулась в сторону окна, чтобы не показывать свою уязвимость. Сезар вышла, оставив нашу героиню наедине со своими мыслями. Если говорить честно, то ей было очень стыдно за то, что она накричала на друзей. Они ведь действительно хотели как лучше. «Дура!» пронеслось в голове брюнетки прежде, чем за окном пошёл дождь, оставляя мокрые дорожки на окнах и на её душе… Следующие четыре дня прошли для неё словно в тумане. Она почти ничего не ела и практически не спала. Все её сны превратились в кошмары без него. Эдриан больше не приходил к ней даже во сне, бросив в столь тяжёлый для неё момент. Она ни с кем не общалась и сказала медсестрам, чтобы никого к ней не пускали. Друзья много раз писали ей сообщения с извинениями, но они ей были не нужны. Маринетт не считала их виноватыми, она понимала, что они хотели лучшего для неё, а она просто выгнала их. Она хотела извиниться перед ними, очень хотела, но не могла… Но брюнетка дала себе слово, что как только её выпишут, она извиниться перед ними за своё поведение. Сейчас 22:39. Маринетт в очередной раз набирала уже заученный ею номер человека, по которому безумно скучает. Ей ужасно хочется услышать его голос… Хотя бы голос… Она пыталась достучаться до него на протяжении всех этих дней: писала ему сообщения, пыталась дозвониться, но всё было четно. Он не отвечал. И вот в сотый раз из телефона послышался монотонный голос автоответчика: «Абонент недоступен…». Послышались гудки. Сжав телефон в руке, брюнетка со злости швырнула его прямо в стену, разбив на тысячи кусочков. Из её глаз потекли горячие слёзы, обжигая щёки своим жаром. После чего послышалось негромкое всхлипывание, которое с каждым новым потоком слёз становилось всё громче, перерастая в крик. Дыхание сбилось окончательно, из-за чего брюнетка стала задыхаться. На шум прибежала медсестра и, увидев, что творится с девушкой, тут же пошла за успокоительным. Вернувшись со шприцом, женщина попыталась вколоть содержимое девушке, но Маринетт дергалась и брыкалась, не позволяя медсестре вколоть ей необходимую микстуру. Тогда медработница позвала на помощь санитаров, которые в свою очередь прижали девушке руки и ноги к кровати, не давая ей делать резких движений. Пока брюнетка пыталась высвободиться из хватки санитаров, медсестра неспеша вколола ей тройную дозу нужного препарата. — Можете отпускать её, — сказала женщина, вытаскивая шприц из вены. — Вы уверены? — спросил один из них. — Да, она ничего не сможет сделать против такой дозы успокоительного. Отпускайте! — санитары послушно отпустили Дюпен-Чен, наблюдая за тем, как её глаза постепенно становятся стеклянными, а истерика сходит на нет. — Всё, пойдёмте, ей нужно отдохнуть, — с этими словами они вышли из палаты, оставив Маринетт одну. Через пару минут медсестра пришла проверить её и, убедившись, что она уже спит, выключила свет в палате и ушла. На следующее утро девушка проснулась рано, но не смотря на это, с хорошим настроением. Впервые за эту неделю она рада солнечным лучам за окном. Возможно, всё дело в том, что наша героиня вбила себе в голову мысль о том, что сегодня всё наладится: она извиниться перед друзьями, а Эдриан всё ей объяснит, и всё снова станет как прежде. Но будет ли это так, мы узнаем чуть позже. После завтрака брюнетке сняли гипс и сообщили о том, что она может отправляться домой. Хотя медсестра всё утро уговаривала врача, чтобы он оставил Маринетт здесь ещё на неделю, потому что с нервами у неё что-то не в порядке. Но он всё равно выписал её, ссылаясь на то, что ночной приступ был вызван не более, чем тоской по дому, и что такое иногда случается. Поэтому сейчас она забирала из палаты свои вещи. — Вас кто-нибудь встретит? — поинтересовался доктор, заходя в палату, чтобы попрощаться с пациенткой. — Навряд ли… Но вы не волнуйтесь, я в состоянии дойти сама, тем более мне здесь недалеко, — ответила Маринетт, собирая осколки телефона с пола. Хотя теперь телефоном это трудно было назвать. — Вы уверены? — она кивнула в ответ. — Ну тогда я не смею вас задерживать, юная леди. Вы можете идти, — сказал врач. — Но помните, что недельку ещё нужно посидеть дома. И будьте осторожнее с огнём! — он пригрозил ей указательным пальцем, а затем, подмигнув ей, улыбнулся. — Хорошо, спасибо вам за всё! — сказала Маринетт, улыбнувшись, и вышла из палаты, направляясь в сторону лифта. Выйдя из больницы, девушка, хромая, дошла до дома, взяла всё необходимое и, немного приведя себя в порядок, направилась в школу. Да, да, вы не ослышались, именно в школу. Эта девица пошла против всех правил и направилась в ТИСФ, не смотря на то, что нога ещё болела. Но, кажется, её желание увидеться с друзьями и с Эдрианом было сильнее какой-то там боли. Сейчас обеденное время, поэтому придя в учебное заведение, она сразу же направилась в столовую. Найдя там их любимый столик и подойдя к нему поближе, улыбка быстро сползла с лица Маринетт, а брови свелись к переносице. На её любимом месте сидела та самая девушка, с которой Эдриан фоткался в их любимом парке и с которой проводил время всю эту неделю. А сейчас она мило общалась с друзьями Маринетт, параллельно флиртуя с кареглазым брюнетом. В глазах брюнетки заиграла ярость, на лице заходили желваки, а руки непроизвольно сжались в кулаки. Подойдя к шатенке, она резко схватила её за волосы, пытаясь как-то согнать со своего места. — Ау! Что ты делаешь? Отпусти! И кто ты вообще такая? — начала кричать девушка, выпутавшись из хватки Дюпен-Чен и повернувшись к ней лицом. — Я их подруга, а ты, тварина, заняла моё место, и похоже во всех смыслах! Проваливай отсюда! ЖИВО! — Маринетт, прекрати немедленно! Что ты себе позволяешь? — Эдриан оттолкнул брюнетку от девушки. — Да, она не сделала тебе ничего плохого, — добавила Аля. — Лайла — очень хорошая и добрая девушка, а ты с ней так обращаешься, тебе не стыдно? — сказал Нино, с укором посмотрев на Гого. — Ты должна извиниться перед ней! — воскликнула Наоми. — Я не буду извиняться перед этой су**ой! — голубоглазая с презрением посмотрела на Лайлу. — В таком случае, тебе лучше уйти… — сказал Эдриан, приобняв Лайлу за плечи. — Но… — Я сказал, уходи! Ты сегодня явно не в себе, так что приходи, когда не будешь вести себя так по-свински… — он поднял на девушку свой взгляд. В этот момент по телу Маринетт пробежался холодок. Он никогда ещё не разговаривал с ней таким тоном, и никогда не было в его глазах столько холода, как сейчас. — Ладно… Я уйду, если вы так этого хотите… — она развернулась и, прихрамывая, ушла, сдерживая слёзы… На последнем уроке Маринетт стало слишком жарко и как-то нехорошо. — Мистер Браун, можно выйти? — спросила брюнетка у преподавателя, подняв руку. — Можно, — сдержанно ответил мужчина, продолжая записывать что-то на доске. Спускаясь по лестнице, у девушки внезапно закружилась голова, участилось дыхание и свело живот. Вдобавок ко всему ещё и начала ужасно ныть нога, что заставило девушку осесть на пол, держась одной рукой за стену. «Чёрт!» подумала брюнетка, чувствуя, что ей срочно нужна медицинская помощь. — Что с тобой? Тебе помочь? — сказал чей-то девичий голосок. Обернувшись на звук, Маринетт увидела перед собой Лайлу, протягивающую ей руку помощи. — Мне…не нужна…твоя помощь… — тяжело дыша, ответила Дюпен-Чен. — Иди, куда шла…а я как-нибудь сама…разберусь… — в ответ шатенка лишь пожала плечами и ушла. Найдя в себе силы и кое-как спустившись с лестницы, брюнетка почувствовала резкую слабость. «Надо было всё-таки остаться дома… " подумала Маринетт. В глазах потемнело, и она потеряла сознание, упав на холодный кафель. Кто же теперь ей поможет…