А победитель только один

У каждого есть свои страхи. Нет такого человека, который чего-то не боялся бы. Боязнь темноты или света, замкнутого или открытого пространства, или же одиночества или недостатки общения… Все это обычно. В нашем мире страх приобретает более масштабные значения. Люди боятся друг друга. Чаще это случатся по той причине, что многие предают своих соседей или даже родственников. Тут по-другому не прожить. Либо выживаешь ты, либо выживают тебя. И выбирать место жительства нам не приходится. За нас все уже сделано, все продумано. Жизнь практически расписана поэтапно. Мы рождаемся, боремся и умираем чаще, чем это бывает в других уголках планеты. Для нас это привычно. Для других же – звероподобно. Но ведь мы не выбираем… Дистрикт 9. Сельской пункт перед заводом Предстой День перед Жатвой всегда был чем-то удивительным. Большинство подростков моего возраста пытались, что говорится, прожить день на полную. Каждый боялся стать участником Игр. Ну, а поскольку наш дистрикт не славится особым рейтингом побед, шансы на выживание были катастрофически малы. Кто-то пытался накупить побольше мятных леденцов на оставшиеся деньги, кто-то не отказывал себе в удовольствие покупки новой одежды для Жатвы. Кто-то же рисковал, пытаясь пробраться в поле за электрическим забором. Он тянулся по периметру всего дистрикта. По тонким проводам беспрестанно бежал электрический ток. Подержаться за такой было бы смертельной ошибкой. Но если вы не живете в Девятом, значит вы не знаете всех лазеек. Выбраться за территорию – огромное счастье и возможность для поиска пропитания в нашем городе. Не смотря на то, что мы специализируемся на пищевой промышленности, продуктами нас не балуют. Если на складах обнаруживали кражу, вора мгновенно находили миротворцы, и уводили к Ратуше. Что бывает дальше для всех нас не тайна. Либо смерть через повешение на Центральной площади, либо безгласость. Уж лучше первое. Прожить остаток жизни в Капитолии было бы ужасно. - И если ты снова полезешь в поле, я подтасую результаты при Жатве, клянусь! Да, такой мне достался брат… Он хоть и может пошутить так, что появляется дрожь в коленках, все же, он любит меня. Так же, как и я его. Но любить это не значит слушаться… - Да ладно тебе, - огрызнулась я. – я ведь не так часто выбираюсь из дома… Наша семья всегда занималась стрижкой, чисткой, бритьем… Тодды держали свою парикмахерскую пару лет назад, когда мы знали лучшие времена. Сейчас же приходится работать там, где и живешь. Раньше клиентов было уйма. Сейчас же редко кто приходит побриться. Не то что бы нас боялись. Просто приходить действительно некому. Год назад большая честь мужского населения погибла. На складе… - Я уйду ненадолго. – сказал Суини, допивая чай и оставляя кружку на грязном столе. – И чтобы к моему приходу я не обнаружил тебя возле забора! - Да поняла я… - Сеня! - Ладно, хорошо… Клянусь! - Вот же… - он улыбнулся и обнял меня за плечи. – Я скоро вернусь, обещаю. Схватил сумку со звенящими внутри бритвами, и выбежал во двор. Итак, меня зовут Сеня Тодд. Мне четырнадцать лет, и это тот самый возраст, в котором свойственно не слушаться старших братьев. Да уж, с именем родители долго не думали. Решили назвать так же, как и брата. Но меня это никогда не смущало. Семнадцатилетний брат был единственной радостью в жизни. И после смерти отца – единственным близким человеком. Матери я никогда не видела. Но много слышала о ней от Суини. Отличалась от всех тем, что имела роскошные светлые волосы, которые были диковинкой в нашем дистрикте. Черта местных людей – темные волосы и бледная кожа. Лица уставшие, кожа огрубевшая от ежедневной работы, а глаза были налиты кровью от того, что часто оставляли работников завода на ночную смену, даже если это не предписывалось по режиму. Моя мать же была с блондинистыми волосами, светло-карими глазами и нежно-розовой кожей. К ней сваталась половина города. Но она предпочла простого брадобрея с окраины города. В итоге – Суини и я. Через полгода после моего рождения она пропала. Отец был уверен, что это миротворцы забрали ее из-за причастности к бунтам пару лет назад. На мои вопросы Суини отвечает просто: «Тебе это знать не обязательно». Пищевая промышленность. То, чем обязаны заниматься все дети с двенадцати лет кроме подготовки к Играм. Каждый день после обычного обучения в школе, мы направлялись к заводу, где проводили все оставшееся время до глубокой ночи. Мы поставляли продукты в Капитолий, который ничем не платил нам взамен. Полуфабрикаты, виноделие и табачные заводы. Поэтому часть нашего дистрикта попадается на кражах, часть просто запивает горе алкоголем, а часть выкуривает пачками бракованные сигареты. Пьянство особенно часто попадается в этих местах. Даже детский алкоголизм тут не редкость! Так легче воспринимать свою неизбежную смерть. Натянув поскорее штаны и схватив свою сумку, я выбежала вслед за братом. Конец весны. В других дистриктах уже начинает распускаться растительность. За исключением нашего, а так же Первого и Седьмого. Самые северные районы континента хоть и имели устойчивый климат, все же не были самыми теплыми. Здесь, даже летом случались проливные грозы с градом, а зимы были настолько холодны, что часть смертей приходилась именно на это время. Натянув тонкую куртку, я спустилась по дороге, ведущей в город. Через два часа там соберется все население, чтобы попрощаться с выбранными жертвами Игр и порадоваться за тех, кого эта участь миновала. Прохожу быстро, стараясь не замечать всеобщих приготовлений. Площадь блистала своей белизной, то и дело мелькали белые костюмы миротворцев. И только одно ярко-зеленое пятно выделялось из всех. Наша сопровождающая, Олимпия. Девушка с характером. Как и все жители Капитолия, никогда не отстает от их странной моды. Каждый год она появляется в новом образе. Сейчас же она выглядела как весеннее дерево. В высокую салатовую прическу вплетены настоящие листья, зеленое платье выглядело на ней слишком вульгарно, а синие туфли явно не вписывались в общую картину. Но не мне судить о нынешних тенденциях нашей столицы. Вышагивая по площади, она осматривала работу миротворцев, то и дело давала какие-то поручения, вносила поправки в свой список и так далее. Интересно, у всех сопровождающих есть такая привычка? Я ускорила шаг. Появляться здесь раньше времени, по крайней мере, глупо. И даже немного страшно. Мое имя внесено в список десять раз. Я променяла свою удачу на еду… Тессеры – не самый оптимальный вариант для добычи пропитания. Но это может обеспечить хоть какие-то продукты. Последнее время паек, который предоставляет столица, приходит не в лучшем виде. Зерно влажное, от чего в нем заводятся насекомые и появляется плесень, мясо приходит протухшим, а ткани изъедены мышами. Но жаловаться-то некому. Сколько раз вписан Суини я не знаю. Он боится. И я его прекрасно понимаю. Но иногда ему удается раздобыть свежую дичь, которую он приносит с рынка. Обменивает за услуги. Больше нам предложить нечего. Пройдя половину города, я замечаю, что большинство жителей уже собрались в домах. На улице никого. Все готовятся к Жатве. Дети вымыты, одежда поглажена, обувь начищена до блеска. Как говорится, перед Создателем стоит предстать в лучшем виде. Возле забора мне все же удается встретить одну живую душу. - Привет, Крисс. Дочь обычного рабочего за последние полгода стала мне довольно близкой подругой. Так же, как и большинство детей, она проводит часть свободного времени в поле, ища мышей и собирая травы. Из этого можно приготовить неплохой ужин для одного. Непослушные каштановые волосы постоянно затянуты в неаккуратный хвост, вечно порванные штаны и папина рубашка, которая мешком висела на худощавой девчушке. - И ты тут… - вздохнула она, подходя ближе. – Боишься? - С какой стати? – соврала я и приняла самый гордый вид. – Не первый год, постепенно привыкаешь. - А я вот боюсь… Она как-то переменилась в лице. Я знала ее как веселую и немного сумасшедшую девчонку, которая чаще меня влипала в неприятные истории. Сейчас же я видела перед собой напуганного подростка. - Да ладно, все будет хорошо! Если что, я пойду добровольцем вместо тебя, обещаю! - Ты что, не смей! – перепугано вскрикнула она. – Я себе этого не прощу… - Тогда возьми себя в руки! Нам нельзя сегодня волноваться. Она кивнула и потащила меня вдоль забора. Мы шли и прислушивались. Электрический ток выдавало характерное гудение. На некоторых участках этот звук был немного приглушенным, где-то же звучал так отчетливо, что перепутать его с пчелиным жужжанием было бы просто невозможно. Наконец найдя подходящее место, мы стали медленно раздвигать провода палками, опасаясь разряда. Все же, мир вне дистрикта был прекрасным. Никаких заборов, никаких преград. Все открыто, никто никому не должен, не перед кем не кланяется. Капитолий не властен здесь. Но находясь тут, мы нарушаем закон. За это будут отрезать конечности как минимум. Выходит, быть на свободе значит быть наказанным. - Все как обычно? – спросила Крисс. - Надоели полевки… - А у тебя есть другие предложения? Я достала из сумки бритвы. Небогатое наследство от отца. Но мы дорожим ими. Серебряные ручки пришлось продать и обменять их на пластмассовые. Но своей остроты они не потеряли. Ими все так же можно было бы перерезать глотку какому-нибудь миротворцу... - Пошли, проверим ловушки. Крисс великолепно умеет сооружать сети, ставить капканы, устанавливать такие ловушки, в которые попался бы самый опытный зверь. Сегодня нам повезло больше чем обычно. В одни из сетей попался заяц, в другие – две белки и хорек. Охотник с добычей… Как это иронично. - Его шкурку можно обменять на целый хлеб! – воскликнула Крисс, осматривая хорька. Животное еще живое, и оно абсолютно не желает сдаваться. Но лишь легкое движение кисти позволяет мне взять в руки уже обмякшее тело хорька. - А у нас мыло закончилось… - Значит, я себе белок беру. – обрадовалась Крисс и скрутила головы рыжим. Собрав добытое в сумку мы вошли в лес. Самые густые леса на востоке, в Двенадцатом. Там дичи - гуляй не хочу. Сегодня же нам чисто повезло. Не удивлюсь, если это последние белки в округе. Русаки в основном все в полях. В Темные времена тут было много соек-говорунов. Мы же пару рас слышали пересмешников. Поют они изумительно. У Суини музыкальный голос. И когда мне удавалось вытащить его в лес, он часто просиживал все время у какого-то дерева, что-то записывая в блокноте и напевая мелодию, которая тут же разносилась эхом по всему лесу. От дерева к дереву перелетал искаженный птичьим свистом голос брата, сливался с другими мелодиями птиц, и, в конце концов, исчезал в самой глубине лесной тишины. Мы еще около часа потратили, чтобы проверить остальные ловушки, в которых не нашли ничего, кроме старых приманок и сухой травы. Одна же ловушка сработала, на ней остались еще свежие пятна крови. - Может, найдем… - осмотрела ловушку Крисс, и посмотрела куда-то вдаль. Мне оставалось лишь пожать плечами. Я в этом деле мало что смыслю. Не знаю, что бы было, если бы я ее не встретила. Наверное, умерла бы еще до того, как меня убил бы профи. Уходя все дальше в лес, во мне все отчетливее стучался страх. - А что, если нас найдут? – спросила я. - Боишься? – иронично ответила Крисс, весело смеясь. – Не волнуйся. Если бы они хотели, нашли бы нас раньше. И тут же расстреляли. Если что и случится, ты этого даже понять не успеешь. - Спасибо, успокоила! – вскрикнула я. Я остановилась. Не вижу смысла идти дальше. Что она хочет найти? Животное? Или уйти как можно дальше в лес, чтобы сбежать от правительства? Я ее слишком хорошо знаю. Она просто так не сдастся. - Да ладно тебе! Не обижайся. Если хочешь, можем пойти домой. Я кивнула. Суини будет волноваться, если я не вернусь, хотя бы за полчаса до Жатвы. - Нам стоит подготовится. Ты ведь не пойдешь на нашу жеребьевку в этом? – она окинула взглядом мою одежду. Отцовская куртка, старые штаны, зашитые заплатками на коленах и серая рубашка, купленная за двух мышей в городе. - Нас не правильно поймут. – улыбнулась я. По дороге домой мы успели собрать корни цикория и набрать каких-то ягод. Есть сейчас мы не рискнули. Все же, на растениях мы не знаемся. Осмотрев наши скромные пожитки, мы пришли к выводу, что сегодня вечером придется еще раз идти в лес. Этого едва ли хватит на день. У Крисс младшая сестра и мать, которых надо кормить. У меня брат, который запрещает мне ходить в поля. Но провизию же надо где-то брать! Русака забрала Крисс. Ей нужнее. - Если что, половину денег я отдам тебе, - сказала она, осматривая животное. - Нам пока есть на что жить. – ответила я. – Тем более, у тебя дома Сара, а Суини сам может найти себе пропитание. Не маленький уже. - Все равно. Мне лишние деньги не нужны. Удивительно, как сильно можно привязаться к человеку, что согласен отдать ему последнюю еду. Она мне стала как сестра. Случись что с ней, я бы считала виноватой себя всю жизнь. Мы достаточно хорошо друг друга знаем, чтобы не понять, что думаем об одном и том же. - Счастливых вам Голодных Игр. – улыбнулась Крисс. - И пусть удача всегда будет с вами. Мы разошлись у площади. Сцена готова, капитолийцы ушли, оставляя центр в идеальном состоянии. Становится не по себе. Сегодня кто-то узнает о своей скорой смерти. Кто бы это ни был, мне его жаль. Как это ужасно… Мы радуемся, когда наши трибуты побеждают, и плачем, когда их убивают… Наши обычаи подобны звериным. Мы платим за ошибки наших предков. За бунт, который поверг Панем в ужас, а нынешнее поколение терпит на себе все его последствия. Интересно, а каким был мир до этого? Суини дома не оказалось. Хотя его сумка лежит возле порога. Если он пошел искать меня, то это не лучшая идея. У меня осталось меньше получаса. В комнате меня ждет корыто с подогретой водой, остатки мыла и чистое мамино платье. Посеревшее от времени, но все такое же красивое. Длиною до колен, с серым поясом на талии и оборками на груди. В том году оно висело на мне мешком. Сейчас же оно придется мне в пору. Смываю с себя грязь и пот, пытаюсь оттереть огрубевшие пятки, что получается у меня с трудом. Тонкая ткань платья липнет к еще не до конца высохшей коже. Волосы заплетаю в одну толстую косу. - Ты такая красивая. Я слышу, как сзади кто-то подходит. В помутившемся зеркале появляется невысокий парень семнадцати лет. Он одет в свободную белую рубаху, новые штаны и старые отцовские ботинки. На темных волосах отчетливо виднеется седая прядь. - Где ты был? – удивленно спрашиваю я, поворачиваясь к брату лицом. - В городе. Мне удалось найти свежий хлеб, и всего за одну стрижку. - Значит, нам будет чем ужинать. – виновато улыбнулась я. - Ладно, что ты принесла? – снисходительно спросил он. Я достала из сумки хорька и несколько корней. - А Крисс обещала отдать половину прибыли от продажи кролика. - Так мы сегодня пируем! – улыбнулся Суини, забирая добытое. – Но заниматься этим будем уже после Жатвы. Я кивнула. У нас просто не остается времени. Во дворе уже слышно, как народ собирается во дворах. Матери целуют детей, желают им удачи. Отцы ободряюще кричат им что-то вслед. Место родственников в конце площади, за детьми. Их ограждает от нас цепь миротворцев, которые в случаи бунта, смогут задержать толпу. Не прийти нельзя. В противном случае – тюрьма. Так что родителям приходится в любом случаи наблюдать, как их детей забирают в Капитолий на верную смерть. Мы вышли во двор. Суини по привычке взял меня за руку, как маленькую. Я не стала отдергивать ее. Так чувствуешь какую-то защищенность. На площади собралось уже достаточно народу, чтобы телевизионщикам было что снимать. Стоящие на крыше Дома Правосудия они снимают каждого, кто прибывает на площадь. Так все жители столицы могут «поприветствовать» своих будущих трибутов. Здесь все разбито на сектора. Сзади – площадка для родителей. Чуть впереди – пункт записи. У каждого берут кровь и записывают в журнал имя. Так они проверяют наявность пришедших. Родителей запишут позже. Старшие подростки выстраиваются впереди, младшие – в хвосте. Суини снова обнимает меня за плечи и присаживается на одно колено. - Не волнуйся. Ты же знаешь, ничего не может случится. Некоторые записаны больше тебя, тебя не выберут. - Я надеюсь… - руки дрожат, и я с трудом пытаюсь удержать в них ладони Суини. - Если что, я всегда с тобой. – он касается губами моего лба. Становится немного легче. Но я уже не чувствую его рядом. Суини быстрым шагом направляется в начало очереди, занимая свое место. Я ищу взглядом Крисс, и когда нахожу ее, становлюсь рядом. Наша очередь подходит не скоро. За это время мы успели перебрать в головах сотни планов побегов. Если мы сейчас поднимем мятеж, расстреляют всех поголовно. Да и какому дураку взбредет в голову поднимать против Капитолия один несчастный дистрикт, который не славится особыми достопримечательностями и умным населением. Хотя, уж лучше получить пулю, чем каждый год переживать это. Мне страшно смотреть на сцену. Там стоит четыре стула и два шара, наполненные маленькими белыми карточками, с вписанными именами детей. Стулья же предназначены для следующих особ: мэра Гейндера, прибывшей сопроводительнице Олимпии и двоим менторам, которые будут наставлять будущих трибутов. Ментор девочек – Таира Майлис. Немного полноватая женщина пятидесяти лет. Победила в Играх, когда ей было пятнадцать лет. Раньше она неплохо владела копьями. Со стороны мальчиков – Дин Сайр. Один из самых молодых победителей Игр. Ему около тридцати лет, и победил он по чистой случайности. Когда все участники погибали от голода и инфекций, он нашел самое безопасное место, где и отсиживался все Игры. У него больше навыков для выживания, чем боевых преимуществ. Нас быстро распределили на местах. Девочек собрали по правую сторону, мальчиков – по левую. Все ждали лотереи. Когда главные часы пробивают девять, к кафедре выходит мэр и произносит не длинную ободряющую речь. Краткая история Панема и нашего дистрикта мало кому интересна. По завершению своей речи, мэр поворачивается к остальным, приглашая на сцену Олимпию. - Здравствуйте, дорогие жители Дистрикта девять. – радостным голосом приветствует нас сопровождающая. – Счастливых вам Голодных Игр! И пусть удача всегда будет на вашей стороне. Думаю, мне нечего добавить после речи мэра Гейндера, все и так сказано. Вы пережили не лучшие времена. Но Панему удалось восстать из праха, и теперь мы празднуем это ежегодно, как самый яркий праздник… … как символ того, что мы все обречены на смерть. - Итак, пришло время узнать имена наших героев. Дамы вперед. Она подошла к одному из шаров, и, погрузив туда руку, стала долго нащупывать бумажку с именем. Вся женская половина площади замерла, подростки наклонили головы. Кто-то шептал себе что-то под нос, держа руки сложенными, кто-то просто рассматривал землю под собой, надеясь, что так его не заметят. Внутри все сжимается, когда Олимпия извлекает небольшой кусок бумаги. На вид такой же как и все. На нем выведено имя будущей жертвы Капитолия. Сердце колотится как умалишенное, от страха сводит живот, а мысли в голове спутываются в один невразумительный комок. Голос с трибуны звучит как гром среди ясного неба. А ровный и радостный голос Олимпии напоминает рычание пса. - Сеня Тодд. Воздух как будто исчез. Вдохнуть было попросту нечего. Я чувствую, как на меня устремляются тысячи взглядов, а рычащий голос Олимпии приобретает свои естественные нотки. - Где ты, милая? – спрашивает она, ища меня взглядом. – Ну же, иди к нам. Ноги идут сами по себе, автоматически переставляясь на пару сантиметров вперед. Я замечаю какое-то движение со стороны мальчиков. Бежавшего тут же останавливают миротворцы и, похоже, дарят хороший удар в живот. Как только я выхожу из толпы, меня тут же окружают четверо мужчин в белых костюмах. На меня смотрит весь Панем. Меня видит каждый житель Капитолия. А уже выбранные трибуты Первого и Четвертого жадно осматривают будущую жертву. - Ну же, поднимайся! – зеленоволосая женщина подает мне руку в белых перчатках, помогая взобраться на сцену. Я невидящим взглядом осматриваю весь свой дистрикт. Кажется, где-то в половине девочек слышен крик. Я вспомнила о своем обещании Крисс пойти вместо нее. Ну, можно сказать, я выполнила свое обещание. - А теперь мальчики, - распевала Олимпия, и не быстрым шагом направилась ко второму шару. Тут она долго не выбирала. А мне было уже все равно, кто будет моим соперником. Не думаю, что я доживу до первой бойни. Олимпия семенит к микрофону, разворачивая по дороге еще один листок. Пока я пытаюсь усмирить дрожь в ногах, она произносит еще одно имя, которое добивает меня окончательно. - Суини Тодд.