Anytime, anywhere, anyplace.

— Эй, бро, ты определенно что-то должен сделать с этим? — А? Они стоят с Гарри на заднем дворе, где выгуливают Тессу, чтобы собака не наделала «делов» прямо на премьере. — Ну, вот с этим, — Гарри рисует пальцем круг в воздухе возле своих губ. Том все еще не понимает. Гарри, пряча понимающую улыбку, скрывается в доме и возвращается с зеркалом. — Посмотри. Твою… Том сразу понимает, о чем говорит Гарри, при дневном свете это слишком заметно. Кожа вокруг его губ красная, имеет несколько раздраженный вид. А губы, особенно верхняя, выглядят так, что сразу становится понятно: их целовали, прикусывали, засасывали. И что там вообще Роберт с ними делал? Естественно, Том помнит, откуда взялось раздражение, как ему не помнить, когда у него поджимаются пальцы на ногах от возбуждения, стоит только почувствовать на своем лице покалывание бородки определенного человека. Черт, он скучал по этим ощущениям и отдавался им уже вторые сутки. Неудивительно, что его лицо выглядит именно так. Том немного смущен, что Гарри это заметил. И рад, что заметил именно он. Холланд не знает, как бы выкручивался, заметь это, например, мама. Или, боже, даже подумать страшно, отец! — Это надо как-то замазать, — задумчиво предлагает Том, все еще разглядывая себя в зеркало. Он никогда и никому не признается: ему нравится то, что он видит. Все эти следы — доказательства принадлежности Роберту. Том касается пальцем своих губ, не замечая отсутствие Гарри. Брат появляется через минуту, и вкладывает в руку тюбик с тональным кремом, явно позаимствованным у мамы. — Ты серьезно? — А есть еще варианты? — Гарри разводит руками. — Давай, тебе же не привыкать. Да, со своей профессией Том больше проводит времени в гриме, чем без него. И кожа не говорит за это «спасибо». — Это надо делать здесь, при дневном свете, — подсказывает Гарри. Том все еще не думает, что это хорошая затея. Но Гарри прав: вариантов у него нет. Если только не идти на премьеру, а это неприемлемо. Холланд выдавливает себе на палец немного крема, и наносит его вокруг губ, стараясь делать это так, как делали гримеры. Получается не очень. Несмотря на то, что Том загорел (по своим меркам) цвет тоналки куда темнее. И еще больше привлекает внимание к губам. Если до этого Гарри всячески показывал свое желание помочь, то сейчас откровенно смеется. — Рад, что тебе весело, — ворчит Том, разглядывая себя в зеркало. Это на самом деле выглядит очень смешно. — Мажь на все лицо, — произносит Гарри, когда отсмеялся. — Я не буду этого делать, — категорически заявляет Том. — Хорошо, но и так ты идти тоже не можешь. Просто размажь тональный крем по лицу. Том, давай, у нас времени не так много. — И снова засмеялся. Да так громко, что к ним подбегает Тесса, пытаясь понять что происходит. Том, представляя, как позже все выскажет Роберту, начинает наносить на свое лицо тональный крем, под смешки и указания Гарри: — Вот на щеке место пропустил, — и брат тычет пальцем в пропущенное место. — Теперь нормально? — ему совсем не хочется спрашивать мнения Гарри, потому что тот все еще смеется и чуть-чуть издевается. Холланд придирчиво смотрит на свое лицо в зеркало. Кожа выровнялась и стала непривычно загорелая. Это можно будет объяснить тем, что он только что вернулся из жаркой страны. — Ну? — Шею тоже мажь. Том, разве ты не видишь, что она отличается от лица? — Я больше ничего не буду мазать. Пусть думают, что хотят. — Том! Время! — Я ненавижу вас обоих! — Эй, — возмущается Гарри. Уже после премьеры, которая прошла как прекрасно, так и очень нервно, Том, будучи у Роберта дома, в его постели, решает проверить в сети фотографии. Да! Ему все еще не дают покоя собственные губы. Потому что, прямо сейчас он чувствует, как они раздражены. Роберт снова это сделал! Том возмущался, пытался между поцелуями объяснить, к чему это приводит. Но под натиском Дауни говорить было невозможно. А вскоре все слова утонули в поплывшем от удовольствия разуме. И вот сейчас, он находит свои фото, свои, блять, фото, на которых его лицо крупным планом! И зависает. До тех пор, пока за его спиной не раздается громкий смех Роберта. Какого, спрашивается, он маялся с тональным кремом, когда Роберт, урвав у него поцелуй в перерыве на премьере, буквально слизывает с него то, что должно прикрыть покраснения. И сейчас это видно гораздо больше, чем, если бы, он не трогал свою кожу с самого начала! Это просто, это просто… — То-ом, — тянет Роберт его имя, как умеет делать только он, — никто ничего не заметит. — О! Не говори мне этого! Это все твоя вина, между прочим! Это чуть лучше, чем, если бы ты поцеловал меня прямо под прицелами фотокамер! — Тебя успокоит, если я скажу, что был вот настолько, — Роберт показывает большим и указательным пальцами маленький зазор, — чтобы действительно поцеловать тебя? — Нет, мне не легче. Не ты светишься с зацелованными губами на весь Интернет. Да еще с тональным кремом на лице! Ты сделал это снова! — Том указывает на свои губы. Надо купить какой-нибудь смягчающий крем, что ли. — Если ты хочешь, я могу сбрить ее прямо сейчас. — Том понимает: Роберт предлагает это не всерьез. И брать на слабо мужчину совсем не хочется. — Но она же тебе нравится. — Нравится, — соглашается Том. Позволяя себя увлечь в новый поцелуй.