Последнее прощание
1 июля 2020 г. в 15:14
Мрак ночи уже три года как никого не пугал, отгремели звуки битв, и новая эпоха началась с великого строительства. Сбылось давнее пророчество, и от Аннуминаса отступила вода, возвращая былую столицу новому королю, пожелавшему видеть ее своей северной резиденцией. Род дунэдайн не прервался и занялся тем, что умел лучше всего, а именно отстраивать руины и патрулировать территории, которыми очертилось новое государство людей. Притупилась боль былых утрат, отменились капитанские должности, и весь мир попробовал познать вкус мирной жизни.
Старенькая повозка медленно двигалась по брусчатке древнего, поросшего мхом, тракта. В ночи сложно было распознать две фигуры, плотно завернутые в плащи без каких-либо распознавательных знаков, но никто бы и не стал их останавливать. Погонщик стегал лошадей, его товарищ молча сгорбился, посапывая в колени, а более ничто не нарушало природу Минхириата и его старого тракта. Война прошла, Свободные народы ликуют, но люди не скоро забудут проклятия Короля-Чародея и восстающих мертвецов по ночам.
— Какая же вонища. — Раздался ворчливый мужской голос, на что резко отреагировал посапывающий силуэт.
— Тихо, услышит еще кто. — Голос подобен лезвию у горла, никто не стал бы перечить этому человеку.
— Если не услышат, значит, учуют. — Все равно ответил погонщик, стегнув лошадей с большей силой.
И еще быстрее зазвучал стук дерева и стали о камень, страшнее скрипели сбитые края телеги, перевозящей некий груз в сторону Могильных курганов, называемых теперь не иначе как холмы Тирн Гортада. Со смертью Короля-Чародея и уничтожением Саурона эта земля перестала извергать ядовитый туман и голоса эпох, всё вернулось на свои места, но память людей вырисовывала страшные картины прошлого, защищая это место от лишних глаз. Стены Тирн Гортада серой массой возвышались над курганами, где поля покрылись свежей травой и поглощали повсеместно разбросанные кости былых мертвецов, что более не поднимутся. Здесь же, в самом центре холмов, где возвышался обелиск былого Кардолана, высоким помостом красовалось приготовленное кострище из сухих, но заботливо разрубленных веток и пней. Повозка проехала чуть дальше намеченного места, но фигуры мужчин спустились, забираясь в грузовое отделение и вытаскивая оттуда грубосколоченный деревянный гроб. Один из них с энтузиазмом и гордостью нес смердящую ношу, другой же воротил нос и прятался в меховой ворот богатого плаща, обитого соболем. Как бы то ни было, гроб оказался на вершине кострища, а крышка была открыта, являя скрюченное тело и облезлую черепушку миру.
— Недолго осталось, брат. — Причитал худощавый мужчина, заботливо поглаживая жуткую массу разлагаемого тела.
— Оставь его. — Рыкнул второй, наматывая промасленную тряпку на древко будущего факела.
— Так, так, так. — Засуетился первый, выхватывая из кармана потрепанную черную книжонку, и дергаными движениями пролистывая лишние страницы, не замечая, как пара из них вылетают и приземляются на влажную почву холмов. — Давай, поджигай. — Обернулся он к своему товарищу, сверкая глазами из-под капюшона, но тот медлил.
Саэрадан скинул меховой капюшон, открывая свое лицо, полное сомнений и прикрытых страхов. Огниво в его руках потряхивало, что раздражало спутника. Раздался приглушенный рык, какой издает волчица, защищая волчат, а черная книжка опустилась на деревянный помост, сменяемая звонким лезвием меча, вылетающего из ножен Лотрандира. Арнорская сталь сверкала в свете звезд и Луны, угрожающе направленная на Саэрадана.
— Он ведь тебе все рассказал, я знаю. Это ты мог предотвратить его смерть, но ты стоял рядом со мной и провожал его взглядом, а потом сидел и ревел, я все помню! — Рычал Лотрандир, вышагивая полукруг против часовой стрелки, ненавистно сверкая глазами на собрата.
— Ты ничего не знаешь. — Спокойно отвечал Саэрадан, выхватывая свой меч, не для атаки, но для защиты от возможного нападения.
— А я не попрощался. — Твердил Лотрандир, облизывая иссохшие губы. — Я очень хочу попрощаться. — Кивал головой артэдайнец, занимая боевую позицию между Саэраданом и кострищем.
Минутное молчание разряжало воронье, собирающееся вокруг двух дунаданов, сверлящих друг друга глазами. Один был спокоен и тих, другой не скрывал эмоций, ненавистно рыча и скаля зубы. Лотрандир часто отвлекался на пернатых падальщиков, готовый броситься на них, если те посмеют приблизиться к трупу на расстояние удара меча.
— Ты обещал. Ты обещал ему это и не сдержал свое слово. — Продолжал говорить былой хранитель Форохеля, начиная движение в обратном направлении. — Каково ощущать, что скоро он будет свободен и задаст тебе неудобные вопросы? — Лотрандир ухмылялся, но Саэрадан сохранял безмолвное спокойствие. — А? — Закричал дунадан, делая первый выпад, преспокойно отбитый собратом.
— Давай проверим это. — Беспристрастно ответил Саэрадан, опуская меч в землю и обиженно садясь на колено, высекая необходимую искру.
Факел вспыхнул секундно, подсвечивая исхудавшее и испещренное шрамами лицо Лотрандира. Он и сам замялся, опуская острие меча к земле и позволяя факелу долететь до кострища. Солома схватилась быстро, но Лотрандир продолжал раздувать огонь, пока тот не поглотил грязный гроб и его содержимое. Разом потухла агрессия, два собрата стояли плечом к плечу, наблюдая за игрой пламени и беззащитных дров, в которых нашел обещанное пристанище труп Кандайта. Воронье разлеталось с криками, давно курганы не видели открытого огня и давно здесь не проводили захоронения кардоланцев, учитывая все необходимые ритуалы. Черный вяз прекрасно горел, и вскоре пожарище разрослось, поглощая в себе останки последнего следопыта Пустошей.
— Алое зарево свободы. — Шептал Лотрандир, глядя на буйство стихии и принюхиваясь к дыму, но Саэрадан не разделял этого рвения, молча и подавленно глядя перед собой.
Некоторое время они смотрели на затухающее кострище и обугленные кости, проваливающиеся в тлеющие угли. Никаких видимых изменений природа Тирн Гортада не претерпела, что явно удивляло и заботило Лотрандира, а Саэрадана, напротив, успокаивало. Слетел капюшон с головы артэдайнца, глядящего вокруг себя с недовольством и недоверием.
— Остается последнее. — Тихо молвил Лотрандир, сжимая рукоять клинка и глядя на Саэрадана.
— Что? — Кивнул на меч хранитель Бри. — Убьешь собрата?
— У меня не осталось братьев. — С улыбкой отрезал любую возможность надавить на жалость Лотрандир, приближаясь к пепелищу. — Режь руку. — Не глядя на Саэрадана, грозно молвил тот, сотрясая меч в руке.
— Нет. — Покачал головой хранитель Бри, хватаясь за торчащую из земли рукоять своего клинка. — Я обещал Кандайту привезти тело сюда, но вызывать его и тревожить покой я не стану. — Уверенным был голос Саэрадана и за эти слова он был готов сразиться.
Раздавшийся хохот Лотрандира резал не хуже меча:
— Собака. — Скрежетал он зубами, разворачиваясь к собрату со зловещей улыбкой. — Ты сейчас стоишь тут только благодаря тому, что клятвопреступники покинули Энедвайт. На твоих плечах мех, а твой живот вываливается из рубашки, благодаря тому, что твой рот на месте, а не в гнилой яме! И этот рот извергает подобные слова? — Голос Лотрандира повышался, меч вновь оказался направлен острием в грудь Саэрадана, но атаки не следовало.
Кардоланец был еще нужен, это последний из капитанов и самый простой в поимке для былого следопыта заснеженных пустошей. Возможно, Лотрандир боялся того, что призрак Кандайта не будет рад пролитой крови на его же пепелище, но останавливаться никто не намеревался.
— Будь во мне хоть капля кардоланской крови, я бы себе живот вспорол, чтобы найти ее и пролить на эти останки! — Яростно Лотрандир размахивал мечом, указывая то на тлеющие угли, то на собрата напротив. — А ты сейчас стоишь и мнешься, страшась пролить свою? И как ты можешь вообще называться кому-то собратом, если всего всегда боишься?! Жил трусом и умрешь трусом. — Лотрандир был похож на медведя, готового броситься в бой и разорвать на части добычу, но эти слова возымели должный эффект.
Саэрадан гордо вышел вперед, приближаясь к обугленным костям Кандайта, хватаясь за лезвие меча и медленно проводя им по своей ладони, под пристальным взглядом собрата.
— А если он не будет рад этому? — Задал последний вопрос хранитель Бри, получая единственный возможный ответ:
— Значит, держи меч крепче.
— В момент великой нужды я взываю к духу Кандайта. — Недовольно и тревожно говорил Саэрадан, глядя на кровавый поток, стремящийся на угли с характерным шипением. — Пролита кровь Кардолана на священной земле, и она требует отмщения. — Закончил слова ритуала кардоланец, отступая сразу на несколько шагов, упираясь спиной в Лотрандира, словно и не заметившего этой неуклюжести.
Вновь ничего не изменилось, не было порывов ветра и отчаянных воплей из мира призраков. Саэрадан насуплено глядел, как потухают угли, гадая о том, что не так сделано и почему на него не кидается озлобленная нежить, а Лотрандир продолжал смотреть в одну точку, покусывая губу и недовольно вздыхая.
— Может крови мало? — Задал он свой вопрос, глядя на собрата, но лошади в повозке заметно встревожились, глядя на появляющееся синее свечение за спинами дунаданов.
— Достаточно крови. — Раздался тихий голос, неестественный и далекий, исходящий от тени.
Кандайт, в привычной для него манере, хмуро глядел на собратьев, разглядывая тех так, словно вспоминал черты забытых лиц. Облаченный в тяжелую церемониальную броню с выгравированной головой барана на кирасе он светился загробным огнем, но более всего выделялась брешь на животе, оставленная королем клятвопреступников в последнее мгновение жизни.
— Какого отмщения требует твоя кровь? — Кандайт медленно приближался к дунаданам, глядя на Саэрадана, держащегося, в свою очередь, за рукоять арнорского клинка. — Не отмщения, брат, просто беседы. — Успокаивая собрата, говорил призрак, расплываясь в улыбке.
— Победа? — Блаженно растянул это слово Кандайт, вздыхая и наполняя воздух холодом от одного только присутствия.
— А вам там доспехи выдают посмертно? — Неожиданно, но на лице Лотрандира засияла улыбка, оскалившая его зубы.
— Каждый получает то, на что заслужил при жизни. — Отвечал Кандайт, остановившись в метре от пары друзей.
— И кто ты там? — Кивнув головой, продолжая беседу Лотрандир.
— Судя по всему, — Кандайт выглядел растерянно, разглядывая свои же доспехи, — гвардеец. — И пресекая все возможные вопросы, он продолжил.
— Я был слеп. Со мной разговаривали, я слышал голоса, которые пытались меня успокоить, но я не видел лиц, сплошная тьма. Они казались такими близкими и родными, но я не мог их узнать. Я, — замялся призрак, — я боялся.
Голос Кандайта был удивленным и подавленным, он и сам не мог понять, сколь реальна эта ночь, глядя на собратьев своим загробным зрением, наблюдая лишь их тени. Будучи погребенным в Энедвайте, он не мог быть связан с душами кардоланцев, которые его и звали, призывая не блуждать во тьме, а смиренно ждать. И он дождался.
— Каково это, умирать? — Вдруг задал вопрос Лотрандир, вырывая Кандайта из размышлений.
— Словно свалиться в Бруинен по весне. Холодно, тело трясет, но ты ничего не можешь сделать, а потом тьма. И тишина. Но даже это приятнее, чем являться в мир живых, принять форму оказалось больно. — Вновь улыбнувшись, ответил Кандайт, добавляя. — Я благодарен вам за эту возможность, не слушайте мои бредни. Сколько времени прошло с моей смерти?
— Три года. — Чувствуя вину, отвечал Саэрадан, под пристальным взором Лотрандира.
— Три года. — Повторил Кандайт, опуская взгляд. — Расскажите мне всё.
И словно ничего не поменялось. Вновь они втроем сидели рядом с тлеющими углями, делясь своими историями и рассказами, вновь раздался смех, и улыбки озаряли лица суровых воителей своих миров. Кандайт поведал все то, что помнил из своих блужданий во тьме, а его собратья рассказывали о войне, великой победе и их путешествиях после коронации Арагорна. Саэрадан рассказывал о Пустошах, Амон Сул, что отстраивается под надзором Раданир, о ее связи с Чипом и делах Дэйзи в таверне. Слова о сестре расстроили Лотрандира, но тот поведал историю своих похождений, множество печалей и тревог, свалившихся на его плечи, обиду на самого себя и долгое составление плана по захоронению Кандайта в земле Кардолана, без лишних глаз и ушей.
— Чип должен быть со мной после смерти, он долгое время следил за Минхириатом, выполнил свои клятвы и не может кануть в небытие. Я такого не допущу. — Отвечал призрак, качая головой от истории о продолжительной охране лагеря Кандайта бобром.
— А какой этот загробный мир? Что там такого необычного? — Задавал вопросы Лотрандир, не спуская глаз с тени.
— Я не знаю. — Пожал плечами Кандайт, глядя по сторонам. — Мои кости-то еще остыть не успели, а вы уже меня выдернули сюда. Я не сомневался, что так оно и будет, но всё же. — Призрак склонил голову вбок, слабо улыбаясь.
— У нас не было времени, да и нет. — Строго ответил Лотрандир, задирая подбородок в привычной когда-то гордой манере.
— И куда же вы торопитесь? Куда лежит ваш путь? — Решил задать свои вопросы Кандайт, переводя взгляд немигающих глаз с одного дунадана на другого.
— Домой, к семье. — Как-то тихо отвечал Саэрадан, словно стеснялся этого, но призрак молча поднял большой палец вверх, слушая Лотрандира.
— А я отправлюсь на северо-восток, за Мглистые горы. Нет мне покоя в Эрегионе. — Сухо и твердо говорил дунадан, не глядя на своих друзей.
— И ничего не скажешь Раданир? Она сокрушается. — Саэрадан был явно разочарован этим ответом, в то время как Кандайт сохранял беспристрастное молчание.
— Я сам решу этот вопрос. — Ответил Лотрандир, поднимая взгляд только на призрака, но не было ответа в немигающих глазах. — Пора?
Как обычно, Кандайт лишь кивнул головой, поднимаясь вместе с собратьями, будучи в разных мирах и формах. Лотрандир выглядел умиротворенным, он выполнил то, о чем размышлял последние годы, чем жил, что готовил усердно и заботливо. Саэрадан же мотал головой, вспоминая момент прощания в Энедвайте, чувствуя, что сейчас повторяется давняя история.
— Мы больше не увидимся? — Хранитель Бри поднял взгляд на призрака, не скрывая всей печали, но Кандайт улыбался.
— В моем распоряжении всё время, оставленное миру до конца веков. Придите сюда, позовите меня, — призрак кивнул на порезанную ладонь Саэрадана, — без всякого кровопролития. Проклятие спало, души свободны и я приду. — Кандайт повернулся к Лотрандиру. — А ты бы заканчивал эти путешествия, брат. Но знай, где бы ты ни был, куда бы ни занесла тебя извилистая тропа, я буду рядом, даже если ты меня не видишь.
— А как выглядит-то этот мир душ? — Вдруг задал вопрос Саэрадан, вызывая очередную улыбку на лице мертвого кардоланца.
— Скоро я это узнаю. А когда придет твой час, то я буду рядом и провожу тебя, чтобы лично всё показать. — Неизвестно, что почувствовал хранитель Бри, но Кандайта это не сильно и волновало. Он сказал ровно то, что хотел, оставляя свою клятву на этой земле и связывая себя с миром живых.
— Мы все увидимся в Чертогах Предков, где все братья пируют под светом Звезды. И каждая светлая точка на небесах, когда вы будете смотреть на них ночью, это душа дунадана, следящего за вашим путешествием на этой земле. — Кандайт выглядел непривычно довольным, рассказывая и делясь историями, который каждый слышал по нескольку раз.
— Тогда увидимся. — Выставил вперед руку Лотрандир, хоть и не было на ней щитка, но старые традиции следовало соблюдать.
— Увидимся, брат. — Отвечал Кандайт, отвечая на этот жест, но призрачная материя лишь прошла насквозь, и не было знакомого глухого стука кожаной брони.
Также поступил и Саэрадан, ощутивший мороз прикосновения мертвеца и поежившийся, но стойко выдержавший этот момент прощания. Некоторое время дунаданы смотрели за тем, как призрачный силуэт Кандайта начинает таять, а на лице призрака светилась лучезарная улыбка от увиденной грани двух миров, но он резко остановился. Лотрандир уже подходил к повозке, а Саэрадан не смел сдвигаться с места.
— Если я буду нужен, ты знаешь, где искать. Передай Раданир, что она тоже может прийти сюда в любой момент. Я встречу ее на границе курганов. — Голос призрака не был добрым и счастливым, это был грустный шепот, куда более естественный задержавшейся между мирами душе.
И Кандайт исчез.
Краски сменились, и ночной мрак отступил, ослепляя кардоланца светом полуденного солнца. Он стоял посреди зеленого поля, поросшего душистыми колосками по колено. Разрушенные и разграбленные курганы тут выглядели совсем иначе, памятные доски и статуи возвышались над холмами, а воины устремляли гордые взгляды ввысь, к звездам. Тирн Гортад нельзя было назвать руинами, это полноценная крепость из светлого камня, с резными вратами, настежь открытыми, а в лучах солнца серебряные трубы воссияли, заставляя хмуриться. Рядом с Кандайтом стоял следопыт, внимательно разглядывающий вернувшуюся из мира живых душу. Его проницательный взгляд был знаком дунадану, как и некоторые черты лица, схожие и родные.
— Отец. — Кандайт пал на колено, ощущая прилив чувств, стремящийся вывести из равновесия беспристрастного кардоланца.
Ответа не последовало. Фигура следопыта приблизилась, падая на колени и заключая в объятия Кандайта, объятия, которых он не ощущал более сотни лет и по которым сильно тосковал.
— Ты заставил нас ждать. — Голос отца был строг, но мягок, как когда-то давно, в молодости кардоланца.
— Нас? — Переспросил Кандайт, открывая глаза и глядя вокруг, желая увидеть еще одну фигуру, роднее которой не встретишь.
— Нас. Но ее здесь нет, ты лишь между мирами. Мать ждет в Чертогах. — Объяснял отец, разглядывая черты лица возмужавшего и повзрослевшего сына.
— У меня осталась клятва. — Сокрушенно шептал Кандайт, ища поддержки в глазах напротив.
— Я знаю. — Отвечал отец, кивая головой. — Если ты отправишься в Чертоги, то обратный путь закроется. Мы ждали этого веками, души покидают Средиземье. Лишь самые верные могут вернуться обратно, но не думай окунаться в эту проверку. Страшнее всего застрять и страдать до последних дней этого мира. — Кандайт всегда знал, что от отца пришла любовь к рассказам и нравоучениям, но все эти слова он выслушал с упоением и наслаждением, глядя на собеседника восхищенным взглядом.
— У нас будет целая вечность для того, чтобы рассказать друг другу истории и выпить за незначительные и судьбоносные победы. Мать дождется, кардоланский род славится именно этим, а ты закончи свой путь. Я горжусь тобой. — Отец улыбнулся. Кандайт при жизни-то не видел того, как вечно безэмоциональные родственники выражают свои эмоции, а тут столько ударов и все за какие-то мгновения. Отец обернулся к Тирн Гортаду, указывая рукой на верхний королевский ярус.
— Поднимись туда, тебя заждались. — Молвил он и протягивал руку, чтобы помочь подняться следопыту. Заметив, как бровь сына вопросительно изгибается, он заранее ответил на все вопросы. — Всё узнаешь, время есть. — И отец исчез.
Кандайт резко обернулся, мотая головой и отыскивая пропавшего следопыта, но мир теней полон загадок, которые тому только предстояло разгадать. Время есть. Словосочетание, которое вставало вразрез с логикой этого места, где времени как раз и нет, как изменений, как смены погоды, тут вечное позднее лето и вечная безмятежность. Раз отец сказал подняться по длинной лестнице Тирн Гортада, значит, следовало исполнить этот наказ и как можно скорее. Кандайт наслаждался видами, нетронутыми гобеленами и зелеными стягами, хоть и смущала тишина этого места, но именно так и представлялся загробный мир.
На самом краю верхнего яруса стоял дунадан, облаченный в королевские доспехи, скрепленные множеством заклепок и ремешков. Его тяжелый плащ развевался за спиной, хоть никакого ветра вокруг не было, лик светел и ясен, взор скрывал великую печаль и мудрость. Светлые волосы Ардунимира одернулись, когда тот резко обернулся на Кандайта, как когда-то при жизни, во время множества их личных стычек в образах дунадана и умертвия. Именно те были чувства у кардоланца, когда последний король этого королевства сделал три шага навстречу.
— Ради этого момента стоило ждать. — Тихо говорил Ардунимир, снимая латную перчатку с руки и разглядывая бледную кожу, скрывающуюся под ней. — Как же ты мне надоел, Кандайт из Пустошей. — С усмешкой и доброй улыбкой твердил король, поднимая взгляд на дунадана. Взгляд бесконечно синих глаз. — Если бы мое проклятие позволяло телу истлеть, и дух мой находился в этом дворце, то я бы закричал тебе это при жизни. Звезды свидетели, ты самый отчаянный из посетителей оскверненных курганов. И я безмерно рад тебя приветствовать. — Ардунимир протянул свою ладонь, и не было сомнений у Кандайта, когда крепкое рукопожатия скрепило встречу старых знакомых.
— Я чуть было не опоздал! — Раздался голос мужчины, выходящего из дворцового зала.
Лицо Остакара светилось от счастья, когда Кандайт, не верящий в происходящее, пытался назвать имя последнего капитана Кардолана, последнего дунадана старого мира. Именно он помогал Кандайту в Минхириате, именно он даровал древнее кольцо и обучил многим способам взаимодействия с миром мертвых. Как же непривычно было стоять в компании великих воителей, легенд Кардолана и непримиримых врагов при жизни.
— Оставь его, Ардунимир, он в шоке. — Остакар заключил в объятия сраженного дунадана, прихлопнув того по стальной кирасе. — Доспех-то идет, непривычно после кожи? — И закончив с вопросами, тот рассмеялся, хлопнув по кирасе и Ардунимира, чтобы не расслаблялся.
— Да я сам шокирован. Всё кончено, мы свободны. — Качал головой последний король Кардолана.
— Победа! — Воскликнул Остакар и слова его разлетелись эхом по полям Тирн Гортада.
— Уже несколько лет пируют в Чертогах, да и еще сотню лет будут продолжать. Все мои родственники, все короли Кардолана, Арнора, вплоть до самого Элендиля. Я даже не знаю, как им в глаза-то смотреть. — Начал монолог Ардунимир, пожав плечами и глядя куда-то в сторону горизонта.
— Да как нам смотришь, так и им посмотришь. Осталось нам туда заявиться! — Со смехом отвечал Остакар, заключая в объятия уже обоих дунаданов, но Кандайт не мог разделить этой радости.
— У меня остались неоконченные дела, я не могу явиться в Чертоги. — Виновато и подавлено говорил он, вызывая улыбки на лицах воителей.
— Друзей не отпустишь? Там, кстати, про тебя тоже спрашивали, я же всё узнал от Голодира, кажется, как-то так его зовут. Этот рудаурец столы переворачивал, разыскивая тебя со своим другом. Я и сбежал сюда, пока возможность была, думал, встречу на перепутье. — Рассказывал Остакар, веселя этим Ардунимира и даруя возможность улыбнуться Кандайту.
— Я успокою их души, но только тогда, когда клятва отпустит. — Отвечал кардоланец.
— После стольких лет зла и ужасов, которые я устраивал тут, мне бы хотелось посвятить некоторое время на возвращение доброго имени, хотя бы себя успокою. Я останусь с тобой. — Ардунимир поджал губы, кивнув головой Кандайту.
— А я вас тоже не оставлю, надо только оставшихся тут найти и можно восстанавливать честь, повеселимся хоть перед вечным покоем. — Закончил этот разговор Остакар, выхватывая боевой рог с пояса и выдувая призывной клич, громом раскатившийся по Тирн Гортаду.
И начались годы ожидания, в ходе которых по всем провинциям былого Кардолана разлетелась новость о неком призрачном воинстве, помогающем живым людям и несущем месть всем негодяям и оставшимся прихвостням зла. Не раз можно было наткнуться на перебитые отряды разбойников, ошивающихся в удалении от широких трактов, но никто не мог понять причин их смерти, следов не оставалось и лишь синее свечение в лесных массивах раскрывало передвижение отряда Ардунимира. Ведомые своим королем, оставшиеся в Средиземье кардоланцы атаковали гоблинов в предгорьях, троллей, перебравшихся через Бруинен и прочих тварей, вырезая целые семейства и логова. А когда банда лысого Грэма из Северного нагорья, решилась попытаться разорить главную ферму земель Бри, угодья Саэрадана, во тьме ночи одинокий дунадан с мечом в руке узрел лично светлое воинство кардоланцев, вставших стеной на тракте и в мгновение истребивших разбойников. Тогда Кандайт вновь повторил древний обычай, ударив щитком о щиток живого собрата.
— Я никогда не был так рад призракам. — Отвечал воодушевленный Саэрадан, провожая тающее воинство счастливым взглядом.
Так шли годы, люди прочувствовали мир и воздавали хвалу небесам за время правления короля Элессара, благородного и справедливого. Кандайт как мог помогал Дэйзи и ее хозяйству, незримым духом подгоняя к охотникам дичь, да защищая скот от нападений хищников. Он же следовал по пятам за Кирионом и Атеролом, возмужавшим и требующим приключений, посвятивших свою юность кардоланским руинам, где некогда зарывался сам Кандайт. Спокойными ночами он следил за восстановлением Амон Сул, где командовала теперь Раданир. Он не мог пересечь границу регионов, оставаясь в обозримом облике, но дух его светился ярче, когда глаза улавливали очертания горячо любимого места. Вместе с Ардунимиром они часто спорили, глядя на исторические события с разных сторон, но в целом последний король Кардолана и последний капитан-следопыт Пустынного региона отлично ладили, став друзьями после столетия вражды.
Самый преданный спутник Кандайта, бобер из Железных холмов по имени Чип, все еще хранил лагерь своего хозяина, не в состоянии более резво бегать по каменным ступеням, но пребывая на руках и коленях Раданир, заботливо приютившей разумного соратника. И в последний день его жизни, Кандайт явился к подножию Амон Сул, пересекая границу регионов и теряя зримое обличие. Он стоял за спиной Раданир, укачивающей Чипа на руках, поющей грустную, но такую умиротворяющую эльфийскую песню, что даже призрак прочувствовал боль каждой прошлой утраты и ожидающих еще впереди. Кандайт догадывался, что эта пара чувствует его присутствие, а когда помутневшие от старости глаза бобра опустились на то место, где тень хозяина тихо дожидалась воссоединения, он прошептал:
— Спокойнее, расслабься, я рядом.
И Чип умер, находя дальнейший путь к хозяину. Его похоронили со всем подобающим почетом, как дунадана и последнего из капитанов Минхириата, хранящих застежку в виде звезды. И появившись на просторных лугах Тирн Гортада, Чип радостно побежал в объятия хозяина, фырча и ругаясь на столь долгое отсутствие, но со всей любовью прижимаясь и ползая по сбитому с ног Кандайту.
Он обрел свой покой, до последнего выполняя обязанности хранителя, но с годами сокращалась численность призраков на земле Средиземья. Все чаще взоры душ обращались на запад, к Чертогам предков, но никто и ничто не держало их. Ардунимир был последним из ушедших, не прощавшийся с Кандайтом, но пожелавший удачи в исполнении клятвы. Их встреча лишь вопрос времени, еще не раз они разожгут исторический спор, под восторженные взгляды собратьев.
Кирион стал хозяином таверны «Кардоланский Приют», замещая постаревшую Дэйзи и позволяя ей наконец-то отдохнуть в отдельном домике предместий Бри, где часто они сидели с Саэраданом и его семьей, вспоминая прошлое и смеясь над тем, что когда-то казалось страшным и серьезным. Она умерла на восьмидесятом году жизни, и проводить ее собрались многие жители Эриадора, знакомые или наслышанные о тяжелой судьбе девочки, спасенной из Могильников. Кандайт и Чип присутствовали на этих похоронах, стоя в стороне, не смущая процессию, но часто пребывая у ее могилы в будущем. Именно поэтому не следовало заводить друзей из смертных людских народов, ведь даже после собственной смерти, дунадан ощущал боль этих утрат, неспособный даровать Дэйзи место подле себя в Чертогах предков.
И вновь хранители Пустынного региона при жизни обратились взором к Тирн Гортаду, став незримыми стражами этого места. Кандайт все чаще бродил по отстраиваемым местам Минхириата, а Чип довольно бегал за ним, более не отходя от хозяина в страхе вновь потерять его. Они же явились и в Бри, когда предсмертный час настиг Саэрадана в окружении семьи и друзей. Теряясь в реальности и пребывая в лихорадке, следопыт глянул на дверной проем и улыбнулся, успокоившись.
— Ты пришел. — На удивление для всех он смог произнести эти слова, глядя на Кандайта с Чипом.
И, как было обещано, дунадан сопроводил душу друга сначала к кладбищу города Бри, а затем и в Тирн Гортад, где те насладились последним закатом эпохи былых дунэдайн.
— Ты не пойдешь со мной? — Обратился помолодевший Саэрадан к собрату, привычным для него застенчивым и встревоженным голосом.
— Этот путь тебе суждено пройти одному, но я уверен, встретят там, как следует. — Кандайт лучезарно улыбался, чувствуя, как тяжесть клятвы постепенно отпускает его.
Они крепко обнялись с Саэраданом, временно прощаясь на границе двух миров и расставание это не было грустным. Все прекрасно понимали, что встреча неминуема, а года здесь не имеют значения. Для кардоланца превыше всего клятва и ее Кандайт намеревался исполнить в исключительной точности.
Вновь остался он вместе с бобром одиноко патрулировать Тирн Гортад, наслаждаясь тишиной и предоставленным им временем. Годы летели незаметно, сменяемые условия мира живых не затрагивали мертвецов и Кандайт окончательно погрузился в ожидание, восседая в пустынном главном зале дворца, рядом с троном королей. Но в один осенний вечер кардоланца подкинуло вверх, великая сила клятвы твердила, что близится развязка и Раданир перешла границы Кардолана, оказываясь совсем рядом, но продолжая двигаться в сторону горных врат в Могильные курганы.
И Кандайт был готов. За стенами руин древней крепости тучи затмевали небосвод, громадные капли падали о землю, разбиваясь и поднимая грязь, заставляя почву под ногами ходить ходуном, и неуверенный шаг мог привести к неминуемому падению, но она держалась. Раданир стояла на том месте, где некогда был сожжен труп Кандайта, где оборвалось его путешествие, и где прах впитался в почву, поднимая белоснежные вьюнки год за годом. Сверкающие синими отблесками церемониальные кардоланские доспехи пропускали сквозь себя всю бушующую природу, являя своего носителя с бобром на руках. Следопыт кротко улыбался, разглядывая фигуру, что скрывала лицо за капюшоном, но это не помеха для призрачного взора.
— Всё позади, это не смерть, лишь начало нового пути. — Раздался тихий голос Кандайта, медленно приближающегося к Раданир.
— Что меня ждет? — Она старалась сдержать подступающие эмоции, но призраку ничего не стоило раскрыть истину.
— Я не знаю. Совсем скоро мы это узнаем вместе. — Отвечал Кандайт, остановившись в считанных сантиметрах перед Раданир, глядя своими мертвыми глазами во тьму капюшона и пересекаясь с ней взглядами.
— Не отпускай меня. — Голос воительницы дрогнул, но призрак ободряюще улыбнулся, покачивая в руке довольного бобра.
— Ни за что. — Качнул тот головой, заключая в объятия последнюю из следопытов Серых Плащей и дунэдайн старой эпохи.
Вместе с раскатом грома исчезли фигуры с полей Тирн Гортада, оставляя лишь плащ на месте воссоединения. Тьма поглотила тела дунаданов, но Кандайт, как и обещал, крепко держал Раданир, ожидая чего-то нового, но такого долгожданного. Открывшаяся картина поражала сознание следопыта, и приглушенный смешок слетел с его уст, когда хор голосов единым звуковым фронтом приветствовал последних недостающих здесь лиц. Хальбарад вскочил со своего места, поднимая огромный бокал эля, громко скандируя имена подоспевших дунаданов. Облачен он был в красные одеяния рудаурцев, ровно такие же, как у сидящего рядом Голодира. Капитан дунэдайн Ангмара вовсю смеялся, удерживая на коленях свою дочь Лорниэль, приветствующую Кандайта и Раданир свистом и аплодисментами. Саэрадан сотрясал воздух кулаками, загребая в объятия Каленглада и Халроса, не менее счастливых и окрыленных. Рядом с ними молча салютовал чаркой эля Лотрандир, на исхудавшем лице которого красовалась широкая улыбка. К великому удивлению Кандайта, за большим столом сидел Торогетир, погибший давным-давно у стен Форноста, машущий рукой и отбивающийся от прытких Лэндона и Августа. Молодые следопыты быстро потеряли интерес к капитанам, осушая винные меха на брудершафт. Со смехом появился и Ланглас, выкатывающий новую бочку, но садящийся на нее сверху для присоединения к всеобщим аплодисментам. В самом центре пиршественного стола, в восхитительных королевских доспехах и венце с Элендильмиром, восседал Арагорн, с улыбкой кивающий дунадану и указывающий ему на два пустующих места по правую от него руку.
Раданир крепко держалась за руку Кандайта, уткнувшись носом в тяжелый меховой кардоланский плащ. Вся броня и привычные глазу одеяния следопытов исчезли, оставляя на теле девушки лишь синее платье с вышивкой и гербом Артэдайна.
— Открывай глаза, мы дома. — Шепнул ей Кандайт, наклонившись к виску, пока бобер носом терся о руку Раданир.