Что не так с Блум?

Громко и настаивающим тоном мяукая, к ней подбежал Пурр. Он уцепился зубками за её штанину, зовя куда-то за собой. «Какого чёрта я следую за кошкой, которая ведёт себя странно?» — со скепсисом и лёгкой долей раздражения и усталости размышляла Блум, следуя за взволнованным котом. У неё не было особого выбора, ведь иначе взбесившийся кот порвал бы ей штаны, либо искусал до необходимости обратиться за помощью. «Пожалуй, по возвращении стоит сделать ему дополнительную прививку от бешенства». Это был самый большой парк в Гардении, настолько, что внутри него был расположен небольшой естественный лес. Однако, здесь не было никаких опасных зверей, потому в лесу можно было свободно гулять. Но сегодня, проходя мимо деревьев и углубляясь в середину леса, Блум с удивлением никого не обнаруживала на своём пути. Куда подевались все люди и те влюбленные парочки, что обожали здесь миловаться и заниматься непотребствами средь бела дня? — Это определенно очередные проделки судьбы, — с подозрением прошептала Блум, осторожно продолжая свой путь. Не зная, что может произойти дальше в столь одиноком лесу, она решила взять в руки ближайшую твёрдую и достаточно прочную палку. По крайней мере, этим можно ранить и вырубить человека, если на неё нападёт какой-нибудь маньяк. После случая, когда Блум преследовал сталкер, Майк настоял на том, чтобы его дочь изучила приёмы самообороны и посещала занятия по боевым искусствам. Блум не стала отказываться. Ей ещё была дорога её жизнь, а тот мужчина всё ещё представал перед её глазами всякий раз, когда она поздно в одиночку возвращалась домой после тусовок с Митси. Её радует, что Майк и Ванесса — не те озабоченные родители, которые определённо заперли бы её и не выпускали из дома без присмотра после подобного опыта. Впереди послышались вскрики и стоны, такие, будто кто-то снимал фильм-боевик с участием Джеки Чана. Эти «и-и-и-я!», «кха!», «ыах!» вызвали у Блум кислое выражение лица. Она правда не хотела отвлекаться на то, чтобы покритиковать эти наигранные звуки, но ничего не могла с собой поделать. Подойдя ближе, всё ещё скрываясь за деревом, она увидела достаточно впечатляющую сцену, вынудившую её застыть с раскрытым ртом: девушка в трико, выкрикивая не менее сомнительные команды вроде «Рассвет» и «Солнечный ветер» — причём, на английском языке, — отбивалась от маленьких забавных темно-красных существ. Смотря на неё, Блум не могла не сравнить эту девушку с… Сейлор Мун: у неё были точно такие же два длинных хвоста золотых волос, и она, вроде как, дралась со… злом? «Ребята, а у вас есть авторские права на подобную переадаптацию?.. На любительские съёмки не похоже». Пока Блум вспоминала и вдавалась в тонкости авторского права, в её поле зрения попала огромная фигура, напоминающая желтокожего великана. Это что-то вроде Хагрида с желтой кожей? Хагрид-из-Симпсонов?.. Что за трешовое кино они снимают? Заметив, что Пурр убежал и сейчас преспокойно сидит в центре этого сражения на пне, Блум невольно запаниковала. — Эй, Пурр, ты не можешь сниматься в кино, не договорившись со мной и не обговорив условия стоимости твоей работы! Иди-ка сюда! — громким шёпотом звала котёнка Блум, осторожно на корточках подбираясь ближе к пню, надеясь, что никто её не заметит. Теперь она заметила ещё одну вещь: — А где камеры, люди, которые снимают, режиссёры? Должно быть, это какое-то очень высокотехнологичное кино, раз у них такие прекрасные спецэффекты. Она успешно добралась до Пурра и пересадила к себе на плечо. Всё ещё улыбаясь, довольная выполнением своей миссии, она уже собиралась вернуться обратно за дерево, когда услышала нечто, вынудившее её громко закашлять, поперхнувшись. А дело было в том, что блондинка пафосно сказала: — Уходи, злодей, или ты почувствуешь на себе волшебство солнечно-лунной феи! От превышающего разумные пределы пафоса в этих словах Блум закашлялась, уже всерьёз испугавшись, что умрёт по такой глупой причине, как подавиться от нелепости реплики. Это точно были съемки кино. Ей даже не пришлось уверять себя, она знала это. И загнала ту маленькую часть себя, которая зачем-то хотела поверить, что увиденное наяву было настоящей магией, в самую дальнюю часть сознания, чуть ли не выпнув её из своего разума с треском. Ни один разумный человек не стал бы такое говорить, если только он не сумасшедший или… не находится в посредственном кино, где все пафосно произносят пафосные бессмысленные речи. Вытирая проступившие слёзы с уголков глаз, Блум заметила, что на неё обратили внимание актёры. — Это ещё кто? — спросил желтокожий Хагрид. — Простите, что прервала! Я уже ухожу! Удачных съемок, — она махнула рукой, идя в ту сторону, из которой пришла, чтобы вернуться в начало парка. С её губ сорвался нервный смешок: — Надеюсь, я никогда не увижу этот шедевр. Но не успела она сделать и пяти шагов, как ей дорогу преградили те темно-красные причудливые создания. Блум удивлённо посмотрела на них: «Что эти детишки хотят?» — а затем повернулась с тем же удивлённым и непонимающим выражением лица к взрослым актёрам. Неужели её теперь не отпустят, пока она не подпишет соглашение о неразглашении? Тем временем, пока девушка в трико отвлеклась на пришедшую Блум, пытаясь предупредить её об опасности, великан с грозным кличем разогнался и ударил её всем телом, отбросив назад. Ух... Блум подумала, что удар был действительно болезненным. Они для реалистичности решили не звать дублёра на замену действующей актрисе? Надо отдать ей должное. Выглядело это слишком больно. Он мог бы сломать ей пару костей! — Агрх, твоё время пришло, фея! — он вскинул свою огромную руку, указывая в направлении лежащей блондинки: — Монстры, возьмите скипетр! Половина маленьких созданий напала на лежащую девушку, начав грызть ей ноги и руки, а также пытаясь отнять из её рук скипетр. Вскоре один из маленьких красных созданий стоял рядом с великаном, держа скипетр в своих лапках. «Эта сцена выглядела довольно страшно, если подумать. Это ведь та ситуация, когда Сейлор Мун лишается своей силы и совершенно беспомощна. Значит, вскоре должен показаться местный Такседо Камен, чтобы спасти её? Как тривиально, но мне нравится». Скипетр оказывается в руках великана, а его хранительницу по рукам и ногам удерживают маленькие монстры, один из которых даже заткнул ей лапкой рот, чтобы она не могла позвать на помощь. «Сейчас точно время появиться спасителю», — но вопреки своим мыслям, Блум не замечала кого-нибудь, похожего на притаившегося за сценой актёра, который вот-вот выступит вперёд, чтобы спасти красавицу. В окружавшем их лесу, казалось, никого больше не было, кроме насекомых и маленьких зверьков. Великан приблизился к лежащей воительнице, склонившись над ней с жутковатой гримасой, какая бывает у победившего злодея: — Теперь ты не такая смелая? «Вот сейчас. Сейчас идеальное время для появления героя». Блум с ухмылкой наблюдала, будто зритель, ожидающий очевидного и любимого поворота сюжета. Её совершенно не волновало, что позади неё стояли такие же монстры, как те, что удерживали героиню, и что ей почему-то не позволяют уйти. Она уже забыла об этом, желая досмотреть это шоу. Может, эта картина будет не такой уж плохой, как ей думалось, когда она заслышала клишированные слова этой «феи»? Но время шло, ситуация становилась хуже, а Такседо Камен всё опаздывал. Наконец она занервничала, и чувство, всё время преследовавшее её с самого утра, начало кричать о себе с утроенной силой, будто если она не предпримет что-нибудь, случится непоправимое, и судьба этого не простит с той же лёгкостью, с какой позволила ей общаться с Митси. Пурр, сидевший на плече, зарычал и резко рванулся вперёд, напав на великана и расцарапав ему лицо. Блум с ужасом наблюдала, как великан, крича от боли, с силой отшвыривает зверька прочь. Маленькое бежевого цвета тельце отлетело в ближайшие кусты и с характерным звуком затихло, ударившись о землю и обмякнув. Вместе с этим звуком что-то разрушилось внутри Блум, образовав зияющую бездонную пустоту. Этот маленький котёнок… такой непослушный и любопытный, вечно смеющийся над ней и вредничающий, обожающий по утрам лениво греться на солнышке на подоконнике в её комнате… это маленькое создание, будто звавшее её в том магазине животных… В этой жизни у Блум были три вещи, с которыми ни при каких обстоятельствах не должно было случиться несчастье. Которым ни при каких обстоятельствах не должен был кто-либо навредить. Первая — её родители. Вторая — её лучшая подруга Митси. И последняя… этот маленький котёнок, ставший таким же членом её семьи, как и предыдущие два пункта. Блум не помнила, что происходило после того, как она вышла из себя. Когда она очнулась, ощутив, как что-то шершавое касается её щеки, она уже сидела на велосипеде и была на полпути к своему дому, а вся её одежда местами была разорвана, местами покрылась гарью, а где-то и вовсе сожжена, источая малоприятный запах. Маленький котёнок сидел у неё на плече, будто ничего не происходило. И только сгоревшая местами одежда напоминала о том, что сегодня что-то произошло. Что-то, чего она не помнила. Похоже после того, как Пурра ударили на её глазах, она действовала на автопилоте, отключив разум, и только сейчас была в сознании, будто очнувшись от наваждения. — Что бы ни случилось… надеюсь, с тобой всё в порядке, Пурр, — пока она говорила это, её голос и руки не переставали дрожать. Она остановилась неподалёку от дома, чтобы взять Пурра в руки и рассмотреть. Он не выглядел раненным, но отчего-то Блум всё ещё думала, что он сильно поранился от того чудища. Раны не всегда видимы. Она решила сразу съездить к ветеринару, даже если это окажется пустой тратой времени, поскольку всё ещё волновалась и переживала, что с Пурром может быть что-то не так, что он может страдать от внутренней боли и выглядеть при этом так же, как всегда. И даже когда ветеринар осмотрел Пурра и отпустил их обоих, заверив, что с котёнком всё в порядке, Блум продолжала бережно держать его у себя на руках до самого дома, боясь, что что-нибудь может снова случиться. Она заходила домой молча, пребывая в мрачном настроении. Ей не хотелось тревожить родителей странным событием, они всё равно не поверят ей — даже она бы точно не поверила. Блум тихо прокралась в свою комнату, пока Майк и Ванесса смотрели телевизор, и, сбросив грязную обожжённую одежду, легла под одеяло, спрятавшись с головой. Ей просто хотелось, чтобы этот безумный день сейчас же закончился. Пурр, стараясь её успокоить, лизал её щеки и руки и постоянно мурчал. Понемногу это вынудило Блум расслабиться и задремать. Она пролежала так до самого вечера, пока зашедшая её проведать Ванесса, увидев состояние её волос и одежды, не устроила сцену, заставив срочно пойти в душ. Она силой затолкала дочь в ванную, а сама спустилась к Майку, чтобы с тревогой рассказать о том, что случилось с Блум. Когда Блум вымылась, её ждал серьёзный разговор с обеспокоенными родителями. Конечно, они подумали, что Блум, следуя за Митси, снова влипла в какую-то историю и в этот раз едва осталась живой. — Ты не будешь больше общаться с Митси! — Но пап! Митси здесь совершенно ни при чем! — Юная леди, следи за своим тоном, когда разговариваешь с отцом! — сурово пригрозил Майк. Блум осеклась, она действительно повысила голос, когда защищала свою подругу от несправедливого решения её родителей. — Этот разговор давно назревал. Милая, Митси очень дурно на тебя влияет. Мы вынуждены почти каждый день беспокоиться, где ты и что с тобой. Она легкомысленна, и если её родители не заботятся о ней — то мы о тебе заботимся! Блум поморщилась. Эти слова были неприятны. Родители Митси много зарабатывали и, как следствие, чаще проводили время на работе, чем дома. Они не могли уделять много внимания дочери, вместо этого выражая свою заботу крупной суммой карманных денег. Сама Митси не раз говорила, что лучше бы жила в семье, подобной Блум, нежели так. Она была одинока, и поэтому пропадала на вечеринках в компании разных людей, лишь бы забыть о том, что дома её никто не ждёт. Возможно, отец отчасти прав, называя её легкомысленной. Но Блум не могла согласиться с тем, что родители Митси о ней не заботятся. — Митси здесь ни при чем. Дело… в другом. Майк и Ванесса переглянулись. Они прекрасно расслышали, с каким тоном Блум это произнесла. Возможно, они поспешили, обвинив во всём соседскую девчонку. Исходя из поведения дочери, произошло что-то намного серьёзнее того, что была способна устроить Митси. Несмотря на то, что Блум не рассказывала о многом, они были в состоянии догадаться, что их дочь, связываясь с этой легкомысленной девушкой, постоянно влипает в неприятности даже похлеще, чем тот пожар. И с каждой передрягой их дочь справлялась, возвращаясь с радостной улыбкой. Митси не была способна влипнуть во что-то настолько серьёзное и сложное, с чем не смогла бы справиться Блум. Они наконец осознали, что их дочь говорит правду, и это заставило их занервничать. — В чём же, милая? Что с тобой случилось? Она с сомнением посмотрела на них, не скрывая этого. Дело было не в том, что она не хотела рассказывать. А в том, что она не верила в то, что они ей поверят. Но Блум всё-таки решила попробовать объясниться: — Я… гуляла по центральному парку Гардении. Пурр хотел мне что-то показать, и я пошла за ним глубже в лес. Там я… увидела съёмки какого-то фильма, по крайней мере я так думаю. Проблема в том что… я не помню, что случилось после того, как один из актёров ударил Пурра и откинул в кусты. Когда я очнулась, я уже была очень далеко от того места, а с Пурром было всё в порядке. Блум не заметила, что её кулаки непроизвольно сжимались, пока она говорила. Что-то внутри всё ещё клокотало от ярости. Блум заметила, что Ванесса смотрит на Майка с тревогой и касается плеча, будто прося поддержки. А также то, что они оба дёрнулись на словах «я не помню». — Майк, если это то, о чём я думаю… — Возможно. — Я не знаю чего-то ещё? Мам? — Блум перевела испуганный взгляд на отца. — Пап? Они долго смотрели на свою дочь, а затем будто бы решились на что-то, кивнув друг другу. В их семье уже давно существовало правило — никакой лжи. Они могли что-то скрывать и не рассказывать, но если их дочь прямо об этом спрашивает, им ничего не оставалось, кроме как рассказать обо всём. Блум испугалась ещё сильнее, ведь этот жест был точно таким же как тогда, когда они решились рассказать ей правду о её биологических родителях. — Четыре года назад ты подожгла соседского пса, — начала Ванесса. — Буквально, милая. От него остался только чёрный пепел на асфальте. — Вы имеете ввиду того самого пса, который, как вы сказали, сбежал и не вернулся? — Да, милая. — Даже несмотря на наш уговор… мы не знали, как лучше об этом рассказать. — Постойте, но как я подожгла пса? В смысле, кто-нибудь же должен был меня остановить, разве нет? — Блум чувствовала себя не в своей тарелке, будто говорит вовсе не о себе, а о третьем человеке. Она не могла это совершить, ведь верно же? Даже если её раздражал тот пёс, она бы даже пальцем его не тронула! Она не мучитель животных! — В этом и странность, Блум, — Ванесса смотрела прямо в дрожащие голубые глаза девушки. — Тебе стоило только взглянуть, как меньше чем за секунду пёс сгорел. Ты ничего не делала. Не подходила к нему. Даже не поднимала рук. Я… я не знаю, что это было. Родители были явно испуганы, когда говорили об этом, но старались друг друга успокоить. Они не боялись Блум, но здраво опасались того, что в ней скрывалось. — Был ещё один случай, милая, — снова начала Ванесса. Казалось, Майк вообще не способен об этом говорить. — Когда твой отец выехал на вызов, а тебя не было дома. Майк сказал, что пожар неожиданно сам по себе исчез, будто… по чьему-то велению. Уже позже он нашёл тебя без сознания совсем рядом с тем местом. Блум помнила, как примерно год назад она гуляла по Гардении, а затем неожиданно очнулась в своей постели. Тогда она решила, что Митси чем-то напоила её, и целый день осторожно пыталась узнать у родителей, вела ли она себя подозрительно, когда вернулась домой. Но Майк и Ванесса с натянутой улыбкой отвечали, что ничего странного не видели, ей не о чем беспокоиться. Блум подумала, что они обманывают её, чтобы не смущать подробностями. Однако любопытство не давало ей спать по ночам, и она пыталась узнать у Митси, что случилось в тот день, но та зачем-то лгала ей, что они даже не виделись. Тогда Блум разозлилась и неделю игнорировала Митси, считая, что девушка специально обманывает её. Митси не раз обманывала её, поэтому поверить в эту версию было несложно. — И поэтому вы решили… что это снова я? Ну, смысл в этом был — Блум пришлось это признать. В первых двух случаях её лично видел один из родителей, в последнем — несложно связать события между собой. Это всё больше и больше вызывало у Блум внутреннее напряжение и лёгкое чувство страха. Она понимала, почему родители не могли ей об этом рассказать. С вашим ребёнком происходит какая-то мистическая белиберда, но этот ребёнок не поверит вам, даже если вы ему это расскажете, он найдёт массу оправданий увиденному вами, и именно поэтому вы придерживаете своё мнение при себе, поскольку в отличие от ребёнка вы — свидетель, видевший всё собственными глазами. Вы не можете забыть увиденное и точно знаете, что нет разумного объяснения, которое смогло бы вас обнадёжить по-настоящему. Блум осознавала, что, если она захочет, она сможет опросить тех, кто видел этот «исчезнувший» пожар. Это можно было бы оправдать массовой галлюцинацией, можно было бы… Но что-то внутри Блум надоедливо заверяло, что ей не следует этого делать. Не в этот раз. «Ты не сможешь этого объяснить. Ты не сможешь увидеть видеозапись того дня и уверенно сказать: «Это всё монтаж!». Не в этот раз». — Что мы точно знали, дорогая, это то, что мы не можем кому-либо об этом рассказать. Для твоего же блага, — на глазах Ванессы появились слёзы. Она едва сдерживалась, чтобы не заплакать. — Никто не в силах помочь нашей дочери. Кто поверит, что подросток способен управлять огнём? — её голос дрожал. Исходя из их слов, Блум догадалась, что они связали эти моменты с тем, что Майк видел, когда только нашёл её. Ребёнок, которого уважает и оберегает пламя. Ребёнок, убивающий пламенем. Ребёнок, повелевающий пламенем. Связать это не так-то и сложно. Блум медленно начала осознавать, что сегодня произошло, и ужас накрывал её, начиная с ног и добираясь до головы. Если она не помнит инцидент с собакой, как не помнит сегодняшний день, значит ли это… что она сожгла всех, кого сегодня видела в глубине того парка?! Она быстро рванулась к пульту от телевизора, чтобы переключить на новостные каналы. Судорожно искала определённые заголовки, говорившие что-либо о произошедшем в центральном парке сегодня днём. Но ничего не нашла. Она чуть менее напряжённо выключила телевизор, вернувшись к разговору с родителями. Это дало им несколько минут, чтобы обдумать свои слова. — Милая, в этом нет ничего ужасного. Все дети совершают ошибки. — Не такие, как я, папа. Обычные дети не сжигают собак и не сжигают людей в приступе ярости! — Блум… ты кого-то сожгла? — медленно и тихо спросила Ванесса, голос её был тонок и испуган. Они не выглядели шокированными, хотя внутри наверняка такими были. Было больше похоже на то, что они старались вести себя максимально осторожно, будто сапёры с тикающей бомбой. Блум не знала, что сказать. Она судорожно открывала и закрывала рот, но звуков не выходило. Как тут признаешься в подобном? Она даже не была уверена в том, действительно ли это произошло! Всё, что у неё было, это догадка, что так и есть. Ванесса подошла и обняла Блум. Оказалось, она уже несколько минут как стояла перед ними и плакала. Мать и дочь вместе рыдали, пока отец за ними беспомощно и опечаленно наблюдал. Когда они немного успокоились, Майк предложил: — Давайте все вместе завтра сходим в центральный парк и посмотрим на то место, где сегодня была Блум. Быть может, всё не так плохо, как ты думаешь, милая. Блум кивнула, но энтузиазма в ней не было. Она прекрасно видела по лицу Майка, что он не особо надеется на то, что говорит. Но Майк не столько не верил своим словам, сколько не надеялся обнаружить на месте происшествия что-нибудь, что сможет понять и что поможет решить их общую проблему. — Милая, мы всегда знали, что ты особенный ребёнок, — бережно сжав руки Блум, сказала Ванесса с улыбкой. Она чувствовала, что этой девочке сейчас поддержка нужна куда сильнее, чем ей. — Если этот дар есть, ему должно быть объяснение. Значит, он пригодится тебе однажды. Предназначение? Блум внутренне скептично хмыкнула, но сил это озвучить у неё уже не осталось. Она никогда не верила в фатализм, пускай и знала, что нечто вроде судьбы способна ощущать сама. Блум скорее поверит, что кто-то всё это подстроил. И этот кто-то сейчас чуть не разрушил её семью. Это не судьба, а злая шутка. — Мы вместе найдём способ, как контролировать эти… способности. Даже не думай, что из-за этого мы оставим тебя. Это всё глупости. После этих слов Майк присоединился к объятьям, теперь они оба обнимали её и успокаивали. — Что ж, — зайдя к себе в комнату, Блум начала односторонний разговор с Пурром. Она редко с ним разговаривала, поскольку считала разговоры с животными довольно глупым делом. Только в подобные часы отчаяния, когда ей требовалась поддержка, она болтала с ним. — Несмотря на ужасающую сторону этого события, у меня есть сверхспособности — я — повелитель огня! Та-да-да, та-да! — она торжественно или зловеще вытянула руки в стороны, будто пыталась обхватить огромный шар перед собой. Котёнок запрыгнул на подоконник и склонил голову набок. Они обменялись скептичными взглядами, после чего Блум рассмеялась. — Ты прав. Пользы от этого мало, пока я не умею этими способностями манипулировать. Но что поделать? Я не смогу начать серьёзные тренировки, пока папа не подготовит для этого безопасные условия, — она поёжилась, представляя, как без присмотра пользуется этими странными способностями и сжигает себе руку до обугленного состояния или же лишается всех волос на голове: — Я всё ещё хочу жить. Мне и так не очень понравилось вернуться с сожжённой одеждой. Это ведь были мои любимые джинсы! — и вовсе не важно, что у неё есть несколько запасных пар её любимого наряда. Она плюхнулась под подоконником, прижавшись спиной к стене. Утром они собираются отправиться в парк Гардении очень рано, чтобы успеть к часу открытия, пока там ещё нет людей. Сейчас Блум снова предоставлена самой себе, но её душевное состояние оставляет желать лучшего, она чувствует себя опустошённой, хоть и счастливой. Всё же идея поделиться произошедшим с родителями была правильной, хоть и рискованной. Кто знает, что бы она натворила, попытавшись в очередной раз решить эту загадку в одиночку. Картина сожженных волос всё ещё представала перед её глазами всякий раз, когда она об этом думала. Пожалуй, это станет для неё своеобразным предупреждением, стоп-словом, чтобы не влипать в неприятности и не принимать поспешные решения. Блум могла решить обычную человеческую проблему, но когда дело касается фэнтэзи… она с огромным трудом приняла мысль, что владеет пирокинезом. События просто не оставили ей иного выхода. И даже сейчас к ней закрадывались мысли и подозрения, что если она захочет, то легко найдёт объяснение. Отец надышался дымом в ночь, когда нашёл её. Матери померещилось, что собака сгорела, поскольку она слышала откровение отца и в целом была достаточно легковерной — серьёзно, эта женщина однажды доверилась спекулянтам, которые с вежливой улыбочкой шантажировали её, пытаясь отобрать магазин под предлогом безумно выгодных для неё условий, и её ничего не смутило, как её слова вообще можно брать в расчёт? Единственное, с чем ей было действительно сложно поспорить, это с тем, что второй необычный пожар тушило много людей — все они видели своими глазами, а кто-то наверняка ещё снимал на камеру, что произошло. Поспорить с видеоуликой действительно сложно. Но… не невозможно. «Но мир не так сложен. Я не могу придумать простое объяснение произошедшему. А таковое обязано существовать. Вселенной вовсе незачем себя усложнять. Даже сложные термины легко объясняются простыми словами». Блум задремала, положив голову на прижатые к груди колени, когда резкий грохот заставил её открыть глаза и вскочить на ноги. Пурр мяукнул и зашипел, смотря на дверь, его шерсть встала дыбом. — Это… не предвещает ничего хорошего. «Похоже на то, что сегодняшний список странных происшествий ещё не исчерпал себя».