Что не так с Блум?

На следующее утро, ещё до начала занятий, пять студенток стояли напротив кабинета директора, не решаясь войти. На самом деле не решались на это лишь четверо, Блум, напротив, чувствовала себя спокойно. Она привыкла взаимодействовать не только с преподавателями, но и со взрослыми, когда выпрашивала разрешение на то, чтобы всю ночь напролёт оставаться в городском архиве. Получив такой полезный опыт, отныне она всегда обращалась за помощью к другим людям, когда считала, что своими силами не сможет справиться с проблемой. Её родителей почти никогда не вызывали в школу, поскольку Блум всегда спокойно общалась с директором, более того, она была той, кто приглядывал за более непослушной и стоящей на учёте у комиссии по делам несовершеннолетних Митси. Иногда смотря на Блум, взрослые не понимали, почему она так отличается от других детей её возраста. Она и сама раньше не могла ответить на этот вопрос. Но теперь… возможно дело не только в том, что она рано узнала о потере своих биологических родителей, но и в том, что она… другой расы. Она не человек, а волшебница. Фея. И в то же время… смотря на беззаботную и легкомысленную Стеллу, Блум уже начинала сомневаться, что причина в этом. «Принцесса Солярии, лгущая учителям, которые заменяют ей родителей в стенах школы, о том, что на её жизнь покушаются ведьмы… А ей точно не пять лет? Или это то, что называют юношеским максимализмом?». Блум также подозревала, что немалую роль сыграло само отношение администрации школы к своим студентам. Они же буквально в начале года говорят: «Не связывайтесь с ведьмами из Облачной Башни», так, будто если они с ними пересекутся — администрация им не поможет и даже применит против них санкции под предлогом «вас же предупреждали». И мисс Гризельда со своим строгим отношением к соблюдению всех гласных и негласных правил этому только способствует. Этими словами и поведением они сами вынуждают юных фей не доверять преподавателям и заниматься ненужным самоуправством, решая проблемы, о которых должна знать школа. Но… мисс Гризельда тут не причём. Она всего лишь исполняет функцию местного дрессировщика, чтобы огромное количество студентов не разгромило Алфею за день, а доучилось до конца образовательного курса. Блум даже нравилась мисс Гризельда. Ей всегда нравились дисциплинированные люди. При этом эта женщина была довольно чуткой и понимающей, когда это было необходимо. Встретившись с ней вчера, Блум заметила это совершенно случайно. Но она не думала, что строгая и непреклонная женщина смогла бы ужиться с мисс Фарагондой, эти характеры слишком не сочетаемые. Заместитель директора пытается создать хотя бы видимость порядка, чтобы учебное заведение Алфея не посрамило свою громкую репутацию. И это определённо затрачивает у этой женщины очень много душевных сил. Проблема была в отношении самих студенток и незнании собственных базовых прав, как думала Блум. Если бы они чётко знали, что всегда — подчеркнуто — всегда могут обратиться за помощью к администрации школы, поскольку те обязаны заменять им законных опекунов на время первых лет в школе до достижения совершеннолетия, никто бы не побоялся как Муза идти к директору по такому случаю. Ещё одна проблема заключалась в самих сложившихся между школами фей и ведьм отношениях. Разве это правильно — запугивать фей-первогодок ведьмами? Не похоже, чтобы ведьмы чем-то кардинально отличались от фей. Если ещё окажется, что любая фея может стать ведьмой и наоборот, то такая вражда вообще беспочвенна и абсурдна! — Стелла, ты не хочешь установить какую-нибудь магическую сигнализацию от воришек на свой скипетр? Что-то вроде… смертельного разряда током или покрытия из серной кислоты… Когда Блум размышляла об этом вслух, её жутковатый равнодушный к чужим страданиям взгляд напрягал остальных фей. — Ого! Блум, а ты беспощадна, — поразилась Муза, чувствуя мурашки на коже. — Я ещё добра, — Блум скептично изогнула бровь. Её лицо помрачнело, а на губах появилась ещё более пугающая улыбка: — Учитывая, что это именно они стояли за нападением на мою семью. Стелла поёжилась, почувствовав себя неуютно. Может быть, это не Блум завела нового врага в лице трёх злющих ведьм, а это у Трикс появился новый опасный противник? Она видела, как её земная подруга вчера по возвращении в Алфею спрашивала библиотекаря и Гризельду о пособиях по магической самозащите и «не калечащих насмерть легальных заклинаниях», и Гризельда направила её к профессору Палладиуму, который, с её слов, будет преподавать предмет целенаправленных заклинаний на втором курсе. Блум ещё даже не освоила магию первого курса, а уже рвалась к учебникам по серьёзной магии со второго! Это действительно пугало Стеллу. Не говоря уже о том, что случилось в Гардении. Ситуация же не настолько серьёзная: это всего лишь три ведьмы-первокурсницы! Они не могут причинить никому непоправимый вред! То же самое она пыталась объяснить вчера Блум, отговаривая её от посещения дополнительных занятий у Палладиума. Но… Блум не согласилась. А мисс Гризельда ещё и поддержала её рвение, подтвердив, что у Блум есть разрешение от самой мисс Фарагонды. И когда только мисс Фарагонда успела это одобрить? Стелла вздохнула. Фея думала, они вместе будут веселиться этот год, и это она будет показывать Блум волшебный мир, в котором сама живёт с детства. Но… похоже, Блум идёт своим путём. Она не могла отделаться от мысли, что Блум оказывается та ещё зануда. «Решение поселить её с правильной-из-себя-Флорой было ошибкой! Лучше бы она жила с Музой или Текной». Фея звёзд пыталась уверить себя, что первопричина всех зол в цветочной фее, которая уже одним своим существованием дурно на неё повлияла. Но ей всё ещё нравились и Блум, и Флора. Хотя бы будет, у кого списывать домашнее задание — нужно искать во всём плюсы. — Ой, — Стелла вдруг осознала. Похоже, даже услышав о том, что огр явился к трём ведьмам, чтобы передать скипетр, она не заметила ничего странного, не поняла или даже не стала задумываться о том, что это значит для Блум. Они наконец выяснили, на кого работали два великана! И… наверное, именно поэтому Блум созвала всех в кабинет мисс Фарагонды, ведь это напрямую касалось инцидента в Гардении. Получается… это ведьмы весь прошлый год нападали на неё? Но как? Они же тогда даже не учились в Облачной Башне! Стелла понемногу смирилась с мыслью, что Блум права — в этом деле замешано нечто большее. Думая, что Трикс приобрели нового врага, Стелла была как никогда близка к истине. Блум действительно рассуждала в этом ключе: «Я сегодня добра к ним только потому, что благодаря ним я узнала, что мои родители — волшебники. При следующей встрече пощады не будет. Я уж об этом позабочусь». Блум приняла решение начать изучать боевые заклинания, чтобы расквитаться с тремя ведьмами. Как-никак… она же обещала Митси, что те, кто будут её обижать, за это поплатятся, иначе ей самой придётся отвечать перед Митси. Не говоря уже о том, что это была её личная вендетта за родителей. — Мисс Фарагонда готова вас принять. Заходите, девочки, — из кабинета директора выглянула мисс Гризельда, а затем открыла для них дверь, отойдя в сторону. Когда все зашли, она закрыла за ними дверь и встала по левую руку от директора. Даже сейчас Блум видела по глазам этой женщины, что она нервничала. Похоже, студенты крайне редко сами приходят к мисс Фарагонде. Чаще их вызывают, и в таких случаях заместитель прекрасно знает, какую избрать линию поведения. Сейчас же она была сбита с толку. — Девочки, Блум, что привело вас так рано утром ко мне? — директор в это время пила утренний чай и разбиралась с отчётами. Несколько небольших бумажных стопок лежали перед ней, занимая почти половину стола. Вероятно, это были документы, связанные с абитуриентами, не прибывшими в Алфею, и письма от родителей студентов, а также какие-нибудь отчёты и формуляры, которые необходимо было заполнить и отослать в управление Магикса. — Мисс Фарагонда… кое-что произошло, и я думаю, вы обязаны об этом знать.

***

— ... и вот так я вернула кольцо Стелле. — Ах, — Флора испуганно выдохнула, прикрыв рот ладонью. Она и не догадывалась, что произошло буквально у них под носом. Никто, кроме Стеллы, не имел ни малейшего представления, о чём таком важном хотела поведать Фарагонде Блум. Для них всех это стало пугающим сюрпризом. Их новая подруга столкнулась с тремя ведьмами из той самой Облачной Башни и вышла сухой из воды. Само по себе это звучало как невероятное чудо или даже как выдуманная неправдоподобная история для хвастовства. Но видя, что директор и заместитель очень серьёзно слушают Блум, скептично настроенным Текне и Музе пришлось признать, что это на самом деле произошло, пускай поверить им было сложно. Они только видели, что Стелла потеряла сознание, но ничего больше. Если бы они задержались на том месте дольше... ведьмы могли нагнать их и отомстить? Больше всего все переживали за Блум. Это было невероятная удача, что эта юная студентка с Земли смогла пережить эту встречу. Но также это было невероятно опасно. И… странно. — Спасибо, что рассказали, Блум. Происшествие очень серьёзное, — деловым тоном подтвердила Фарагонда, нахмурившись, размышляя над тем, как эту ситуацию следует уладить и какие угрозы за ней скрываются. — Верно, — Блум также кивнула. — Эти три ведьмы сказали, что ищут нечто, что называется… «Огонь Дракона». Директор, вы знаете что-нибудь о том, чем бы это могло быть? Почему ведьм это так интересует? Для Блум оставалось загадкой, зачем ведьмы так легко сознались в этом. Она даже подумала, что это могла быть уловка, чтобы запудрить ей голову. Но всё же не решилась скрыть эту деталь от остальных и директора школы. Что-то подсказывало ей, что это нечто очень и даже слишком важное. И реакция мисс Фарагонды не подвела — взгляд женщины после шока сменился мрачным выражением. Видя её такой, другие феи тоже напряглись, некоторые даже испугались, решив, что они влезли во что-то серьёзное и весьма опасное — впрочем, они оказались правы. Фарагонда переглянулась с Гризельдой, будто пыталась принять какое-то сложное для неё решение. Ведь эта история не для детей и уж точно не для юных фей. А ещё… её слишком рано слушать Блум. Пожилая женщина сложила руки, переплетя пальцы, и наконец заговорила: — Я полагаю, они следуют пути Древнего Зла. На этих словах взгляд Гризельды стал печальным, и она незаметно сжала рукой локоть другой руки. История этих событий обычно преподаётся только на старших курсах из понятных для всех соображений — эти события произошли не так давно и для многих вспоминать о них всё ещё больно, это открытые не успевшие зажить раны. — Древнее зло? — переспросила Блум, так же, как и другие, не понимая, о чём идёт речь. — Так называют трёх могущественных древних ведьм, положивших начало всем ведьмам, а также… ставших первым Злом во вселенной. «О, так вот, откуда корень проблем взаимоотношений между феями и ведьмами! Матери всех ведьм заработали дурную репутацию, распространившуюся на всех последователей их учений». Казалось, один паззл начал понемногу складываться. «Если это действительно так, то это требует реформ!». Загоревшись идеей реформации волшебного мира, Блум на минуту позабыла, что в общем-то её этот мир не особо заботит. Если она найдёт способ вернуть утерянную магию на Землю, вот это будет круто, тогда она задумается о надобности изменения существующих законов и рассмотрит, как оно устроено в Магиксе. А до самого Магикса ей дела нет, ведь после обучения она собиралась вернуться в Гардению и забыть о волшебной вселенной. Она не мечтательница, а реалист и прагматик. Эта вселенная для неё бесконечно далека, она с огромным трудом понимает, что за абсурд творится вокруг. Нет, ну кто бы мог подумать, что обычный земной житель в подворотне встретит опасных смертоносных ведьм? Да никогда такого не было, это всё мифы! И кто-то мог бы опустить руки и вернуться в свой комфортный вакуум, называемый Землёй, где нет никакой непонятной и не объяснимой здравым смыслом опасности и где никто всерьёз не рассуждает о магии. Но этот кто-то — точно не Блум. Рассуждения Блум были достаточно просты и прямолинейны: «Если что-то из этого мира потенциально может убить моих родителей или друзей, я обязана исследовать его и найти либо создать меры противодействия!». — Я догадываюсь, что кто-то из вас вскоре наведается в библиотеку, чтобы найти упоминания о Древних ведьмах, — взгляд Фарагонды скользнул по лицам девочек, на её губах сияла приятная шаловливая улыбка, — но уверяю, информации об этом вы не найдёте, — Блум, на которую явно намекала директор в своём примечании, хотела было уточнить, почему это так, но поняла, что директор всё ещё не закончила: — Большая часть имеющихся сведений хранится архивах Алфеи и Облачной башни, доступ в которые строго ограничен. Феи переглянулись, спрашивая друг друга, кого бы могла иметь в виду директриса. Но под это описание подходила не только Блум, но и Текна, и Флора. Даже Муза заинтересовалась тем, чтобы поискать какие-нибудь упоминания о древнем зле в библиотеке. Только Стелле не потребовалось больше трех секунд, чтобы понять, о ком идёт речь, но она сделала вид, что ничего не знает. Блум нахмурилась, хоть и пыталась это скрыть. Но раздражение в ней было слишком сильным. Когда ты родился в эпоху интернета, крайне сложно смириться, что кто-то монополизирует и закрывает доступ к «драгоценной информации», которая «могла бы спасти тысячи жизней», конечно же в том случае, если бы Блум узнала о ней сразу, а не спустя долгие и кропотливые поиски способа попасть в эти архивы. Если она не найдёт то, что ищет, в библиотеках Алфеи, тогда ей останется только вскрыть этот ящик Пандоры, именуемый архивами Алфеи и Облачной башни. Она, конечно, сначала вежливо спросит разрешения, но если получит отказ, то… у неё же не будет выбора, верно? Она чувствовала в своих рассуждениях нечто неправильное. Словно она разбойник, вторгшийся на чужую территорию и принявшийся грабить то, что не отдают ей добровольно. Алфея и не должна способствовать ей в поисках её родителей, это только её личное дело. Она не могла винить директора за то, что та хранит какие-то особо опасные знания в «запретных секциях». Может, если она заработает несколько или с десяток очков заслуг на счету у мисс Фарагонды, ей разрешат хотя бы раз оказаться в секретном архиве. Тем временем, пока Блум занималась моральной дилеммой «не укради» и «не укуси руку дающего», Фарагонда продолжила свой рассказ: — Когда-то давным-давно… Это была… интересная интерпретация образования существующей вселенной. По версии волшебников, мир произошёл от некого Великого Дракона — возможно, самого первого из мифических космических драконов. Его пламя зародило всё живое, образовало города и реки, планеты и звёзды, звёздные системы, созвездия и туманности. Вся магия и материя во вселенной произошла от силы Великого Дракона. Но также вместе с Великим Драконом образовалось и Древнее Зло. Три древние ведьмы. Самые тёмные и злобные создания во вселенной. Которые даже погибнув от рук фей-прародительниц, всё равно умудряются пакостить волшебному миру, принося хаос и смерть. Блум правда старалась не сравнивать Древнее Зло с одним знакомым ей персонажем детско-подростковой литературы, чьё имя стало вторым известным во всём мире. Она скрипела зубами, но держала себя в руках. Но всё же не выдержала, прервав директрису на полуслове своим внезапным вопросом: — Простите, директор, эта история очень интересна и важна, и мы безусловно обсудим её прямо сейчас, но сначала, — она быстро тараторила стандартные вежливые фразы, прежде чем выдать главное: — Ответьте, вы случаем не знакомы с таким человеком как Джоан Кэтлин Роулинг? Мисс Гризельда хотела было сделать Блум выговор за то, что та перебивает речь многоуважаемого директора Алфеи, но мисс Фарагонда одним взглядом пресекла её попытку. Она в очередной раз загадочно улыбнулась, с каким-то непонятным удовольствием отвечая: — Ни малейшего представления, о ком идёт речь. С чего вы так решили? Блум долго вглядывалась в лицо директора, но никак не могла разгадать, о чём эта женщина думает, сколь долго бы не смотрела. Её ответ звучал так загадочно и двусмысленно, будто бы она одновременно подтвердила её догадку и уклонилась от вопроса. Волшебники же точно не знают значение слова «сарказм», верно? Даже то, что высказывает Муза, всего лишь колкие замечания, когда речь идёт о достаточно завуалированном и неприметном, красивом сарказме. Блум решила, что без преувеличения признает гением того, кто разгадает все мысли мисс Фарагонды, ведь в её глазах директор Алфеи уже поравнялся по мистичности и загадочности с Дамблдором. Она вздохнула и наотмашь произнесла, поняв, что всё равно ничего не добьётся: — Да нет, ничего. Просто как-нибудь ознакомьтесь с экземпляром «Гарри Поттера». Вы удивитесь. Похоже, на Земле есть пророк, зривший в корень всего этого места, — как бы она не хотела, у неё не получалось произнести это без нотки сарказма. Всего этого злачного места, да. Фарагонда наклонила голову набок, будучи приятно озадаченной, но затем вернулась к своей обычной снисходительной-спокойной улыбке, решив, что действительно стоит ознакомиться, раз об этом говорит Блум. Кто знает, может, когда Блум в следующий раз войдёт в этот кабинет, что неизменно случится, она заметит несколько знакомых книг на книжной полке? — Чтобы одолеть ведьм-прародительниц и навеки запечатать их, Магиксу пришлось заплатить огромную цену. Многие погибли в тот день, так и не вернувшись. Целое королевство стало печатью, заковавшей древнее зло в месте, называемом... Обсидиан. От звука этого слова по комнате разошлось неприятное эхо. На Блум это подействовало сильнее других, она оцепенела, почему-то подсознание кричало ей о том, что упомянутая тюрьма для ведьм-прародительниц очень страшное и ужасное место, куда ей никогда не следует соваться. У неё и так не было подобного желания, но это было довольно... загадочно. Может, само название этого места было проклято так, что те, кто его слышат, страшатся его? «А что, это была бы неплохая мера защиты. Что-то вроде — да только тот, кто преодолеет естественный страх пред сим, сможет сие найти! Хах, глупо, конечно, но я даже мысленно не могу повторить это название. Всё внутри меня будто… кричит из-за него. Как мисс Фарагонда только смогла его произнести?». Директор целенаправленно смотрела на Блум, подмечая, что при упоминании Обсидиана фее стало дурно, она едва могла стоять и резким движением скрестила руки, будто пыталась защититься от чего-то или кого-то. Голубые глаза постоянно бегали взглядом по комнате, не в силах успокоиться, она чаще моргала, чем несколько мгновений назад, не говоря уже о том, что даже рыжие волосы местами приподнялись, будто кошка угрожающе распушила шерсть. Эта реакция... была вполне ожидаемой. — Блум… с вами всё хорошо? — с искренним сочувствием спросила женщина, обратив внимание всех на состояние Блум. Блум вздрогнула, посмотрев долгим взглядом в ответ на Фарагонду. Она только сейчас почувствовала, что её бросило в холодный пот. Что, чёрт возьми, с ней происходило? Остальные девочки тоже взволнованно смотрели на подругу, но они выглядели… нормально. — Я… не знаю, директор. У меня как будто предчувствие, что… упомянутое вами место — чудовищно страшное. — Если хотите, мы можем отложить этот разговор до той поры, пока вам не станет лучше, Блум, — Фарагонда обнадёживающе улыбнулась, стараясь вести себя как можно мягче с ней. Сейчас её больше всего волновало душевное состояние этой феи, нежели их предмет разговора. Эта история может и подождать своего часа, когда… Блум наберётся сил, чтобы выслушать её. Но Блум так не думала. Она не хотела заканчивать их беседу. Всё ещё оставался нерешённым вопрос, связанный с молодыми ведьмами, нападающими на Стеллу уже второй год подряд. Это не терпело отлагательств, и ей было всё равно, в каком она психологическом или физическом состоянии. Если ведьмы угрожают безопасности студентов, с этим необходимо разобраться! — Нет, прошу, мисс Фарагонда, давайте вернёмся к нашему вопросу. Вы сказали, что те ведьмы следуют по пути древнего зла, то есть… Они следуют пути ведьм-прародительниц. — Боюсь, что так. Но не беспокойтесь, — женщина говорила уверенно, что на взгляд Блум было неуместным в таком контексте, когда речь шла о существах, угрожавших всему волшебному измерению. — Пока они не совершили ничего действительно непростительного, на них всё ещё возможно повлиять и вернуть на сторону света. Я поговорю с мисс Гриффин, директором Облачной башни, чтобы она разобралась с этим вопросом, поскольку вопрос поведения учениц Облачной башни находится под её юрисдикцией. Другими словами выражаясь: «Защищать моих учеников от сумасшедших не в моей компетенции». Блум это раздражало. Почему в Магиксе нет правомерных санкций против волшебников, совершивших нападение на других людей? Если ты устроил драку в школе или между учениками разных школ, ты должен за это ответить и принести извинения, а в случае отказа — выполнить общественные работы. В мире Магикса достаточно сказать «а-та-та, плохой мальчик!» и плохой волшебник может свободно гулять? Это как-то… неправильно. Если эти три ведьмы перед кем и извинятся, то точно не перед Блум и даже не перед Стеллой. Если они и понесут общественное наказание, то в Алфее об этом даже не узнают. — Вы правда считаете, что этого будет достаточно, мисс Фарагонда? — Блум не хотела сдаваться, пока не добьётся более адекватного решения по этому вопросу. — Эти ведьмы весь прошлый год донимали Стеллу, если верить её словам. Я лично видела, что прихвостни этих ведьм чуть не убили её в Гардении. Вы правда полагаете, что это нормально — после совершения таких действий отделаться простой жалобой их директору? Мадам, — мисс Гризельда напряглась, почувствовав, что эта ученица Алфеи забывается и переходит границы, — я не считаю эти меры достаточными! Существует ли в Магиксе суд? Есть ли у этих ведьм опекуны, которые обязаны нести ответственность за их поступки? В то время, если я не ошибаюсь, эти девушки даже не учились в Облачной Башне! Их прошлые преступления не покроются извинениями от мисс Гриффин! — Блум! — Стелла испуганно взмолилась. — Пожалуйста, успокойся! Блум резко повернулась к ней, нахмурившись ещё больше: — И ты с этим согласна? Речь идёт о твоей жизни! Даже не так, — она снова посмотрела на директора и коснулась рукой своей груди, выпрямив спину, — речь идёт также о моей жизни и жизнях моих родителей! Я тоже пострадала от этих ведьм и требую справедливости! — Блум, — Фарагонда попыталась призвать девушку к порядку, но она уже не слышала её. — В Магиксе вообще знакомо кому-либо понятие справедливости? Моральной компенсации? Санкций? Или все здесь живут средь цветочков и едят радугу?! — Блум! Блум замолчала, когда голос Фарагонды оглушительно громко задрожал среди стен. Она не поднимала голос, но казалось, её слова должны были быть слышны в другой части Алфеи. Не только Блум вздрогнула и оцепенела, испытав страх перед директором. Это было магическое усиление голоса? — Вы забываете, где находитесь. Блум исподлобья посмотрела на директора. Она очень испугалась. Да, возможно, она переборщила со своей тирадой, позабыв, с кем разговаривает и кем является. Её плечи поникли. «Значит, у земных жителей нет права голоса?» — Да. Я забываю, как сюда попала, — Блум горько усмехнулась. Её голос звучал надрывно: — Ведь чтобы землянке попасть в великую Алфею, просто необходимо, чтобы её родителей чуть не убили. — Блум! — директор широко раскрыла глаза и попыталась протянуть к ней руку, но Блум уже выбежала из кабинета. Последним, что она видела, был не только гнев, но и… слёзы на щеках юной феи. Флора снова от ужаса прикрыла рот рукой, а затем быстро и без раздумий поднялась и побежала вслед за ней. Все чувствовали, что этот разговор зашёл слишком далеко, было сказано много лишних слов с обеих сторон. — Не знаю, что вы об этом всём думаете, — печально и с тихой злостью произнесла Стелла, — но я сегодня же напишу своему отцу. Он точно этого так просто не оставит. Стелла с гордо выпрямленной спиной, как подобает королевской особе, поднялась и прошествовала к выходу, а стоило двери за ней закрыться, как она также побежала вслед за едва заметной фигурой Флоры. Кажется, им троим сегодня будет совсем не до лекции профессора Уизгиса. — Полагаю… нам тоже стоит уйти? — осторожно спросила Текна, посмотрев на опечаленных и сконфуженных директора и заместителя. Она кивнула Музе, и они вместе покинули кабинет, оставив женщин наедине. Оставаться там не имело смысла. Они вдвоем были скорее свидетелями, чем участниками сцены. — Это всё зашло слишком далеко, — пока они медленно шли, решила высказаться Муза, чувствуя недовольство. — Да. Но я не могу не согласиться с Блум, — Текна посмотрела на Музу: — В Алфее на учениц совершают нападения. Это никак не может быть нормальным. Нас предупреждают не контактировать с ведьмами, но я сомневаюсь, что ведьмы придерживаются того же правила. — Ха? О чём ты? — Я дружу с одной ведьмой-второкурсницей. Она говорила, что леди Гриффин с первых дней настраивает их против фей. Приучает думать, что феи противные и с нами невозможно поладить. Что-то наподобие этого. — Но ведь… — Муза была удивлена, не видя в этом ничего странного, и пыталась найти этому оправдание: — Но ведь это суть ведьмы — черпать силу из негативных эмоций. Ненавидя нас, они черпают свои силы. Разве это не нормально? — Нет, — мотнула головой Текна. — Подумай вот о чём: кто станет их источником негативных эмоций после окончания учёбы? Это не самый рациональный подход. — Хм-м-м, — она несколько секунд обдумывала вопрос прежде, чем дать ответ, — наверное, люди? Я не знаю, Текна, и честно мне не хочется этого знать. Я просто хочу учиться и стать феей. После этого мне будет уже всё равно на этих ведьм. Текна на это ничего не ответила. Но процесс заражения уже пошёл: она собиралась снова связаться со своей подругой из Облачной Башни и провести независимые исследования этого вопроса. Для фей и ведьм казалось немыслимым дружить, и тем не менее, у неё это получалось. Не только Блум додумалась до того, что отношения между школами выстроены очень сомнительно. Ведьмам прощают преступления только потому, что «ну они же ведьмы, им это свойственно». Но девушка, с которой дружит Текна, не такая. И окружение этой ведьмы тоже не такое. Они бы ни за что не совершили преступление, оправдываясь своей природой. Человек либо хороший, либо нет. Ведьмы в своём абсолюте плохими не были. Если не все равны перед законом и кто-то обладает какими-то особыми привилегиями, то вопрос Блум очень существенен — где здесь справедливость? И как им следует защищать себя в мире, лишённом справедливости? Текна была благодарна не побоявшейся заявить о проблеме Блум. Так уж получалось, что школа предлагала феям самим решать вопрос своей безопасности. Муза чувствовала себя смущённой и сконфуженной. Её одну беспокоит, что это только первый день занятий, а на горизонте революционеры-реформаторы и борцы с системой? Боже, может, стоит сменить комнату и переселиться на этаж поспокойнее? Ей это всё не нравилось. И её раздражало, что Блум без разрешения её в это втянула. Она была шокирована, как и все, узнав, что родители Блум оказались в опасности и именно так она оказалась зачислена в Алфею. Но, признаться честно, её всё ещё это мало заботило. «Если тебе не нравится в Алфее или Магиксе, что тебе мешает его покинуть?!». Она не хотела быть исключённой из Алфеи только из-за того, что кто-то — сорвиголова. А тем временем в кабинете директора две женщины напряжённо молчали, вглядываясь в дверь, за которой исчезли пятеро виновников сегодняшней головной боли мисс Гризельды. Директор Фарагонда была заметно расстроена, и из-за этого завуч очень беспокоилась. — С ней будет непросто, — скорее она констатировала для себя, чем для Гризельды. Она ожидала, что Блум будет импульсивной и своенравной, ведь шестнадцать лет — это то время, когда у подростков в разгаре переходный возраст. Поэтому в Алфее всё было так строго с дисциплиной — иначе настала бы анархия. Заместитель директора и заведующая по учебно-воспитательной работе всегда должна быть строгой и бдительной, прививая и доказывая свой авторитет в отношении всего, что не касалось учёбы. Поэтому у студенток Алфеи обычно и мысли не возникает о том, чтобы поспорить или в открытую поругаться с директором, даже если причина серьёзная. Фарагонда поначалу очень обрадовалась, что Блум и её подруги первым делом пришли сообщить о случившемся ей, но конец их беседы словно облил её неприятной холодной водой. Начало казаться, что если бы она рассказала Блум правду о её происхождении, последствия не были бы столь плачевны. — Директор, почему вы позволяете этой ученице подобное к себе обращение? — Не сердитесь на неё, Гризельда. Фарагонда криво улыбнулась. Скорее всего дело не только в возрасте Блум, её происхождении и родословной. Ей стоило, только заметив слабое и испуганное состояние Блум при упоминании Обсидиана, сразу прекратить этот разговор и отложить на время, хотя бы до окончания занятий. Блум была серьёзно напугана на подсознательном уровне, возможно, сущность дракона, таившаяся в ней, прекрасно понимала, что такое «Обсидиан». Обсидиан это измерение, в котором даже пламя Дракона теряет прежнюю абсолютную мощь. В таком состоянии воспринимать любые слова Блум серьёзно нельзя. Чувствуя опасность, она пыталась защититься — только и всего. Она обычный испуганный ребёнок. — Гризельда, вы ещё помните, что произошло пятнадцать лет назад? — уклончиво ответила вопросом на вопрос Фарагонда. — Да... — женщина отвечала неуклюже, поскольку это были довольно болезненные воспоминания. Для всех. — Спустя много лет Магикс… наконец одержал победу над великим Злом. Но… — Но королевская семья Домино отдала за это не только свои жизни, но и жизни всех жителей Домино. День поражения Древних Ведьм ознаменовал конец жителей Домино и… хранителей огня Дракона. Гризельда сжала руки на груди. Это была обычная реакция любого волшебника, помнившего те события. Одна планета заплатила за всё волшебное измерение. Только благодаря жертве этих людей все могут жить свободно и в мире. Спустя пятнадцать лет после тех чудовищных событий Магикс наконец смог вновь зажить как раньше, но все также следовали негласному табу на любого рода распри. Траур понемногу отходил, уступая надежде на светлое будущее. — Как вы думаете, Гризельда, сколько бы сейчас было лет пропавшей принцессе? Гризельда не понимала, к чему ведёт директор. Ещё прежде, чем она успела озвучить своё предположение, Фарагонда ответила на свой же вопрос: — Шестнадцать, — внимательный взгляд Фарагонды обратился к заместителю директора: — В таком возрасте она бы поступила в Алфею. — Вы хотите сказать... — Гризельда закрыла рот рукой, сдерживая подступивший ком к горлу. Она догадалась. Уголки её глаз покраснели, но в них ещё не собрались слёзы. Если бы заместитель начала плакать перед директором, она потеряла бы лицо. — Да. Девушка, которой не было в списках, это она. Теперь мисс Гризельде стало понятно покровительственное отношение директора, которая раздавала свои разрешения для Блум направо и налево и сносила грубости от этой девушки. Последняя жительница Домино. Единственная выжившая наследница рода, которому покровительствует сам Великий Дракон. Если эта девочка когда-нибудь узнает, что стало с её семьёй... Ох, боже. Мисс Фарагонда в своих мыслях начинала беспокоиться по другому поводу. Да, узнав правду, Блум может зазнаться, не понять всего или получить психологический шок и травму. Но сегодняшняя беседа также прибавила ещё один исход, пускай и ничтожно маловероятный — принцесса могла бы возненавидеть Магикс. Поэтому стало ещё более важно держать Блум как можно дальше от правды, пока она не повзрослеет и не... полюбит Магикс. Пускай шанс был невелик и это лишь промелькнувшая на секунду и казавшаяся глупой мысль, но что если... Ах, возможно, это правда лишь глупость и испуг. Пока для этого слишком мало предпосылок, чтобы менять курс действий. — Вы не расскажете ей? — Я не могу, — вздох, — я дала обещание. Вы сами только что слышали — кто-то вновь охотится на Огонь Дракона, следуя пути Древнего Зла. Я не могу подвергать Блум опасности. Боюсь, мне придётся отказать Блум в её просьбе. Отныне она сможет покидать Алфею только на зимних и летних каникулах. — Но... директор, откуда вы знали, что она.... что принцесса сама явится на порог Алфеи в нужный день? Фарагонда загадочно улыбнулась. — Как я ранее сказала, я связана обещанием оберегать Блум до поры, когда она сможет сама о себе позаботиться. Это обещание... я дала нимфе озера Роккалуче. Однажды спустя много лет после печального завершения Войны огненного Дракона к директору Алфеи явился образ прекрасной золотой сверкающей нимфы, сообщивший, что вторая принцесса Домино жива и находится на Земле в небольшом городке Гардения. Она попросила позаботиться о ней. И до шестнадцати лет Блум спокойно жила в своей семье, но… настало время ей вернуться в волшебное измерение. Фарагонда чувствовала себя виноватой в произошедшем. Слова Блум больно резанули ей по сердцу и совести. Это те вещи, которые Блум никогда не должна узнать. — Гризельда, вы не должны как-то по-особенному относиться к Блум. Продолжайте делать вид, будто ничего не знаете. — Да, директор. — Но... защитить её от ведьм или других возможных угроз необходимо. Огонь Дракона не должен попасть в неправильные руки. По крайней мере, пока её опекунами являемся мы, — Фарагонда улыбнулась, когда в её голове всплыла подходящая кандидатура на роль тайного защитника принцессы: — К тому же... я знаю, кому мы можем доверить её защиту.