Запретное

      Я вернулся на родное место. Точнее, на место, где я родился. Назвать это место «родным» не получалось, так как к нему я никогда не питал нежных чувств, а моё двадцатилетнее отсутствие не взрастило в моём сердце семени ностальгии.       Я вынужденно отбывал каторгу, чтобы через год вернуться к мудрецу и попросить убежища. Почему вернулся на это место? А почему бы и нет.        Путешествуя по миру, у меня было бы больше соблазнов зайти за грань дозволенного, чего опасался мудрец. А тут… я понимаю, что буду жить отрешённо, общаться с людьми буду редко, а значит и дар свой использовать на зло не буду.       Но я не отрёкся от своего дара. Поначалу он приносил мне невообразимое удовольствие. Когда доводилось невзначай коснуться какого-нибудь человека, я видел его будущее: видел, как человек добивается своей мечты или находит смысл жизни в более мирском деле, как стареет и мирно умирает. Этот дар дал понять, что как бы люди ни выглядели по-разному, все мечтают почти об одном и том же: карьера, семья, деньги.       Я пересмотрел сотни и сотни судеб. Все они поначалу шли к осуществлению своей амбициозной мечты, а затем всё обрывалось к годам тридцати – тридцати пяти, будто внутри человека кто-то щёлкал выключатель, и мечта начинала угасать. Далее почти все уходят в быт и находят своё счастье там.       Это забавляло. Иногда я записывал свои видения и писал небольшие статьи на тему поиска себя. Я только наблюдал за людьми – в остальное время вёл обычную и весьма скучную жизнь.       Работал удалённо с переводами, сидя в своей съёмной комнатушке. Мог сидеть за текстами почти сутками - годы медитативной работы сделали своё дело. Моё общение сводилось к переписке в сетях, разговору по телефону с заказчиком и небольшими диалогами с арендодателем, случайными встречными в магазине и с моим соседом по комнате.       С ним я приобрёл приятного знакомого, хорошего собеседника и прекрасного друга. Трудно себе представить, но, несмотря на то, что я был неспокойным человеком в школьные годы, друзей у меня не было. У меня не было ни плохой, ни хорошей компании, которая хоть как-то могла на меня повлиять. Я сам себе был компанией.       А тут… уже в таком осознанном возрасте у меня появился первый друг, который был младше меня на пятнадцать лет. Работал он продавцом в ветеринарном магазинчике. Мечтал о карьере музыканта.       По вечерам он вытаскивал меня на балкон, чтобы затянуться сигареткой, выпить пива за компанию или просто поговорить. Он был энергичным и весьма общительным человеком, но это меня не раздражало. Даже радовало такое внимание.       Я знал про то, что он приехал сюда из провинции, чтобы найти лучшую жизнь. Знал про то, что он сильно любил подругу с детства, но ничем хорошим это не закончилось. Знал про то, что по выходным он ходит в приют и бесплатно ухаживает за животными. Ах да, ещё он сочинял музыку и был тем ещё мечтателем.       Наши беседы начинались плавно, и так же плавно могли завершиться тем, что я, покуривая, слушал как мой сосед начинал играть на своей гитаре.       Несмотря на столь тесные отношения, о своём даре я никогда не говорил. И не зря. Иначе он бы явно захотел узнать своё будущее.       Однажды меня самого захватил такой интерес. Я осмелился прикоснуться к нему спустя полгода с момента знакомства и ужаснулся:       Его ожидал переезд на новое место ради мечты, знакомство с новыми людьми, доверие, легкие наркотики, блаженство, а затем, пропасть, обман и он…торгует собой ради наркоты, драка, убийство, смерть. Никакой гитары, никакой музыки – ничего. Его ждала нелепая смерть на социальном дне.       Я переехал тогда в другое место и прекратил с ним всякое общение. Я не мог смотреть в глаза человеку, зная, какая ужасная судьба постигнет его. Такого светлого, весёлого, жизнерадостного. Увиденное никак не вписывалось в образ нынешнего человека.       Как назло, я стал замечать лишь плохие судьбы. К сожалению, чем добрее был человек, тем хуже была уготована ему судьба. И это приносило нестерпимую боль. Я стал задаваться вопросом: почему именно хорошие, добрые люди больше всего страдают от нападок судьбы?       Я стал понимать, что мой дар стал для меня проклятием. Я потерял единственного друга, замечал только зло, видел несправедливость – мне было чертовски плохо.       От отчаяния я обратился к психиатру, а тот лишь назначил мне антидепрессанты. Я думал, что он даст мне совет или загадку, которую должен разгадать, как делали в Тибете мудрецы, но он прописал мне какие-то пилюли!       Я был разочарован. Так остро я ещё не скучал по безмятежному спокойствию Тибета как тогда, но я дал себе мысленную установку держаться год в этих местах. Я должен был выполнить обещание, которое дал самому себе.       Пилюли лежали на полке, а от переживаний или чего-нибудь ещё, я простудился. Впервые за двадцать лет я лечился от температуры не травами, а цивилизованными антибиотиками и стал замечать нечто удивительное: в течение двух часов после употребления препарата, мой дар притуплялся. Я всё ещё видел картинку будущего при прикосновении, но теперь в силах был рассеять её перед собой!       Вот моё спасение!       Мгновенно я вспомнил предписание психиатра и те антидепрессанты, что мирно лежали у меня в полке, дожидаясь своего звёздного часа. Так я подсел на эти пилюли, и я смог дальше продолжить свою мирскую жизнь до окончания моего обещанного срока.