Psycho Fic

50. Гас лежал в больнице всего однажды, когда ему было семь лет, и он подхватил особо тяжелую форму гриппа. После четырех дней постоянного кашля поднялась температура, и мамам пришлось срочно везти его в неотложку, где врачи напичкали его лекарствами и воткнули в руку иглу с капельницей. Он помнил, как это было больно, но старался оставаться сильным и сдерживал слезы. Его учительница миссис Эддингтон прислала дюжину воздушных шариков и торт с надписью «Выздоравливай», потом прилетал папа и остался в Торонто до тех пор, пока его не выписали. Гас помнил, что от всего этого ему стало намного лучше. Мама сказала, что в «Аллегейни» он не впервые. Оказывается, он здесь родился, а в тот же вечер папа познакомился с Джастином. Точно! Одним из его любимых папиных фото было то, на котором он держал его на руках, совсем крошечного, и улыбался. Папа выглядел счастливым, и Гасу нравилось думать, что он полюбил его с первого взгляда. И Гас любил папу, сколько себя помнил. Два дня назад к бабушке Деб пришли Майкл, Бен и Эммет. Они тихо разговаривали с Карлом, но Гас понял, что с папой что-то случилось, хотя никто так и не рассказал ему, что именно. Ему не нравилось мучиться в неизвестности. Когда что-то скрывали от Джей Ар, это было вполне понятно: она была еще маленькой, но он-то уже взрослый! Гас был уверен, что справится с чем угодно. Только вчера вечером мамы рассказали ему, что папа плохо себя чувствует и находится в больнице. Когда он спросил, почему, мама ответила, что в парке произошло что-то плохое и папа подумал, что Джастин пострадал, но это оказалось неправдой. Но с Джастином все в порядке, сказала мама, глядя ему в глаза, он сейчас с папой, и папа тоже скоро поправится. Папина палата номер 32 находилась на третьем этаже, и, пока они шли по коридору, Гас отсчитывал номера на дверях с обеих сторон. Когда они почти дошли до конца коридора, дверь слева открылась. — Эй, привет! — Гас прыгнул в объятия Джастина и крепко прижался к нему. — Я скучал! Джастин обхватил его руками, словно пытаясь защитить от чего-то. — Я тоже скучал, дружище. — Его голос звучал немного неуверенно. Гас посмотрел ему в глаза и увидел, что они немного слезятся. — Ты ведь не сильно пострадал, правда? — Джастин был партнером отца и близким другом Гаса, и от мысли о том, что с ним могло случиться что-то плохое, на глаза Гаса навернулись слезы. Джастин снова заключил его в объятия. — Я в порядке. — Он взъерошил волосы Гаса так, как тот ненавидел, но сейчас решил не обращать на это внимание. — А папа? — спросил Гас. — Уже лучше. — Джастин посмотрел ему в глаза. — А теперь ты должен пообещать мне не плакать в его присутствии, хорошо? А то он тоже начнет, я его знаю. — Джастин мягко улыбнулся. — Давай, он уже давно тебя ждет. — Обещаю. Джастин открыл дверь, Гас шагнул внутрь и замер. Папа, одетый в зеленый больничный халат, сидел на больничной койке, прислонившись к спинке кровати. В его глазах было что-то такое, что делало его похожим на старика. На ожившую древнюю реликвию из храмов, о которых он читал в учебнике о древних цивилизациях на уроке истории. Затем Гас моргнул, и иллюзия исчезла. Это — его папа, такой же, каким был всегда, но картинка о реликвии прочно засела в его голове, так что Гас сделал единственное, что смог придумать, чтобы отвлечься: — Господи, папа, — протянул он. — Ты выглядишь так глупо в этой одежде. Мама в ужасе округлила глаза, но Брайан улыбнулся и Гас понял, что повел себя правильно. Он бросился вперед и осторожно обнял отца, затем отстранился и внимательно посмотрел на него: под его глазами прорезались морщинки, он выглядел не постаревшим, а усталым и исхудавшим. — Как ты, пап? — Он услышал дрожь в собственном голосе. — В порядке, Санни бой! — Папа слабо улыбнулся, той самой улыбкой с фото, и Гасу захотелось обнять его еще крепче. — Я слышал, что вы с сестрой сводите бабушку Деб с ума? — Ничего не могу с собой поделать, — фыркнул Гас, — она продолжает кормить меня детским питанием, а мне ужасно хочется бургер, или еще что-нибудь из закусочной. — Да уж, — усмехнулся папа. — Бедняга. — Кстати, о еде… — Гас насмешливо посмотрел на отца. — Чем тебя здесь кормят? Как сказал бы мой учитель английского: «Молодой человек, вы чересчур тощий». Папа застонал: — И ты туда же! Джастин усмехнулся: — Твой папа борется за титул самой стройной модели в мире. Его новая фишка — похудеть от голода. — Эй, — вмешался папа. — Предлагаю как-нибудь заглянуть в больничный кафетерий. Уверен, тебе бы тоже кусок в горло не полез. — Да ладно, папочка, все не так уж плохо, — засмеялась мама. — На самом деле я сама умираю от голода, так что сбегаю туда и куплю пару сэндвичей. Джастин, ты идешь? — Да, я бы тоже не отказался перекусить, — сказал Джастин. Папа подмигнул Гасау: — Он всегда не прочь перекусить. — Не волнуйся, я тебе тоже кое-что принесу. Как насчет большого сочного хот-дога? — Папа притворно сердито посмотрел на Джастина, но Гас знал, что он не сердится на самом деле. Джастин улыбнулся, поцеловал папу в губы, а затем выпрямился. — До встречи! Они ушли, оставив Гаса наедине с Брайаном. Усевшись на кровать, Гас вдруг заметил пластыри, обернутые вокруг папиных пальцев и потянулся, чтобы коснуться кожи вокруг покрытий. — Что случилось с твоими пальцами? — спросил он, перегнувшись через папу, чтобы посмотреть на его другую руку. То же самое, а непокрытые пальцы выглядели порезанными. Гас поймал себя на том, что нахмурился. Он провел кучу времени в интернете, читая о сердечных заболеваниях, когда мама рассказала ему о приступе, но о руках она не упомянула. — Ничего страшного, поранился чуть-чуть. — Папа говорил тихо, и Гас заглянул ему в глаза. Новообретенные знания его напугали, и он решил выяснить, что произошло с папой на самом деле. Гас набрал в легкие побольше воздуха, надеясь, что его голос будет не слишком дрожать. — Папа, — начал он. — У тебя был инфаркт? На мгновение папа застыл неподвижно, и Гасу показалось, что он уснул с открытыми глазами. А затем он моргнул и пристально посмотрел на Гаса. — Нет. — Между его бровями залегла складка. — Разве мамы не рассказали тебе, что произошло? — Да, но… — поспешил объяснить Гас. — Они сказали, что в парке случилось что-то странное, и ты решил, что Джастин пострадал. Но это оказалось неправдой. В папиных глазах снова появилось то усталое выражение, от которого он выглядел постаревшим, и Гас вдруг испугался, что причинил ему боль, сам того не желая. Он не хотел, чтобы папа снова думал о плохом. Папа коснулся его лица, и Гас ощутил мягкое царапанье пластыря по щеке. — Это был не инфаркт. Что-то менее болезненное. Сначала мне было плохо, но сейчас я чувствую себя намного лучше. Если бы это был инфаркт, я бы не сидел сейчас в постели и не болтал бы с тобой. Гас наморщил лоб, пытаясь вспомнить вопросы, которые записал вчера вечером, просматривая статьи, и начал: — Ты потерял сознание? — Да. — Тебе дали кислород? — Точно. — Папа указал на цилиндр рядом с кроватью. — Давали до вчерашнего дня, но он мне больше не нужен. — Им пришлось тебя реанимировать? — Да, они сказали, что дядя Тед помог, — сказал папа. — Но я этого не помню. Гас с трудом сглотнул. — Твое сердце остановилось? С минуту папа молча смотрел на него, а потом вздохнул. — Да, на какое-то время, но я вовремя получил помощь. Гас почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы. — А если бы не дядя Тед? А что если бы медики не успели вовремя? А что если… — Гас! Все обошлось, это самое главное. — Он обнял Гаса и крепко прижал к себе. Гас закрыл глаза и прислушался к ровному биению папиного сердца у самого уха. Папа устал и похудел, но с ним все было в порядке. Он вдохнул знакомый папин запах, почувствовал, как его грудь мерно вздымается и опадает, сморгнул слезы и поднял на него глаза. — Ты думал, что плохой человек причинил боль Джастину, потому что любишь его больше всего на свете, правда? Папа немного помолчал, а потом улыбнулся. — Не считая тебя — да. — Я так и знал, пап. Я знаю, что ты его любишь. — Он посмотрел отцу в глаза. — Он тоже тебя любит. — Он поцеловал папу в щеку. — И я люблю тебя, папа. Папа прижался губами к виску Гаса. — Я тоже тебя люблю. — В его словах Гас услышал обещание, которое означало, что все будет просто замечательно. 51. У детектива было гладкое, почти без морщин лицо, но взгляд его был острым и буравил насквозь. А когда он заговорил, резкий тон выдал сарказм, скрывающийся за его словами. — Но разве вы не сказали, что покинули подсобку сразу же после того, как обнаружили, что вам никто не звонил? Крейг Тейлор посмотрел в глаза детективу, не поднимая головы: — Совершенно верно. — В котором часу это было? — Я не уверен, — ответил он. — Может быть, девять сорок пять. — Значит, вы покинули подсобное помещение между 21:45 и 21:50 вечера? — Думаю, что да. — Крейг кивнул. — Я не проверял. Детектив жестом подозвал офицера по фамилии Кросби, который нажал кнопку на пульте, и экран телевизора на стене ожил. У Крейга пересохло в горле. — Вы узнаете, что это, мистер Тейлор? На мгновение тот растерялся. Конечно, он узнал. Парк. Или, точнее, коридор, в который он вошел из главного зала, чтобы попасть в комнату, куда позвала его та женщина. — Мистер Тейлор, — повторил детектив. — Вы узнаете, что это такое? И тут Крейг понял, что детектив указывает на строку, мигающую внизу экрана. Блядь. Он откашлялся и кивнул. — Это временная метка. — Совершенно верно, — подтвердил детектив. — Вы обратили внимание, который час? Крейг сглотнул, прежде чем ответить. — Девять сорок одна. — Точно, — улыбнулся детектив, но Крейг заметил, что в этой улыбке не было ничего дружелюбного. — Вы узнаете кого-нибудь, мистер Тейлор? Крейг увидел, как на экране телевизора появились две фигуры, и облизнул пересохшие губы. — Это я. — Верно. Запись была сделана с камеры прямо у входа в коридор, который расположен параллельно главному залу в парке. И время соответствует тому, что вы сказали — вы вошли в этот коридор в девять сорок одну. — Они смотрели, как две фигуры — Мелины Сотби и Крейга — исчезли в коридоре. — А теперь перенесемся на пять минут позже, когда вы сказали, что уже вышли из комнаты. — Офицер Кросби нажал на кнопку, и мигающие цифры на временной метке понеслись вперед, секунды превращались в минуты, пока не застыли на девяти сорока пяти. — А теперь, видите кого-нибудь? Крейг смотрел на экран. Вход в коридор был пуст. — Нет. — Вы правы, — подтвердил детектив. — Прошло пять минут, но ни вы, ни мисс Сотби не выходили из коридора. — Офицер нажал на кнопки, и цифры снова побежали вперед. Девять сорок шесть, сорок семь, сорок восемь, сорок девять, пятьдесят. — По-прежнему никаких следов ни одного из вас, — продолжал детектив. — Куда делась мисс Сотби? — Понятия не имею. — Но разве вы не сказали, что ушли сразу же после того, как обнаружили, что никто не звонил? — Детектив пристально посмотрел ему в глаза. — Почему вы так и не вышли из комнаты? — Я ушел сразу же, — солгал Крейг. — Но думаю, что она немного опередила меня. — И все же мы не видели, чтобы она выходила из этого коридора, — сказал детектив. — Интересно, куда она исчезла? Крейг стиснул зубы. Ему-то почем знать, куда она исчезла? Она оставила его в комнате и ушла, закрыв за собой дверь. Все, что Крейг знал — это то, что его заперли в этой комнате на два часа. Он колотил в дверь, в стены, кричал, чтобы его выпустили, но тщетно. Вместо этого он был вынужден наблюдать за ужасающей драмой, слушать сообщения по телефону, одно безумнее другого… Хотя, нет. «Безумнее» — слишком слабо сказано, если учесть, что он видел той ночью. Это было не просто небольшое психическое расстройство, которое чуть не свело с ума его самого. Это был психопатический бред, болезнь мозга, разума и души, безумие, которое разъедало все запреты, ограничения и совесть и превращало в существо, которое теряло человеческий облик. И мысль о том, что он невольно принимал участие во всем этом, пугала его до смерти. — Я не знаю, куда она пошла, — сказал он, глядя на детектива. — Я потерял ее из виду вскоре после того, как она вышла из комнаты, а я немного отстал. — Значит, нам придется продолжать наблюдение, пока вы не выйдете. — сказал детектив. — Давайте посмотрим. — Офицер снова нажал на кнопку, и Крейг увидел, как цифры в спешке набегают друг на друга. Пятьдесят один, два, три, четыре… — семь, восемь, девять. Уже десять вечера! — объявил детектив. — И где вас только носит? Крейг старался сохранить невозмутимое выражение лица. — Должно быть, камера неисправна. — Сосредоточьтесь на времени. — Детектив указал на мигающие цифры. — Камера работает отлично. Уже десять сорок пять, одиннадцать вечера, и по-прежнему никаких ваших следов. Одиннадцать пятнадцать, тридцать, сорок. Ого! —В голосе детектива прозвучало наигранное удивление, когда они увидели, что фигура Крейга снова появилась на экране — на этот раз в одиночку. — Вот вы где. — Он посмотрел на Крейга и неприятно улыбнулся. — Вы вернулись ровно через два часа после того, как вошли в тот коридор. Что вы делали все это время, мистер Тейлор? Крейг уставился на экран. — Мне кажется, я немного заблудился, когда выходил из комнаты. — Неужели? — протянул детектив. — Но в прошлый раз вы утверждали нечто другое. Вы сказали, что пробыли в этой комнате несколько минут, а затем вернулись, чтобы присоединиться к экскурсии. Да. Он так сказал. И он знал, почему так сказал. Все из-за того, что он увидел и услышал той ночью. Он думал, что до сих пор вел безупречную жизнь, но где-то на своем пути, он принял решения, которые привели к этой дурацкой ситуации. Но в том, что случилось той ночью с Кинни, не было его вины. Не совсем. Даже если он и запутался в паутине этого безумия. Даже если он оказался свидетелем психоза, который вошел в жизнь Кинни и его сына на несколько часов, это была не его вина. — Почему вы лжете, мистер Тейлор? Лгал ли он? Могло ли считаться ложью то, что он пытался спасти свою семью? Он не мог поверить, что Терри и Мэтти так близко приблизились к опасности в ту ночь. Он оставил их на несколько часов, и за это время с ними могло случиться все что угодно. То, что случилось с Джастином и Кинни, уже нельзя было изменить, но он все еще в силах удержать жену и сына подальше от этого ужаса. Он не мог позволить себе все испортить. Он ясно расслышал предупреждение в леденяще спокойном голосе по телефону. За ним наблюдали. Наблюдали годами, а он и не подозревал об этом. Враг был прямо в его лагере, а он и не догадывался. И теперь он был где-то там, безумие свободно пульсировало и мутировало во что-то еще более отвратительное, чем раньше. — Что вы от нас скрываете, мистер Тейлор? Всего лишь на какую-то долю секунды, когда вопрос детектива обжег его совесть, правда чуть было не сорвалась с его губ. На мгновение ему показалось, что будет лучше, если он расскажет им о том, что видел и слышал, о приглашении в парк, о голосе по телефону; об открытке, которую получил три дня назад, и о посылке, доставленной вчера в подарочной упаковке «Сирс»; о выпавшей из ящика записке, на этот раз адресованной его маленькому сыну, в которой говорилось: Скажи Шуту, что ты хороший мальчик, Мэтти, и он придумает, как тебя развлечь. Но он вовремя спохватился. Потому что если он начнет, то начнутся расспросы о его прошлом, и он знал, что наделал глупостей. Он знал, что психопат способен на все. Он работал с ним более шести лет и всегда закрывал глаза на его сомнительные навыки, пока они служили его целям. Но продолжил бы он эту связь, если бы знал, что расстройство зашло так далеко? Он не знал. Все, что он знал — это то, что нужно держать свою семью на глазах. С Джастином все в порядке. Джен и Молли в безопасности. Теперь все, что от него требовалось, — это обеспечить безопасность Терри и Мэтти. Да, он не говорил всей правды. Но скрывал ее не от полиции, нет. Он прятался от безумия. За ним и его семьей следили, и у него больше не было права на ошибку. — Я не лгу. — Он посмотрел в глаза детективу. — Понятия не имею, куда исчезла эта женщина. Все, что я знаю… это было похоже на лабиринт, я заблудился и забрел в какой-то другой коридор, — сказал он. — Мне потребовалось некоторое время, чтобы найти дорогу обратно. — Как интересно, — съязвил детектив, — что вы нашли дорогу назад как раз в тот момент, когда приехала «скорая» Ну, я не вызывал скорую! — захотелось огрызнуться Крейгу, но он только сжал губы. Это он вообще не брал в голову. Он решил, что скорую вызвал кто-то из друзей Кинни или один из работников парка. Его больше всего волновали гребаные отметки времени, но доказательств, кроме его отпечатков, у них по-прежнему не было. Но мы их найдем, казалось, говорили стальные глаза детектива. Мы найдем доказательства, а потом возьмем тебя за твою гребаную шею, Тейлор. Но когда он заговорил, лишь повторил то, что сказал на прошлом допросе: — Мы были бы очень признательны, если бы вы не уезжали из города, пока идет расследование, мистер Тейлор. 52. Худшее в болезни — это утомительная усталость, которая высасывает всю энергию из тела. Брайан узнал ee вкус в те несколько недель, когда подвергался облучению. С утра он получал ударную дозу, ехал на работу, около полудня начинал чувствовать себя дерьмово, спотыкаясь, возвращался домой, час блевал в туалете, пока не терял сознание от усталости, спал урывками весь день, просыпался полуживым на следующее утро, а затем процесс начинался заново. Усталость глубоко въелась в его кости. Она была постоянной, нескончаемой, будто кто-то высасывал всю силу из его конечностей, оставляя лишь высохшую оболочку. Сейчас Брайан знал, что всего три дня назад находился на волосок от смерти, но каким-то образом победил. Токсины были нейтрализованы, системы организма стабильны, и только мозг все еще напоминал о пути, по которому он шел и предстоящей трудной, но вполне преодолимой задаче. Вчера вечером физиотерапевт сообщил, что последние анализы были неплохими и, если Брайан хочет вернуться к своей обычной жизни в ближайшее время, ему необходимо усердно трудиться. Все, что нужно — легкие упражнения, короткие прогулки и несколько минут на беговой дорожке в терапевтическом кабинете. Доктор сказал, что нужно пройти еще несколько проверок и, если они будут приличными, то Брайан сможет вернуться домой во вторник или, самое позднее, в среду. Но для Брайана главный вопрос заключался не в том, сможет ли он вернуться домой через четыре дня, а вернется ли он к своей жизни? Останется ли все как было раньше? Он почувствовал теплую руку Джастина на своей спине и внезапно вспомнил, зачем ему нужно встать на ноги. Поэтому, крепко сжав рукой сильные пальцы Джастина, Брайан сделал первые шаги на трясущихся ногах, прижимая к груди кардиомонитор, мягкий писк которого указывал на то, что сердцебиение стабильно. С черепашьей скоростью Брайан прошел до конца коридора, его шаги были неуверенными, тридцать пять метров казались тридцатью пятью километрами, но подбадривающий голос Джастина заставлял его продолжать идти, даже когда он почувствовал, что может рухнуть в любую секунду. Прошлой ночью Джастин сказал ему, что он отлично держится, на что Брайану захотелось фыркнуть от отвращения. Было бы куда лучше, если бы Джастин подкалывал его по поводу преклонных лет, или отпустил грубую шутку о ходунках и подгузниках. Но вместо шуток было лишь сдержанное молчание, которое вроде как показывало, что он понимает состояние Брайана. Но он не хотел, чтобы Джастин понимал. Ему хотелось, чтобы Джастин давил на него, давал отпор, ругал его, кричал, заставляя работать как можно усерднее. Кто, как не он? А потом он посмотрел Джастину в глаза, и слова, которые еще секунду назад чуть не сорвались с его губ, исчезли как камни, падающие в пруд с тихим шлепком. Усталость, которой было наполнено тело Брайана, отражалась в Джастиновых глазах, с той разницей, что в нем она выглядела как фасад, возведенный для того, чтобы скрыть чувства, держать эмоции под контролем. Брайан и сам был мастером такого позерства. Несмотря на все опасения, с каждым днем он ходил все лучше и лучше. Этим утром ему уже не нужно было держать Джастина за руку. Что ж, по крайней мере, больше не придется терпеть унижение от невозможности отлить в одиночку. Члены семейства навещали его почти каждый день. Деб приносила еду, Линдси — новые журналы, Майки — сменную одежду, Эммет — новые сплетни. Джастин постоянно находился рядом на случай, если ему что-то понадобится, давал ответы на все вопросы кроме тех, в которых Брайан действительно нуждался. Иногда он чувствовал себя так, будто они вдвоем были заперты в маленькой темной комнате, заполненной вакуумом, дышали кислородом через маски, прикрепленные к маленьким цилиндрам. Брайану казалось, будто он оторван от мира, а Джастин был рядом, но только физически, и это пугало. Заставляло думать о вещах, о которых Брайан не хотел думать. Вещах, которые не имели смысла, наполняли его темными образами и были частью кошмаров, от которых он просыпался каждую ночь, прерывисто дыша. — Брайан… Джастин медленно провел рукой вверх по его спине, коснулся пальцами волос. Брайан на мгновение вскинул на него взгляд, ища ответы, которые не получит, позволил Джастину обнять себя крепче и закрыл глаза, слушая его мерное сердцебиение. 53. За разговором в закусочной каким-то образом всплыла тема четырнадцатой поправки. Тема давно забытая, но у Дженнифер было странное настроение этим утром. Мелани и Линдси сидели рядом, а Деб металась между работой и Дженнифер, наполняя ее чашку свежим кофе всякий раз, когда она пустела. — Я не знаю, когда Джастин изменился, — сказала Дженнифер. — После каминг аута, наверное, и когда начались проблемы в школе… — Она болтала ложечкой в чашке, наблюдая, как кристаллы сахара растворяются и становятся единым целым с кофе. — Ну, и с Брайана, который выводил Крейга из себя как никто другой. — Это он умеет, — фыркнула Деб, глядя на Линдси и Мелани. — А через какое-то время это переросло в ненависть. Похоже, он не понимал, что отталкивает Джастина каждым неверным шагом. — Дженнифер оставила ложку в покое и печально подняла глаза. — Крейг даже собирался нанять частного детектива, чтобы раскопать компромат на Брайана. Он был одержим желанием доказать, что Брайан — растлитель малолетних, что, конечно же, чушь собачья. — Я уже говорила это раньше, и повторю еще раз, — сказала Деб. — Брайан может быть кем угодно, но он не растлитель малолетних. — И он никогда не нарушал закон, — добавила Мелани, — хотя я и представляла его интересы в связи с сексуальными домогательствами… Да, он балансировал на грани, был неразборчив в связях и злоупотреблял наркотиками, но никогда никому не желал зла. — И никогда не принуждал Джастина быть с ним, — вставила Линдси. — Всегда отпускал его, когда это было необходимо. Я думаю, они оба были бессильны в тяге, которую испытывали друг к другу. Деб вспомнила, как однажды сказала Брайану, что Джастин пробрался за колючую проволоку, и знала, что оказалась права. Как бы банально это ни звучало, она искренне верила, что эти мальчики принадлежат друг другу, с того самого момента, как впервые встретились. — Я знаю, что Брайан любит Джастина, — сказала Дженнифер. — Но Крейг отказывался это понять, и когда он говорил гадости и выгонял Джастина из дома, я каждый раз заново получала удар. Я поверить не могла, что это тот самый человек, за которым я была замужем восемнадцать лет. Несколько лет спустя я подумала, что, возможно, они могли бы помириться. Но когда он арестовал Джастина… — она глубоко вздохнула, — я поняла, что ничего уже не изменится. Мелани нахмурилась: — В его фирме многие поддержали четырнадцатую поправку. Мы получили список физических и частных лиц, которые сделали пожертвования в пользу поправки, и «Taylor Electronics» была в их числе. Кроме того, Крейг и около дюжины его работников сделали вклады от своего лица. — Ну, разумеется, — сказала Деб, — гомофобный мудак Крейг Тейлор окружил себя такими же гомофобными мудаками. Мелани нахмурилась: — Карл рассказал вчера вечером еще кое-что. — Она подняла голову и посмотрела на них. — О клоуне с фальшивой личностью. — Эндрю Спенсере? — уточнила Линдси. — Да. — Мелани кивнула. — Полиция обнаружила банковский счет, на который еженедельно поступала его зарплата в течение пяти лет. Они проверили переводы с тех пор и, кроме поступления зарплаты и парочки других вкладов, включая тот, который он сделал Мелине Сотби, остальные переводы были однотипные. Пожертвования. — Куда? — спросила Дженнифер. — На благородные цели… — губы Мелани скривились. — К примеру: «Остановим геев оружием» или «Смерть педерастам». — Срань господня! — воскликнула Деб. — Да он ебаный гомофоб! — Конечно, — Мелани сжала губы. — Если это тот же самый человек, который был с нами в туннелях, то он ненавидит нас всех. — Но мы не знаем, кто он на самом деле, — Глаза Дженнифер расширились от страха. — Или знаем? — Нет, — ответила Мел. — Еще нет. 54. Милтон позвонил во время обеденного перерыва в пятницу, после того, как Тед вернулся от Брайана. Из-за его вынужденного отсутствия в офисе Тед считал своим долгом, как следующий по рангу член иерархии, держать руку на пульсе и следить за тем, чтобы все шло гладко. Он был приятно удивлен, увидев Брайана в прекрасном расположении духа. Он не только не спал, когда Тед вошел в палату, но и навел объективную критику на иллюстрации и макеты, сделал несколько дельных замечаний о тексте. Было приятно видеть Брайана таким. Краска медленно возвращалась на лицо его друга, и Тед был более чем доволен. Но теперь голос Милтона по телефону звучал встревоженно и, когда Тед приехал в «Киннетик» и увидел детектива Робинсона, стоящего в вестибюле, он понял, что есть новости. — Мы нашли след, — сказал Милтон, как только увидел Теда. — Какой след? — Тед попеременно смотрел то на своего IT-менеджера, то на детектива. — Который оставил хакер, — сказал детектив. — Мы просмотрели сетевые журналы и данные его компьютера и, хотя сигнал Wi-Fi практически невозможно отследить, во всех его входах прослеживается определенная тенденция. — Да, — подтвердил Милтон. — Правда, мы не знаем, было ли это преднамеренно, но каждый раз, врываясь в нашу систему, он использовал один и тот же шаблон. И мы обнаружили его сегодня в сетевых журналах. — Что это значит? — спросил Тед. — Вы можете его отследить? — Если он снова нападет, мы будем знать, что искать. 55. В субботний вечер жизнь в «Вавилоне» шла своим чередом. Известие о недавнем происшествии с владельцем клуба встревожило его обитателей лишь на короткий миг, педики по всей Либерти-Авеню бурно обсуждали, кто и почему это сделал, но в конце концов вернулись в «Вавилон». Умца-умца продолжала звучать словно живое существо, которое подпрыгивало, раскачивалось, танцевало и дышало, символ Либерти-авеню, ставший бессмертным после многочисленных препятствий, с которыми жители улицы столкнулись за последние годы. В тот же вечер парочка, которая обжималась в переулке за «Вавилоном», наткнулась на странный предмет и позвонила в полицию. Когда Карл вошел в больницу, Джастин смотрел телевизор с Мел и Майклом. Взглянув на серьезное лицо Карла, они поняли, что есть проблема. Карл сел напротив Джастина, внимательно посмотрел ему в глаза и сказал: — Полиция нашла топор. У Джастина пересохло во рту. Он поймал на себе взгляд Майкла, почувствовал, как на соседнем стуле напряглась Мел, но не смог выдавить из себя ни слова. Он чувствовал себя застывшим, промерзшим до костей. Они нашли топор. Топор. Топор… — Где? — Как в тумане услышал он вопрос Майкла. Карл все еще смотрел на Джастина, его взгляд был испытующим, настороженным. — В переулке за «Вавилоном». Он лежал у заднего выхода, под фонарем, словно нас дожидался. Джастин побледнел. В переулке. Где они с Брайаном частенько дурачились. «Вавилон». Это была их территория, их владения. Это было все равно, что посягнуть на святое. — Ублюдок! — воскликнула Мел. — Конечно, его там оставили специально. Что-нибудь еще нашли? — Следы крови, судя по всему, свежие, так что мы прогоняем их через базу данных, — ответил Карл. — Если найдут совпадение, я сообщу. — А отпечатки пальцев? — Уже есть результат. — Ну, и…? — спросил Майкл, нахмурив брови. — На топоре были отпечатки пальцев только одного человека, — сказал он, сделав глубокий вдох, и глаза его стали серьезными. — И полиция знает, кто это. — Кто? — Голос Джастина был сухим, а язык — как наждачная бумага. Карл посмотрел на него и мрачно произнес: — Брайан.