Ты будешь жить

      Гарри перечитал каждую сказку в книжке Малфоя по несколько раз. По всей видимости, начав сходить с ума от недостатка общения, он искал скрытые послания от Малфоя. Быть может, в какой-то строчке есть подсказка, как сбежать из мэнора? Но, конечно, ничего в этих глупых историях не было. Все походили друг на друга, начинаясь с бедной, несчастной и, обязательно, прекрасной девушки и заканчиваясь хорошим концом, где красавица выходит замуж за доброго спасителя принца. Единственная сказка, которая привлекла внимание пленника — Красавица и Чудовище. Было в ней что-то такое, чем она отличалась от остальных. Но и эта история казалась неимоверно глупой. Не может человек так сильно измениться, как это сделало то чудовище. Даже если чудовище и смогло полюбить, то человек вряд ли сможет. «Люди часто бывают похуже любого чудовища,» — с горечью думал Гарри.       В остальное время Гарри тренировался в беспалочковой магии. Но ничего, даже жалкого «Люмоса», у него не получалось.       Аппетит пропадал, всё чаще Гарри отказывался от еды, довольствуясь лишь чашкой кофе. Бессонница мучила Поттера. План побега придумать никак не выходило. За три недели, проведённые в поместье, он совсем отчаялся. С друзьями он всегда чувствовал хоть и небольшую, но уверенность, что всё получится. А теперь Гарри совсем один и понятия не имеет, где Рон и Гермиона, живы ли вообще.       Одной из таких бессонных ночей дверь со скрипом отворилась. Тёмная фигура бесшумной походкой прошла к кровати, где лежал с открытыми глазами Гарри, прислушивающийся к шагам. Ночной гость остановился около постели заключённого, снимая капюшон мантии с головы, открывая вид на уставшее, бледное и чуть болезненное лицо. — Малфой? — голос Гарри дрогнул. Что случилось? Зачем он явился посреди ночи? Лёгкая паника охватила парня. Взгляд метнулся по лицу напротив в поиске ответов на хотя бы один вопрос. Он неосознанно повыше натянул одеяло на себя, скрывая своё тело от посторонних глаз. — Грейнджер сбежала.       Сердце пропустило удар. Гермиона сбежала? Так она жива? Как ей это удалось? Где она сейчас? И где Рон, неужели, не с ней? Сотни вопросов возникли в голове. Словно читая мысли, Малфой добавил: — Даже не пытайся узнать что-то ещё. Я не скажу больше ни слова о ней и Уизли, — предвидя бесчисленные вопросы, которые собирался непременно задать Гарри, предупредил он. — М-Малфой, — прошептал Гарри. — Зачем? Зачем ты мне это сказал? — Всего доброго, Поттер, — он направился к выходу, бесшумно ступая по паркету. — Это правда, Малфой? — окликнул его Гарри, когда тот уже подошёл к двери. — Да, Поттер. И если кто-то узнает, что я тебе это сказал, — он сделал короткую паузу. А что будет? Гарри не убьют до того момента, пока Волан-де-Морт не закончит своё дело. И какой же смысл Малфою рисковать своей жизнью? А главное, ради чего? — Не вздумай никому говорить, ясно? — он обернулся, серьезно посмотрев на Гарри. — Он не велел тебе сообщать мне это, так? — Заткнись. Замолкни, Поттер. Что тебе ещё нужно? Ты узнал то, что хотел. Этого тебе более, чем достаточно, — сказал Малфой таким тоном, словно делает ему большое одолжение. Но по сути так оно и было.       Малфой чуть ли не бегом скрылся за дверью, видимо, чтобы не взболтнуть чего-то лишнего.       Значит, действительно, Тёмный Лорд не давал приказа рассказывать о побеге Гермионы Гарри. Да и зачем? Получается, Малфой хочет помочь. Это даже не сильно удивило Поттера. Ведь если победит светлая сторона, его смогут оправдать. Конечно. Он просто ищет выгоду. Ищет выгоду там, где ее быть не может. Гарри так сомневался, что они выиграют эту войну. Он старался игнорировать подобные мысли, но в итоге всё сводилось к ним. Каждый его шаг, каждое его действие будто твердили: «ты не справишься, ты не справишься, не справишься.» И Поттер начинал в это верить.       Гарри сел на кровати. Но ведь Гермиона сбежала. Это не давало покоя. Она молодец, она умница. На лице застыла улыбка. Ещё не всё потеряно. Гермиона сможет помочь, она свяжется с Орденом Феникса, и его спасут из мэнора. Даже если нет, они обязательно должны что-то придумать. И они придумают. Теперь у Гарри есть крохотная надежда, ему есть ради чего бороться.       Раз его друзья смогли сделать что-то, то и Гарри должен. Ему нельзя просто так сидеть здесь, в роскошной комнате, читать сказки, как какая-то чистокровная богатая девица, дожидаясь, когда за него всё сделают. У него нет такой возможности. Он должен действовать. Только так возможно чего-то добиться.       Следующим же днём он начал усиленные тренировки по беспалочковой магии. Он не терял больше ни секунды. Вскоре у него начал получаться слабенький «Люмос», который держался совсем недолго и горел тусклым светом. Но с каждым днём становилось всё лучше. Главной задачей Поттера стало умение использовать основные заклинания — «Алохомора» и «Остолбеней». Передвигать предметы без помощи палочки всё ещё не получалось, но Гарри старался, как мог.       Ники приносила еду стабильно три раза в день, не говоря ни одного лишнего слова. Беспалочковая магия отнимала у Гарри много сил, и аппетит вновь начал появляться.       Малфой появился в его спальне через пару дней после его неожиданного ночного визита. Он молча наложил на него обездвиживающее и, взяв за локоть, повёл на первый этаж. Поттер так и не решился заговорить с ним, по обозлённому виду Малфоя было видно — сегодня разговоры вести он не намерен.       В зале мэнора Реддла не было. Их встретила Беллатриса, что настораживало. На ней было старое чёрное платье с туго затянутым корсетом. Высокие сапоги плотно обтягивали её худые ноги. Она стояла, оперевшись ладонью о стол, скривя тонкие губы в подобии улыбки. — Спасибо, Драко. Можешь идти, — она подошла чуть ближе к ним. Гарри почувствовал, как пальцы на его плече на мгновение нервно впились в кожу, после чего Малфой убрал руку, отпуская его. Поттер перевёл взгляд на него: безэмоциональная маска и холодные серые глаза. — Или... подожди-ка. Присядь, дорогой, — она указала рукой на стул за длинным столом.       Он послушно опустился на деревянную поверхность. Где Волан-де-Морт? Почему здесь только Беллатриса? Что если она узнала, что Драко сказал Поттеру? — Мой Лорд слишком благосклонен к тебе, — улыбка сменилась злым оскалом. — От тебя можно узнать гораздо больше, чем просто имена. И, конечно, если ты будешь сидеть в той комнате, которую тебе так гостеприимно выделили Малфои и питаться той же едой, что и сам Тёмный Лорд, ты вряд ли скажешь нам что-то. Думаю, твоё пребывание здесь не должно быть бессмысленным, — она обратилась к Малфою, — да, Драко?       Он промолчал, тихо сглотнув. — Малфои и Тёмный Лорд слишком добры к тебе. Но мы это с Драко исправим. Скажи, где находится ваш штаб? — её рука легла на палочку, торчащую из кармана длинной мантии. Она изъяла её из чёрной атласной ткани, похлопывая ей по ладони. Женщина знала, что Гарри не скажет ей ничего, так зачем спрашивать?       Он догадывался, что сейчас произойдёт. Гарри прикрыл глаза, сжав пальцы в кулаки и приготовившись к боли. — Как думаешь, Драко, «Круциатус» освежит память твоего однокурсника? — она усмехнулась. — Давай проверим.       «Круцио» — вылетает из уст ведьмы. Яркий красный свет летит в грудь, обдавая всё тело разрывающей на части болью. Гарри чувствует, что теряет равновесие, падая на пол, оглушая своим криком присутствующих. — Говори!       Поттер сжимается в калачик, пытаясь сосредоточиться на чём-то, чтобы заглушить боль. Словно извергающийся вулкан горела кожа, от чего было жарко и душно. Пот выступил на висках. Боль усиливалась с каждым раскатом, будто гром.       Опьянённый режущим изнутри, разрывающим мозг на части заклятием разум судорожно искал тему, на которую можно отвлечься. Квиддич. Нужно представить полет на метле. Он летит, ветерок обдувает его лицо... — Круцио!       Пелена слез застилает глаза Гарри. Ничто не может помочь ему сейчас. Он уже не может разобрать, кричит он или это кричат его мысли, а голос безнадежно сорван. Мысли скачут, как бешеные. Сосредоточиться ни на чём хорошем не получается. Всепоглощающая боль заставляет прокручивать в голове картинки плачущей Гермионы от «Круциатуса», умирающего Сириуса, слёзы друзей, падающего в пропасть Дамблдора.       Боль внезапно резко утихает вместе с безумным потоком бессвязных слов и мыслей. И только тело слегка потряхивает. — Надумал поделиться с нами?       Смысл фразы доходит до него не сразу. Взбудораженный мозг пытается восстановиться, вернуться в реальность.       Нет. Поттер не говорит ничего. Даже если бы он и хотел что-то сказать, у него не было сил. Все тело ныло, словно по нему проехались танком. — В таком случае, я полагаю, что Драко тоже было бы неплохо потренироваться, — произнесла Беллатриса, оборачиваясь к Малфою. Гарри не видел его лица, не слышал, ответил ли он ей. Поттер прижался щекой к ледяной плитке, которой был выстлан пол, охлаждая горячую боль. — Ну же! — К-круцио! — послышался сиплый, едва слышный голос Малфоя. Гарри после произнесённого слизеринцем заклинания не почувствовал ровным счётом ничего. Либо его тело отказывалось воспринимать новую порцию боли, либо ему послышалось, что Малфой вообще наслал заклинание. — Дорогой мой, если ты будешь произносить это так, словно ты сейчас расплачешься, как чертова сопливая хаффлпаффка, то у тебя ничего и не выйдет! — Круцио! — чётко выкрикнул Малфой. Было такое ощущение, что на Поттера наслали заклинание щекотки, причём очень неумело. Голова почти не соображала, но он додумался изобразить адские мучения, заорав на весь мэнор. — Во-от! Уже лучше! Давай ещё раз! — Кру-уцио-о! — сквозь всхлип.       Гарри старательно изображал мучения, молясь Мерлину, чтобы это было достаточно правдоподобно. Гарри не задумывался о том, приходилось ли Малфою до этого применять на ком-то непростительные, но, по его жалким попыткам, было заметно, что вряд ли. Пару лет назад Дамблдор рассказывал Гарри, чтобы применить непростительное заклинание, нужно обладать сильным желанием доставить противнику страдания. На пятом курсе он впервые применил «Круцио» на Беллатрису, когда она убила Сириуса. Столько злости и ненависти в нем ещё никогда не было. Но и этого оказалось недостаточно. Беллатриса испытывала боль всего пару секунд. Поэтому Гарри не был удивлён, что у Малфоя ничего не выходило. Было сомнительно, что их школьная вражда могла вызвать настолько сильные чувства, как желание причинить такую сильную боль другому. — Хватит, Драко! — остановила его Пожирательница. — На сегодня хватит. Нам не нужно, чтобы он сейчас умер. Темному Лорду это не понравится. Поттер, какой твой окончательный ответ? — Я. Ничего. Не. Скажу, — хрипло произнёс Гарри, кинув яростный взгляд на женщину. Он закашлялся, сплевывая вязкую кровь. — Сегодня не скажешь, а после нескольких дней пыток «Круциатусом» — вполне, — усмехнулась она. — Драко, проводи его в комнату.       Если каждый день его будет пытать Малфой — Гарри спокойно может ничего не говорить, изображая жуткие мучения. Он, силясь, встал на ноги, сохраняя равновесие, чтобы не упасть. Голова шла кругом.       Не отошедший от шока Малфой на негнущихся ногах подошёл к Гарри, осторожно беря его за локоть, и повёл к выходу из зала. Они остановились у двери в спальню Поттера. — П-прости меня, — почти бесшумно сказал Малфой, опустив глаза в пол.       Эти слова странно подействовали на Гарри. Он никогда бы не смог себе представить, как слизеринец произносит эти два слова. Да кто угодно, только не Малфой. — Это было не больно, — ответил он, пожав плечами. — Поттер, не строй из себя героя опять! Ты орал, как резаный. — Не хотел тебя расстраивать, что в непростительных ты ничтожен, — хмыкнул Гарри. — Тебе правда было не больно? — он посмотрел в зеленые глаза напротив. За привычным высокомерием в его взгляде плескалось волнение. Волнение за Поттера. Малфой волнуется? Поттер удержался от усмешки. Чтобы этот хорёк волновался, тем более за него — смешно. Он волнуется только за себя. Да плевать ему на всех. Гарри уверен — плевать ему на семью, на Волан-де-Морта, и, тем более, на Поттера. Малфой просто плывёт по течению. Ему всё равно. Гордость и достоинство — всё, что его волнует. Малфоя можно слепить, как из пластилина. Внутри него нет ничего, лишь грёбаная красивая оболочка. — Нет. Чтобы непростительное подействовало, нужно действительно хотеть, чтобы оно подействовало, — Малфой вряд ли вообще что-то хочет в этой жизни. — Открой мне дверь. Если твой «Круциатус» и совершенно безобиден, то твоя тётка постаралась на славу. Мне жутко хочется смыть кровь. — Поттер, давай я... — он остановился, приоткрыв рот. — Я вызову Ники. — Зачем? — Не тупи, она залечит раны, — закатил глаза Малфой. — Я не хочу, чтобы постельное белье всё было в твоей крови. — Ты такой заботливый, — фыркнул Гарри. Если бы он мог открыть дверь, он бы давно закрылся в комнате, хлопнув дверью перед носом Малфоя. — Ты идиот. — Приму к сведению. Открой эту чёртову дверь.       Дверью в итоге хлопнул Малфой. Причём именно так, как хотел сделать Поттер — гордо и со злостью. Ну и Мерлин с ним.       Гарри скинул с себя грязную окровавленную одежду, босыми ногами зайдя в ванную. Кожу щипало, когда он окунался в воду. Ванна наполнилась алой жидкостью. Поттер поднял руки, рассматривая порезы. Он осторожно провёл влажной ладонью по коже предплечья, смывая кровь.       Малфой был готов пытать Гарри. Он произнёс непростительное. Да, оно не подействовало, но он произнёс, он целился палочкой в него. Но что он ещё мог сделать? Сказать своей тётке, что не станет? Это было бы... так не трусливо. Так смело. Так не безразлично. И так не по-малфоевски.       Кажется, совсем недавно все «преступления» Малфоя заканчивались на навозных бомбочках и штрафах направо и налево, снимающих баллы с Гриффиндора. И вот уже он наставляет палочку, шепча сквозь слёзы: «Круцио».       Шум из спальни заставил его вздрогнуть, поджав ноги. — Чёртов Поттер, Мерлин его дери! — Это определенно был Малфой, грохнувшийся на пол, запнувшись о разбросанные по полу вещи. Гарри никогда не отличался особой аккуратностью. — Я оставил лекарства на тумбочке! И, умоляю, приберись!       Малфой сошёл с ума и так внезапно решил... помочь? Помочь Поттеру? Да что с ним не так? Что ему надо? С чего вся эта забота? Обвинять его в чем-либо было довольно сложно. Кто умом не тронется, живя в одном доме с толпой Пожирателей Смерти?       Гарри услышал, как Малфой ушёл, продолжая ворчать себе под нос ругательства. Поттер вылез из ванны, что болезненно отдалось в рёбрах.       На тумбочке рядом с остывшим обедом стояли цветные сосуды с медикаментами. «Обезболивающее» и «Настойка (раны)» — прочитал на этикетках баночек Гарри. Рядом лежал бинтик. — Малфой...       Зачем?