Ты будешь жить

      Перечитывая сказки Малфоя перед сном в который раз, Гарри медленно засыпал. Это помогает. Это правда помогает. Читая эти глупые истории, ему было уютно. Он представлял, как мама могла бы читать ему одну из таких книжек на ночь, и как быстро бы он засыпал под её мягкий голос. Шёлковое одеяло было нежным и приятным. Впервые насладиться сном на шёлковых простынях ему довелось в Малфой-мэноре. Гарри это казалось безумством. Ему казалось это несправедливым, что он нежится в дорогой постели, питается различными изысками, высыпается, а всю уборку в комнате за него выполняет домашний эльф, в то время как его друзья трясутся от холода, кутаясь в грязные рваные лохмотья, голодают и прячутся по углам и затхлым подвалам от Пожирателей, страстно желающих их убить. Единственной их мечтой и главной целью становится уже не победа, а спасение. Гарри же находился в самой что ни наесть безопасности. В одном доме с Волан-де-Мортом. Как же это ненормально. Это отвратительно и гадко. Он чувствовал себя предателем. От осознания его бездействия, его, можно сказать, измены хотелось блевать. Но он ничего не может с этим поделать. Гарри бы с радостью помогал Ордену Феникса, отправляясь на самые опасные операции, он бы жертвовал собой с энтузиазмом героя и везучестью дурака. Просто чтобы знать, что он нужен.       Усиленные тренировки в беспалочковой магии продолжаются. Уверенный, долгий, яркий «Люмос» радует гриффиндорца, впервые за многое время вызывая улыбку. Это даёт некое чувство превосходства. Да, его лишили палочки, но это ни капли не останавливает его. Да, все его способности ограничиваются вспышкой света, но он может. Он может колдовать. Без магии ему было плохо. Ему становилось не по себе, когда понимал, что у него нет возможности творить чудеса. И когда у него начало получаться, Гарри был счастлив. Искренне счастлив. До одиннадцати лет мальчик как-то жил без магии вокруг, но сейчас, испытав это, он уже не сможет, он свихнётся, если не сможет колдовать.       Сейчас Гарри тренировался в заклинании «Алохомора», которое без палочки казалось просто невозможным. Подумать только, с этим заклинанием он сможет выбраться из своей камеры заключения! С этим заклинанием он сможет почти всё, что угодно. Быть может, он даже сбежит из поместья с его помощью. На первом курсе благодаря знаниям Гермионы этого заклинания они смогли победить.       Ники в последнее время стала какой-то странной. Она бросала на него подозрительные взгляды и воздерживалась от абсолютно любого разговора, будь то даже: «доброе утро, как спалось?» Это настораживало Гарри, но допытываться до неё он не стал.       Малфой явился к Гарри скоро. Бросив короткое «Поттер», он взял его за локоть, обездвижив прежде руки, как делал это всегда, и отвёл в зал. Гарри уже знал, куда они идут. Маршрут всегда был одинаков. Там его ждала Беллатриса.       Она дико смеялась, крича непростительное так громко, что закладывало уши. Малфою она давала попрактиковаться в самом конце и недолго. Видимо, не доверяла его способностям. И правильно делала, потому что с каждым разом у Малфоя получалось всё хуже и хуже. На подсознании Гарри злорадно подметил, как же блондин в этом плох.       После нескольких невозможно долгих часов боли, Малфой отводил Гарри в комнату, возвращаясь через пару минут с набором лекарств. По началу Поттер не понимал, почему этого не может делать Ники. С фактом того, что Малфой мог бы бросить его в одиночестве истекать кровью, но не делал этого, он смирился почти сразу. И, честно признать, он был благодарен слизеринцу. Он вёл себя по-человечески. Для человека это вполне нормально, но не для Малфоя. Потому что по-малфоевски и по-человечески это противоположные понятия, которые совершенно несовместимы.       Это повторялось почти ежедневно, за исключением того времени, когда в поместье прибывал Волан-де-Морт, что бывало не так часто. И, как бы странно это ни звучало, Гарри с нетерпением ждал прихода Темного Лорда, ведь тогда его пытки на время прекращались. Чаще всего Лорд вовсе не желал его видеть. Лишь изредка ему доводилось сталкиваться с ним. Их встречи были наполнены колкими фразами Реддла, молчанием Гарри и не более. Поттер удивился жестокости тётки Малфоя, раз даже сам Волан-де-Морт не пытал его непростительными. Но, скорее всего, ему просто хочется убить достаточно живого Гарри, чтобы увидеть свежие, новые мучения не привыкшего к боли мальчика.       Малфой приходит к Гарри после обеда, когда тот уже успел промыть кровоточащие раны прохладной водой из под крана. Ободранные о пол в кровь руки жутко щиплют, но ему не привыкать. Он сидел на бортике мраморной ванны, смывая ваткой грязь с расцарапанных ногтями ладоней. — Поттер, твои лекарства на тумбочке, — оповестил малфоевский ровный голос из спальни. Это стало своеобразной традицией: после пыток Малфой приносит Поттеру медикаменты, пока тот занят обработкой ран в ванной, и уходит, не дожидаясь его возвращения. И для Гарри это уже станет чем-то напрягающим, если Малфой не зайдёт к нему, принеся с собой лечащие зелья. Не потому, что Гарри не справится с болью сам, без лекарств, нет. Дело было в другом. Это была единственная поддержка, которую он получал. Привыкнув всегда иметь друзей рядом, Поттер больше не может бороться за жизнь без них.       После принятия обезболивающих таблеток, Гарри снова возвращается к практике в беспалочковой магии, посвящая этому занятию наибольшую часть своего времени. Выходило с каждым разом всё лучше и лучше.       Поттер ждал каких-то знаков от друзей. Он с нетерпением ждал, что совсем скоро они вызволят его отсюда или он сам сможет сбежать, что совсем скоро он сможет мчаться навстречу новым опасностям, расправив крылья. Но этого не происходило. Шли дни, ничего не менялось. Каждый день был похож как две капли воды на следующий.       Гарри давно сбился, вторник сегодня или все же суббота? А может, пятница. Он не знал. Он не знал, кто из Ордена ещё жив. Он не знал, где его друзья. Да он даже точно не знал, где он сам. Где-то, в каком-то лесу. Место для трансгрессии всегда выбирала Гермиона. Неизвестность окутала его с ног до головы.       Беллатриса сегодня совсем разошлась. Столько злости в её взгляде, столько яда в словах. Крайне паршивое настроение отразилось на «Круциатусе». Гарри был уверен, что умрёт в этот день. Тело разрывалось на части. Было ощущение, что его кости вот-вот вылезут из под кожи, разлетаясь по воздуху. Впервые за все пытки его вырвало прямо на дорогой красный ковёр, расшитый затейливым узором. Это взбесило Лестрейндж ещё больше.       Во время очередного раската непростительного по всем внутренностям, Гарри вдруг подумалось, что психика Малфоя, наблюдавшего за ним, точно сломается, и ему будет необходимо лечение в психиатрической больнице. Или, как минимум, у него лопнут ушные перепонки от ора извивающегося на полу змеёй Поттера.       Неизвестно, сколько бы продолжалось мучение Гарри, если бы не Нарцисса Малфой, вошедшая в зал и воскликнувшая что-то — что конкретно, Гарри был не в силах разобрать. Все слова расплывались, мозг отказывался обрабатывать информацию. Он был на грани потери сознания.       Поттер смутно почувствовал руки на теле, тащащие его куда-то. Желудок вновь скрутило, и Гарри снова вывернуло наизнанку, наверняка забрызгав рвотой сопровождающего. Ему было бы стыдно и неудобно, если бы он мог соображать.       Ещё мгновение, и его тело касается чего-то мягкого. Приятная прохлада ложится на его раскалывающийся лоб. Он пытается открыть глаза, но у него ничего не получается, и он просто отрубается.       Просыпается Гарри от яркого солнца, слепящего глаза через оконное стекло. Его снова встречает пустая, тихая спальня. Тело почти не ощущается, словно его накачали обезболивающими.       Он пытается сесть, но сил совсем нет, и он падает обратно на мягкий матрас. Во рту горький сильный привкус медикаментов и трав. Как будто он попал в прошлое, в Хогвартс и сейчас лежит в больничном крыле. Как будто через какое-то время дверь приоткроется, и к нему придут друзья с охапкой сладостей из Хогсмида. А потом прибежит мадам Помфри непременно выгоняя незваных гостей, ведь «Мистеру Поттеру нужен покой, идите на уроки, нечего тут отлынивать от занятий». Но никто не приходит ни через пять минут, ни через час. А находится он далеко не в Хогвартсе, а в огромном поместье, в темницах которого томятся те самые друзья, которые должны были бы его навестить. А вместо строгой, но добродушной мадам Помфри за ним присматривал строгий и недобродушный Малфой. Но, надо признать, постарался он на славу. Боль совсем не чувствовалась.       Конечно, ему пришлось вылечить Поттера. Потому что увидь Волан-де-Морт состояние мальчика, и «Круциатусом» пытать будут Малфоев. Или же нет? Тёмный Лорд сказал, что с ним могут делать всё, что угодно — главное, не убивать. Его и не убивали. Просто довели до полудохлого состояния, не более.       Да и потом, вряд ли это был Малфой. Малфой, обрабатывающий раны Поттера и убирающий за ним после рвоты. Нет, это точно не мог быть Малфой. Призвали Ники... наверное.       Гарри повернул голову. На тумбочке стоял его обед. Он немного отличался. Вместо привычных изысков на подносе стояла тарелка куриного бульона, пара куриных яиц и йогурт. Специально для больного, да? Гарри накрыл ладонями лицо, громко вздыхая. Что за херня происходит? Что за херня? Полнейшая абсурдность.       Он бездумно провалялся в постели несколько часов, периодически проваливаясь в короткий сон, пока в комнату не постучали. — Войдите!       Это была Ники с подносом в маленьких лапках. Она подошла к кровати, ставя поднос на тумбочку, забирая остатки от завтрака. — Как вы себя чувствуете, мистер Поттер? — учтиво поинтересовалась эльф. — Спасибо, Ники, всё хорошо. Ники, а ты не приходила вчера ко мне обрабатывать раны случайно? — осторожно поинтересовался Гарри, избегая прямого вопроса. Потому что, да, ему было интересно, был ли это Малфой. — Нет, сэр. Меня к вам не вызывали. Я только принесла еду три раза. — Да? — глупо переспросил Гарри. — Ладно, спасибо, можешь идти.       Ники кивнула, сделав реверанс и испарилась в воздухе, забрав с собой грязную посуду.       Малфой сошёл с ума. Это очевидно. Насмотревшись на пытки, это неудивительно. Факт того, что он мог просто помочь по собственной воле Гарри даже не рассматривал. Ну не мог Малфой помочь человеку. Не мог. Это же Малфой. Однако аккуратно забинтованные конечности говорили об обратном.       Пытки прекратились на целую неделю. Вот уже целую неделю Поттер сидит в четырёх стенах и чахнет. Одиночество, полное одиночество. Ники приносила еду три раза в день и уходила. И никто, абсолютно никто, не тревожил его. Это выводило из себя поначалу. Это заставляло грызть ногти на пальцах. Было невыносимо скучно без общения. Он сидел на мятой постели, перечитывая сказки, которые настолько надоели, что читать их было противно.       Поттер перемерил всю одежду в шкафу, включая женские платья, изучил каждый уголок его маленькой «квартирки».       Даже Волан-де-Морт не хотел видеть его. Да уж, на что только ни готов Гарри, только бы заполучить капельку общения. С кем-нибудь, неважно, с кем. Неимоверно хотелось вырваться из этой проклятой спальни и бежать. Бежать из поместья. Бежать, вдыхая свежий лесной воздух, касаясь кончиками пальцев коры деревьев. Гарри никогда так не скучал по свободе.       Он стоит напротив злосчастной двери из комнаты, гипнотизируя ручку взглядом. Откройся. Откройся. Откройся — Алохомора — выкрикнул Поттер.       Ничего. — Я хочу выйти отсюда! Я хочу... просто выйти из этой чёртовой комнаты! — прошептал Гарри. — Алохомора!       Вначале ничего, а потом тихий скрип. Она открывается. Ладонь метнулась к ручке, дергая на себя. Она поддаётся, но... не до конца. Ещё бы немного.       Но у него почти получилось. У него почти получилось.       Гарри не верил.       То самое заклинание, которое он отрабатывал на протяжении всего месяца пребывания в мэноре, почти сработало. Прилив сил дал понять, он выберется.       Он выберется отсюда, и ни Малфои, ни Беллатриса больше не тронут его. Никогда.