Утро

В шею Шурфа привычно утыкается чужой нос. Он чуть заметно улыбается, слегка поворачивает голову и, конечно, обнаруживает рядом с собой Макса, который, видимо, на грани сна и бодрствования неосознанно придвинулся к нему ближе. Тот выглядит сейчас удивительно трогательно, и Шурф не упускает возможности полюбоваться на его умиротворенное выражение лица и чуть подрагивающие ресницы. Судя по этим подрагиваниям, а также по дыханию и недавней смене позы, Макс уже почти не спит, а дремлет, видимо, пытаясь, как всегда, в деталях вспомнить и сохранить в памяти свои очередные диковинные сны. Наблюдая за ним, Шурф мельком жалеет, что им совсем нечасто удаётся насладиться совместным пробуждением, а уж тем более проведённым вместе утром, но надеется, что сегодняшний день станет очередным маленьким исключением из правил. Решив не дожидаться, пока Макс окончательно проснётся сам, он поворачивается на бок к нему лицом и легонько целует в скулу. Тот тут же открывает глаза и растягивает губы в улыбке. — Хорошее утро, — ещё сонно выдаёт он и, не дожидаясь ответа, тянется за поцелуем. Макс, как всегда, касается губами губ Шурфа с удивительной нежностью, как будто впервые, хотя делал это уже, пожалуй, тысячи раз. Его друг буквально долю секунды в очередной раз удивляется этой щемящей душу нежности, а затем отвечает на поцелуй, привлекая Макса ближе к себе и обнимая его за плечи. Спустя несколько мгновений он уже подминает худое тело под себя и, не разрывая поцелуя, начинает ласкать его руками. Он уже выучил это тело вдоль и поперёк, со всеми его особенностями, с россыпью родинок на груди, чувствительными сосками, тощими бёдрами и светло-рыжей дорожкой волос внизу живота. Даже когда у него не было возможности при любом удобном случае касаться этого тела руками и губами, он видел его во снах, пробуждение после которых было разочаровывающим и требовало разрядки. Страшно представить, на самом деле, сколько лет он мучительно любил и хотел, сколько лет пытался даже не тешить себя надеждами на взаимность, и как сложно ему до сих пор бывает поверить, что подобные моменты — это не очередной сон. Но тело под ним слишком горячее и податливое, поцелуи слишком нежные и чувственные, сам Макс слишком растрёпанный, сонный и удивительно настоящий для того, чтоб это было сном, и поэтому сегодня Шурф даже ни на миг не сомневается в природе происходящего. Он отстраняется от губ, спускается на шею и ключицы, продолжает целовать, кажется, даже оставлять засосы, прикусывает тонкую кожу почти до крови, но вовремя останавливается, зализывает укус и вновь целует. Его рука в это время уверенно скользит по чужому уже возбужденному члену, и он слышит сбитое дыхание и сдавленный стон. Макс обвивает Шурфа руками и ногами, вновь умудряется поймать его губы своими и сквозь поцелуй что-то умоляюще шепчет. Шептать долго не приходится, и в следующее мгновение Шурф касается рукой его ягодиц, оглаживает и проникает пальцами внутрь, но, впрочем, не хочет тратить слишком много времени на подготовку. Уже через пару минут Макс чувствует вместо пальцев сначала только горячую головку, а затем медленные и аккуратные движения внутри, которые становятся все быстрее. А ещё спустя некоторое время они оба, кажется, вообще перестают воспринимать окружающий мир, и остаются только тихие стоны, рваные вздохи, быстрые движения, резкие поцелуи, царапины от ногтей на теле, засосы и укусы. Разрядки они достигают одновременно, за несколько секунд до этого встречаясь взглядами. В глазах обоих читается все, что не было озвучено этим утром вслух — безграничное доверие, любовь и нежность. Шурф ловит себя на мысли, что это в тысячи раз лучше, чем любой сон, поднимается и вновь устраивается на бок рядом с Максом. — Действительно хорошее утро, — улыбается он.