Утро

Пробуждение в очередной раз даётся слишком мучительно. От разочарования на секунду сбивается уже множество лет четкое и спокойное даже во сне дыхание. Шурф просыпается, но ещё некоторое время лежит, не открывая глаз, не желая так быстро смиряться с фактом наступления утра. Где-то на периферии сознания ещё маячит совсем недавнее сновидение, мучительно-сладкое, нереальное, эфемерное, но до боли желанное. Лонли-Локли уже давным-давно отвык от таких сильных и таких неосуществимых желаний, и, наверное, ещё и поэтому оно вызывает у него такую реакцию. Задумавшись, он все-таки открывает глаза и обводит взглядом собственную спальню. Рядом с ним мирно спит Хельна. Приятная внешне, образованная, милая Хельна, его официальная жена. Она вкусно готовит, пишет неплохие стихи, заботится о своём муже и никогда не задаёт ему лишних вопросов ни о работе, ни о жизни в целом. Однако, кажется, уже и она в последнее время подозревает, что с ним что-то не так. Шурф знает, что она никогда не устроит ему допрос с пристрастием и даже не обидится, если догадается обо всем сама. Она прекрасно понимает, что он не любит ее. Уважает, заботится, обеспечивает и периодически радует всякими мелочами, но не любит. И никогда не любил. Впрочем, как и она его. Шурф вообще всегда сомневался, что способен кого-либо по-настоящему любить. Он никогда не подпускал к себе никого слишком близко и не открывал всю душу — сначала из-за слишком высокого мнения о себе и глобальных целей на жизнь, затем из-за собственного безумия, ну, а последние годы — из-за маски, крайне плохо приспособленной к любым проявлениям эмоций и уж тем более сильных чувств. Конечно, до появления этой маски ему не было чуждо ничто человеческое, и эмоции и чувства он в полной мере испытывал и проявлял — соблазнял и женщин, и мужчин, подчинял себе, развлекался, с кем-то порой даже вступал в относительно длительные отношения, но никого никогда по-настоящему не любил. До недавнего времени. Если быть точнее, до появления Макса. Макс появился в его жизни внезапно — как буря, ураган, цунами и долгожданный глоток свежего воздуха в одном флаконе. Появился вместе со своими удивительными постоянно меняющими цвет глазами, глупыми шутками, детской наивностью, горькими напитками и смешными курительными палочками, вечно растрёпанными волосами, расспросами обо всем на свете и, что самое удивительное, такой искренней и светлой любовью ко всему этому Миру, какой Шурф, наверное, ранее никогда не видел. Появился, практически сразу назвал бесстрастного сэра Лонли-Локли своим официальным другом, не испугался знакомства с Безумным Рыбником и как-то внезапно занял в жизни и сердце Шурфа слишком важную часть. Тот сначала старался относиться к нему так же, как и ко всем остальным, но эта затея была обречена на провал, потому что Макс не равнялся всем остальным. Ни в каком смысле. В первое время его хотелось просто защищать, оберегать и опекать, сопровождать на всех заданиях, собственноручно вытаскивать за шкирку из всех передряг и сдавать на руки Джуффину. Затем, помимо этого, захотелось больше разговаривать с ним, узнавать его ближе, расспрашивать о нем и его Мире, проводить вместе больше времени, наблюдать, как он вытаскивает из разных мест всякие удивительные вещи, пробовать предложенную им еду и курить странный табак. В какой-то момент искренне захотелось тоже называть его другом — не формально, а в первую очередь в собственных мыслях. А сейчас его просто хотелось, о чем весьма красочно свидетельствовал недавний сон. Мучительно хотелось себе, чтоб можно было и заботиться, и проводить вместе время, и просто быть во всех смыслах близкими. И просыпаться, не разочаровываясь, что закончился очередной сон, а наблюдая наяву его продолжение. Мысли о Максе рвали маску сэра Лонли-Локли по швам. Пока, конечно, было вполне терпимо, но, раз он уже хотя бы на секунду мог выбиться из привычного ритма дыхания, а уж тем более, как сегодня, видел Макса в эротических снах, значит, дело было плохо. Но Лонли-Локли не сдавался, привычно дышал под счёт и пытался убедить себя, что сейчас не время и не место так много думать о Максе. А настоящий Шурф был уверен, что, несмотря на все нынешние мучения, когда-нибудь будет просыпаться рядом с ним.

***

И ведь однажды действительно просыпается. И в тот момент понимает, что реальность порой оказывается во много раз удивительнее всех вместе взятых снов, а Макс даже со всеми своими недостатками и странностями оказывается тем, кого он всю жизнь искал. И единственным, кого по-настоящему любит.