В тишине хрипом ветры завоют

Совсем короткая дорога до штаба, пусть и узкая до ужаса, заваленная всяким хламом и костьми людскими, раньше никогда не казалась Чимину чем-то непреодолимым или же отталкивающим, но сейчас, из-за начавшейся так не вовремя вьюги и забытой «дома» шапки, та была Чимину откровенно в тягость. Эх, «домой» бы ему, да с головой под тёплое ватное одеяло, заправленное в старый пододеяльник в яркий жёлто-оранжевый цветочек. И откуда только у него столь пёстрое постельное? Не от Тэхёна ли? Тэ… Интересно, а чем сейчас занят его милый «благочестивый» Ви? Читает очередной талмуд о религии и обязанностях Верховного? «Я верю в Господа, Всемогущего Отца, Творца небес и земли, и в Иисуса Христа, Его единственного Сына, Нашего Господа, что является воплощением Святого Духа…», — дьявол! Чимин до сих пор слово в слово помнит священное письмо. Хорошо же ему в своё время промыли мозги. Нельзя думать о Тэхёне. Тэ — табу. Тэ — его персональный грех. Грех, за который его предали анафеме*. Небесная кара, как и пророчил Верховный, настигла его. Настигла, но не сломила. Вчера уже история, а завтра — это тайна. Тайна, ведомая лишь легиону. Как забавно. То, от чего аббатство так яростно пыталось защититься, уже давно поразило его нутро и прекрасным ядовитым «цветком» разрослось по всем стенам и полам. Мало-помалу и незрелый виноград станет мёдом на вкус. И когда этот момент в конце концов настанет, аббатство неизбежно падёт. Ох, как же Чимину сильно хочется лицезреть, наконец, руины своей некогда персональной тюрьмы и станцевать заводной канкан на могиле старика-садиста. Многим предательство по нраву, хотя сами предатели никому не нравятся. Но Чимина это мало заботит. Какая разница, как его будут называть павшие, если победа всё равно будет за ним? Чимину весело. И это так не к месту. Нужно успокоиться. Командир Мин явно не оценит приподнятое настроение своего собеседника в момент обсуждения трагической смерти старейшины. Трагической. Как же! Вполне себе заслуженной, и не суть, кто именно там отдал душу дьяволу. Все старейшины — мусор. Ну ладно, почти все. Есть среди них одно симпатичное, но крайне раздражающее исключение. И это «исключение» сейчас совершенно точно тихо-мирно сидит себе за стенами аббатства и весьма правдоподобно делает вид, будто молится. Слушай, смотри и молчи. Да, исключение? Минус двадцать и ледяной ветер со снегом в лицо — вот что за считанные секунды способно испортить Чимину даже приподнятое обнажённым телом Тэхёна настроение. Холодина! Лицо совсем задубело. Хоть на улице и белый (по скромному мнению омеги — даже слишком) день, но из-за буйства непогоды кругом совершенно ничего не видно. Даже очертания штаба стали видеться какими-то ломаными и нечёткими. А он точно идёт куда надо? Может в порыве чувств свернул не туда, и впереди его ждут привычные руины, а не штаб? Ну, спасибо, Хон, удружил. Как бы дозорные по ошибке не пристрелили. С дыркой в теле вести переговоры будет крайне проблематично. «Ветер в харю, а я шпарю, что мне грусть, моя печаль», — вот просто девиз сегодняшнего дня для Чимина. Прекрасно, чего уж там! Как там писал Булгаков в одном своём известном рассказе? Вертело и крутило белым и косо, и криво, вдоль и поперек, словно черт зубным порошком баловался? Да, именно так. Прикрывая рукой глаза и чуть ли не по колено уходя под снег, Чимин вдруг буквально до морального мазохизма остро захотел спуститься прямиком в преисподнюю и отобрать у вышеупомянутого в край обнаглевшего черта весь его зубной порошок. Хватит на сегодня снега, и так намело прилично. Хотя… если подумать, а нужно ли ему вообще куда-то спускаться? Ведь он и так уже в Аду. Пусть и на земле. Вон даже к местному «черту» на поклон идёт. Не дойдя до штаба каких-то жалких пару метров, Чимин совершенно случайно выцепил взглядом хмурого Мина,стоявшего, съёжившись, под щедро припорошенной снегом яблоней. Свезло, однако. И не сидится же капитану в тёплом штабе. Неужто так из-за старейшины переживает? А что? Правильно. Как только Верховный узнает о пропаже своего верного (ручного) последователя, такой шум поднимет, что взрывы бомб в миг покажутся тихой умиротворяющей музыкой. — «Здесь раньше росли яблоки, — заметил общительный Муми-тролль, глядя на голые деревья», — громко проговорил Чимин, медленно подходя к командиру и как можно более беззаботно улыбаясь. — «А теперь здесь растёт снег, — равнодушно ответила Туу-тикки и пошла дальше». Ну а я, пожалуй, здесь немного задержусь. — А, опять ты? — не уловив сути сказанного, немного задумчиво прохрипел Юнги, нехотя глянув на слишком уж подозрительно довольного омегу. Вот только его тут и не хватало для полного счастья! Почуял, что ли, в оружейной одного из себе подобных? Вовремя, ничего не скажешь. Или же это Хон таки проболтался? — Командир Мин, ты не читал сказку о Муми-тролле? — заметив растерянность альфы, прыснул Чимин. Такой большой и так плохо управляет своими эмоциями. И как только до капитана дослужился? — Очень милая история, ознакомься на досуге. — Пренепременно, — нахмурившись пуще прежнего, проговорил Юнги, мысленно посылая на голову Хону десять казней египетских. — Чего хмурый такой? — игриво осведомился Чимин, внимательно наблюдая за альфой. — Погода не по душе? — Это не твоё дело, — пробасил альфа, всеми фибрами души неистово желая отправить надоедливого омегу куда-нибудь на Марс. Желательно пешком. И без скафандра. — Я, кажется, вчера чётко дал понять, что тебе здесь не рады. — Как же не моё? — очевидно наигранно выдохнул Чимин, а затем, чуть понизив голос, прошептал: — У вас тут труп нашего старейшины. Надо бы его вернуть аббатству. — У нас что? — почти правдоподобно поинтересовался Юнги изо всех сил стараясь не вспылить. Чёртов Хон! Совсем язык за зубами держать не умеет. И что теперь? Омегу тоже на тот свет отправить придётся? Он здесь всего второй день, а трупов уже, как за весь срок службы на прежнем месте. — Мне точно следует это повторять? — в миг растеряв всю игривость, хмуро осведомился Чимин, посмотрев альфе прямо в глаза. — Или же для начала мы зайдём в твой кабинет и под горячий чаёк поговорим по душам? — Нам не о чем разговаривать, — нервно отмахнулся Юнги, мысленно гадая, как много омега знает и сможет ли что-то доказать. — Иди, куда шёл, и Хону привет передавай. — Так я к тебе и шёл. Хон уже за всё заплатил. Я помогу… решить твою проблему. — Послушай… — мрачной тучей нависнув над омегой, проговорил Юнги. — Как там тебя зовут? — Имя мне — легион! — чуть поклонившись, «представился» Чимин. — Решил примерить на себя образ дьявола? — хмыкнул Юнги, чуть сузив глаза. — Смело. Твоя секта, то есть аббатство, не накажет за подобное богохульство? — Переживаешь обо мне? — по-детски надув щёки, промурчал Чимин. — Иисус сказал ему: выйди, дух нечистый, из сего человека. И спросил его: как тебе имя? И он сказал в ответ: легион имя мне, потому что нас много. — И к чему это ты сейчас? — устало выдохнул Юнги, не имея ни малейшего желания дальше вести диалог с недалёким сектантом. — Решил меня просветить? Вы там библию в детстве вместо сказок читаете? — Ох, командир Мин, а ты оказывается не так умён, как о тебе говорят, — отмахнулся Чимин, теряя к альфе всякий интерес. И где тот суровый и до абсурдного умный командир, о котором тут все судачили? Потерялся по дороге? — Признаться, я разочарован. — Раз разочарован, то будь так любезен покинуть территорию деревни. Гражданским здесь не место. — Гражданским? — прыснул Чимин. — Я уже не сектант? — Послушай… — запнулся Юнги, все ещё не решив, как обращаться к своему незваному гостю. Не просто же омегой того называть. — Его Превосходительство, — едва сдерживая смех, прошептал Чимин. — Можешь называть меня так. — Хорошо, Превосходительство, — вынужденно сдался Юнги. — Я не намерен играть в твои игры и тратить столь ценное время на не пойми что. — Тогда может закончим с любезностями и, наконец, перейдём к делу? — нахмурился Чимин, стараясь не обращать внимание на снежную шапку на своей голове. Достало. Когда там уже весна? Нет, прохлада и спокойствие Чимину вполне по душе, но вот конкретно этой зимой с прохладой вышел явный перебор, да и спокойствие ему пока только снилось, причём в весьма сюрреалистичных снах. — Где тело? — Не. Твоё. Дело, — чеканя каждое слово, произнёс Юнги, прекрасно понимая, что отрицать очевидное нет никакого смысла. Хон уже проболтался. И от этого никуда не деться. — Омовение занимает ровно сутки, — глядя себе под ноги, тихонько проговорил Чимин, устав спорить с альфой. Капелька правды никому никакого вреда не нанесёт. Наверное. — Старейшина должен был уже вернуться. Ещё немного, и его начнут искать. — И? — И? Первым делом Верховный придёт к вам. Вчерашние взрывы были чудесно слышны и видны в аббатстве. — Пусть приходит. Я не боюсь. — А зря. Он вынудит тебя всё ему тут показать, — а ведь Чимин даже не врёт, именно так всё и будет. Их Верховный и с чертом может справиться, что ему там какой-то командир? — Ты не сможешь отвертеться. — Я справлюсь, — с непоколебимым видом ответил Юнги, внутренне всё же начиная понемногу сомневаться в своих силах. — Не надоело спорить? — устало выдохнул Чимин, глядя на альфу как на идиота. — Я знаю, куда нужно подкинуть тело, чтобы вас никто не заподозрил. — И почему я должен тебе верить? — нахмурился Юнги, мысленно всё же взвешивая все «за» и «против». Предложение омеги безусловно заманчиво. Но… слишком много вот этих самых «но». Ни омеге, ни Хону, альфа не верит, от слова совсем. Где гарантии того, что тот же Хон его не подставит? Омега может быть с ним в заговоре. Сделать из Юнги крайнего вполне в духе Хона. — Я — аксиома, — слишком уж самоуверенно ответил омега. — Да и других вариантов у тебя всё равно нет. — Ты так уверен в этом? — хмыкает Юнги. Варианты-то у него есть. Но вот будет ли с них толк? Это уже совсем другой вопрос. — Уверен. Что более мимолётно, свобода или же здравомыслие? Юнги вроде человек неглупый, а всё равно чётко ответить на данный вопрос почему-то не может. А тот ведь не такой уж и сложный. Если исчезает что-то одно, то второе незамедлительно последует за ним. И не суть, что исчезнет первым, второе при любом раскладе испарится следом. Юнги не хочется терять ни свободу, ни своё здравомыслие. Но… опять всё тоже чёртово «но». Если сейчас он не примет помощь от омеги, то вполне может пойти под трибунал. И не важно, что его вины в случившемся толком-то и нет. Людям нужна будет жертва, и его непосредственное начальство с радостью им её выдаст. Ответ опять-таки вроде бы и очевиден. Плюсов в сотрудничестве с омегой явно много, но… Но при всём при этом «помощь» может выйти боком. И вот как теперь понять, что правильно, а что нет? Посоветоваться с Хосоком? Давай, мозг, работай! Голова — это одна большая чёрная дыра и хаос мыслей. Вот бы вскрыть черепную коробку и вынуть из неё все неугодные мысли. Как жаль, что подобное невозможно. Юнги нахмурился и поднял тяжёлый взгляд к небу. А снега тем временем становилось всё больше и больше, но альфу это почему-то совсем не радовало. Не радовало, наверное, впервые в жизни. Зима только началась, снег пролежит ещё пару месяцев, а Юнги уже, похоже, успел устать от зимы. От зимы и от этого места. Как непохоже на него. — Ладно, — громко произнёс Юнги, с недоверием посмотрев на омегу. — Попробуем по-твоему. — Вот так бы сразу! — радостно воскликнул омега. Наконец-то командир пошёл с ним на контакт, теперь главное ни в чём не облажаться. — Хона звать будем? Или сами всё решим? — Сами, — не разделяя веселья омеги, прохрипел альфа. — Что конкретно Хон пообещал тебе за помощь? — Деньги, что же ещё? — честно ответил омега, не видя никакого смысла лгать. — Много денег. — Что ж… Расскажи мне свой «гениальный» план. — Вот прямо здесь рассказать? — А что не так? — Командир Мин, пойми меня правильно, — нахмурился омега. — То, что я собираюсь тебе помочь, может мне неслабо так навредить. Поэтому я предпочту, чтобы о нашем… «деле» никто не знал. Мы вдвоём вполне справимся. — Ну, допустим, — вновь нахмурился Юнги, разделяя опасения омеги. Лишний шум тому не нужен так же, как и ему самому. И это неожиданно немного успокаивало альфу. Неужели Хон всё же оказался прав? И омега не такой уж и плохой соратник? — И каковы наши действия? — Сначала покажи мне труп, — шёпотом произнёс омега, поглядывая по сторонам. — Надо понять, кого вы убили и в каком состоянии находится тело. Затем дождёмся ночи и дружно перетащим старейшину на место омовения. — Хочешь утопить труп? Всего-то? — Ты совсем дурак? — даже не пытаясь скрыть своего раздражения, спросил омега. — По-твоему, жители аббатства полные кретины? — Тогда что? — Ты меня совсем не слушаешь? Веди к телу! — Да пофиг, пошли! — отмахнулся Юнги и уверенным шагом направился к оружейной. — Смотри, только в обморок не упади. — Не переживай, — рассмеялся омега, шедший следом. — И не такое видал. — Ну-ну, — пробубнил себе под нос Юнги, отпирая дверь оружейной своим ключом.