В тишине хрипом ветры завоют

Его святейшество Тэхён не то чтобы был зол, скорее он просто немного раздражён. Раздражён и самую малость разочарован. И в себе, и в некоторых окружающих его людях. Первое знакомство со столь прославленным капитаном Мин Юнги, вопреки ожиданиям, вышло каким-то совершенно не запоминающимся и… наигранным? В красках рассказывая о следующем командире невольной «охраны» аббатства, подвыпивший и совершенно влюблённый в Ви Хон то и дело повторял: умный, хитрый, пронырливый, талантливый чёрт Мин Юнги. Сам того не желая, Тэхён нарисовал настолько масштабный портрет Мина у себя в голове, что после даже усомнился в реальности данного человека. И, похоже, всё же не зря. При ближайшем рассмотрении ничего из перечисленного ранее Хоном в капитане Тэхёном замечено и не было. Мин оказался типичным воякой, который, кстати, весьма искусно умел играть лицом: демонстрировать своеобразную скуку или даже полную бесстрастность к происходящему вокруг. Конечно, справедливости ради, Тэ мог бы отметить, что рядом с ним альфа держался довольно-таки неплохо. Мог бы, но почему-то вовсе не хотелось. Слишком много чести для подобной челяди. Один раз похвалишь — и всё, те возомнят себя чуть ли не Богами. А Бог в их дыре всего один — Ви. Мин Юнги — не фонтан, но уже и не простая лужа. Он что-то среднее. И это «среднее» не на шутку коробило и отталкивало омегу. Тэ — перфекционист до мозга костей. Тэ — высокомерие и эгоизм в их чистой консистенции. Для него или всё, или ничего. Для него либо идеально, либо никак. Даже под страхом смерти он никогда не станет терпеть того, кто будет ему неприятен. А Мин как раз умудрился попасть именно в это самое «неприятен». Да, с Тэхёном сложно. С этим уже ничего не поделать. Тэхён слишком значим для их маленького мира, и именно это развязывает ему руки. Почему он должен терпеть рядом с собой столь неоднозначных людей и снисходить до общения с ними? А, да, потому что Чимин и Чонгук так сказали. Чимин. Поверил ли Тэхён хоть одному слову Мина? Нет. Пусть внешне капитан и был предельно спокоен, но взгляд всё же выдавал его с головой. Особенно всё стало очевидным для омеги в момент упоминания о найденной в реке мантии. Пусть всего и на секунду, но капитан откровенно запаниковал. Тэхён тогда лишь чудом сдержался, чтобы не надавить на лжеца чуть сильнее и не вывести того на чистую воду. Если бы не просьба Чонгука сделать вид, будто он во всё поверил, сейчас по карьере Мина уже звучал бы громкий реквием. Хмыкнув, Тэхён устало присел на край своей огромной кровати, невольно проклиная своё обострённое до предела чутьё. Вот за что ему всё это? За несколько минут до встречи Чонгук интимным шёпотом поведал о том, что Мин Юнги — это именно тот, кто им так нужен. Тэхён не то чтобы имел привычку спорить со своим «любимым» старейшиной, но всё же тут его одолели некоторые небезосновательные сомнения. Как «верить» и «дружить» с тем, кто совершенно к себе не располагает? Отталкивающий этот Мин Юнги. Отталкивающий и вызывающий множество вопросов. А так ли хорош альфа, как все о нём говорят? А так ли он умён? Так ли терпелив? А достаточно ли глуп для того, чтобы, поддавшись порыву пойти у них на поводу, без лишних вопросов сделать то, что будет велено? Тэхёну и правда хотелось верить, что да, но слишком многое поставлено на кон. Рисковать нельзя. Никем. И ничем. Да, разумеется, предлагать Мину что-то в открытую никто бы из них не стал, куда эффективнее и безопаснее зайти с «задней двери». Но кто конкретно станет этой самой «дверью»? Не Чимин ли? А другие варианты вообще есть? Тэхёну так не хотелось рисковать своей драгоценностью, своей любимой «железной ласточкой», но есть ли у него выбор? И имеет ли он на него право? Если быть до конца честным в первую очередь с самим собой, то Тэхён с куда большим удовольствием рискнул бы не Чимином, а Чонгуком. Чонгук сильный. Чонгук  альфа. Чего тому бояться? Пойти против старейшины куда сложнее и опаснее, чем против хрупкого омеги. Чимин уязвим. Со всех сторон. И от понимания этого Тэхёну выть хотелось. Вот он следующий Верховный, на словах почти Бог, но защитить того, кто так дорог сердцу, ему не под силу. Его власть эфемерна. Он — жалкий слабак, раб их религиозной секты, шут, одетый в дорогие шелка, изображающий на публике короля. Тэхёну не привыкать переступать через себя и, закрыв на всё глаза, танцевать на ножах, собственно, как и на костях, изображая неоспоримое совершенство. Красивый лицом, но с изуродованной душой. Да, он именно такой: праведник в глазах серых масс и падший для мира духовного. Прожив двадцать четыре года в мире покаяния и религии, он так и не смог понять, кем является на самом деле. «Верующий» по утрам, «сатанист» по ночам. Как иронично. Его личная «чёрная правда» — единственное что сейчас имеет смысл. Его второе «я» — это то, что ни в коем случае нельзя потерять. Чимина тоже терять нельзя. Чимин — его личное лунное затмение. Только тогда, когда Тэхён-луна входит в тень Чимина-земли, маска на его лице даёт трещину. Где-то там, на периферии мутного от дыма сотворённых дел сознания, гулом начинает звучать непривычно громкая колыбельная для давно уже разбитых фонарей его истерзанной внутренними демонами души, призывающая к действию, призывающая к атаке, взывающая к боли, взывающая к удовольствию… Тэхёну бы не мучить себя, да расслабиться хотя бы ненадолго. Полностью довериться тем, кто за стенами тюрьмы-аббатства бывает куда чаще него самого, но гордость, тварь такая, не позволяет, жалит злобной коброй и медленно роет глубочайшую могилу. Не для Ви. Для Тэхёна. Ви — почти Бог, святая кровь течёт в его жилах, он король, воспитанный небожителями, рождённый в огне и день за днём восстающий из пепла. Как кто-то смеет решать за него? Как кто-то смеет говорить, что ему делать? В голове Тэхёна вечный хаос. Сегодня он Бог, завтра — дьявол. Он одновременно и рай, и ад. Он властитель, которому при встрече кланяются в ноги. Он имя, высеченное в памяти людей на многие века. Он солнце, источник жизни всего аббатства, в его «лучах» всегда так хорошо и тепло. Он луна, на которую Чонгук воет ночами. Он сон наяву, который несёт веру и непоколебимость. Он ночной кошмар, что постоянно мучил его отца своей греховностью. Он праведный, юродивый, святой. Он культ «вуду», в который так сильно уверовал Чимин. Он ангел, который хранит свою личную «ласточку», который всегда рядом. Он тот самый демон, нуждаться в котором Чонгук когда-то так боялся. Он храм, благословляющий и питающий души, он — религия заключившая в оковы, он исцеление, о ниспослании которого так все молят, он хворь в жилах жителей аббатства. Он так велик! Дай Тэхёну волю, он так много сделал бы, так много «благих» дел совершил, но реальность такова, что старейшины сковали его тысячами цепей и, подавив, превратили в пустого деревянного идола. Вроде и имеет силу, а вроде просто для красоты и самовнушения стоит посреди «тронного» зала. Ему все кланяются. Им все живут… Но это всего лишь иллюзия. Иллюзия, о которой знают лишь избранные. Тэхёну хочется верить, что это ненадолго, но слишком многое против него. Ему нужны союзники. Ему нужно свергнуть систему и окончательно вознести себя. Но как это сделать, не погубив всех в аббатстве? Кому вложить в руки «ружьё» и дать команду открыть огонь? Мин Юнги? — О чём задумался? — тенью пробираясь в опочивальню Верховного, тихонько спросил Чонгук, бесшумно запирая за собой дверь. Подобная таинственность уже порядком поднадоела альфе, постоянная слежка напрягала и злила, но что он мог с этим поделать? Глаза не могут скрыть любви. Чонгук слишком очевиден. Его чувства уже давно ни для кого ни секрет. Только Тэхёна никому не под силу прочитать. Никому. Даже ему. — О делах насущных, — лениво отозвался Тэхён, не желая в очередной раз раскрывать перед Гуком душу. Осуждающих взглядов ему на сегодня с лихвой хватило. Да, его эго раздуто до пределов вселенной и сдуваться, подобно воздушному шарику, пока не намерено. И что теперь? Вновь выслушивать нудные лекции о чести и вере? Ох, как же это надоело! — О похоронах Верховного? — осторожно предположил Чонгук, подходя к кровати и присаживаясь рядом с омегой. Естественно, не слишком близко. Нельзя. Тэхён принадлежит не ему. Пока не ему. — Долго скрывать его кончину у нас не получится. — А долго и не нужно, — равнодушно ответил Тэхён, мысленно взвешивая, как много ему стоит рассказать Гуку. И стоит ли вообще сейчас начинать этот разговор. — Мы похороним его послезавтра. Но тихо. Аббатство на сорок дней погрузится в траур. За это время нам нужно придумать, как избежать ритуала принятия должности. — Ты хочешь на сорок дней изолировать аббатство? — не скрывая своего удивления, переспросил Чонгук. — Да. — И как нам это поможет? — приподняв бровь, опасливо осведомился Чонгук, каким-то шестым чувством чуя опасность. То, что омега собирается сделать, чистое безумие! При полной изоляции провернуть хоть что-то из ранее ими задуманного будет практически невозможно. Без допуска за ворота аббатства он не может ровным счетом ничего! К чему такие риски? Почему нельзя просто оповестить внешний мир о смерти Верховного? — Мы выиграем немного времени, — легко, даже немного игриво прошептал Тэхён, слишком уж наигранно внимательно рассматривая перстни на своих пальцах. Только бы себя не выдать. — Мы-то выиграем, но какой в этом смысл? — растерянно спросил Чонгук. — После конца траура сразу будет назначена дата проведения ритуала. Ты этого хочешь? — Именно, — чуть ли не хлопая в ладоши, произнёс Тэхён, наконец, воодушевлённо посмотрев на Чонгука. — Пусть назначают. — В каком смысле? — невольно повысил голос Чонгук, окончательно теряясь в дебрях безумия своего личного демона-искусителя. Они сделают тебя частью почерневших обрядов, дабы разжечь страсть между твоих ног. Почему он вдруг об этом вспомнил? — Тебе групповушки со старейшинами захотелось? — А то, мой милый Гуки, что у меня течка начнётся как раз к концу траура, — словно идиоту принялся разъяснять Тэ, ласково взяв альфу за руку. — Раз течка будет в самом разгаре, проводить ритуал уже никак нельзя, а это ещё плюс месяц в нашу копилку. — Это может сработать, — задумчиво проговорил Чонгук, невольно скосив взгляд на тонкие пальцы омеги, поглаживающие его руку. Отвлекает. Но вот от чего? — Когда СМИ узнают о смерти Верховного, поднимется такой ажиотаж, что у нас вполне может появиться шанс под шумок тихонько сбежать. — Сбегать — это уже крайняя мера, — небрежно выплюнул Тэхён, в миг растеряв всю свою игривость и отпустив руку Чонгука. — Мне бы все же хотелось остаться при своём месте. — Остаться при месте? Да какие проблемы? Потрахайся со старейшинами, роди им наследника и после того, как тебе вырежут матку, правь на здоровье! — вскочив на ноги, громко прорычал Чонгук, внутренне разрываясь на части от осознания того, что он сам старейшина, а значит будет вынужден принять участие в ритуале. Как омерзительно. — Во-первых, не кричи, — не скрывая раздражения, строго проговорил Тэхён. Ну вот, опять сцена ревности. Как предсказуемо. И кто из них двоих вообще омега? — А во-вторых, мне тут птичка на хвосте принесла, какое именно задание дали твоему Мин Юнги. Если всё сделаем правильно, убегать никуда не придётся. — Птичка — это Хон? — нахмурившись, осведомился Гук, уже заранее зная ответ. Вот же слизняк, всё никак не угомонится. Гуку бы его уверенность в себе. — И что ему известно? — Да, — не стал скрывать очевидного Тэхён. Да, Хон его глаза и уши во внешнем мире. И это весьма удобно. Ради минуты разговора с ним глупышка Хон готов выдать все государственные тайны. Не это ли божья благодать? — Мину велено либо уговорить меня на переезд, либо убить. Третьего не дано. — Какой смысл убивать тебя? — подвис Чонгук, не видя в этом логики. — Решение принимать всё равно будут старейшины. — Вот именно, любовь моя, — просиял Тэхён, наконец, незаметно подведя альфу к кульминации своего замысла. — Наша задача аккуратно рассказать Мину об этом и подтолкнуть к мысли о ликвидации не меня, а старейшин. — И… — выдохнул Чонгук, не в силах внятно сформировать свой вопрос. Тэхён что, окончательно сошел с ума? Он вправду удумал убить всех старейшин и переписать устои их общины под свои греховные желания? Всё ради глупого желания делить с Чимином ложе, когда только будет угодно? Но ведь всё это не имеет смысла. На место старых старейшин придут новые. Аббатство не пойдёт на столь разительные перемены. Жители до абсурдного консервативны. Да и о некоторых грехах Ви многие всё ещё помнят… Неужели Тэ этого не понимает? Несложно заткнуть одного-двух человек, но ведь недовольных будет куда больше! Стоит ли игра свеч? — Что и? Не тупи, Чонгук! — раздражённо прорычал Тэхён, поднимаясь на ноги и внимательно посмотрев на альфу, немного понизив голос до именно той хрипоты, которая сводила Гука с ума, продолжил: — Мин должен убить всех кроме тебя. Догоняешь? — Честно? Нет, — Чонгук не догонял. Он был обескуражен. — Для ритуала нужен старейшина. Другими словами — ты. Мы сделаем всё по канону и зачнём наследника. — А потом что? — вконец запутавшись в планах Тэхёна, выдохнул Чонгук, неожиданно остро захотев, чтобы его предали анафеме. Вот к чему все эти сложности? У них ведь уже есть отличный план. Чем он не устраивает омегу? Тем, что придётся привыкать к обычной жизни, лишённой власти и богатств? Тэхён такой Ви. — Удаление матки и смиренную жизнь без течки это никак не отменит. — Мы это правило слегка откорректируем. Я нашёл пару лазеек. — Господь милостивый… — чуть ли не взвыл от бессилия Чонгук. — Даже если тебе это удастся, Чимин всё равно не сможет вернуться в аббатство. — Сможет, — довольно змеем-искусителем прошипел омега. — Ему всего лишь нужно раскаяться и выйти за тебя. Брак со старейшиной даёт много возможностей и привилегий. — Тэхён, ты вообще границ не видишь? — А что не так? — Ты правда не понимаешь? Хочешь поиграть в любовь втроём? — Чонгук, не начинай, — отмахнулся Тэхён, не желая на ночь глядя ссориться. — Сейчас есть дела поважнее. Придумал, как будешь втираться Мину в доверие? — Не переводи тему, — устало нахмурился Чонгук, в какой уже раз неистово желая придушить омегу и, наконец, зажить спокойно. — Моего мнения спросить не хочешь? — Не сейчас. На данный момент меня интересует только то, как ты собираешься играть с Мином в дружбу. — Я? Никак, — с прищуром, проговорил Чонгук, внутренне ликуя. Сейчас кому-то будет очень неприятно. — Чимин нашел к нему подход. Он и будет пробовать его охмурить. — Ты хочешь подложить Чимина под Мина? Жить надоело? — слишком уж очевидно взбесился Тэхён. — Я против. — Мне, собственно, положить на твоё мнение в этом вопросе. Сиди себе на жопе смирно и жди, пока большие дяди всё за тебя решат. Догоняешь? — Нарываешься? — уже в открытую негодовал Тэхён. — Даже и мысли не было. — А что Чимин думает по этому поводу? — Полностью согласен, — Чонгук почти не лгал. Чимин правда не против наладить с Мином контакт, а то, что в это «налаживание» секс не входит, Тэхёну знать не обязательно. — Да неужели? — не поверил Тэхён. Его малыш не такой. Чимин никогда не станет ни с кем спать ради помощи или чего-то подобного. Тэ в этом уверен. Абсолютно. — Не веришь? Сам его спроси. — А знаешь, я так и сделаю. Причём этой же ночью. Дорогу до его дома я помню. — Тебе нельзя покидать аббатство. Тем более ночью. — Мне, собственно, положить на твоё мнение в этом вопросе, — хладнокровно произнёс Тэхён, с вызовом глядя на альфу. — Прикроешь меня. Разговор закончен. Спокойной ночи, Гуки. Вот так просто. Не стоило Чонгуку бросать Тэхёну вызов. Ой не стоило…