В тишине хрипом ветры завоют

Наливая в большой гранённый стакан крепкое красное вино не самого лучшего качества и стойко игнорируя зарождающуюся бурю за окном, Чимин чувствовал себя донельзя жалким. И дело тут было совсем не в вине. Хотя, конечно, омега с радостью предпочёл бы винить во всех своих бедах именно так полюбившийся ему в последнее время дешёвый алкоголь. Но вот только вино имеет свойство заканчиваться, а проблемы Чимина — нет. Проблемы, они только множатся. Плодятся. Плюсуются… Совершают все возможные арифметические задачи, и омеге бы сделать с ними, наконец, хоть что-то, да только по жизни он полнейший гуманитарий. Жизнь, она уже по привычке, ни в чём не разбираясь, ставит ему двойку и «любезно» подсовывает новую задачу тысячелетия. Ну не заподло ли? И если бы только одна «жизнь» с садистическим удовольствием измывалась над ним, Чим определённо нашёл бы лазейку и не без толики радости пробудил бы в себе внутреннего мазохиста, так ведь ещё и Чонгук повадился расшатывать его и без того хлипкую нервную систему. После каждого нового разговора с Гуком на тему Ви Чимин всё больше замыкается в себе и непроизвольно начинает отдаляться от своего некогда милого беззащитного ТэТэ. Подобное является слишком сильным ударом по осознанию себя и мира. Чимин же почти что воин. А какой толк от бойца, потерявшего веру в своего командира? Чимину категорически не хотелось верить в то, что Тэхён и вправду ослеплён властью и всеми фибрами души жаждет сохранить свой «трон». ТэТэ ведь не такой. ТэТэ ведь тоже жертва… Но какой смысл лгать об этом Гуку? Из-за ревности? Вздор! Чонгук не настолько подлый. Ну или омеге просто хочется так думать. Строить хитроумные планы и до мелочей продумывать многоуровневые заговоры — это совсем не к Чимину. Он простой и открытый. Как лавандовое поле в разгар лета. Тэхён временами, словно издеваясь над ним и его самооценкой, ласковым голосом любил повторять что «его МинМин» глупый. Наверное, так оно и есть. Наверное… Быть умным — это к Ви. И совсем немножечко к Чонгуку. Чимин не был слепцом. Никогда. Он многое видел. Многое сопоставлял. Иногда делал неутешительные выводы. Но даже несмотря на все это он слепо предпочитал верить именно Тэхёну. Тот, кто прошел вместе с ним через ад, никогда не станет плести за его спиной козни. Каждое слово Чонгука подлежит тщательной проверке и изучению. Чимин, он как трибунал. Пусть и не очевидный. Не очевидный для Чонгука. Но как получить больше информации, не пересекаясь при этом с ТэТэ? Никак. Подойти и просто обо всём расспросить вообще не вариант. Чимин, преданный анафеме, не имеет права прилюдно приближаться к Верховному. Ему даже смотреть на Ви запрещено. И кто только придумывал все эти правила? Не предшественник ли Ви? А ведь ТэТэ сегодня был в деревне. Проходил совсем недалеко от дома омеги и даже шаг замедлил. Тоже хотел увидеться? Возможно. Но Чимин так и не осмелился выйти из своего хлипкого укрытия. Чим может сколько угодно оправдывать свою трусость заботой о Тэхёне, но на деле он просто побоялся увидеть ту самую тьму в любимом взгляде, о которой теперь так часто рассказывает Чонгук. Ох, Чонгук, Чонгук, лучше бы ты лгал. Лучше бы тьмой был переполнен ты, а не ТэТэ… Винить в чём-либо Чонгука глупо. Чимин прекрасно это понимал. Как понимал и то, что тот огромный прекрасный кристально чистый внутренний мир, который он видел в глазах Тэхёна в детстве, со временем куда-то подевался. Стёрся. Прожил совсем немного, лет этак до шестнадцати, а затем незаметно исчез, едва слышным шепотом попрощавшись. Но кому предназначался этот самый шёпот? Чимину? Вполне возможно. Вот только он, раздавленный своим личным горем и унижением, толком ничего не расслышал. Спасибо, МинКи. Было больно. И противно. Порезы на коже да кровь перед глазами… Нельзя о таком вспоминать. Прошлое — это прошлое. Тот скелет уже давно стёрт в порошок и развеян по ветру. Собственно, как сейчас и его обидчик. МинКи мёртв. Горит себе в аду на пару с недавно почившим Верховным. Подобное можно было бы посчитать за столь долгожданную справедливость. За карму. За тот самый пресловутый жизненный бумеранг. Вот только не верит омега во всё это уже давно. Сотни грехов и всего одна смерть. Разве это честно? Нет. Вновь холодно, несмотря на то что камин стоит на максимуме. Похоже, ещё немного и Чимина вновь сокрушит его личная внутренняя зима. И от этого неожиданно не на шутку становится страшно. Чимин, он ведь слабый. Да, клыки острые, да, когти способны разодрать плоть врага на мелкие ошмётки, но вот запал вообще не тот. И это проблема. Ему срочно нужно найти что-то такое, что даст новый толчок для действий и скрасит ожидание. Но где его взять? Не в тумбочке же, где надёжно спрятана яркая зелёная веточка? Веточка не стимул. Веточка — побочное действие. Причём не только для Чимина. Залпом допив стакан вина и даже не покривившись, Чимин только было хотел наполнить его вновь, как со двора донеслось громкое: — Эй, Чимин, ты здесь? Да, к сожалению, он здесь. Но вот только на обмен любезностями совсем сейчас не настроен. Может притвориться, что никого нет дома? В этом случае капитан Мин просто уйдёт? А если нет? Вдруг решит зайти во двор и постучать в дверь? Подорвётся на мине же. Вот ведь не везёт. Труп командира местные вояки ему точно за красивые глазки не простят. А жаль… Крайне эмоционально матерно выругавшись себе под нос, Чимин нехотя накинул на плечи пуховик и медленно поплёлся на улицу. Один короткий разговор убить его не должен. Вроде как не должен. — Какие люди, — нацепив на лицо некое подобие улыбки, промурчал Чимин, выходя из дома и чёткими короткими шажками направляясь к воротам. — Соскучился, капитан Мин? — Можно и так сказать, — сжался от холода Юнги, с прищуром глядя на легко одетого омегу, ещё и в расстёгнутой нараспашку куртке. И не холодно же тому! У альфы замёрзло уже буквально всё. Ещё пару минут на этом морозе, и детей Ходжун от него больше не дождётся. Может попроситься в гости к омеге? Разговор предстоит долгий. Не воспримет же подобное Чимин в штыки? — Ви приходил. — Да, я видел, — кивнул Чимин, краем глаза замечая очередных крылатых оккупантов своего и без того многострадального полуразвалившегося сарая. Прогнать бы, пока там всего несколько особей. Потом же куда сложнее будет. Может так вовремя явившегося альфу напрячь? Пусть поможет по-братски. Ну или за информацию там какую. — Ты уже пал ниц перед его красотой? — Да было бы перед чем там падать, — скривился Юнги, нехотя вспоминая высокого малоприятного омегу с явно завышенной самооценкой. Пренеприятнейший тип. — Обычный смазливый омега. Гонора, правда, хоть отбавляй. — Хон бы с тобой в корне не согласился, — громко рассмеялся омега, пребывая в некотором удивлении от услышанного. Ви — обычный смазливый омега? Серьёзно? А у капитана Мина всё в порядке со зрением? Ну или со вкусом? Вот теперь даже интересно, как выглядит его дражайший супруг. Он там случаем не мистер Корея? — Хон падок на любого более-менее симпатичного омегу, — отмахнулся Юнги, попутно все ещё гадая, как бы повежливее напроситься к Чимину в дом. — Наслышан, что и к тебе он тоже подкатывал. — Было пару раз, — активно закивал головой омега. — Вовек этого ужаса не забуду. — Вот знаешь, — прыснул Юнги. — В этом вопросе я тебя очень даже понимаю! Хон далеко не Аполлон. — Слушай, капитан Мин, мне тут интересно стало, — не сдержавшись, проговорил Чимин, чуть наклонившись к альфе. — А как выглядит твой муж? — С какой целью интересуешься? — с прищуром осведомился Юнги, совершенно не понимая откуда растут ноги у столь неожиданного вопроса. — Ты сказал, что Ви обычный. Насколько же красив твой супруг, что смог затмить красотой нашего Верховного? — Да… обычный он, — запнулся Юнги, не зная, как правильно описать мужа. Не вес же и рост омеге озвучивать. — Ты зама моего Чон Хосока видел? — Псину твою верную? Да, видел, — кивнул Чимин, все ещё поглядывая на сарай. Чёртовы летучие мыши, и чего им в лесу не сидится? — Ходжун — младший брат Хосока. Ну… и это… Ходжун — это Хосок. Только омега. Вот. — Как лаконично, — выпал в осадок от услышанного Чимин. — Слушай, капитан Мин, а ты случаем не того? — Что не того? — не понял Юнги. И куда там вечно омега косится? Вражеских солдат что ли в сарае прячет? — В псину свою не влюблён? — шёпотом осведомился Чимин, хитро поглядывая на альфу. — Иначе это как-то стрёмно. Трахая мужа, ты не ловишь себя на мысли, что вставляешь этому своему Хосоку? — Нет! — быстрее, чем следовало бы, ответил Юнги. Боже! Откуда только столь неприятная мысль могла появиться в не всегда светлой голове омеги? Он что, на гея похож? Каким местом? — Никогда! Они только орут на меня похоже. Всё! — Ну… орать ведь тоже можно по-разному, — мило закусив губу, прошептал омега, явно намекая на дела постельные. Вот же! И куда только его понесло? Недотрах, не ты ли это? — Чимин, у тебя что, давно секса не было? — словно прочитав мысли омеги и лишь чудом взяв себя в руки, прохрипел Юнги, жопой чуя, что теперь во время близости с Ходжуном волей-неволей, да вспомнит Хосока. Спасибо, Превосходительство, удружил! — Прости, ничем помочь не могу. — Да, давненько, — помрачнел Чимин. Дожил… изливает душу малознакомому альфе. Что дальше? На Чонгука начнёт засматриваться? — И течка не за горами. Тэхёна бы задом кверху в мою койку. — Вряд ли в этот непростой период омега тебе как-то сможет помочь, — аккуратно подбирая слова, проговорил Юнги. А это вообще прилично обсуждать с незамужним омегой дела течные? Да даже с замужним говорить о подобном нонсенс! Мин Юнги, рот закрой, пока не поздно! — А что не так? — совершенно очаровательно удивился Чимин. — Член-то у него есть. Пусть и без узла. Да и я ему вставить могу. — Так! Что-то наш разговор понесло совсем не туда! — фальцетом воскликнул альфа, краснея похлеще невинного во всех смыслах девственника. Этот омега невозможен! Он что, до инфаркта его довести хочет? — Я не об этом пришёл поговорить. — Капитан Мин, ты что, смутился? — громко рассмеялся Чимин, протягивая руку и несильно тыкая пальцем в грудь альфы. — Серьёзно? — Нет, — стоически игнорируя домогательства к своей несчастной тушке, буркнул Юнги, глядя куда-то мимо омеги. Нельзя смотреть на Чимина! Нельзя! — Да. — Нет! — не сдавался Юнги. — Представил меня и Тэхёна во время случки? — уже в открытую издеваясь над альфой, томно прохрипел Чимин. Это так забавно! Мин Юнги воистину душка! — Понравилось? — Нет. Я за традиционные ценности. — Да ну? Порнуху с омегами же смотришь. Не ври! Вы все её смотрите. Как вспомню коллекцию Хона, аж дурно становится. — Коллекцию Хона? — пуще прежнего обалдел Юнги. — Ты что, порнуху с ним смотрел? — Я похож на больного извращенца? — приподнял бровь Чимин, лишь чудом сдерживая смех. — Мне нужно было письмо Чонгуку отправить. Вот и воспользовался его ноутбуком. — Чонгуку то есть, Старейшине Чону? — с прищуром осведомился Юнги, чуть ли не танцуя от радости из-за возможности, наконец, беспалевно сменить тему на более комфортную и нужную ему. — О, так вы уже познакомились! Он с Ви был? — оживился Чимин. — Да, «рычаг давления на Ви» у тебя внушительный. — О, ты даже не представляешь, насколько! — любовно пропел Чимин, внутренне ликуя из-за недогадливости и недальновидности альфы. Раз тому удобно считать «рычагом» именно Гука, то пусть так оно и будет. Чимину же проще. — Мы можем поговорить в доме? — окончательно задубев, на свой страх и риск спросил Юнги. — Я ног уже не чувствую. — Думаю, да, — легко согласился Чимин, почему-то подсознательно полностью доверяя альфе. — Но перед этим помоги мне кое с чем. — Например? — С убийством, — едва слышно произнёс Чимин, отходя чуть в сторону. — Перелезай через забор. — С каким ещё убийством? — в который раз за вечер выпал за пределы вселенной Юнги. Этот омега его точно доконает! Доведёт до инфаркта и закопает у себя под забором! — Ты шутишь? — Нет, — совершенно серьёзно проговорил омега, подходя к сараю и откапывая из-под снега две длинные толстые палки. — Ты слышишь это? — Слышу что? — Они поют. — Кто поёт? — вконец запутался Юнги. — Будущие трупы, — нараспев промолвил Чимин, а затем, прокашлявшись, громко с выражением и совершенно по церковному пропел: — Этой ночью нас ждет приход убийц с крестом! В лунном свете мы все от их рук умрем! В темноте в жилах кровь вскипает, в сумерках тело дрожь пронзает, мы погибнем от рук убийц с крестом! * — Чимин, ты сейчас издеваешься надо мной? — во все глаза глядя на омегу словно на умалишённого, почти захныкал Юнги. — Нет, просто прошу прогнать летучих мышей из сарая. — Всего-то? Твою ж… Давай палку. — Держи! Удачи, мой герой! — Да иди ты! Крепко взяв палку в руку и с видом как минимум Спартака** идущего на очередной смертельный бой, Юнги смело зашёл в сарай и, несколько раз глубоко вздохнув, принялся хаотично махать палкой. После столь "отважного" подвига омега будет просто обязан налить ему горячего чая и немного рассказать об аббатстве.

О, Боже, помоги!