Всё или всё

       POV Виктор        — А ты мне что? — не могу оторваться от его глаз. Словно вижу в них просьбу. Брось, чувак. Меня не придется долго уговаривать, я уже готов согласиться на что угодно. От этого внутри поднимается такая буря чувств, что кажется завладеет мной. Я никогда ни от кого не зависел, не был к кому-то привязан, но ты, черт тебя дери, что-то такое со мной делаешь, чего я до сих пор понять не могу.        Его рука скользит к моему паху, пальцы забираются под пояс джинс. Чувствую их на своем члене, глаза закрываются непроизвольно, и меня пробивает дрожь.        — У тебя все решается сексом? — стараюсь съязвить я, но получается плохо из-за неожиданных вздохов, вырывающихся изо рта. Снова целует меня.        — Я хочу тебя, — тихий шепот — как заряд электричества пробегает от моего уха к напряженной шее.        Я теряюсь в нем. В его нежных руках, ведущих меня наверх в спальню, в его темно-синих глазах, смотрящих на меня с нескрываемым желанием, поцелуях, покрывающих мою грудь, спускающихся ниже. Толкает на кровать, временно приводя меня чувства. Продолжать строить из себя приличного — будет верхом кретинизма, стаскиваю штаны, откидывая от себя, следом отправляются и другие элементы одежды. Поднимаюсь на локтях, жду его. Продолжает все так же стоять, осматривает меня, от чего чувство неловкости должно было бы сковать меня, но я с ним к счастью не знаком. Сгибаю ногу в колене и отвожу чуть в сторону. Прикусываю губу, замечая, как он напрягается.        — Тебя еще долго ждать?        В ответ лишь мотает головой, наконец снимая рубашку. Смотрю на его тело, хочу коснуться, облизать его, прикусить сосок, если снова начнет медлить. Справляется наконец с трусами, водит рукой по вставшему члену. Наклоняется ближе, сильными руками тащит меня за ноги ближе к себе. Скольжу по холодному покрывалу, поддаюсь ему. Сегодня предпочитаю отдаться в его власть. Узнать, каково это, когда ведет он. Чувствую между ягодиц холодную влагу смазки. Он слишком заботится, старается для меня. Ерзаю под ним, вожу бедрами, нервно сглатывая, стоит пальцам войти в меня. Этого мало, подаюсь ближе его рукам, намекая, что не изнежен и готов перейти к более горячему повороту сюжета. Но как бы сильно он не хотел этого, все равно никуда не торопится. И это начинает раздражать.        — Твою мать, Донован, — выдыхаю, когда он сжимает мои яйца, — это прозвучит двусмысленно, но не тяни!        Входит медленно, давая мне возможность расслабиться и привыкнуть, скорее всего просто наслаждаясь моими вздохами, засранец. Поднимает мои ноги выше, перехватывая руками под коленями, сильно сжимая пальцами икры. Откидываю голову назад, хочу избежать его пожирающего взгляда. Сильно толкается, заставляя стонать громче. Раскидываю руки, хватаясь за предательски ускользающую из пальцев простыню. Так горячо внутри, что не в силах сдержать крик. Сейчас мне хорошо. Хорошо именно с ним. Его движения не рваные, они сильные и глубокие, словно он хочет свести меня ими с ума. И у него это получается. Впервые я чувствую удовольствие, не касаясь себя при этом. Впервые мне достаточно того, что меня трахают.        Открываю глаза, понимая, что он отстранился. Обиженно смотрю на него, тяну к нему руки, пытаясь заставить вернуть все как было. Но он лишь трется членом о мой.        — Неужели так быстро?        — В следующий раз будем использовать кляп, — недовольно бубнит он, поднимая меня.        Сажусь, пытаясь дотянуться до него. Получается. Быстро оказываюсь в его объятиях, подставляю шею его горячим губам. Становится коленями на кровать, разворачивая меня. Что ж, я дал себе слово в этот раз подчиниться.        Поворачиваюсь и опускаюсь корпусом на кровать. Сильно отставляю зад. Водит членом у меня между ягодиц, дразнит. Смотрю вперед и замечаю огромное зеркало шкафа-купе. Вижу нас со стороны. Как же это возбуждает. То как он властно хватает меня за бедра, резко толкаясь внутрь, заставляя зажмуриться и потерять из виду картинку на мгновение, как напрягаются его плечи, как открывается рот в неслышном стоне. Мое внимание полностью приковано к нему. И мне даже нравится мое собственное положение. С ним я не чувствую себя униженным, а лишь бесконечно нужным и… любимым? Осознание этого взрывает мои устоявшиеся правила. Отталкиваюсь руками от кровати, выпрямляюсь, касаясь спиной его груди. Его рука тут же ложится мне на шею. Тянет к себе, поворачиваю голову и жадно целую его. Не понимаю, почему не сделал этого раньше. Тело — как струна скрипки, каждая мышца натянута, но от этого становится только лучше. Я наконец понимаю, кому хочу отдаваться каждый такой раз. Чьим рукам позволю делать с собой такие вещи. Он скользит по моему торсу, в следующий момент сильно обхватывая член пальцами. Чуть ли не кричу от накрывшего удовольствия. Только его губы заглушают этот порыв. Отрываюсь, снова смотрю в отражение. Такое сексуальное, такое горячее — мое тело подается каждому толчку. Вижу, как дрожат ноги, как вздымается грудь. Не могу вспомнить ни одного раза не с ним, который бы заставлял меня реагировать так же. Не могу перевести взгляд, как порно со своим участием смотреть, в то же время наслаждаясь процессом.        — Рэй, — слова вырываются незнакомым голосом, голосом наполненным желанием. — Я…        Не дает мне договорить, словно понимая, чего я хочу, отстраняется, целуя в плечо.        Поворачиваюсь, вожу по груди рукой, бездумно касаюсь губами его кожи.        — Я хочу сверху, сладенький, — он покорно опускается спиной на кровать, тянусь за ним, не желая разрывать тактильный контакт.        Сажусь сверху, пальцами направляя его член. Медленно опускаюсь, заставляя его сдавленно выдыхать. Кладу его руки на свой зад.        — Ты слишком сильно пытаешься угодить только мне.        — С чего ты взял?        Начинаю двигаться быстро, временами почти выпуская из себя его член. Упираюсь руками в его грудь, закидывая голову назад и не могу молчать. Под нами что-то скрипит, лишь раззадоривая, заставляя двигаться быстрее. Наконец слышу его протяжный стон, пальцами чувствую каменные мышцы босса.        — Я не прощу тебе, если будешь таким еще для кого-то, — уже просто кричу я.        Садится, крепко обнимая меня одной рукой, заставляя тереться членом о его живот. От этого горячая волна поднимается снизу и я, не выдержав, кончаю на него. Тело бьет остаточная дрожь, цепляюсь пальцами в его плечи, чувствую, как в последний раз напрягается босс. Слажу с него, веду губами цепочку поцелуев ниже. Снимаю презерватив, откидывая на пол. Касаюсь языком головки. Вожу по ней, сбитое все еще дыхание видимо обжигает чувствительный орган. Он хватает меня за волосы, но не тянет к себе, держит себя в руках, мудак заботливый. Беру глубоко, заставляя его трястись от жара моего рта. Его хватает ненадолго, успеваю только выпустить член изо рта, и он кончает, пачкая спермой простынь.        POV Рэй        Наконец кончаю, получая долгожданную разрядку от возбуждения, от которого чуть выть не начал. Смотрит только на меня. И мне плевать, что, возможно, если бы тут был еще кто-то кроме меня, он бы, скорее всего, нашел другой предмет для лицезрения. Но сейчас это я. Покрасневший, запыхавшийся, с каплями пота на лбу, вымазанный спермой, растрепанный и довольный я. Притягиваю к себе за шею, не хочу показать этим жестом власть над ним, лишь скорее поцеловать уже припухшие губы. Падает на мою грудь. Чувствую его ногу между своих. Трепетно касаюсь пальцами поясницы.        — Только для тебя, — шепчу я, зарываясь носом в испорченную прическу. Готов сейчас наговорить кучу всякой чепухи, о том, что чувствую рядом с ним. Нельзя испортить момент, нельзя спугнуть его своим резким откровением.        — Я хочу в душ, сладенький, — бегло целуя, выныривает из моих рук, виновато смотрит, будто я стану порицать его за выбор. — Никуда не уходи, — улыбаясь, добавляет, тут же скрываясь за дверью ванной.        Да я, черт возьми, даже под угрозой смерти никуда от тебя не уйду!        Неотрывно смотрю на запертую дверь, слушаю как шумит вода. Жду, что он выйдет и снова окажется около меня. Ляжет совсем близко, позволяя тонуть в его объятиях. Закрывая глаза, представляю себе его бледную спину под струями воды и боюсь. Боюсь, что он сейчас придет в себя, избавится от этого наваждения. Снова даст волю своему привычному укладу жизни. Пытаясь отвлечься, резко сдергиваю испачканную простынь, кидаю на пол. Долго ищу в комоде сменное белье.        Выравниваю свежую простынь. Не хочу скрываться от него, от чего не спешу одеваться. Просто ложусь на кровать, укрываюсь легким пледом.        — Иди-ка сюда, — доносится из-за двери. Что же тебя там так напрягло? Лихорадочно пытаюсь вспомнить что компрометирующего мог там оставить. Открываю дверь, попадая в плотное марево пара.        — Это что такое? — зло шипит Виктор, указывая пальцем на стакан для зубных щеток.        — Средства личной гигиены, — доходит не сразу, но вскоре я понимаю, что в доме холостяка редко можно увидеть две зубные щетки. Улыбаюсь ему, обнимая за плечи. –Это старая, руки никак не доходят выкинуть.        — Да что ты говоришь, — закипает он, хватая щетку и бог знает что собираясь с ней сделать.        — Что на тебя нашло? — нежно целую его в плечо, спешит дернуть им, стараясь отстраниться. — Это всего лишь щетка.        — Ага, всего лишь щетка, всего лишь мудака, которого ты всего лишь приводишь сюда потрахаться!        — Вик, признайся, ты дурак? — не могу сдержать улыбки. Он так злится, а мне приятно. Просто чертовски приятно. Глажу его по спине. — У меня сотни коробок по всему дому раскидано, я работаю почти двадцать четыре на семь и у меня тупо нет ни времени, ни сил выкинуть ее.        Мнется. Он явно уже напридумывал себе бог весть что, и теперь точно так просто не выкинет это из головы. Но все же начинает таять от моих прикосновений.        — Ну, блять, смотри у меня. Не дай бог, когда я поставлю сюда свою, ты будешь так же кому-то ссать в уши, что она старая! — не дает мне и шанса удивиться его высказыванию, увлекая меня поцелуем.        Заставляет меня залезть в душ, трет усталую спину, успокаивая напряженные нервы своими медленными движениями. Перебирает мои волосы пальцами, задумчиво водит губами по плечу.        — Что такое? — не выдерживаю долгого молчания я.        — Откуда у тебя столько шрамов? — он ведет большим пальцем по длинному старому порезу у меня между лопаток.        — Неудачная попытка серфить, еще в детстве. Такую шишку еще себе тогда посадил, думал бабушка прикончит прям на месте. Доска въехала по лбу и выскользнула.        — А ты, я смотрю, неудачник, да? — усмехается, вытирая мне спину полотенцем. В ответ лишь пожимаю плечами. До сих пор не могу поверить, что он все еще тут со мной. Что не сбежал сразу после того, как кончил. — Я-то уже было подумал, вау, опасный тип мне попался, весь в шрамах, как какой-нибудь головорез или на худой конец боец без правил. А ты всего лишь доской поранился.        — Это было тоже весьма опасно, — смеюсь я, устраиваясь возле него на кровати, позволяя положить голову себе на грудь. — А вообще я тот еще головорез, иногда пью нефильтрованную воду из крана, только не упади, но бывает перехожу дорогу на красный. Чуть ли не каждый день жизнью рискую, так-то.        Смеясь, кусает меня за плечо, становится щекотно, стараюсь оттолкнуть от себя.        — Чем займемся завтра? — поднимает на меня свои чистые зеленые глаза, загоняя меня в тупик этим вопросом. Серьезно? Мы будем говорить про завтрашний день? То есть ты не собираешься сбежать, как только солнце мало-мальски покажется на горизонте? Понимаю, что затянул с ответом, когда он заерзал.        — Я что-нибудь придумаю, — целую его в лоб, получая утвердительный кивок.        То, что дает он мне, я не чувствовал еще ни с кем. В одно и тоже время я могу быть как главным, так и совершенно подчиненным. Я могу нежно обнимать его, ощущая себя его защитой. Я могу быть в его руках, позволяя ему защищать себя. И это бесценно. Понимать равенство между нами. POV Виктор        Просыпаюсь от тянущего непонятного чувства. Медленно открываю глаза, стараясь наладить связь с реальностью. Вчерашние выкрутасы изрядно вымотали, от чего отчетливо чувствую каждую мышцу в спине. И они все ноют. Но это что-то другое. Тру глаза, думая, что сейчас наткнусь взглядом на его спящее лицо. Мимо. Изо рта непроизвольно вырывается стон. От этого краснею, моментально откидывая покрывало.        — Такое утро точно можно назвать добрым, — ехидно улыбаюсь, наконец понимая причину моего легкого дискомфорта.        Рэй скользит языком по моему члену, пальцами несильно сжимая бедро.        — Честно признаться, не ожидал от тебя такого, но всеми руками заааа, — слово растягивается от очередного финта его языка на головке, — не останавливайся только, — притягиваю его голову сильнее, толкаясь в горячий рот. Боже правый, может зря сбегал от всех сразу после секса? Может меня так же будить собирались и другие? К черту их!        Хочу видеть его, но не могу побороть собственное тело, заставить его слушаться и опустить взгляд на Донована. Изгибаюсь назад, закидывая голову. Так жарко. Так нестерпимо хорошо. Он знает, когда стоит взять глубже, а когда выпустить и медленно облизать по всей длине. Я и начинаю завидовать всем, кто был до меня. Да и хочу посмотреть в глаза каждому, кто от этого отказался. Они явно были с особенностями в развитии.        Кончаю, сильно не задумываясь, что не дал ему отстраниться. Вытирает губы, тыльной стороны руки, и явно чем-то недоволен.        — Прости, сладенький, я не виноват, что ты видимо брал частные уроки по минету, — он несильно щелкает меня по лбу после чего скрывается в ванной. — У тебя есть что-нибудь восполнить силы? — кричу я, натягивая смятую футболку. Получаю в ответ лишь неразборчивое бурчание, поэтому решаю самолично исследовать закрома кухни.        Выхожу из светлой комнаты в темноту коридора. На стенах висят фотографии, бросаю на них не самый свой заинтересованный взгляд. В желудке урчит — вчерашний день был скуп в плане еды ко мне. Сейчас даже вспомнить не могу, что я ел, и делал ли это вообще. В памяти всплывает лишь злосчастный стакан сока. Спускаюсь на первый этаж, окидывая гору коричневых коробок скользящим взглядом. Что ни говори, а ведь и сам такой же. Готов поставить сотню баксов, что мои вещи валялись бы так же. Интересно, как он в этом творческом хаосе отыскал свои костюмы? Старательно огибаю препятствия на своем пути, подгоняемый жаждой голода. Холодильник открывает мне просто ужасающую картину — коробки с готовыми обедами, пара скорее всего уже тухлых яиц, несколько давно потерявших свою привлекательность томатов и завернутая в фольгу жареная курица. Кривлюсь, в надежде открывая морозильную камеру. Да, с тобой каши не сваришь. Точно! У всех всегда есть какая-нибудь каша. Что тут у нас? Ну хоть рис какой завалявшийся, может овсянка? Нахожу плохо закрытую коробку. Надпись оповещает меня, что это чудо не требует варки. Отвратительно. Столько лет усилий, которые мне даются потом и кровью, чтобы сейчас есть этот кошмар. Мы обязательно поговорим с тобой на этот счет. Заливаю сомнительные овсяные хлопья кипятком. Я так-то и нормальную ем, скривившись будто жуков подсунули, а эта, с позволения сказать, каша так и вовсе больше походит на чью-то блевотину.        — Ты не очень прихотлив в еде, да? — отправив в рот только вторую ложку за несколько минут, потому что на вкус это оказалось так же плохо, как и на вид, возмущаюсь я стоит Рэю показаться на пороге.        — Мы можем что-нибудь заказать, — виновато касается моего плеча и начинает что-то искать в шкафчиках. Внимательно слежу за ним, стараясь заглянуть ему через плечо. Может он сейчас найдет что-нибудь, что не будет отдавать гуталином? — Или можем пообедать в кафе на набережной? — он наконец нашел, что искал. Я разочарованно вздохнул, качая головой. Рэй поставил на огонь небольшую турку, засыпая кофе, повернулся ко мне. — Кофе?        — Нет, спасибо. И это ответ на все твои предложения, — в рот отправилась третья ложка, после которой я скривился пуще прежнего, порождая приступ смеха у Донована. — Ничего смешного в этом нет, на минуточку. Как ты еще не умер с таким наплевательским отношением к своему организму?        — Ну извини, что последние несколько дней был занят тобой и не успел сходить в магазин, — издевается он, наливая себе кофе.        — Ну так что? Какие планы? — начинаю ерзать на стуле, наблюдая как он неторопливо делает глоток. — Или мы останемся тут, — скольжу по столу рукой, наконец касаясь его пальцев, — и проваляемся в кровати остаток воскресенья?        — Звучит вполне себе неплохо, — ласковая улыбка трогает его губы, от чего у меня по спине почему-то бегут мурашки. — Но есть предложение поинтересней.        — Убирать твой срач — это не интересно, просто, чтоб ты знал.        — Буду иметь в виду, — улыбается, залпом допивая свой напиток. — Если ты закончил, иди собирайся, я вызову такси.        — Что значит иди собирайся? Ты не хочешь сказать мне, куда мы едем? Вдруг я все же, все тщательно взвесив, великодушно решу, что разбор коробок вполне себе ничего занятие?        — Тогда мы в любое время сможем вернуться, и я с превеликим удовольствием предоставлю тебе такую возможность.        На ходу касается моего затылка губами и уходит за телефоном, слышу, как называет адрес. Что ж, наверно, сюрпризы — это неплохо. Только вот я не особый их любитель. Может хватит их с меня пока? Я еще от главного не отошел — каким классным любовником оказался мистер «Ябольшаяшишкаматьвашу» Донован. Ну ладно, спор дело такое, для него всегда найдется и время, и место, и уж тем более, зная это чудо, повод. Собираться долго не пришлось. Осмотрел себя в зеркале, не найдя чего-то вопиюще непривлекательного, оповестил о своей готовности Рэя.        Ехали недолго, Рэй сидел на переднем сиденье, оставив меня со своими руками, которые так и чесались коснуться его, наедине. Что ж, я знал, что он не сможет сразу принять требуемую мной открытость. Ну ничего. Я что-нибудь придумаю.        POV Рэй        Выходим на залитый солнцем полигон. Вдали виднеются небольшие постройки. Когда мне стукнуло двадцать, отец впервые привез меня сюда, показав, что в жизни может быть больше одного увлечения. Тогда я только и делал, что пропадал в море, возвращался поздно, часто с новыми ушибами или более весомыми травмами. Ничего и слушать не хотел о каком-то другом хобби. И он привез меня сюда. В тот день я приобрел еще одну страсть.        Идем вдоль ровных рядов разномастных мотоциклов. Боже, боюсь не сдержусь и того и глядишь вместо проката куплю какой-нибудь. Внутри начинает закипать нетерпение. Из-за него не сразу замечаю не самый располагающий к себе взгляд Виктора.        — Что такое?        — Слушай, если мы пришли просто полюбоваться ими и попускать слюни, то я в восторге. Могу даже назвать номера самых на мой взгляд красивых. Но если ты собираешься хоть один из них завести, наивно полагая, что я последую твоему примеру, то нам стоит обговорить возможность, которую ты собирался мне, как ты там сказал, предоставить с превеликим удовольствием.        — Да брось! Я думал, тебе нравятся рисковые.        — Слушай ты, рисковый мой, ты боишься сесть со мной в такси на заднем сиденье, лишь бы не узнал никто. И вчера меня несомненно повеселили твои незаконные проступки, но я искренне надеялся, что твоя жизнь насыщена только ими. Я не готов садиться на эту чертову штуку.        Это стало неожиданностью, которую несомненно можно было бы избежать, додумайся я и правда предупредить Виктора о своих планах. Но я же хотел сделать сюрприз. Пиздец. Приехали.        — Совсем-совсем не поедешь?        — Рэй, — он остановился и внимательно посмотрел в мои молящие глаза, — мне, когда в такси надо квартал проехать — я пристегиваюсь. А если бы они выдавали шлемы, я бы пытался надеть два.        — Почему ты так боишься? — только задав этот вопрос, я понял насколько он может быть некорректным. Подтверждением стал испепеляющий взгляд Виктора. — Извини, — пытаюсь обнять его, но он уходит. — Вик, ну постой, я не знал. — Так себе оправдание конечно для человека, который умеет разговаривать и все еще понимает английский язык. Вот болван. Этого всего можно было избежать благодаря простому разговору. — Ну не буду я тебя заставлять, — наконец поймав беглеца, шепчу я.        — Ладно, я могу подождать тебя, не зря ж мы столько перлись сюда. Где тут можно седалище пристроить? — начинает оглядываться, замечая вход в один из доков.        Ты серьезно? Останешься сидеть здесь только ради меня? Смотрю на него, не понимая, что должен испытывать — благодарность, вину или восхищение.        — Иди уже, — наконец окончательно оттаяв, пихает меня в плечо, приводя в чувства. — Умоляю, только недолго, может успеем все-таки нормально провести вместе, ну или хотя бы с пользой, разобравшись с твоими вещами.        Оставляю его у небольшого бара. Лечу со всех ног поскорее почувствовать скорость и ревущий мотор подо мной. Выбираю излюбленную марку. Оставил такой в Бостоне и теперь ужасно жалею об этом. Ремешок шлема крепится быстро. Получаю стандартные нравоучения от опытного инструктора и наконец хватаясь за ручки.        Мне сложно сравнивать ощущения от серфинга с поездкой на мотоцикле. Они равно восхитительны, но если в воде ты чувствуешь себя победителем, который смог покорить океан, то на этом чуде техники — ты ни больше, ни меньше повелитель дорог. Он громко ревет подо мной и несется вперед. Чувствую, как ветер пытается сорвать с меня рубашку. Пустынный пейзаж проносится мимо меня, а для меня есть только скорость.        Выворачиваю руль, замечая, как из дока, в котором я оставил Виктора выбегает фигура. Что-то случилось? Тороплюсь оказаться ближе, сильнее выжимаю газ. Наконец торможу, поднимая колесами клубы пыли.        — Что случилось? — снимаю шлем и не свожу глаз с Дэниела.        — Знаешь, — не торопится закончить, словно боится того, о чем хочет сказать, не тороплю его. — Пофиг, давайте и мне шлем! Но я поеду с тобой!        — Что? — то ли мне уши давлением заложило, то ли Виктор попросил взять его с собой. Сам попросил.        — Что-что. Уши, говорю, водой мыть надо, а не клеем! Где брать второй шлем?        Инструктор приносит парный шлем, помогаю ему разобраться с тонким ремнем, вижу, как трясутся его руки. Нежно касаюсь пальцев, стараясь заглянуть за темное стекло шлема.        — Не страшно, если ты сейчас откажешься, — пытаюсь вразумить его я.        — Поехали уже.        Он садится сзади, моментально цепляясь за мою талию. Это вызывает улыбку, вперемешку с откровенным непониманием. Что же побудило его к такому поступку? Я легко выжимаю газ, наконец выравнивая байк полностью. Мы почти срываемся с места, и я чувствую насколько крепко он обхватывает меня сзади. Сколько всего хочется ему сказать, но момент выбран явно не из лучших. Хера с два он услышит хоть одно слово. Я делаю несколько больших кругов по полигону, стараясь резко не поворачивать, а то неровен час мой спутник сознания лишится. Наконец останавливаюсь у входа. Не спешу убирать его руки.        Виктор, еле справившись с дрожью в руках, наконец снимает шлем.        — Это было потрясно! — его глаза горят, а рот растянут в широкой улыбке, которая предназначена исключительно мне. Стоит мне снять шлем, как он тянет к себе, и я чувствую его язык у себя во рту. Отвечаю на поцелуй, не в силах совладать с обуявшей его страстью. — Может повторим?        — Ты же…        — Заткнись и заводи эту чертову машину! — он быстро натянул шлем обратно, снова усаживаясь сзади.        Несколько часов выжимаю максимум из этого железного коня, получая удовольствие как от езды, так и от того, что со мной он. От того, как он цепляется в меня на повороте, как отпускает, когда скорость зашкаливает, угрожая довести меня этим действием до инфаркта. Но самое приятное — его вдохновленное лицо, которое я вижу после каждых несколько кругов.        — Может попробуешь сам?        — А ты успеешь заказать все ритуальные услуги за тридцать секунд?        — Почему за тридцать? — смеюсь я.        — Потому что именно столько мне понадобится, чтобы завести это изобретение дьявола и разбиться на ровном месте.        Возвращаемся к шоссе, где на обочине нас уже ждет такси. Вспоминаю его легкий упрек, по поводу выбора сидений. Назло сажусь рядом с ним сзади, как будто пытаясь что-то ему доказать. Его прикосновения к моему колену заставляют краснеть и кидать встревоженный взгляд в зеркало заднего вида. Боже, да он прав, я совсем чокнутый.        — Виктор, — еле заметно отрицательно качаю головой, от чего он лишь усмехается, но руку все же убирает. И как же стыдно мне становится за самого себя. Хотя с другой стороны, публичное проявление отношений мало кому по-настоящему нравится. Буду утешать себя этим.        Мы останавливаемся в одном из не самых благополучных кварталов. Выхожу на улицу и молча иду следом за ним. И как мне прикажете оправдываться, если мне сейчас прилетит предъява за свое поведение?        — Я могу подождать тебя здесь, — останавливаюсь в дверях.        — С чего вдруг? — выгибает бровь. — Брезгуешь что ли? — оглядевшись по сторонам и никого не заметив, целует меня. — У меня не прячется семья беженцев из Пуэрто-Рико, и нас не ждет толпа футбольных болельщиков. Путь свободен, босс.        — Не в этом дело.        — Тогда в чем?        — Дом — это часто слишком личное.        — Ну, меня в свой ты пустил же.        — А у меня выбора не было, ты ж как бульдозер пер.        — Не смеши меня, ты так вдарил скинхеду в бубен, что меня мог выставить одним пинком. Но не стал, — он провернул ключ в замке, открывая дверь.        — Не стал, — киваю я, заходя в квартиру.        — Я только переоденусь и пойдем уже наконец нормально поедим, согласен?        Виктор скрывается в спальне, оставляя меня посреди небольшой гостиной. Здесь почти ничего нет. Ни каких-то вещей, говорящих о хобби или увлечениях Дэниела, ни книг, старый телевизор почти полностью пропал под толщей пыли. Несколько фотографий стоят на низком кофейном столике. Двое молодых людей счастливо смотрят на меня с одной из них. Замечаю знакомую рыжину у девушки, что держит за одну ручку детский черный велосипед. Всматриваюсь, отмечая схожесть ее глаз с глазами Виктора.        — Ну что, идем? — врывается в мое одиночество Виктор.        — Это твоя сестра? — показываю ему снимок.        — Это моя мать с отцом, — он почему-то внимательно следит за моей реакцией.        — Они в Англии? — аккуратно ставлю рамку обратно.        — Да, — ответы становятся все более сухими, это значит пора окончить допрос и не лезть с ним к Виктору больше никогда. Но я не могу остановиться.        — И что же, они так просто отпустили тебя в штаты?        — Им, знаешь ли, стало сложнее мне что-то запрещать после смерти.        Ну вот я и нарвался. И кто только за язык тянул? Но он не выглядит подавленным от моих расспросов, может слегка уязвленным. Вот поэтому я не хотел заходить.        — Прости, мне очень жаль.        — И мне, — он лишь обнимает меня, — а теперь давай уже утолим мой разбушевавшийся аппетит.