***
Мы исправно поддерживали связь первые несколько недель. Я ждал его звонка каждый вечер, как ждал Хатико. Вот только пес не предал своего хозяина. Может все так сложилось, потому что я не пес? Не помню, когда сорвался впервые. Зато отчетливо помню, как же хорошо снова оказаться в чьих-то объятиях. Получать удовольствие от касаний и поцелуев, от физической близости. И как долго я после не мог отмыться от ощущения, что разрушил и так растрескавшиеся отношения. Я потерял всю надежду вернуть его. Больше не зачеркивал дни в календаре, ожидая своего перевода к нему в Бостон, позже и вовсе забрав заявление. Снова завел блокнот, он, как и раньше, был заполнен именами, четко рассчитанными часами и далеко распланированными личными встречами. ТЫ дал мне эту свободу, так что во всем этом виноват только ты. Я перестал брать трубки, не желая снова слышать твой голос — нежный, бархатистый, любящий. Ты не должен больше делать этого ради меня, хватит разрывать мне душу муками совести. Я больше не в силах справляться в одиночку. Я перестал отвечать на сообщения. Мы должны были закончить это еще тогда в аэропорту. Я буду жить дальше, как жил до тебя.***
Мое утро по обыкновению начинается не с кофе. Я уже забыл тот терпкий насыщенный аромат, который словно преследовал его. Рука скользит по моему животу, заставляя улыбаться. Все что-то теряют, и мне не стать исключением. Но я хотя бы могу найти выход. И пусть он потом окажется тупиком, но пока я счастлив… — Вик, — она гладит меня по груди пальчиками, пытаясь разбудить как можно ласковей, не врываясь в мои сны, как врывался он, своими требовательными губами, возбуждающими даже сквозь сон властными касаниями. — Тебе звонят, милый. Не открывая глаз, тянусь за телефоном, недоуменно подношу к уху и ничего не слышу. Ты шутишь со мной, коварная бестия? Отгоняю остатки сна и любуюсь ею. Убираю пряди длинных волос за ушко, касаюсь горячего лба губами. — Не правда, — еле шепчу я. — На компьютер, милый, — она словно тает под моим взглядом, как таял он. Поднимаюсь на локтях, замечая входящий вызов. — Доброе утро, супер-звезда, — лениво здороваюсь я, не удосужившись хотя бы халат накинуть. — Что-то случилось? Ты слишком радостная для утра. — Привет, зануда. Звоню поблагодарить, — она так быстро тараторит, что не ровен час задохнется от недостатка кислорода, — мы наконец смогли закрыть последнее полугодие Уильяма в Кембридже. Боже, Вик, ты просто золото! Но правда я не ожидала, что приедет… — она осекается, внимательно вглядываясь в задний план, на котором с кровати медленно встает Клара. — Приедет кто? — не обращаю внимания на ее сконфуженный вид. — Лиза, кто приехал-то? — Кто это, Виктор? — ее голос становится злым. — Это Клара, — легко хлопаю по ягодицам мою нимфу, что беззастенчиво проходит мимо, киваю назад, — и Агнесс, — она медленно машет в камеру. — Так что у вас там за гости? — Твою мать, — она нервно поправляет свои очки для чтения, — а как же Рэй? — А что Рэй? Мы расстались, не думал, что должен был первым делом оповестить вас об этом, — упоминание о старом больно колет меня, заставляя распаляться, настраиваясь на ссору. — Ладно, мне пора, как-нибудь в другой раз созвонимся, — она собирается сбросить вызов. — Подожди! Я прилетаю через неделю, если ты не забыла, Рождество же. Ты встретишь меня или мне как обычно на оленях добираться? — Встречу, — сквозь зубы бросает она, тут же захлопывая ноутбук. Ну и что за муха ее укусила? Да и хуй с ней, она никогда не отличалась большой уравновешенностью, да и баба ко всему прочему. Кто знает, что у таких в голове вообще.***
До вылета остается лишь несколько дней. Гуляю по городу, наслаждаясь последними теплыми деньками, угрюмо понимая, что скоро снова попаду в туман и непогоду. Не хочу туда возвращаться, и, если бы не этот дурацкий семейный праздник и так «удачно» обещанный мне отпуск, и ноги бы моей там не было, особенно зимой. Меня передергивает от одних только воспоминаний, захожу в кафе, чтобы перекусить. Долго выбираю между салатом с томатами и салатом с морковью, как будто в жизни не осталось более важных решений, требующих моего внимания. Официант скоро приносит заказ, ставя передо мной высокий стакан холодного чая. Смотрю как в январе люди беззаботно прохаживаются по улицам, даже не думая кутаться в сотню одежек, не трясутся от леденящих порывов ветра и не прячутся под крышами от снега. Хоть я еще и не улетел, но уже завидую им. — Неожиданная встреча, да? — перевожу взгляд на нагло подсаживающегося ко мне мужика. — Что ж у нас такие люди и без охраны? Где ж твой карманный защитник? — Иди на хуй, Фрэнк, — в ответ смеюсь я, взглядом провоцируя его на драку, но отчего-то он не спешит кидаться на меня с кулаками. — А, точно, Бекки говорила, он уехал. И как это я забыл? Что? Тебя тоже променяли на Бостон? Недоуменно смотрю на него. Какого черта тут начало происходить? Несколько месяцев я не слышал и слова о Доноване, ни от кого, ничего. На работе молчали, словно и не было у нас никогда никакого ИО, будто я придумал себе тот поход, ту ночь в соседней с ним палатке, ту темноту лифта и его сбитое желанием дыхание, его ревность на пустом месте, его подарок в виде моей разбитой губы. Словно это все было очень красочным и детальным сном, в котором я был свободен, сидя на заднем сиденье байка, прижимаясь к его спине изо всех сил. Но он был, что-то внутри все так же горит, я помню его. Я не мог его придумать. — А ты обиженка у нас, да? — усмехаюсь, наконец придя в себя. — Он уехал домой учиться, оставив капитана команды без своего твердого члена, а ты и раскис? В ответ лишь жмет плечами, не уж-то ты сменил тактику? Будешь пытаться задеть меня словесно? Ну что ж, я хочу на это посмотреть. — Какая разница, как он оставил меня, мы были детьми, — он поднялся на ноги, — ну ты это, не грусти, он все равно бы бросил тебя. Лишь провожаю его взглядом, сильно сжимая кулаки. Он не бросал меня! И как же этот крик душит изнутри, но нельзя дать ему вырваться. Он не бросал меня! Мы просто разошлись, как делают многие. Как было когда-то с вами. Я просто не смог дать ему, что тогда ему было нужно. Хватит! Ты и так долго лелеял себя мыслями, что все было бы иначе, полети ты тогда с ним. POV Рэй Перестал отвечать неделю назад. Вижу его онлайн на фейсбуке, значит не умер. Просто игнорирует. Что могло произойти, что ты резко отверг меня? Волнуюсь, переживаю за тебя. А ты даже не способен успокоить меня, простым ответом. Снова долгие гудки, которые доводят панику до высшей точки. Не могу сорваться и сейчас же отправиться к нему. Просто сесть на самолет и оказаться снова рядом. Меня душит работа, душит мать, которая теперь целыми днями рядом. Все время следит и проверяет. Но я был готов к этому, только вот нервы начинают сдавать. На каждые выходные бронирую билет до Калифорнии, но каждый раз сдаю их, понимая, что не могу бросить все, что так долго нарабатывал. Прости меня, я прилечу сразу, как только станет чуть легче дышать.***
Только идиот в двадцать первом веке не сможет найти кого-то в этом поехавшем мире. Мне не составило особого труда найти его семью. Сижу в светлой оранжерее, здесь так тепло и уютно, жаль, что ты еще не скоро увидишь, каким талантливым дизайнером стала твоя сестра. Анна Степановна, накрывает свои ноги тяжелым пледом и не сводит с меня пристального взгляда. — Скажи мне, милый, как там Виктор? Когда он уже приедет, я тут не молодею, — ее слабый голос, с таким явным акцентом заставляет вслушиваться изо всех сил. Лишь пожимаю плечами. Ни за что на свете они бы не приняли меня даже в качестве простого визитера, узнай, что мы больше не вместе. Я не стану портить эту встречу правдивым рассказом. Я лишь хочу завершить данное себе обещание. Рядом садится Лиза, улыбаясь и протягивая мне небольшую чашку. Тонкий фарфор тут же обжигает пальцы, и я боюсь уронить ее, разбив о кладку сада. — Слишком много работы, плюс контракт, который не позволяет бросить все, — уклончиво отвечаю я, под колким взглядом старушки. — Бабуль, ну что ты в самом деле, — не понимаю и слова из того, что она сказала, лишь улыбаюсь как идиот, может она меня оскорбляет, а я строю из себя недоношенного. — Вик сказал, что приедет на Рождество, от твоих вопросов раньше этого не случится. Они снова возвращаются к привычной для меня речи, что позволяет немного расслабиться. Анна Степановна вскоре просит отвезти ее в дом к камину. Жду возвращения Лизы, осматривая всевозможные цветы в горшках. — Прости ее, за это, — она неловко улыбается, садясь напротив. — Она рада тебя видеть, считает, что ты можешь хорошо повлиять на брата, — не в силах сдержать смешок, она пытается скрыть улыбку, склоняя голову вниз. — Не смешно, — улыбаюсь я. — Прости-прости, но это же… Знаешь, — она переходит на русский, — горбатого могила исправит. — Что это значит? Спешит перевести мне, открывая мне наконец ту самую фразу, которой можно до последней мелочи охарактеризовать ее брата. Я приехал сюда уже второй раз, и они встретили так же открыто, как и тогда. Тогда я лишь передал Лизе бумаги с открытым на Уильяма счетом в банке, на который каждый месяц якобы Виктор переводит сумму на его обучение. Мне не стоит говорить им, что все сделано в обход него, что-то подсказывает, что эта семейка не так проста, и по наследству передается не только еле заметная рыжина и глаза-изумруды. Но в этот раз что-то изменилось. Анна Степановна все реже заводит разговоры, Лиза старается не сталкиваться со мной взглядом. Даже сейчас, пока мы просто пьем чай в оранжерее, она отводит глаза. Не могу понять в чем причина такого поведения. Возможно, в моем внезапном визите, или ей просто слишком сильно не хватает брата, который поможет справиться с проблемами, навалившимися на ее плечи. Резвая крошка, с длинными пышными кудрями врывается в нашу обитель неловкого молчания. Виктория — младшая дочь Лизы, испугавшаяся меня в первый раз с порога, теперь спокойно опускается на мое колено, протягивая мне небольшую коробку с кривым бантиком сбоку. — Что это? — аккуратно забираю из ее рук презент, девочка лишь манит меня пальцем, заставляя согнуться ближе к ее губам, тихо шепчет. — Передай это дяде, когда вернешься в штаты, — киваю, сдерживая стойкое желание отказаться. Ведь так поступить будет правильней, чем просто забросить коробку в своей квартире в Бостоне. Она тут же убегает судя по всему гонять по дому старого жирного кота. — Ты переночуешь? — все-таки поднимает на меня глаза Лиза. — У меня вечером самолет, так что вряд ли. Немного отдохну в отеле и вернусь домой. Она лишь кивает, старательно убирая чашки со стола.***
Снег крупными хлопьями ложится на мои плечи, тает в волосах, мокро касается лица. Дороги заполнены машинами и спешащими людьми. Дурацкая суета заставляет голову кружиться, ненависть к этому городу грозит захлестнуть меня с головой. Постоянные пробки, в которых я провожу львиную долю своего времени по пути на работу. И в одной из которых сейчас я плотно застрял, сжимая ручки байка. Стоит смотреть погоду перед выходом из дома, иначе могу закончить свой бесславный век по глупости, не справившись с управлением. Оставляю байк от греха подальше на небольшой парковке у кафе. Темнеет рано, только вечно горящие фонари стараются довести до приступа эпилепсии. Захожу в теплое помещение, старательно снимая перчатки. Окидываю взглядом собравшийся народ. Многие, как и я — одиночки, тянут свой латте, не выпуская из рук телефонов. Почему сравниваю себя с ними? Скорее всего кто-то решает вопросы личного характера, кто-то просто листает новости. Мне же остается лишь сделать заказ и уныло пялиться в окно. Мой телефон разрывается лишь по рабочим вопросам. Я устал. Непомерно устал от этого. Хочу прийти сюда не один, выключить этот гаджет и просто наслаждаться тихими разговорами с ним. Да почему обязательно везде должен быть он? Наверное, потому что я все еще люблю его. Мой кофе странным образом слишком долго готовится, начинаю недовольно сопеть, оглядываясь на неторопливого бариста. Серьезно? Мой заказ был гораздо раньше этой девушки! Какого черта, она уже счастливо выходит со своим стаканчиком, а я все так же сижу тут как идиот? Но кофе все нет. Подхожу к стойке, желая прояснить этот момент. — Извините, но вы возможно забыли про мой заказ, — начинаю я, не желая портить своим негодованием кому-то тяжелый рабочий день. На меня смотрят изумленные глаза. — Эээээм, я отдал уже ваш заказ пять минут назад. — Интересно, кому же. — Тому парню, — он кивает на столик позади меня, за которым спиной ко мне, низко склонившись сидит незнакомец. И зачем ему понадобился именно мой кофе? — Хорошо, — выдыхаю я, — тогда, пожалуйста, сделайте мне еще один с собой, но в этот раз, умоляю, пусть он достанется мне. Парень долго извиняется, а я не могу отвести взгляд от загадочного похитителя моего напитка. О боже, Рэй, ты взрослый мужик, к тому же ты заплатил за этот гребанный кофе и имеешь полное право хотя бы узнать причину такого поступка. — Извините, но вы видимо по ошибке взяли мой кофе, — он лишь отодвигает стакан в сторону. — Нет, пожалуйста, просто зачем? Машинально беру стакан в руку и поворачиваю, чтобы убедиться, что на нем будет четко написано мое имя. Так и есть. Рэй, слово перечеркнуто толстым маркером. Под ним еще одно… Руки предательски дрожат, и стакан моментально летит вниз. — Привет, сладенький, — незнакомец наконец поворачивается ко мне.***
POV Виктор Перелет становится для меня просто невыносимым. Думаю, так ровно до того момента, пока не сяду в старый минивэн Лизы — меня жутко трясет и укачивает. Прошу ее остановиться на обочине, выходя из машины еле перевожу дух. Ну почему нельзя было переехать куда-то поближе к городу? Мне теперь трясись по этой ухабистой дороге, сдерживая подступающий к горлу завтрак. Сестра ведет себя отстраненно и словно совсем не рада меня видеть. — Так, объясни мне, в чем дело, — наконец не выдерживаю я, сказывается еще ее медленные попытки заехать в гараж. Она выходит из машины, зло хлопая дверцей, от чего я невольно начинаю прикидывать в уме во сколько обойдется ремонт или и того хуже покупка новой. — Лиза! — кричу я уже ей в спину, пока она тащит огромные пакеты в дом. — Давай не сейчас, не хочу расстраивать бабушку, — наконец шипит она, когда я уже вовсю открываю рот сорваться на нее. — И никогда больше не повышай на меня тон, зануда! Лиза старше меня на двенадцать лет и еще с детства я знал, что такой ее взгляд не сулит мне ничего хорошего. И я не привык допускать даже мысль, чтоб ослушаться ее. — Тааак, — пытаюсь разрядить напряжение, повисшее в доме с нашим приездом, — и где моя племянница? Где эта выхухоль? — начинаю наигранно искать девочку, хотя точно видел, как она быстро забегает в чулан, из которого до сих пор вижу ее макушку. — Неужели пропала? Лиза. Ты вызвала девять один один? У нас пропал ребенок. Сестра понемногу отпускает свои обиды, улыбаясь мне и подыгрывая. — Я даже не знаю, сегодня утром еще была здесь. — Ох, как жаль, как жаль, — притворно охаю я, подбираясь ближе к чулану, — а я ей такой подарок привез, придется теперь везти обратно… Дверь тут же открывается и в мои объятия падает Виктория. Сижу на корточках, сильно прижимая к себе это хрупкое создание. Ее пышные непослушные волосы щекочут меня, девочка так сильно держит, что мне становится наконец спокойно. Только сейчас я понимаю, что наконец-то дома. Кажется, будто это место со всеми его обитателями скроют меня от проблем и помогут пережить что угодно. Не могу долго отнекиваться от ребенка и все же отдаю большую коробку. Пышное белое платье тут же шуршит по новому паркету. Виктория восторженно кричит, тут же убегая вглубь дома. — Куда это она? У нее гости? — Какие гости, скажешь тоже, — отмахивается Лиза, кивая на продукты, которые нужно отнести на кухню, беру пакеты, следуя за сестрой, — бабушке хвастать побежала. — Я думал, она выйдет… — Она месяц уже как в коляске, — тяжело вздыхает сестра, раскладывая продукты. Сердце сжимается. Почему было мне сказать? Смотрю на нее, понимая, что не такой жизни она заслуживает, и что я должен что-то изменить. Знать бы только как. — Здравствуйте, девушка, — ласково каюсь губами испещренной морщинами щеки, от чего ее глаза тут же становятся влажными, и слезы быстро катятся по щекам. — Ну перестань, бабуль, того и глядишь, затопишь все, ремонт по пизде пойдет. Тут же получаю звонкий удар по губам, которые не успел убрать от ее лица. Строго воспитанная Анна Степановна не терпит мои словесные выходки с тринадцати лет, поэтому для меня удивительно, что я так неразумно выразился в этот раз. — Сколько раз я тебе… — тут же начинает свирепеть бабушка, шаря рукой около себя, как будто пытается найти там старый отцовский ремень, толщиной с мою ладонь, следы от которого сходят далеко не сразу. — Тыщу раз, бабуль, тыщу, — успокаиваю я ее, однако, все же отхожу дальше. Если найдет что-то в своем кресле, мне и сейчас, здоровому лбу, несдобровать. — Снова материшься при всех? — Лиза стоит в проходе, опираясь о дверной косяк, грозно сложа руки на груди. — Лиза, где тот старый ремень? Я не посмотрю, что ему уже годов под сраку, вломлю по самое не балуй! — она смешно трясет кулаком в воздухе, но все же смотрит на меня по-доброму, и я чувствую что-то нежное, что чувствовал раньше, приезжая сюда. Ужинать в тишине в этой семье не принято, мы уже полчаса выслушиваем от бабушки последние, пусть и не самые свежие, новости. Смотрю на сестру, которой явно осточертели уже все эти рассказы о том, что вот у Камиллы, что живет через дорогу, пионы цветут больше, и как сильно это бесит Анну Степановну. Сталкиваясь со мной взглядом, Лиза лишь в обиде поджимает губы, заставляя меня чувствовать себя некомфортно от незнания своей вины перед ней. — А где Уильям? — решаю, что нервную систему сестры пора спасать, иначе она сама сейчас поседеет от скуки. — Неужели не вырвался на каникулы? — Он приехал, — наконец встрепенулась засыпающая Лиза, — просто пока у друзей, сам понимаешь. Разговор не вязался и я вызвался помочь с уборкой тарелок. Она тщательно вымывала кастрюли и, видимо, совершенно не собиралась открывать мне тайны этого мадридского двора. Наливаю в пузатый бокал белого вина. Терпеть его не могу, больше ненавижу только хурму, но все же делаю один глоток, наливаю во второй стакан, по столу толкая его сестре, что наконец успокоила свое неуемное чистоплюйство. — Ну так что произошло, что ты готова меня взглядом в землю вбить, аки гвоздь несчастный? Опрокидывает в себя почти все и наконец смотрит в упор. Только сейчас замечаю кучу морщин вокруг глаз, несколько седых волос и сильную усталость на ее опущенных плечах. — Бабушка думала, ты привезешь Рэя. Очень ждала. — Да боже правый, сдался он вам. Мне же вон не сдался. Вы-то чего прицепились? — Не кричи, а то услышит, — шикает Лиза. — Так, а что в этом такого? Это жизнь, люди расстаются. Ты сама это знаешь, — непроизвольно скольжу взглядом по ее пальцам, где уже давно нет обручального кольца. Вместо ответа поднимается и уходит в другую комнату, бокал оставила недопитым, что ей совершенно не свойственно, значит вернется. Продолжаю поганить рот вином, только сейчас осматриваясь предметней. Здесь все новое. Ничего, кроме возможно кухонных полотенец, не напоминает мне больше о долгом детстве, проведенном здесь. Лиза возвращается, держа в руках какие-то бумаги. — Знаешь, что это? — взгляд выжидающий, пожимаю плечами, пробегая глазами по строчкам. — Неужто Итана совесть загрызла, и он удосужился открыть счет Уильяму? — выгибаю бровь, поднимая голову на сестру. — Нет, потому что Итан не знает, что такое совесть. Это привез Рэй, два месяца назад. — Что? Он был здесь? Ничего не понимаю… — откладываю документ и залпом опустошаю бокал. — Сказал, что это ты… ты открыл счет. — Я ничего не… Вот засранец! — Виктор, что между вами произошло? Он приезжал позавчера… — она не успевает договорить, потому что меня явно плохо воспитывали. — Какого черта, Лиза? И ты так спокойно к этому относишься? Когда мы с тобой разговаривали? Неделю назад? Ты уже знала, что мы расстались. Так почему же не выставила его? — Потому что он приезжал не ко мне! Бабушка пригласила его на Рождество, он сказал, что не сможет, и та уговорила приехать в другой день. И он, представь себе, приехал! Ничего не рассказал про вас, хотя я видела, как больно ему врать ей. Опускаю лицо в ладони, понимая, что меня ждет вечер семейной терапии вне зависимости хочу я или нет. Проще сдаться. — Он вернулся в Бостон, а мне нужно было дождаться окончания контракта или просить перевод туда же. Меня хотели перевести на место старика, который уходил на пенсию, и ждать нужно было те же, мать его, полгода. — И что? Поднимаю на нее глаза. — Я сорвался, — выходит тихо, но она слышит, или возможно просто знает, — и месяца не продержался, сорвался. В голове все складывалось гораздо проще. А сейчас я боюсь посмотреть в глаза самому родному моему человеку, боюсь, что та, кто стоял за меня горой и заменил родителей, сейчас будет осуждать меня. Ее рука гладит мою. — Почему ты не хочешь просто ему обо всем рассказать? Рассказать про свою… — Это не болезнь, Лиза! И мне плевать, что говорят врачи, когда они дебилы! Просто это я, всего лишь я! Я такой — непостоянный, ненадежный. Я изменил ему, Лиз, и не один раз. И лучше было просто отпустить, чем сказать правду.***
Рождество не заладилось. Остаток моего отпуска я провел либо в своей комнате, либо за разговорами о том, как неплохо было бы сыграть в крикет. Но лучше бы я остался там, вместо того, чтобы снова вернуться в свою квартиру, в которой даже пахнет предательством. Моим предательством. Только я виноват в том, что произошло. Хочу позвонить ему, рассказать все и будь что будет. Пальцы набирают номер, который зачем-то давно выучен наизусть. Долгие гудки и связь обрывается. Скинул. Что ж, я не удивлен. Листаю, новостную ленту — сотни фотографий рождественских ужинов, подарков, улыбок, тихих вечеров. И как же становится паршиво. Да, я повидался с семьей, да, мне стало гораздо легче, если не считать истории с оплатой обучения племянника, которая до сих пор меня злит. И после этого, ты меня твердолобым называешь? Я же говорил, что мне не нужна твоя помощь! Но видимо, своим эгоизмом я и не заметил, как чуть не сломал чужую судьбу. Если бы не он, возможно Уильям так бы и не окончил Кембридж. А теперь, он может со спокойной душой рассылать свое резюме в лучшие клиники страны. Получить хорошую аспирантуру, может пойдет дальше.***
Я должен с ним поговорить. И пусть, узнав правду, он бросит меня сам, как предрек этот мерзкий Фрэнк, но я хотя бы снова его увижу. Полет от одного штата в другой как легкая прогулка, я даже не успел устать от детского плача позади себя, не успел нафантазировать стюардесс в откровенных позах. Выхожу в холод аэропорта, ежась от очередной смены климата. Это тебе не солнечная Калифорния, конечно. Сильнее запахиваю пальто. Из всего знаю лишь его номер и адрес главного офиса, который заполнял в заявлениях на перевод. Стоит попытать счастья там, если нет — завтра рабочий день, и тут уж он явно мимо меня не проскользнет. Основной рабочий день окончен вот уже как два часа. Смотрю как медленно вываливаются из высотного здания сотрудники в дорогущих костюмах. Всматриваюсь в каждое лицо, боясь проморгать только одно нужное. Его нет. Во всем здании больше не горит свет, значит не стал сегодня брать работу сверхурочно. Тяжело вздыхаю и тут же вздрагиваю — позади, громко ревя, проносится байк. Не могу быть уверен, что это он. А с другой стороны, какому еще остолопу придет в голову так гонять по заснеженной дороге? Ловлю такси, прося, скорее даже требуя, догнать мне этого спидигонщика. Получается с трудом, потому что меньше чем через десять минут мы останавливаемся в длиннющей пробке. — Байку проще обойти машины, так что скорее всего мы не догоним, — убивает последнюю надежду во мне воитель. — Тогда я выйду здесь, — расплачиваюсь, быстро покидая кабину. Смотрю дальше по дороге, стараясь рассмотреть блестящий шлем среди ровной полосы машин. Он сворачивает по тротуару, скрываясь за углом. Если поедет в объезд и все так же не будет брать трубку, я потеряю не только последний шанс на встречу, но и свое убого маленькое терпение. Быстрым шагом приближаюсь к нужному повороту. Там лишь стоянка, на которой замечаю одинокий байк, и неприметное кафе. Может решил переждать трудности на дороге и снегопад за чашкой кофе? Может хоть раз голову включил? Захожу внутрь, тут же выдыхая плотный пар. А здесь чертовски тепло. От кофемашин то и дело поднимается пар. Стоит у стойки, делая заказ. Боже, ну не могу же я так просто подойти к нему. Привет, надеюсь ты меня еще помнишь, так вот, пока ты был здесь, я снова начал трахаться со всеми подряд, и пока ты не начал бить мне морду, хочу напомнить, что я тебя люблю. Это будет фиаско. Подумаем над другой тактикой. Бариста уже ставит стаканчик на стол и собирается позвать этого кофемана. Быстро оказываюсь рядом, заставая того врасплох. — Подожди-подожди, я сам заберу его заказ. — Чего? Так нельзя, — снова хочет выкрикнуть его имя. — Я просто хочу сделать сюрприз, мы сто лет не виделись. — Да мне плевать, мужик, хоть тысячу сто, проблемы потом будут. Ничего не случится, если ты просто нормально по-человечески поздороваешься. Вот кретин упертый, регламент, проблемы, срать я хотел на все это. Протягиваю ему деньги и клянусь, что ничего криминального делать не буду. Ну так себе конечно он сотрудник, ведь что мне теперь стоит сюда насыпать бог знает что. Скрываюсь за дальним столиком, в отражении витрины наблюдая, как Донован яростной походкой пошел терзать юношу. Достаю из портфеля черный маркер. Рэй. Тааак, это мы зачеркиваем. Так тебя все зовут. Сладенький. Заговаривает со мной, от чего меня охватывает ступор, и все что мне удается сделать, так отодвинуть от себя этот стакан. В идеале было бы успеть вернуть его бариста, чтобы тот на все кафе пытался дозваться кого-то представившегося не совсем стандартно. Но я не успел. Слышу, как стакан падает вниз, понимая, что брючины испорчены. Что ж, сквозь землю мне теперь не провалиться, хотя было бы неплохо. Смог бы хоть немного дольше подумать над приветственной речью. — Привет, сладенький, — это все на что хватает моих пока еще вставших шестеренок, я оборачиваюсь, тушуясь под его взглядом. — Что ты… — я даже не перебивал в этот раз, его рука сгребает меня в объятие, чувствую теплую щеку, что касается моего уха. — Не могу решить, ударить тебя или поцеловать, — шепчет мне, отчего внутренняя скованность проходит, и я обнимаю его в ответ. — Если тебе интересно мое мнение, то лучше второе, — он накрывает мои губы своими, пристально глядя в глаза, словно улыбается ими. — Я думал, ты решил порвать наши отношения. Почему ты приехал? — Чтобы ты разрешил мне быть с тобой снова. Конец.