Всё или всё

       POV Виктор        — Что?        Поднимает на меня глаза, поджимает губы, понимаю, что это не шутка — не смогу дать ему затрещину, когда он наконец рассмеется, вдоволь насладившись моим изумлением, граничащим со злостью.        — Надолго? Будешь увозить все свои шмотки? Или может все же некоторые коробки разберем, чтоб, когда вернешься, меньше было? — сажусь напротив, стараясь как можно сильнее оттянуть момент правды, которую сейчас он на меня вывернет. Даже услышав от него, не факт, что поверю.        — Вик, — касается моей руки, стараясь подобрать слова. Да чего уж там, говори, как есть. — Я…        — Так все! — резко вырываю руку и подрываюсь на ноги. — Я не тупой. Поиграли в любовь и хватит!        Продолжает сидеть, даже не оборачивается. Что ты пытаешься этим показать? Думаешь, брошусь к тебе, молить начну? Почему сам не хочешь обсудить варианты? Почему так просто миришься с тем, что тебя кидают из штата в штат, как марионетку ебучую? Почему я так сильно злюсь на тебя?        Стою в отчаянии посреди кухни, смотрю на его плечи, на то как он сильно склонил голову.        — Ты можешь отказаться? — не могу скрыть надежды в дрогнувшем голосе.        — Нет, — еле слышно бормочет себе под нос, — мать ставит меня гендиректором главного офиса. Я столько лет доказывал, что готов к этому. Я не могу сейчас…        — Понятно, — ухожу в гостиную, опускаясь на диван. Лицо прячу в ладонях. Да еб твою мать, Донован! Я и подумать не мог, что ты такой карьерист. Но раз уж так, то точно не откажешься от такой возможности, променяв ее на меня. И никто не отказался бы. Горько осознавать это. Внутри так тяжело, даже дышать трудно. И почему именно сейчас? Когда я только-только привык к новой жизни, когда только-только смирился с новыми правилами и запретами?        — Я не меняю тебя на работу, — доносится до меня его твердый голос.        Поднимаю голову и замечаю его лицо так близко к своему. Скольжу взглядом по ровному носу, поднимаюсь к глазам, нахмуренным бровям, нескольким морщинам на лбу.        — Меняешь, — вслух признать это еще сложнее, — и правильно делаешь.        Касаюсь его щеки, как кот подается ближе к моей руке. Не могу поверить, что так сильно сейчас стучит собственное сердце. Словно где-то рядом в самом разгаре ремонт — оно стучит уже чуть ли не в горле.        — Пожалуйста, поехали со мной, — невесомо касается моего лица губами и шепчет, так тихо шепчет, чтобы только я слышал, только я решал за нас двоих.        — И кем я там буду, ты подумал? Любовником генерального директора? Такого ты для меня хочешь? Хочешь видеть во мне послушного домашнего мальчика для сексуальных утех? Думаешь, буду ждать тебя, встречая готовым ужином и подготовленной задницей? — слова вырываются машинально, явно задевая своей правдивостью и колкостью.        — Прекрати, Вик, — тон не повышает, боится перейти черту, которую я сам уже давно оставил далеко позади, и теперь уже даже не помню, что она из себя представляет. — Я думаю там найдется место, подходящее тебе. Хороший айтишник лишним не будет.        — Я не могу сейчас все бросить.        — Бросить что?        — Сам в шоке от того, что скажу, но работу. От нее зависит моя виза. А от визы — мое пребывание в штатах.        — Я разберусь с твоей визой. Я подпишу с тобой новый контракт, тебя не депортируют.        — Это слишком долго, я останусь без средств на несколько месяцев, а пока не могу себе такого позволить.        — Да почему ты упрямый такой?! — наконец выходит из себя Рэй. — Ты до сих пор не понял, что можешь рассчитывать на меня? Что я готов помочь тебе с любой проблемой?        — До этого дня у меня не было проблем, с которыми бы я не мог справиться сам! — кричу в ответ, устав сражаться с бурей внутри. — Пока, блять, ты не нарисовался!        — Вот только не надо сваливать свое ослиное упрямство на мой счет! Скажи еще, что я тебе испортил твою беззаботную распрекраснейшую жизнь! Ты просто инфантильный ребенок!        Он поднялся на ноги, отходя к окну. Смотрю в его напряженную спину, в которую прям руки чешутся запустить чем-нибудь тяжелым. Не хочу с ним соглашаться. Не из вредности, просто не понимаю, как это во всех планах зависеть от другого.        — А ты ебучий карьерист! — не сдерживаюсь я, раз уж мы перешли на личности. — Какая тебе к черту разница где и кем сидеть? Тут быть ИО или там без этого ебучего дополнения?        — Это главный офис, тугодум ты, блять. Моей компании! И если я откажусь, мать не раздумывая перепишет ее на мою племянницу, у которой в голове лишь ветер свищет. Я потеряю все! Останусь не у дел, и буду смотреть со стороны, как это неразумное дитя гробит все, что я так долго строил!        — Ну так едь в Бостон, в чем проблема?        Поворачивается ко мне. Не могу понять его эмоций. То ли он ждал моего разрешения, пусть и сказанного на отъебись, и теперь наконец облегченно вздохнул, то ли все еще бесится на меня, что я не согласен ни с одним его предложением.        — Я прошу тебя, — тон становится умоляющим. Вот только не смей разреветься! Мне не нравятся нюни! — пожалуйста, поехали со мной.        — Ты что глухой на оба уха?! Не могу я сорваться сейчас, у меня семья дома! Я почти всю зарплату в Англию пересылаю, лишь бы дать им то, чего не было у меня! У меня племянник может наконец в люди выбьется, для этого нужны бабки! Ты хоть знаешь сколько стоит обучение с этом чертовом Кембридже? Сестра в разводе, пашет на двух работах, чтоб хоть как-то протянуть! Бабка еле ходит, глотая херову кучу лекарств, суммы на которые настолько длинные, что я собьюсь на середине! И ты предлагаешь мне забить на это и броситься с тобой в Бостон? Пусть крутятся как хотят?        Меня начинает трясти от истерики и осознания своего бедственного во всех смыслах положения. Обнимает меня, позволяя крепко сжимать его руки пальцами. Гладит, будто ничего не произошло, будто я только что не открыл впервые кому-то свой ебучий, забитый под завязку скелетами, шкаф.        — Я не могу больше так поступать с ними, — еле вырывается у меня из горла, которое словно тисками сжимают боль и обида.        — Ты только разреши мне помочь, вот и все, — снова этот шепот, забирающийся под кожу, сильные руки, не дающие телу снова затрястись. Но я не могу. Не могу принять от него этого, отталкиваю.        — Я разрешу тебе вызвать мне такси.        Молча кивает и набирает номер. Машина приезжает быстро. Нет сил прощаться с ним, понимаю, что должен сказать что-то. Но лишь прячу глаза, садясь в прокуренную кабину. Не спешит закрыть дверь, заглядывает внутрь, вынуждая все же столкнуться с его взглядом.        — Вик, я люблю тебя.        Хватаюсь за ручку и сильно тяну на себя, еле успевает убрать пальцы, чтоб не прищемить. Машина срывается с места, быстро оставляя позади Рэя, его дом с ухоженной лужайкой и дорожкой из гравия, оставляя позади его последние слова, поднявшие внутри бурю.        POV Рэй        Не могу унять стресс, сковавший тело. Не могу перестать думать о нем. И хоть умом понимаю все и каждую из озвученных причин, сердцем не могу принять отказ. Лучше бы ты просто сказал, что не готов к такому шагу со мной. Я честно не ожидал, что ты вывалишь на меня все. Но мои слова были искренни. И я в отличии от тебя готов на это. Быть рядом, разбираться с твоей визой, временно, потому что большего ты не позволишь мне никогда в жизни, помогать вместо тебя твоей семье. Но ты просто сбегаешь от этого. Словно я могу попросить о чем-то невыполнимом взамен, а не простой любви в ответ.        Не ответил. Ничего не ответил, даже глазом не моргнул.        Значит ли это, что я был лишь временным новым опытом? Что ты ушел бы так же, возможно, спустя месяц? И я все еще не знаю, что ты чувствуешь ко мне и чувствуешь ли вообще хоть что-то.        Собираю коробки, вновь туго перетягивая их скотчем. Мне стоило бы завтра заехать в офис и закончить с кое-какими делами, но как же, черт возьми, не хочется это делать. И ведь его там все равно не будет. Никого не будет. В воскресенье вообще никто не ходит работу, Рэй. Укладываю вещи, которые все-таки успел разобрать. Психую, потому что не получается сделать это аккуратно, бросив свои попытки быть перфекционистом, просто закидываю вещи без разбору.        К утру наконец осматриваю снова загроможденную прихожую. Ужасно клонит в сон, но стоит все же доделать начатое. Самолет в три, матушке не занимать в быстром принятии решений. Любое промедление для нее сродни смерти.        Офис совершенно пуст, медленно ступаю по каменной кладке, каждый шаг отдается гулом от стен. Оставляю небольшую напутствующую записку у Мейси на столе. Мог бы в принципе и не делать этого, но что-то сподвигло.        Захожу в его кабинет. Мусорная корзина зачем-то прикреплена к двери, на стене из украшений лишь диплом с его именем.        «Ты будешь счастлив, я уверен, только держись подальше от Генри»        Тут же комкаю этот изложенный ровным почерком внезапный порыв и метким броском отправляю его в корзину. Не хочу и после своего отъезда мучить его выбором. Хотя, он его уже сделал.

***

       В аэропорту как обычно слишком людно. Оглядываюсь по сторонам в поисках нужного мне прохода. Тяжелый чемодан с самым необходимым звонко дребезжит колесиками позади. То ли я смог наконец утихомирить чувства внутри, то ли сказывается отсутствие сна, но чувствую я себя куда лучше. Возможно, мне просто плевать. Кажется, мы поставили точку в этих несчастных отношениях. Хочу в это верить.        — Мистер Донован, — приятно улыбается мне девушка в форме, забирая у меня из рук паспорт. — Вы передали ваши вещи для погрузки?        — Да, их грузят в машину, — лениво киваю я в сторону выхода.        — Хорошо, так, — она листает что-то в своем компьютере и вскоре называет мне мое место и уточняет для меня время вылета.        В запасе еще час. Отдаю чемодан на досмотр и иду в ближайшее кафе, дабы хоть немного отогнать от себя сон, именно сейчас начавший требовать себе кусочек власти надо мной.        Бариста — молодой парень с яркими татуировками равнодушно ставит передо мной стакан с кофе. Осматриваюсь. Замечаю слишком много туристов. Не самое лучшее время вы выбрали для посещения этого штата. Ни тебе на пляже бока погреть вдоволь, уйдя с пляжа обгоревшими кусками бекона, ни в море поплавать до физического изнеможения. Какие же странные люди.        POV Виктор        Не могу унять себя. Да и бог с ним, ни он первый, ни он последний. Будут другие, и скорее всего даже не один.        Захожу в душ. По телу волнами разливается тепло от пара, моментально заполнившего пространство. Упираюсь руками в стену. Почему все вышло именно так? Зачем нужно было так кричать на него, словно он решил просто бросить меня? Почему я не видел его тревожного взгляда тогда и не могу избавиться от него сейчас? Втемяшил себе в голову, что ему просто надоело. Но ведь все было не так!        Какую же злую шутку со мной сыграли собственные эмоции, заставляя думать, что он просто пытается уйти от меня красиво. Ебать, я идиот. Резко закручиваю кран и выбегаю из ванной, попутно поскальзываясь и больно прикладываясь затылком о борт раковины.        — Твою душу за ногу! — со всей силы кричу я, касаясь пальцами ушиба. Крови нет — жив буду. Еще один урок на будущее — не стоит корчить из себя гонщика формулы один на скользком полу.        Хватаю телефон, ищу в нем заветную надпись. Долгие гудки не сразу напоминают мне об участи такого же аппарата Рэя.        — Сука! Миллионер херов, телефоны он, блять, бьет налево и направо!        Нет ни единой мысли как теперь связаться с ним. Если бы только успеть застать его дома. Но я слишком много времени потратил, успокаивая себя, блуждая по городу, отпустив таксиста почти сразу, как мы покинули пригород.        Часы показывают половину двенадцатого и это зарождает слабую надежду внутри. И что ж я себе за парня нашел, за которым бегать приходится? Что ни день — сплошные догонялки, итить колотить.        Такси останавливается по нужному адресу, прошу не уезжать, все же не стоит исключать возможности, что я опоздал. Дергаю ручку и понимаю, что дверь закрыта намертво. Долго стучу. Ну он же не совсем дурак, чтобы спать с открытой дверью. Эффекта ноль, как и от прежнего действия. Заглядываю в окно, отмечая, что пол больше не усеян различными по размеру коробками.        — Ебать, у тебя скорость, конечно, Донован. Хорошо хоть в сексе не такой быстрый, — недовольно цокаю языком, но при этом совершенно не знаю, что делать дальше.        Сажусь в такси, командуя ехать в аэропорт. Знать не знаю, когда и во сколько у него рейс, но если уж вещи вывез, то точно не через неделю. Не знаю, зачем так рвусь к нему, не понимаю, что нового могу еще сказать. Пытаться переубедить? Унижаться и просить остаться? Он не останется по многим весомым причинам, равно как и я не уеду отсюда. Мы в тупике, Виктор, и твое рвение не будет вознаграждено. Может стоит дать отбой водителю, перестать зря наматывать счетчик и вернуться домой, понадеявшись на отходчивость теперь уже бывшего босса? Ага, и еще раз ага, сто раз он решит снова вляпываться в это дерьмо ради непостоянного меня. И думать забудет, когда окажется в Бостоне. Не удивлюсь, если даже номер сменит, лишь бы не мозолило глаза мое имя в контактах.        Влетаю в просторный, но кишащий людьми зал ожидания. Весь мокрый от духоты что покинутого минутой ранее такси, что предгрозовой погоды. Ну и как тебя тут искать прикажешь? Как иголку в стоге сена!        Бросаюсь к стойке регистрации.        — Скажите, — пытаюсь перевести дух, — можно узнать по имени улетел человек или еще нет?        Девушка смотрит на меня с нескрываемой улыбкой, несущей в себе далеко не регламентированный характер, считает меня героем романтического кино, коим я сейчас в какой-то степени собственно и являюсь. И подумать ведь не мог, что буду так париться. Чертов Донован, посмотри до чего довел!        — Какое имя?        — Рэй… — дышать все еще тяжело, — Донован.        Улыбка слегка спадает с ее лица, ну уж простите, что не гонюсь за какой-нибудь обиженной судьбой и непосредственно мной девушкой.        — Рейс мистера Донована через пятнадцать минут. Сочувствую, он скорее всего уже на борту, — и все же улавливаю сожаление в ее взгляде.        — Блять, — зло ударяю ладонью по стойке, от чего несчастная вздрагивает. — Простите.        Запускаю пальцы в волосы и снова оглядываюсь, нарушать закон я не собираюсь даже ради тебя, болван. Ты сам решил улететь, сам решил разъебать свой телефон, сам позволил мне быть последним кретином и отпустить тебя.        Ох, черт. Да как все так закрутилось-то? В какой момент наших так называемых отношений я сошел с ума окончательно, теперь носясь как раненый олень по всему, сука, городу за ним?        Ну кроме как божественным провидением я это назвать не могу. В толпе мелькает знакомое лицо, он угрюмо смотрит в свои билеты, медленно продвигаясь в очереди для проверки билетов.        — Стой! Стой, мать твою! — внезапно даже для самого себя кричу я, попутно пробиваясь сквозь толпу. В какой-то момент мне преграждают путь охранники. — Да мне только поговорить, не собираюсь я на ваш самолет! Ну блять! Донован! — кричу изо всех сил, пытаясь выглянуть из-за широких плеч охраны. — Донован!        Оглядывается и тормозит, от чего ему в спину врезается старушка и, судя по тому как кривится в следующий момент Рэй, больно бьет его по ноге своей палкой.        Жду пока он пробьется сквозь толпу и окажется у разделяющего нас низкого ограждения.        — Чего ты кричишь, оглашенный?        Хватаю его за плечи, заставляя почти перекинуться через шаткую ограду. Целую, не позволяя и на миг перенять инициативу. Не закрываю глаз, слежу за ним, наслаждаюсь страстью, вспыхнувшей в глазах.        — Я опоздаю на самолет, кретин, — еле слышно выдыхает.        — Мне до пизды, — честно признаюсь я, снова увлекая его поцелуем. Понимаю, что должен отпустить его, когда кладет мне на плечи руки, отрываюсь от него.        Молча вымученно смотрит на меня.        — Мне правда пора, — чувствую эту горечь, которую упорно не замечал ночью, пока он молил поехать с ним. Не могу больше сдержать себя. Прислоняюсь к его лбу, ощущая, как по щекам катятся слезы.        Нежно вытирает их с моих щек, последний раз легко касается губами лба и спешит вновь потеряться в толпе.        Я все-таки отпустил тебя.        — Я люблю тебя! — кричу вслед, понимая, что вряд ли смог перекричать гул толпы.