"МИСТЕР ИКС" ИЗ РОДА МАЛФОЙ

POV. ДРАКО МАЛФОЙ. ♤ Сегодня с утра, словно все с ума походили. Пуффендуйцы с Когтевранцами носятся как угорелые, пишут записки и только слышно со всех сторон: «Ты пойдешь со мной на бал?» Тьфу! Мерзость и отстой! Только и думают, чтобы потанцевать, потрогать за зад девчонку, или прижать её в каком-нибудь темном углу и впихнуть свой язык, а может, и не только язык, в рот какой-нибудь глупой пуффендуйке. Ужас! Школа совсем деградировала, а старый Дамблдор лишь посмеивается в свою бородку и лопает лимонные дольки на пару с МакГонагалл. Не учителя, мать вашу, а — шедевр! — Как думаешь, — услышал я голос Рона Уизли, — Гермиону кто-нибудь пригласил на бал? — Да кто его знает, а зачем тебе? — ответил ему Поттер — Надежда всего маг мира. — Ты с кем пойдешь? — Без понятия! — фыркнул рыжий. — Близнецы ржут надо мной, как лошади, мол, поторопись, а-то всех хорошеньких разберут, и мне достанется МакГонагалл. Вспомни, как она меня на днях учила бальным танцам. «Держи, — говорит, — меня за талию!» А я знаю, где её старушачья талия? Прикинь, Гарри, теперь все наши надо мной стебутся, ржут, как лоси, особенно мои братья-загонщики. — Ну, так с кем ты идёшь? — усмехнулся брюнет и хрустнул не то конфетой, не то — сухим бубликом. — Я хотел с Грейнджер, но она меня отшила, сказав, что её уже пригласили. У меня пока никого, а ещё мать идиотский прикид прислала. Ты же видел? Близнецы наденут парадные костюмы, Джинни — новое платье, Перси — дорогущий наряд, а я? Мне одни обноски и кого — прикид с рючешками моей старой бабки! Нет, ты только сам посуди! Отстой полный! И тут Гарри рассмеялся и посмотрел на друга весело, задорно, словно сто галлеонов выиграл. Мерлин. Он никогда на меня так не посмотрит, никогда не улыбнется, не потреплет по плечу. Моргана, как же я его люблю. Парни поднимались наверх, как раз к тому месту, где притаился я. — Короче, Гарри, я без пары. Ну, а ты с кем пойдешь? — Чжоу занята, её уже пригласили, а твоя сестра?.. — Я затаил в ужасе дыхание. Не дай Мерлин!!! Моргана, отведите от Поттера эту гадину! — Джинни — совсем ещё ребёнок. Она прилипчивая и приставучая, а таких я невыношу. Итак пол Хогвартса за мной бегает, сил моих больше нет. — Ха, Гарри, ты убиваешь драконов, неужели не можешь девчонку найти себе? — удивился Уизел. — Сражаться с драконом легче, чем девчонку пригласить, знаешь ли! — хмыкнул устало Поттер. — Прикинь, мою Джинни пригласил Невилл Лонгботтомом? Только я тебе об этом ни-ни! — Не удивительно! — улыбнулся брюнет. — Мы с тобой одни без пары остались. — Точняк, дружище! — довольно ответил рыжий. И тут они увидели меня. Первым заговорил Гарри. — Малфой? Чего ты здесь один сидишь? — спросил он. — Хорек нюх потерял, или тебе твоя Паркинсон отказала? — заржал Уизли. — А может, у тебя на неё не встаёт? — Заткнись, ублюдок! — закричал я и бросился в атаку на нищеброда. Брюнет встал между нами и посмотрел на меня. — Прости моего друга, он немного не в себе, — проговорил Гарри, очень близко подойдя ко мне так, что я видел его изумруды глаз в пяти сантиметрах от своих глаз. Я склонился к его губам и прошептал, почти их касаясь своими: — Так убери своего цепного пса от меня, пока я к хуям его не заавадил. Гарри взглянул на меня и впервые в жизни смолчал, не бросился с кулаками, как обычно, когда я выбешивал его, обзывая нищеброда и грязнокровку Грейнджер смачными эпитетами. Он облизнул свои блядкие губы, по которым я схожу с ума, и развернулся к приятелю. — Не надо, Рон, ты первый был не прав, пойдем. Сейчас же! — скомандовал он и повел друга в противоположную сторону от меня. Я медленно начал спускаться в родные подземелья. День был напрочь испорчен мерзкими гриффами. Нет, там не люди учатся, а пациенты Мунго, мать вашу, и клиенты Азкабана. После обеда я получил письмо от отца, в котором он сообщил, что завтра утром ждёт меня дома, и поздравляет со сдачей промежуточных экзаменов. Я вошел в гостиную и от приставучих Блейза, Пэнси и моих телохранителей-вышибал я отвязался, подняв к верху кулак, что означало — я в крайнем гневе и раздражении. У меня, конечно же, была девчонка, которую я пригласил на бал — Астория Гринграсс. Красивая, утонченная, аристократка до мозга костей и влюблена в меня, как Уизлетта в Поттера. Ха, чтобы Малфой, да без пары остался?! А вечером был бал. Огни сияли, кругом, музыка гремела, в воздухе витал аромат мандаринов, шоколада, ванили, каких-то пряностей и сладостей. Рождество. Северус расхаживал вдоль стен, оттуда наблюдая за всей этой шушерой в костюмах. Он хмурился, поглядывая по сторонам. Увидев меня, кивнул одобрительно и снова ушел в себя, в свои, одному ему, ве’домые мысли. Первый танец начали четверо избранных. Я глянул на Поттера, он был в паре с одной из сестер-индианок. Красивая, не то, что китаянка Чжоу с узкими глазками. Неужто, собак в своём Китае переела? «Поттер, — пронеслось в голове, — ну и вкус у тебя. Тошнит от одного вида этой Чжоу!» А, впрочем, не моё это дело, пусть хоть с гипогрифом танцует и целуется, мне дела нет ни до него, ни до его друзей, а тем более — девок. Сейчас только Седрик Диггори китаянку отпустит, а ты её подбери и целуйся с оной дурой. И всё-же… Вот и первый танец закончился, за ним начали все мы. Асти прилично танцевала, мне даже понравилось. И тут я увидел, что Гарри нигде нет. Неужели пошел целоваться под омелу? Вот же мерин гриффиндорский. Настроение совсем пропало. Увижу гада похотливого, выбью всю дурь. День, прожитый без драк с шрамоголовым, считай напрасно потрачен. Я оставил мисс Гринграсс и вышел прочь из зала, пока Снейп был занят болтовней с Дамблдором. Я спустился в слизеринскую гостиную, прошёл в свою комнату и взял в тумбочке припасенную бутылку красного, высококачественного французского вина, спрятал её в мантию и пошел в Выручай-комнату. Я бы хотел в Астрономическую башню, но там дубак. Сегодня я там уже проверил, как раз на выходе из неё я и встретил тех проклятых гриффов, чтоб фестралы этого Уизела сожрали и не подавились. Я уже подходил к огромной стене, когда увидел идущего мне навстречу Гарри. Мерлин, а он тут что забыл, или деФки ему не дали? — Ты тоже в Выручай-комнату? — спросил он и посмотрел на меня исподлобья. А насупился то как, что львеночек обиженный, коготки об кото-го обломал — факт! — Я рассмеялся. — Вижу, и ты туда лыжи навострил, Поттер? — не отставал я. — И не говори. Достали все, сил больше моих нет! — в сердцах рявкнул брюнет. — У меня вино есть с собой, хочешь? Только чтобы не выдавать меня, о’кей? — А у меня есть сигареты, у Сириуса одолжил, — теперь уже Поттер заговорщечески глянул на меня и вдруг протянул руку. Мать моя — женщина! Я аж бутылку чуть с перепугу не выронил. — Прости Рона за сегодня, он всю последнюю неделю сам не свой. — Я вам что — бладжер для битья? — фыркнул я, но руку, протянутую гриффиндорцем, пожал. Он в руках держал какой-то пергамент. Мне стало интересно, это явно из раздела «Запрещено». — «Карта Мародеров», — прошептал парень, словно прочел в голове мои мысли. -- Карта показывает любого, кроме нас с тобой сейчас, — улыбнулся брюнет. — Выручай-комната не проявляется на ней . Вот глянь… Гарри встал за мной, оставив пергамент в моих руках. Одна его рука придерживала меня за локоть, а другая — легла на мою, которой я свиток держал. Я вздрогнул, а брюнет, словно нас услышат, прошептал: — Видишь, Дамблдор танцует с мадам Помфри, а МакГонагалл со… Снейпом? — Он заливисто рассмеялся и вдруг потерся подбородком о мою мантию. — Ой, прости, подбородок зачесался, — сконфузился он. — Смотри, а вот Крам с Грейнджер танцуют. Она нам сейчас разбор полётов устроила, мне попало за компанию, а больше Рону. Он заревновал её к болгарину, а я так — мимо проходил. Так что, Рон спать пошел, а я сюда рванул. — Значит, ты на карте увидел меня, идущего к Выручай-комнате? Но почему тогда не свернул куда-нибудь в другое место, а подошел ко мне? — удивился я. — Я хотел этого, Малфой, — ответил Мальчик-Который-Выжил. — Может, ты уже нальешь вина? — Я не знал, что встречу тебя, Поттер, поэтому не взял фужеры или хотя-бы кружки. Я открыл пробку и протянул бутылку брюнету. Он взял её из моих рук и отпил пару глотков. — Давай, Малфой, напьемся с горя? Ни девок у нас, ни — личной жизни, ни — любви. Хоть вином утешимся. Есть поговорка у магглов: «Вино веселит сердце человека». Это про нас с тобой, Драко. — Ты пей, я рядом посижу, мне завтра утром домой надо, отец приказал, — ответил я. Гарри совершенно пить не умел. Он от пары глотков уже смотрел на меня осоловело и по-идиотски улыбался. — Хочешь закурить? — предложил брюнет и вынул дорогие сигареты. Я знал их марку, Блейз иногда угощал. Он поджег своей волшебной палочкой сигарету, пару раз затянулся и передал мне. Я закурил и склонился к бутылке с вином, которую держал в руках Гарри. Наши с парнем лбы стукнулись и мы отпряли друг от друга. — Уи! — воскликнул грифф и потер место ушиба. — Дай, я посмотрю на твой лоб, а то завтра Лорд Малфой, мать его, обвинит меня, что я тебя побил. — Не трогай мать моего отца, я её не знал, но говорят ведьмой она была первосортной. Я в порядке, отвали! — ответил я, отстраняясь, но пьяный Гарри полез ко мне и я упал на старый диван. — Поттер! — зашипел я. Он подмигнул косым зелёным прожектором и мигом транфигурировал из него огроменный траходром. — Па’дай сюда, на кровати удобней будет, — теперь уже другим глазом подмигнул он мне. — Эй, тебя не могло так развести от пары глотков моего вина, Поттер. Колись, что ты до этого успел хлебнуть? — возмутился я, видя чуть спятившего и развязного Гарри. Таким я его никогда не видел. — Ничего я не пил! — парировал грифф и толкнул меня на импровизированную кровать. Он заполз на меня и принялся осматривать мой лоб. — Вроде, порядок, а? Акцио, вино! — скомандовал он без палочки и бутылка прилетела в руку Гарри. — Так! Если я не пил там, а только твое бухло, Малфой, значит, это оно у тебя с чем-то? — Ты идиот? — возмутился я. — Вино чистейшее, дорогущее, я уверен в его надёжности, тем более, сам его откупоривал полчаса назад. Не хочешь, сука, не пей! Дай сюда, вот смотри! Я выхватил из рук парня бутылку и сделал несколько глотков. Вино пролилось на мантию, потекло на подбородок, потом ниже и тут я почувствовал губы Гарри, они ловили капельки жидкости и втягивали в рот. Я аж задохнулся от увиденного. Язык Гарри принялся вылизывать мою шею и подбородок. Блядь, у меня голова кругом пошла. Я перевернул его на лопатки и навис над гриффом. — Поттер, — прошептал я у самых губ брюнета, — не провоцируй дремлющего дракона! Я ведь могу и ужалить. — Ты уже меня ужалил, я весь пропитан твоим проклятым ядом, Малфой! — ответил пьяно лев и обнял меня. — Неужели ты не чувствуешь, что я весь твой? Я аж зарычал и впился в губы Гарри, жадно целуя, кусая, сминая его уста. Я пил его дыхание и целовал, целовал. Мы стукались зубами, пьяно смеялись и снова целовались. Я расстегнул его мантию, принялся за рубашку, жадно выцеловывая шею, помечая отметинами. Парень улыбался, выгибаясь в моих руках. — Драко? — услышал я на полувздохе брюнета и склонился ниже, к самым губам, чтобы понять, что он говорит. — Я хочу тебя. Я раздел Гарри и поцеловал, наколдовывая согревающие чары, так как было прохладно для обнаженных тел. — Ты же понимаешь, Потти, что обратного пути не будет, если я сейчас возьму тебя? Завтра ты не подашь на меня рапорт в Аврорат, что я трахнул Надежду маг Альбина? — Нет, дурачок, я люблю тебя, Драко. Я хочу стать твоим, — ответил он, — давно хочу. — Гарри, послушай меня, прошу. Мой отец готовит меня на службу Волдеморту. Я был рожден магией Темного Лорда при его жизни и моя жизнь принадлежит ему. Ты понимаешь, что нам не быть вдвоём, мы с тобой стоим по разным баррикадам. Ты — мой Ангел света, а я выродок и сын Пожирателя Смерти. Гарри, отступи, мы не можем. — Ты не любишь меня? — всхлипнул Поттер и задрожал от порыва сквозняка. — Я люблю тебя давно, Гарри, но мой отец… он никогда не примет тебя, Люциус не даст нам быть вместе. Он — тиран. О родителях плохо не говорят, но мой отец такой, какой есть. — Я буду биться рядом с тобой в этом бою, Драко. Любовь всегда терниста и пока не вырубишь шипы, и сухостой, не достигнешь того цветочка, что расцвел в этом буреломе. Я люблю тебя и всегда помни, что я рядом. Драко мой… — пьяно проговорил грифф. — Ты не представляешь, как давно я хотел сказать, что люблю тебя, Малфой! Но раз и ты… меня, то теперь я буду знать, что любим тобой. Я хочу тебя, возьми меня, Драко. — Брюнет потянулся ко мне и слизнул с моих губ новую каплю вина, которое я отпил. Я склонился над парнем снова и поцеловал так, как всегда мечтал, а брюнет только обнимал меня, раскрываясь белым бутоном в моих руках. Я люблю льва и не предам. Моя душа пала, я заложник Волдеморта, который вот-вот возродится, но душу Гарри я не выдам. Такой момент настанет, я это знаю. Мои пальцы растягивали Поттера, пока я подготавливал его, ласкали заветный бугорок внутри и мой львеночек мурлыкал, словно котёночек, царапался, ластился. Хрупкие плечи, горячий весь, очень худой паренёк, на долю которого выпал с детства ад. Под силу ли выдержать все это ребёнку? Я повернул его на живот, принялся целовать загривок, шею, плечи, лопаточки и вылизывать его позвоночник. — Драко, пожалуйста, — услышал я сонный голос Поттера, — я хочу тебя. Я сделал его своим, обнимая и утешая после того, как вошел в его недра. — Расслабься, Гарри, дыши, я весь в тебе. Я подожду, любимый. — И он кивнул, пытаясь дышать. А потом мы стали одним целым, достигнув впервые блаженного оргазма. За ночь я любил его снова и снова, а Поттер мурлыкал, полностью довольный. Я применил к нему чары обезболивающие. После расслабления Гарри спал на моем плече, а я, обнимая моего гриффа, перебирал его спутанные волосы на голове, целовал пальчики и смотрел на мальчишку, которому, по словам отца, до’лжно будет умереть. Нет, я не позволю. Я стану тем, кто защитит его, не предаст, даже если после этого мне самому придётся пройти ад. Люциус говорит, что Волдеморт будет читать нас всех, как открытую книгу и разум Гарри подвергнется атаке психологического, ментального воздействия. Чтобы его защитить, я должен буду больше никогда не приближаться к любимому. Это была наша первая и последняя ночь. Ах, Поттер, я утонул в твоих глазах навсегда. Я погряз в тебе навеки. Всегда помни, что я люблю тебя. Даже тогда знай, когда я нарочно стану прежней язвой. Верь в моё сердце, а не в наружную хододность. Рассвет забрезжил на востоке, и я поднялся с кровати, начал одеваться тихо и осторожно, чтобы мой Ангел не проснулся. Я наколдовал темпус на 8.00. Сегодня уроков нет. Завтрак, а потом все уезжают домой. До подъёма ещё три часа. Я осторожно сел на кровать, целуя губы Поттера почти невесомыми поцелуями, Спи, мой Ангел. Возможно когда-нибудь мы встретимся не в школе, не в противоборствующих сторонах, а как друзья. Я буду вечно любить тебя, Гарри. Помни обо мне, как и я о тебе. Я снова поцеловал мягкие губы Поттера, потом его лоб и услышал голос брюнета во сне: «Люблю тебя, Малфой!» Я вышел прочь из Выручай-комнаты, смахивая слезы с глаз, и побежал вниз, в слизеринскую гостиную. Так, собрать вещи, и уйти камином через кабинет Снейпа. Северус не спал. Он меня ждал, когда я вошел в его кабинет. — Профессор? Крёстный? Вы не спите, что такое? — Твой отец прислал филина, попросил доставить тебя утром. Он хочет, чтобы ты вошел в число Пожирателей Смерти. «Лигилиментс!» — произнес он неожиданно и я не успел отбить, применить «Окклюменцию». Северус увидел все, конечно. Он аж зарычал и ударил меня наотмашь так, что я отлетел в угол. — Ты — полный кретин, Драко! Идиот. Зачем ты с ним спал. Узнай это твой отец или Тёмный Лорд и вам обоим с Гарри конец! Ты понимаешь это? — крикнул Снейп. — Я люблю его, крёстный! Мы убежим с ним к магглам, мы скроемся ото всех. Я не могу его потерять, Северус! Отец сказал, что Волдеморт сам должен убить Гарри и он это сделает. — Я знаю! — ответил зельевар, как отрезал. — Дамблдор тоже знает. Поттер — носитель частички души Темного Лорда, и он должен умереть, такова его миссия, Драко. — Не может быть, профессор! — ужаснулся я. — Спрячьте Гарри, крёстный, сделайте хоть что-нибудь! Прошу… — Это невозможно, Драко. Надо дать свершиться тому, что должно произойти. Поттер ваш — не такой уж слабый. Много лет назад Альбус боролся с Гриндевальдом и победил Дамблдор. Поттер тоже будет бороться с Темным Лордом, история, мистер Малфой, всегда так или иначе, повторяется. Меняются нюансы, а суть остаётся. Воспоминания о сегодняшней э… ночи я у вас сейчас уберу. — Нет, профессор! — возмутился я. — Это то, что останется у меня на всю жизнь. Я не могу, Северус. Я знаю, что нам с Поттером никогда вместе не быть, но это воспоминание я не могу потерять. Вы его завуалируйте, закройте чем-нибудь, но не лишайте меня его. Это была волшебная ночь в моей жизни. — Вы не должны больше даже смотреть в сторону Поттера, если действительно желаете ему добра. Ругайтесь, ведите себя как обычно, соберите волю в кулак. Пусть лучше он вас ненавидит, чем станет слабее от любви, Гарри и без этого уязвим. Он — мальчишка и не знает мощных заклинаний, не умеет блокировать сознание, как сильный маг, а Тёмный Лорд уже проникает в его разум через кошмары. Я сотру воспоминания Гарри о том, что вы с ним вытворяли этой ночью. Волдеморт не должен это увидеть и никто из его последователей. Помните, вы не должны быть слабым, не имеете на это право. Ваш отец слишком глубоко влез в доверие к Темному Лорду, Люциус — его первая рука. Оступитесь, не подчинитесь и вас всех убьют. Ваша мать хочет ещё одного ребёнка, но я ей не советую, пока война не закончится. Именно для этого я и спешу в ваше имение, Драко. А сейчас я закрою, как смогу, ваши с Поттером кувыркания и телячьи нежности. «Лигилиментс!» — снова проговорил крёстный и вошел в моё сознание, через пару минут он его покинул. Я почувствовал отчужденность от Гарри, мои мысли стали о семье, а не о гриффиндорце. — Порядок! — проговорил через минуту Северус. — Больше не вспоминайте Гарри, не смотрите в его сторону, не привлекайте его внимание к себе. Возможно когда-нибудь, если Поттер победит Темного Лорда, хотя на мой взгляд это невыполнимо, вы с ним снова встретитесь, а пока станьте мудрым парнем. Все ясно? — Я кивнул, почувствовав в себе решимость и поняв, что крёстный на все сто прав. — Ну, а теперь, если вы собрались, нам пора в ваш мэнор. Мы ушли камином профессора Снейпа, и уже через мгновение оказались в родном особняке. Отец обнял сперва Северуса, потом меня и как-то странно посмотрел на моё лицо, в глаза, как-бы намекая, что это Рождество я запомню навсегда. Я обнял маму и она протянула мне защитный амулет — медальон-атефакт из белого золота. Дракончик. Он находился в круге и по нему врещался. Увидев меня, дракончик поклонился и лег спокойно на лапы. — Драко, — произнесла Нарцисса, — никогда его не снимай. Я купила его очень по дорогой цене. Медальон этот будет защищать и покрывать твои истинные мысли, и желания. Наступают сложные времена, мой дорогой, и я не хочу, чтобы твои мысли, а через них ты сам был уязвим. Отец не против этого амулета, но его не должен видеть Тёмный Лорд. Все твои истинные мысли и чувства будут храниться в недрах этого дракона. Я желаю тебе только добра. Отец снова подошел ко мне, а Северус увел мать в библиотеку. — Ну, как настроение, сын? — спросил Люциус. — Ты все также ненавидишь Поттера? — Без сомнения, отец! — ответил я без тени колебания, и ни один мускул на моем лице не дрогнул. — Что ж, это радует, Драко. Ты этой зимой стал взрослее, мудрее и дальновиднее. В прошлое Рождество, помнится, ты только и трещал, как склочная сорока под окном, о своём шрамоголовом гриффиндорце. У меня уши в трубочку сворачивались от того, насколько он тебя раздражает, и как сильно ты им одержим. Что ж, это нам на руку. Пойдем, сын, в мой кабинет, хочу с тобой серьёзно поговорить. Я пошёл за отцом — у меня не было выбора, но мои колени дрожали почему-то от одного холодного и задумчиво-загадочного взгляда отца. Мерлин. Неужели, в его кабинете я сейчас увижу Того-Кого-Нельзя-Назвать? Мы подошли к двери кабинета и Люциус постучал дважды отрывисто, как стакато: «тук-тук». Отец вошел первым, а за ним следом и я. В кресле лежал какой-то зеленый сверток зелёного оттенка и из неё торчало подобие сморщеной тыковки-головки младенца без носа с впалыми глазницами, из которых смотрели алого цвета глаза. Рядом мельтишил Питер Петтигрю, которого всё окружение отца и даже крёстный Снейп, называли не иначе, как Хвост. На коленях перед чучелом в тряпье стоял какой-то парень лет двадцати пяти. Симпатичный, ухоженный, облизывающий свои тонкие губы и вечно повторяющий: «Я, мой Лорд, я и только я смогу привести к вам этого Поттера!» А потом добавил: «Но если Вы разрешите, мой Лорд, я собственными руками его убью, ведь я там постоянно нахожусь». — Нет! — проскрежетал уродец в тряпье. — Мальчишку я сам должен убить, а ты сделаешь все так, как я сказал! Ты понял меня? Глаза уродца без носа полыхнули на говорившего парня и тот замолчал, повторяя, что, конечно, он сделает все, что Повелитель прикажет. — А, мой скользкий друг, Люци! — прокрякало существо, увидев отца. — Это твоё чадо с тобой? — Да, мой Повелитель! — несмело ответил отец. — Драко приехал с Северусом и я сразу его к вам привёл. Ну же, сынок, — это уже ко мне, — поклонись Повелителю. И вот это мурло — Повелитель всех чистокровных? Это тот, кого все друзья отца ждут, как яйцо на Пасху? И это то чудо, что желает… Нет, тихо, думать о НЁМ нельзя, не здесь, только не при этом уродце. Я встал на колени. Я не хотел, но мой отец силой поставил меня коленями на пол. — Здравствуй, Драко! — проскрипела тыква-голова-недо-эмбрион. — Я хочу, чтобы ты последовал за своим отцом, стал таким же преданным мне, как Люциус, но более удачливым. Твоя миссия очень велика, Драко, ты должен будешь, когда я прикажу тебе, убить старика Дамблдора. — Но он же учитель, он — мой директор и все учителя за него… — возразил я. — Не все, Драко! Вот Северус, например, на нашей стороне. Если поискать или прижать посильнее, мой мальчик, то и другие станут нашими сторонниками. Скоро вся история изменится и Хогвартс станет школой только для чистокровных, как об этом и мечтал Салазар Слизерин. Тысячу лет попирали никчемные полукровки и магглорожденные заветы того, кто душу вложил в Хогвартс, но мы это исправим. Хвост, возьми мою волшебную палочку, а ты, Люциус, оголи предплечье сына. — Нет!.. — прошептал я и начал пятиться задом к двери, желая сбежать, но отец меня остановил. — Да, Драко, да! А не подчинишься, я убью твою мать и отца, а затем помучаю тебя. Неужели и ты слабак, как Люциус? Я протянул руку и Хвост проговорил заклятье «Чёрной метки», она появилась на моем предплечье. Чудовищная гадость. Я понял, что нет дороги назад. — Уведите его, он мне пока не нужен больше, — прокрякало существо в тряпье. Отец поднял меня за шкирку и прочь вывел из своего кабинета. Я плакал. Слезы полились из моих глаз, а отец ударил меня по щеке раз, другой. — Иди к себе, Драко, я провожу Повелителя, а потом мы поговорим, — сказал Люциус. Я пошёл к себе и встретился у лестницы со спускающимся крёстным. — Северус, — проговорил отец, — ОН хочет видеть тебя, поспеши. Снейп мельком взглянул на меня и прошёл мимо. Да, это Рождество я никогда не забуду. (Конец POV. ДРАКО МАЛФОЙ) ♤ POV. ГАРРИ ПОТТЕР. ♤ Что, Драко ушел? А может и не было ничего, мне только сон приснился о нашей с Малфоем близости? Я посмотрел на себя под одеялом и ахнул — я был совершенно голым. Я попытался подняться с кровати, но мою спину прострелила боль. Все-таки, мы с Драко были близки. Я помню все, помню его руки… Ахах, темпус сработал и показал время 8.00. Я убрал его, чтобы не мешал вспоминать. Так вот, мы пили вино… Я огляделся, бутылка стояла почти пустая на тумбочке. Руки Малфоя были волшебные, он дарил мне столько нежности ими, ласкал меня ими, доставлял неслыханное удовольствие. Ммм… а его губы? Ох, они были везде. Губы блондина метили меня, клеймили, выжигали на мне слово: «Мой!» Да, Драко, я твой с этого дня, только твой. Я подумал о зеркале и оно появилось возле меня. Я стал рассматривать свои засосы. Я весь был в них. Я вспомнил член Малфоя. Ммм… Сказочный: большой, ровный, красивый, вкусный и он им сводил меня этой ночью с ума. Сколько раз мы занимались любовью? Три, четыре, пять? Я с каждым разом все больше утопал в Драко. Его бешенный от желания взгляд навсегда меня приворожил. «Малфой, я люблю тебя!» — пела во мне сейчас каждая клеточка тела, которых касались твои руки и губы. Но почему ты ушел? Я провел рукой по кровати, по той стороне, на которой он лежал и она давно остыла. Я поднялся с кровати, убрал магией наколдованное зеркало, кровать и оделся. Нет, я не стану убирать магией засосы любимого, они мне дороги, они греют мою душу. Драко клялся мне в вечной любви этой ночью и преданности, я тоже поклялся. Меня только беспокоят его постоянные слова, что он после клятв повторял: «Всегда помни, любимый, что я всегда останусь верен тебе. Всегда знай и помни, что я люблю тебя, чтобы не случилось, где бы мы не оказались». А ещё я помню, что я поклялся биться за него, за душу Драко с Волдемортом. Да, я готов за любимого драться, готов сразиться с любыми василисками и монстрами. Я люблю тебя, мой Малфой! С этими мыслями я покинул Выручай-комнату и пошел на завтрак, в надежде в Большом зале встретить Драко, но меня ждал облом. Когда я ещё входил в зал, услышал краем уха разговор Блейза Забини и Пэнси Паркинсон, из чего понял, что Малфой рано утром уехал домой вместе с профессором Снейпом. Уехал, не попрощавшись со мной, не поцеловав перед уходом, не оставив хотя-бы клочка бумаги на подушке? И это после всего, что с нами было? После всех слов: «Я люблю тебя, Гарри!» ты не оставил мне ничего? Но, может быть, его нашёл Снейп и просто забрал с собой? Возможно, поэтому Драко и не успел написать? — Гарри! — воскликнул Рон, налетев на меня со спины. — Привет, друг! С Рождеством тебя, кстати! Где ты был всю ночь? Ни тебя, ни «Карты Мародеров», постель пуста и нет духа присутствия. Так где ты был? — Я гулял, потом уснул в Выручай-комнате, не хотел ни с кем встречаться, — ответил я. — Ну, да, не хотел он! А засосы тогда у тебя откуда? Скажи, с кем ты ночь провел? Она хорошенькая хоть была? По всей видимости, Гарри, она огненного темперамента, да? — друг заглянул под свитер и под серую футболку сверху. Да ты весь в засосах. — Я не помню, Рон, была ночь и я был пьян в стельку, — сказал я и начал выпутываться из захвата Уизли. — А где бухло взял? Пришёл бы ко мне, вместе бы напились. Мне было херово после вчерашней отповеди Гермионы. Она сегодня вообще никакая, вон, сидит и отвернулась к Джинни. Не подойдём к ним, а, давай сядем с другого конца стола? Я был согласен на все сто с Роном и мы пошли подальше от Мионы. Я не хотел, чтобы ещё она меня пытала, откуда у меня смачные зососы-укусы на шее и на плечах? — Кстати, Гарри, ты поедешь к нам сегодня на все каникулы? Мама ждёт тебя и все мы будем очень рады, если ты приедешь. Ты как? — Конечно, Рон, если я только не побеспокою вас? — ответил я. — Мы Гермиону пригласили, но её ждут дома родители, она ещё вчера отказалась. Я ехал в Хогвартс-Экспрессе, не замечая ничего. Рон сидел напротив и без умолку болтал о грандиозных планах на каникулах. Я кивал, совершенно не слушая треп друга о ловле рыбы в пруду, о походе в магазин сладостей, о каруселях в маггловском городе. Все мои мысли были о Драко. Я скучал по нему, понимая, что погряз в серых омутах его глаз. Я за одну ночь превратился в наркомана и Малфой стал моим личным сортом героина, и сейчас у меня ломка без него. Эти глаза серые передо мной, в ушах его шёпот слов любви, а на теле я ощущаю все ещё его руки и губы, а мой анус снова просит его в себя. — Гарри, ты слушаешь меня? — сквозь мысли продирается голос друга. — Ты о чем, Рон? — спросил я. — Ну ты и завис! Неужели так сильно влюбился в девчонку? Кто она? Ты ведь её помнишь, раз сейчас так завис? — не унимался рыжик. Я покачал головой, а Рон снова начал болтать. А если написать письмо Драко? Если послать ему подарок на Рождество? — Рон, а когда вы планируете на карусели пойти в маггловский Лондон? — спросил я. — Да я же тебе два часа назад ещё сказал, Гарри. Эй, ты случайно не заболел? У тебя глаза горят, как при лихорадке и руки подрагивают. — Ответь мне, когда вы собираетесь? — Завтра днем, а что? — удивился Уизли. Я не ответил. Я подложил под голову сумку и лег на сиденье, попросив Рона разбудить меня перед приездом. Встреча в Норе прошла на ура и туда же приехал мой крёстный — Сириус Блэк. Я обнял друга моего отца, а теперь уже своего, не только крёстного, но и брата, друга — родного мне человека, коим и стал Сириус. Я ему доверял, как самому себе. Он обнял меня и на ухо прошептал: — Пойдем, я тебе зельеце одно дам от зососов, вмиг исчезнут. — Они мне дороги, Сириус! — ответил я шёпотом и крепче обнял Блэка. — Я люблю его. — А, ну тогда ладно, но нам надо поговорить с тобой. — Хорошо, Сириус, но не здесь, а когда ты меня заберешь к себе на Гриммо, — ответил я. — Ты заберешь меня к себе, я прав? — Конечно, Гарри, но после каникул я должен уехать в Аргентину по делам, и вернусь только к лету. Мы собираем на войну против Волдеморта всех, кого возможно, и это надо начать уже сегодня, иначе завтра будет поздно. Ты понимаешь это? — Лучше раньше, чем позже? — улыбнулся я и крёстный довольно похлопал меня по спине своими руками. — Через полчаса приготовится фаршированный поросенок! — объявила Молли и мы захлопали в ладоши. Я повел Сириуса в свою комнату, её мне презентавали Молли с Артуром ещё перед вторым годом обучения в Хогвартсе, когда Рон с близнецами спасли меня от Дурслей. Я привел его в комнату. — Ну, ты расскажешь мне, кто так пометил тебя? — усмехнулся крёстный. — Я люблю его, Сириус, и он любит меня, — ответил я. — Ты не поверишь, но он мне клялся сегодня в вечной любви. — Когда-то, много лет назад, Гарри, мы с твоим отцом тоже были близки. Нам тогда было по шестнадцать лет. Я сбежал из дома от матери и родственников, повернутых на чистоте крови, в дом твоего отца, где меня встретили с распростертыми объятиями. Именно там мы стали близки и провели часть лета на сеновале, с ума сходили от любви. Другую часть мы путешествовали, отдыхали на море, а на зимних каникулах просто гуляли по городу или деревне — дома мы не сидели — и думали, что никогда не расстанемся. Но потом твой дед поставил условие, что у Джеймса должен быть наследник. Мы остались близки до самой смерти твоих родителей, но вечной любви, Гарри, не бывает. Что-то, но все равно вас разлучит. Лили и Джеймс любили друг друга очень и они погибли, защищая тебя, и в вечности сейчас вместе, а я тут вот остался. Но не проходит и дня, мой дорогой, чтобы я не вспоминал твоего отца, а он не звал меня к себе, где мы будем вместе и уже навсегда. Я бы хотел, Гарри, но пока я жив, мой долг перед Джеймсом и Лили защищать тебя, оберегать. Скажи мне, кто тот человек? — Драко Малфой, крёстный, — ответил я. — Если ты любил, то поймёшь и меня, что он дорог мне. — Гарри, вам с сыном Люциуса не быть вместе. Его отец ждёт своего Господина и все готово, чтобы Волдеморт возродился, мы только не знаем, когда и где это произойдёт? Я знаю по своим каналам, что Драко совсем скоро, если не в это Рождество, то на Пасху, станет точно Пожирателем Смерти. Если он действительно любит тебя, как ты говоришь, то это была ваша первая ночь сегодня и последняя. — Почему, Сириус? — воскликнул я и посмотрел на погрустневшего крёстного. — Если Драко любит тебя, то он больше не подпустит к себе, потому что вы сейчас оба уязвимы. Он не пойдёт против родителей, а Люциус — конченный фанатик. Он, моя чокнутая сестра, Беллактрикс Лестрейндж, мой брат Регулус, мама, которая выжгла из семейного гобелена моё имя, а с ними и Тёмный Лорд — фанатики и эгоисты. Драко, даже, если бы и пошел против отца, не рискнет пойти против матери. Нарцисса — моя кузина из рода Блэк. Против неё мальчик не пойдёт, я знаю. Если после каникул Драко не подойдёт к тебе, знай, что он принял печать Пожирателя Смерти, и чтобы тебе не навредить, он отсранится от тебя. Гарри, пойми, это будет благом для тебя, он таким образом попытается защитить тебя. — Он не скажет ничего, не признается? Не объяснит, в конце-то концов? — возмутился я. — Он уязвим, Гарри, и я думаю, что ему уже стерли полностью или частично память о том, что между вами было. Ты должен это принять. Волдеморт уничтожит его, если узнает, что Драко любит тебя и любим тобой. Я предупредил тебя, мой дорогой, чтобы ты не наделал ошибок в будущем. Я сел в кресло и схватился руками за голову. Мой мозг закипал от помыслов и ужаса того, что я услышал. Моя магия начала выплескиваться из меня: вот задрожали стекла в окнах, волнами прошлась магия по полу и стенам, воздух стал искриться. Сириус подбежал ко мне и поднял с кресла, крепко обнял, забирая в себя этот выброс магии. Мне стало легче и я заплакал, крепко, отчаянно обнимая мужчину. В комнату влетели Рон, близнецы и Артур и Джинни. — Что у вас тут происходит? — спросил Рональд. — Гарри, ты как? — Гарри уже в норме, — ответил за меня крёстный и крепче обнял. Я почувствовал, словно это обнимали руки моего отца: сильные, надёжные и родные. Я обнял крёстного и всхлипнул. — Мама к столу зовет, — проговорила Джинни и я ответил, что мы сейчас придём. Когда семья Уизли вышли, я отстранился от Сириуса. — Ты прав, крёстный, но я все равно всю жизнь буду любить Драко, — сказал я. — Я понимаю, Гарри, — ответил с грустной улыбкой мужчина, — так и со мной произошло. Я ведь тоже не могу разлюбить Джеймса, хоть он и женился на Лили, родил тебя и сейчас от него осталась только память. Но твой отец всегда у меня в сердце и не проходит дня, чтобы мы ментально не общались. Лили — святая девушка, она приняла нашу с Джеймсом любовь и понимала все. Ты мне дорог втройне, Гарри. Ты — сын моих друзей, ты — копия моего возлюбленного и мой крестник. — Я рад, Сириус, что ты есть у меня! — улыбнулся я и снова обнял крёстного. — Но могу я на память что-то подарить Драко? — Я в юности сделал парные зеркала, по которым мы с Джеймсом могли тайно общаться. Только мы вдвоём и это работало, но вам я такими вещами не советую заниматься. Ты будешь уязвим мгновенно, если Волдеморт или его шайка Пожирателей найдут оное у сына Люциуса. Подари что-то нейтральное… Кольцо, например, кулон или что-то ещё, но не парное зеркало, Гарри. Понимаешь меня? Тут снова постучали и появилась Джинни. — Мама сердится, поросенок остывает, — улыбнулась она. — Мы уже идём, дорогуша! — рассмеялся Сириус и, обняв меня крепко за талию, повел из комнаты. Я всю ночь не спал и думал о том, чтобы подарить любимому в память о себе. Глубоко ночью я пришёл в комнату крёстного. Сириус не спал, он плакал, рассматривая колдоальбом. — Гарри, что такое? — спросил он? — Я хотел посоветоваться с тобой, Сириус, может, подарить Драко кулон, при взгляде на который ничего не будет заметно взору чужих глаз, но когда Малфой откроет его, то вместо цветочка или птички увидит мой облик? Что скажешь, крёстный? — Завтра мы с тобой сходим в одну супер-лавочку, и я помогу тебе с выбором подарка, — ответил крёстный. — Нет, Сириус, тебе нельзя. Дамблдор запретил выходить тебе из дома на Гриммо, 12. Но с другой стороны, пройтись с тобой рядом по улице?.. . Хорошо, думаю, я смогу дать тебе мантию невидимости и таким образом ты сможешь пройтись со мной. Согласен? — Крёстный кивнул. — А что ты смотришь? — Иди сюда, — позвал Сириус, — садись. Вот, посмотри на фото. И я сел, утонув в море колдофото, на которых были запечатлены мой отец в детские годы, скорей всего, сам Сириус, ещё двое каких-то ребят и девочка с зелёными глазами. — Это Лили — мама твоя, — произнес мужчина, — она была прекрасной и одаренной волшебницей, хоть и магглорожденной. Гордая, красивая, умница и добрейшей души человек. Она первая приняла сущность Люпина, нашего с Джеймсом друга, которого укусил Фенрир Сивый и превратил в оборотня. Мы с твоим отцом, чтобы поддержать друга, стали анимагами. Мою форму чёрного пса ты уже знаешь, а вот твой отец обращался оленем с ветвистыми рогами. Мы часто бродили по Запретному лесу вместе с Ремусом. Люпин очень переживал по поводу своего изменения и тех страданий, которые он испытывал каждое полнолуние, так мы его поддерживали, мол, не один он такой. Я смотрел и смотрел на колдофото, а крёстный много и подробно рассказывал об отце, о дружбе мальчишек и… о предательстве Хвоста. — Мне говорили, что один из Мародеров — предатель, но я тогда не мог предположить, что это — убогий и никчемный Питер Петтигрю. Я думал на тихого и скромного Люпина, но как же я ошибался. Именно Хвост выдал местонахождение твоего отца, тебя и матери в Годриковой впадине Волдеморту. В нем он нашёл нового хозяина. Хвоста я изъял из колдофото, он остался только на общей, где запечатлены все члены Ордена. Так беседуя с крёстным, мы с ним встретили рассвет. Я не заметил как уснул на кровати Сириуса. Он пересел в кресло и прижал к груди колдофото Джеймса Поттера, а тот улыбался с фото. — Как же мне не хватает тебя, Джеймс, я бы все отдал, чтобы ты вернулся. — А мой отец улыбался ласково и нежно своему любимому другу. Днем мы поели стряпню Молли и камином ушли в маггловский Лондон. Карусели меня мало интересовали, зато мы с крёстным пошли в одно странное, ничем не примечательное заведение. — Привет, Персиваль! — поприветствовал Сириус хозяина лавки. — Как жизнь? — Да нормально все, как сам ты, Сириус? — спросил мужчина. — Что тебя привело ко мне? — Помниться был у тебя амулет из белого нефрита, кулон-артефакт из Китая, ты не успел его ещё продать? — Нет, Сириус, он у меня, — ответил мужчина, — вот. Нефрит не в спросе сейчас, это тебе не сто лет назад, когда ценили такие подвески и кольца с браслетами. Нынче ценится металл, а не камень, даже если он и магический. Таким вот образом мы купили белый нефритовый кулон. Сириус взял меня с собой на Гриммо и там зачаровал его, поместив в центр моё изображение. Оно исчезало, когда крышечка кулона закрывалась. Моё изображение пропадало в руках посторонних людей, но в моих, Сириуса — так как он его сделал — появлялось. Я надеюсь, в руках моего любимого оно тоже появится. — Крёстный, но разве тот мужчина из лавки не маггл? — удивился я. — Кто, Персиваль? Он — сквиб и именно он когда-то продал мне парные зеркала. Мужчина он хороший и честный. В первую маг войну Волдеморт уничтожил всю его семью, Персивалю тогда было двадцать пять лет. Так что, он люто ненавидит Волдеморта и всех его ПСов. — Пусть этот кулон-артефакт будет от меня тебе и Драко подарком. Нарцисса не плохая женщина, она совсем не такая, как ведьма Беллактрикс Лестрейндж. Цисси добрее и я надеюсь, что её качества всё-же перешли сыну и он не такой отморозок, как Люциус. Я провел с крёстным все каникулы. Мы жили с Сириусом, вместе готовили завтраки, обеды и ужины, кормили друг друга. Правда стряпня мужчины была не ахти какая, но мою крёстный всегда хвалил. А по ночам он звал Джеймса во сне, и плакал, проснувшись. На Гриммо в комнате Сириуса висело его колдофото, с которым крёстный часто разговаривал. Он рассказывал мне о моих родителях и всегда плакал, повторяя, что он провел с ними так много дней, а я совсем их не помнил, так как остался крохой-младенцем после гибели Джеймса и Лили. Я знал, что Сириус страдает от любви, которую потерял. И, глядя на его переживания, я понимал, что у меня будет похожая с крёстным судьба. Я не знаю, как Драко в своей дальнейшей жизни поведет себя: будет меня помнить и любить, или забудет, как прошедший день, как мимолетную ошибку молодости. Я знаю одно, что навсегда, на веки вечные моё сердце и душа принадлежат Драко. Я и сейчас каждую минуту произношу в уме: «Я люблю тебя, Малфой!» — Я люблю тебя, Драко! — шепчут мои губы по ночам. — Я скучаю по тебе, любимый! Провожать на вокзал Кингс-Кросс Сириус меня не пошел в этот раз, я уехал с семьёй Уизли. Мы долго с крёстным прощались на пороге Гриммо, 12., а потом я просто попал в машину Артура Уизли и мы поехали на вокзал, чтобы с платформы 9 и ¾ уехать в 11.00 в наш Хогвартс. ♤ Как и предсказывал Сириус, Драко приехал в школу отчужденным и холодным. Я, было бросился к нему навстречу, помчался, надеясь увидеть любимые, сияющие серебристые очи, но натолкнулся на пасмурную грозовую тучу. — Привет! — прошептал я, глядя с улыбкой! — Как ты? — Тебе чего, Поттер? — спросил он глухо. Не зло, не холодно, а глухо, сдавлено, словно ком в горле застрял. Мы как раз входили в Большой зал на ужин, когда вдруг ребята какие-то толкнули меня и я упал на Малфоя, потом повалился на пол. Он не дал мне упасть, а на мгновение прижал крепко к себе, задрожал, а потом выпустил из своих рук, и сломя голову побежал в свои слизеринские подземелья. Я успел-таки незаметно всунуть в его карман амулет-артефакт. Я хотел пойти за ним, но услышал позади себя ледяной голос Снейпа: — Не так быстро, Поттер! Я медленно обернулся к нему, а он взял меня за руку, и как котёнка потащил в свой кабинет зельеварения. Северус запихнул меня внутрь и закрыл дверь взмахом руки, применив «Запирающие» и «Заглушающие» Чары. — Что за ребячество, мистер Поттер? — проговорил мужчина. — А в чем проблема, профессор? — спросил я. — Во-первых, где ваше приветствие, Поттер? Вы такой-же как ваш отец — заносчивый, высокомерный, наглый и бестактный. — Мой отец не был таким и я — тоже! — возмутился я. — Молчать, Поттер! Во-вторых, чтобы ноги вашей больше рядом с мистером Малфоем не было! Все ясно? Он не вашего поля ягода, не чета вам! Увижу Вас рядом с ним и вы вылетите как пробка из бутылки из Хогвартса. — Не имеете права, профессор! Я учусь не у вас и не ради вас… — Молчать, негодный мальчишка! «Лигилиментс!» — проговорил Снейп и я почувствовал вторжение в свой разум. Это длилось секунд десять-пятнадцать. — Меня сейчас стошнит, Поттер! Слащавый, влюбленный идиот! Ты знаешь, Поттер, что разум твой доступен, как открытая книга, твоему заклятому врагу, Волдеморту? Он совсем скоро возродится. Тогда ты, твой крёстный и Драко будете подвергнуты смерти! Хочешь умереть — вперед, но без Малфоя! Я сейчас для твоей же пользы сотру воспоминания вашей связи с Драко. Идиоты с бушующими гормонами. О чем вы думали? Ты такой же неосторожный, как твой отец. — Не надо, профессор, не стирайте память о нашей любви… о моей любви к Драко. Он и Сириус — все, что у меня осталось. Я не хочу забывать то, что подарил мне Драко: любовь, нежность, радость… То, что вы никогда не чувствовали в своей жизни, профессор. Я прошу вас, не надо! — Я полностью стёр из памяти о вашей связи с мистером Малфоем, он ничего не помнит и это было решение ЕГО, и оно правильное. Он так оберегает вас, а вы, как когда-то Джеймс с Сириусом, только хнычете как несправедлива жизнь с вами поступила! А жизнь, Поттер, вообще несправедлива! Слабак вы и нюня! — Снейп переходил постоянно то на «вы», то на «ты». — А вы можете прикрыть воспоминания чем-нибудь? Каким-то иным воспоминанием? Я правда не могу потерять Драко, я люблю его. Я слышал, профессор, что вы любили мою мать, всю жизнь любили. Если это правда, не лишайте меня этих воспоминаний. Я всю жизнь видел только боль, утраты и ненависть, а Драко подарил мне надежду и любовь. Прошу… — Слабак! Эгоист! Идиот малолетний! Тебе не с Волдемортом драться впору, а с ветряной мыльницей. «Лигилиментс!» — снова проговорил Снейп и вошел в моё сознание. Стало легче, не так больно от любви и не так холодно и обидно, не так горько от равнодушия Драко. Намного легче, но я всё-же, где-то очень глубоко, словно в глубине колодца я видел нашу с Драко любовь и все, что мы испытали в ту ночь. Однако, думать о ней, вспоминать не хотелось совсем и это было, как я понял, заслугой Северуса. Он вышел из моего сознания и я опустился на стул, так как ноги мои меня не держали. — Спасибо, профессор! — проговорил я. — Поумнейте уже, мистер Поттер! Война началась, враг будет пробираться в ваш разум, играть с ним, менять, манипулировать вашим рассудком через сны, видения и ощущения. Вам надо научиться блокировать сознание не только на яву, но и во снах, — ответил зельевар. — Я не умею, научите меня этому, — попросил я. — У вас есть профессор Дамблдор, он руководит вами, а не я. Поговорите с ним, а теперь убирайтесь и не подходите к Драко! Когда я покинул кабинет Снейпа, совсем почувствовал лёгкость и спокойствие. Да, повезло Драко с таким сильным крёстным. (Конец POV. ГАРРИ ПОТТЕРА). ♤ POV. ДРАКО МАЛФОЙ. ♤ Я прибежал в свою комнату и закрыл дверь, спустился по ней на пол. Я оттолкнул сегодня Гарри. Он подлетел ко мне доверчивым котёночком, а я оттолкнул его. Но так надо. Перед глазами стояло существо безносое с алыми глазницами, чудовище, ужас, который вот-вот возродится. Интересно, когда и где этот урод обретет телесность? Я поднялся с пола с сунул руку в карман. Что такое? Что это за коробочка внутри? Я развязал ее и вынул записочку, а под ней было что-то из белого нефрита. «Драко! — прочел я корявые буквы Гарри. А то, что это писал он — сомнений не было никаких. — Я знаю, что ты возможно уже забыл, а вернее, тебе помогли забыть, о нашей встрече, но я все помню. Я люблю тебя и всегда знай, что я на твоей стороне! Я буду биться за тебя, как уже говорил, с той тварью, что стоит между нами. Я никогда не забуду тебя, Малфой! Я всегда буду любить только тебя, Драко! Я буду ждать тебя, когда бы ты не вернулся ко мне! Люблю, скучаю, мой Драко! Кулон этот — магический артефакт. Открой его. В чужих руках — не в твоих и не в моих — будет виден только рисунок птицы, а в наших… Сам посмотри. Носи его и всегда помни, что моё сердце, моя душа и моя любовь всегда с тобой. Люблю тебя, Драко! 1.P. S. Я понимаю все, а поэтому прошу тебя, сожги записку заклинанием «Инсендио», так надо для твоей безопасности, любимый мой! Кулон помог сделать Сириус, он поздравляет тебя и Нарциссу с прошедшими теперь уже праздниками. 2.P. S. Я люблю тебя! Твой навеки Г. Д. П». Дрожащими пальцами я открыл кулон и птичка, нарисованная на кулоне, превратилась в облик Гарри, как на колдофото. Он улыбался мне тепло и нежно. У меня полились слезы из глаз при виде родного и любимого образа. Я надел кулон на шею, наложив на него чары «Невидимости» и «Необнаружения». Он виден был только мне одному. Конечно же, душа моя, жизнь моя, я сохраню его, как и мою любовь глубоко в сердце. — Гарри, я тоже тебя люблю и никогда не перестану любить, — прошептал я и слезы снова полились из глаз.