И суждено нам было встретиться ...

Залитая утренним солнцем одна из улиц Киото создавала общую атмосферу спокойствия и безмятежности, и лишь отголоски шума редких машин разбавляли тишину. Порывы северных ветров вскружили в оранжево-алом вальсе листья клена возле каменных бордюров, то и дело разбрасывая на серое полотно мощеной булыжником дороги яркие краски опавших листьев. Кёджуро шел бодрым шагом. Сонливость толком не прошла, но зато прохладная погода помогала привести свои мысли в порядок. Дойдя до бара в конце улицы, мужчина открыл стеклянную дверь, запустил за собой ветер, пригнавший зернистую пыль на порог. Ренгоку старший зацепился янтарными глазами за крупную фигуру в серой толстовке и пепельными волосами. Тенген пил явно не просто кофе с утра пораньше: Кёджуро знал мужчину, как свои пять пальцев. Узуй мог иногда пригубить спиртного не в вечернее время.  — О, привет. Садись давай. — Узуй подвинулся, убирая со стола сумку с документами.  — Заказать чего? И что тебе там снилось такого, что ты чуть не кончил от страха. Давай, всё выкладывай.  — Тебе так интересно, от чего я почти крышей не поехал? Тогда пиво заказывай, расскажу. — Кёджуро снял своё персиковое пальто, повесил на крючок вешалки, сел на мягкий кожаный стул. Через минут пять заказ был выполнен. Ренгоку пил медленно светлое нефильтрованное, провожая взглядом девушку со светлыми волосами и какого-то странного парня… с татуировкой на лице? Блондин не успел рассмотреть, как следует эту парочку, лишь напоследок зацепился за зелёную макушку парнишки. Кёджуро снова вернул взгляд на своего собеседника.  — Пф, знаешь, с утра пораньше пить — такое себе дело. — Тенген отпил свой черный кофе, ставя на блюдце чашку, цыкнув.  — Ты явно не простой кофе пьешь. — Кёджуро с хитрым прищуром глянул на Узуя. — Ещё и меня отчитываешь. С коньяком?  — Именно! — Улыбнулся Тенген. — Ну, что тебе там снилось? Поподробней только.  — Ох, если голова снова не начнет гудеть, то парочку идей для своего нового комикса точно почерпнешь из рассказа. Тогда слушай… Кёджуро пересказывал в красках весь вчерашний сон, не забывая ещё и нагнать ужасов, и эмоций в особых моментах. Так, для придания большей выразительности и красноречивости. Для Узуя это важно, рассказать ярко и в деталях. В целом, Тенген шокировало то, что у его лучшего друга такие сновидения приходят и отнимают драгоценные часы отдыха, заодно портя нервы. Но то, что Кёджуро привиделось в ванной, Узуя заставило поперхнуться последним глотком из чашки.  — Нихера себе… Хотя, с другой стороны, я б на твоём месте посетил врача: у меня есть одна знакомая психотерапевт. Возможно, на фоне стресса у тебя мозги поплыли, а может проблема с менталкой начались. Хрен тебя знает, Кёджуро, что у тебя в обезбашеном мозге происходит. — Белая кофейная чашка с росписями звонко стукнула об поверхность блюдца. Узуй достал карточку из кармана толстовки, протягивая другу. Блондин выдохнул тяжело, допил пиво. — Давай контакты твоей знакомой — схожу. Мне не нравится это всё. К тому же, это началось после того, как я чуть не сбил одного мужика.  — Во даешь! А че за мужик-то? Разглядел его хоть? — Учитель искусства и музыки скрестил руки на груди, окидывая взглядом орхидею на подоконнике. Он такую же подарит своим женам, каждому по цветку, если вернётся в Токио. Как же он давно не видел своих, как он ласково зовёт своих жен, «блёсточек».  — Не совсем. Темно было, а проскочил так резко, словно испуганная лань. Но пучок розовых волос из-под капюшона успел разглядеть.  — Розовых? Панк какой-то или педик. — Тенген подозвал официантку, при этом успел ей построить глазки и оплатил счет: за себя и за Кёджуро. Ренгоку всегда удивлялся: как его друг так легко может флиртовать с другими девушками? Нет, Кёджуро не лишен обаяния и харизмы, но всегда стеснялся в любовном плане действовать первым. Быть инициатором. Хоть решительность всегда и брала верх над страхом, всё-таки отголоски второго чувства не покидали мужчину, отдаваясь холодным потом, резкими движениями или Кёджуро начинал тараторить, путать слова. Блондин не ответил на слова друга, продолжая разглядывать карточку.  — Хашибира Котоха… Стоп, Хашибира? Мать Иноске? — Кёджуро удивленно смотрел на визитку с номером врача, переводя взгляд танжериновых глаз на Тенгена. Узуй кивнул.  — Ага, толковый врач. Помогла как-то с депрессией разобраться, заодно и пару советов насчет секса дала. Кстати, может тоже помочь в интимной сфере, если что. — Узуй хитро подмигнул им вновь принялся рассматривать белоснежную, словно первый снег, орхидею. Такую он подарит Суме. Она любит белый цвет, но, к сожалению, голубых орхидей нет. Голубой она любит больше.  — Неужто у самого блестящего дамского угодника проблемы в постели? — Не удержался блондин от колкости.  — На твоём месте, Ренгоку, я бы молчал, а то блестяще можно отхватить. — Парировал ответ собеседника светловолосый. Кёджуро лишь рассмеялся.  — Молчу, молчу. Ах да, я узнал об прошлом учителе. Ты мне тактично забыл сказать его имя, Тенген. Тенген рассматривал блондина ещё какое-то время, ища подвох в словах. — Мы просто забыли тебе сказать его имя. Заболтались. И не смотри на меня так! Кстати, какой такой школьник тебе подсказал? А тебе явно кто-то из детишек сболтнул. — Только Кёджуро было открыл рот, как мужчина его перебил, высказывая догадку. — Не наш ли мальчик-одуванчик Танджиро Камадо?  — Он самый! — Лучезарно улыбнулся блондин. — Мичикацу Цугикуни: расскажи о нём поподробней. Тебе не отвертеться, Узуй. Мы с тобой тут вдвоём сидим тихо, можно сказать культурно, так что давай, вещай.  — Поверь, эта посиделка сейчас превратиться в неприличное времяпрепровождение. Я буду ярко браниться. — Тенген встал из-за стола, перекидывая сумку на плечо. Кёджуро же взял свое персиковое пальто и натянул на плечи, выходя под аккомпанемент дверных колокольчиков. — Тут нечего сидеть. Лучше пройтись. Ты как? Заодно удовлетворю твоё любопытство. Ренгоку старший кивнул. Выходя из бара на улицу, мужчина шел рядом с учителем искусств, наслаждаясь прохладой осеннего ветра и пошел быстрым шагом вместе с Тенгеном, переходя улицу. ***  — Он странный мужик. — Говорил Тенген, разогнав кучку серых и таких же унылых, как многоэтажные дома в Киото голубей. — До чёртиков странный. Вечно с каким-то натужным пафосом говорил, причём с огромными паузами. Нет, уроки вёл весьма неплохо, но на твоём фоне явно блекнет! Кёджуро, этот ублюдок даже не здоровался со мной! Я всегда вежлив со всеми. Почти. Но вот, что тебе ещё скажу: когда ему какой-то пацан насолил, на рабочем столе установил весьма упоротый и пошлый мем, то у Мичикацу такой взгляд был, что все мы чуть ли не до конца рабочего дня в углах срали. Не, я-то человек не пугливый по натуре, но как увидел его глаза, горящие адским ненавистным пламенем, так у меня жопа вспотела! Кёджуро звонко смеялся, присаживаясь на лавочку вместе с Узуем. Голуби окружили тут же их ноги, принимаясь вертеть своей глупой серой головой, ворковать другим голубям или отгонять, клевать молодняк. Одна из пернатой толпы птица уселась на мысок обуви Ренгоку, стараясь балансировать крыльями и устроиться поудобнее. Кёджуро смахнул нахальную птицу случайным движением ноги.  — Это, конечно, всё до жути весело и задорно, но что ещё такого в нём было пугающего, чего все шарахались? — Блондин потянулся к пачке сигарет, доставая последнюю.  — Рост. — Коротко бросил Тенген, грустно выдохнув. Курить хотелось неимоверно, а свою пачку сигарет оставил дома на стеклянном кофейном столике. Ренгоку молча предложил последнюю сигарету свою, махнул рукой, мол, решил бросить.  — Братец постоянно отчитывает? — Кёджуро кивнул, и его волосы цвета пшеницы развеяло порывом ледяного ветра. — Хах, как я давно Сенджуро не видел. Может, все вместе как-нибудь соберёмся?  — И опять предложишь пиво? Как в прошлый раз за знакомство? — Кёджуро скрестил на груди руки, улыбнулся, провожая взглядом стайку пташек в небе.  — Ну уже не за знакомство… — Протянул Узуй, делая затяжку. Кёджуро ухмыльнулся ещё больше. — Точно решил бросить? Тут магазин есть недалеко, можно прикупить пачку со смертью.  — Не-а, я пас… Наверное. Для начала буду выкуривать по четыре сигареты в день, а не по пять. Потом буду ещё меньше и меньше… В целом, ты понял. Снижать количество потребляемого никотина. — Мужчина поежился от резкого дуновения ветра, успел отвернуться, дабы зернистая пыль в глаза не попала. Тут слишком ровная и открытая местность в парке, даже не смотря на пушистые деревья, листья которых своим кричащим цветом разбавляли атмосферу уныния города. Ветер всё равно гулял по выложенной плиткой дороге.  — К тому же, — Узуй поправил капюшон толстовки, сунул руки в теплые карманы, — его застукали с учеником одним за кое-каким занятием. Весьма пикантным. За что, разумеется, его и поперли из школы. Явно не ученица была. И предполагаю, что это был брат Зеницу. К тому же, этого ублюдка давненько не видно на уроках… — Дамский угодник сделал затяжку, последнюю, потушил об край урны окурок и бросил в неё, туда, к сотне таким же выкуренным сигаретам.  — Брат того блондинчика, который кричит на весь коридор? — Тенген кивнул, поправляя прядь светлых волос. — Хм, у меня его в списке класса не было. — Ренгоку снова спугнул птицу резким жестом руки. — Откуда у тебя такая догадка, что именно брат Агацумы был с прошлым учителем в кабинете?  — Пф, да они чуть ли не за ручки держались и не сосались в коридоре на перемене. Явно между ними были более чем деловые отношения, выходящие за рамки «учитель-ученик». Я как-то не спешил лезть в это дело, понимал, что это не моё, но в стенах школы не положено заводить интрижки с учениками. Да и к тому же оба парни. Пиздец, а не новость. — Тенген выдохнул пар изо рта. Холод опускался на пар стремительно быстро, обнимая своими ледяными руками осенний воздух. Мужчина вновь поежился, пряча руки в карман толстовки глубже. — Я понимаю, почему вы все молчите, словно в рот воды набрали. Ну или чего покрепче. — Ответил старший сын Ренгоку спустя секунды обдумывания. — Да тут только идиот не поймет, Кё. Не дай Бог эта новость разлетится за стены школы, то её прикроют к чёртовой матери. — Ренгоку в изумлении изогнул свои кустистые брови. — Погорячился с закрыть, но вот репутации мы явно лишились бы. Детей попросту будут бояться отдавать туда. Наша школа — одна из старинных и пользуется большим почётом, уважением, так как там буквально хранится история прошлых веков. Мы так рисковать не можем, а посему решили не разглашать об этом каверзном случае… — Тенген замолк на время, выдыхая носом. Прохлада начинала кусать и колоть лёгкие. — Поэтому никто детям и не рассказал. Особенно им. Сам прекрасно знаешь, что эта новость распространиться, как чума и всё, дойдёт до туда, когда не нужно ей доходить. Подростки падки на всякие сплетни, да ещё и приукрасят, добавят, что бывший учитель любитель жесткой порнухи с животными и клоунами. Кёджуро прыснул в кулак. — Вот ты испортил всю серьёзность ситуации, Тенген. Ренгоку старший был полностью солидарен с другом. Тенген как с языка снял. На Мичикацу могли запросто завести уголовное дело за совращение несовершеннолетних, но всё обошлось банальным увольнением и пятном позорным в репутации учителя истории. Бывшего учителя. — А что насчет Кайгаку? — Он буквально испарился. В школе его давно нет. Как минимум недели две прошло, а может и три, но он так и не почтил нас своим присутствием. — Съехидничал мужчина с татуировкой на глазе. — Говорят, перевёлся в другую школу, но документы его ещё здесь, в школе. Агацума отмалчивается, не говорит ничего, но поведал уже о ненормальном поведении брата. — Зеницу молчит и не говорит о своем брате? Они не вместе живут? Как так? — Кёджуро, пока что не спеши закидывать вопросами мужчину, пока что дал для разогрева парочку. У блондина полно вопросов и пройдёт не час, что бы Узуй ответил на них все. Вполне вероятно, что светловолосый что-то, да умышленно недоскажет. Эта мысль не давала покоя воспаленному мозгу Кёджуро, всё больше копошась и сотрясая разум. Но Тенген — лучший друг, ответственный и открый человек. Уж что, но Кёджуро он не соврет. Он никогда ещё не врал ему. — Кайгаку неродной брат Зеницу. — Пояснил мужчина. — Я слышал краем уха, что он хотел съехать от этого нытика и бросить деда — Джигоро Куваджима. На самом деле Кайгаку не такой хороший человек. Честно сказать, он тот ещё отморозок. Связался с компанией Даки и Гютаро, даже был слух, что наркотиками начал баловаться… Правда, я без понятия, пиздят аль нет, но если заявится на урок твой — не реагируй. Сделай вид, что так и должно быть. Я имею в виду его прогулы частые. — Но… — Кёджуро перебили быстро. Даже слишком. — Просто сделай так. Поверь мне на слово. Сделай и не обращай внимания. Он, наверное, в курсе, что учитель сменился. Могли рассказать его друзья. — Странно это всё. Очень. — Это ещё не странно. Поверь, как только нам восковую фигуру Ёриичи после реставрации привезли в музей, а в тот момент Мичикацу работал ещё у нас, так в школе началась всякая чертовщина. Ученики будто с ума посходили. Несколько из них в один голос утверждали, что у препода лицо менялось иногда и становилось жутким. — В каком смысле менялось? Хах, что-то вырастало на нём и они пугались? — Кёджуро слушал внимательно дальше. — А ну брысь отсюда! — Голубь, который уселся своими грязными лапками на джинсы мужчины, испачкал ткань. Кёджуро отогнал пернатого нахала, возвращая своё внимание к Тенгену. — Пф, ты только особо не смейся, но они говорили, что у него лишняя пара глаз появлялась. А застукали его за «этим» в туалете. Ох уж эти детишки со своей бурной фантазией… Кёджуро не засмеялся. В глубине души, слушая этот рассказ об уже не таком таинственном преподавателе истории, прорастали ростки сомнения в своей адекватности, ибо Кёджуро в какой-то степени верил этим детям… Сегодня же он запишется к Котохе на сеанс. — А тебя не смущает фамилия Мичикацу? Она точно такая же, как и куклы в музее. — Не особо. Мало ли, может он потомок этого мечника или однофамилец. Всякое бывает. К тому же, музей, именно часть с истребителями не совсем достоверна с точки зрения истории. Тебе-то не знать, как профессиональному любителю копаться в пыльных архивах. — На последней ноте Тенген не удержался от подкола. — Хах, поверь, если бы не моя любовь к старым, пыльным с измохраченным корешком книгам, то я бы точно уступал прошлому учителю в яркой подаче урока! — Кёджуро воскликнул. Узуй весело ухмыльнулся. — Но согласен — демоны вряд ли существовали. Так что, может быть, это просто совпадение, да и лицом они не особо похожи. Кучка голубей перестала рыскать возле ног двоих мужчин, взмыла в воздух, поднимая пыль и опавшую листву. Тенген с Ренгоку отправились дальше гулять, болтая о жизни… *** Пробираться к выходу метро было не просто сложно, а невыносимо тяжело — Танджиро, то и дело толкали в плечо рукой, локтём могли ненароком попасть в живот, довольно больно ткнув. Вроде позднее утро, а тут не суетливый утренний нескончаемый поток из людей, а самая настоящая толкучка. Шум, гам, общая напряженность давила на мальчишку с карточными серьгами, попутно разбавляя какафонию звуков, и то с натяжкой, своими робкими извинениями, когда Камадо старший пробирался к лестнице эскалатора.  — Наконец-то, свобода. — Танджиро спустя минут десять выдохнул, выходя из метро. Поправил рукой, взлохматил свои и без того непослушные волосы, побрел к дому Зеницу. Такой толчеи он давно не заставал: обычно люди в одиннадцать утра «рассасываются», словно гематома на больном колене. Но не сегодня. Камадо не знал, чем вызван был такой ажиотаж. «Боевой Кабан» уже ждал на месте. Надо поспешить. *** Крики и пронзительные визги тут же привлекли внимание старшего сына Камадо. Телефон в руке парня с поразительной частотой вибрировал, разрываясь от сотни звонков от Иноске. Танджиро не брал трубку — не было смысла, он уже прибежал к месту встречи.  — Что тут происходит? — Глаза цвета спелой вишни искали источник звука и наткнулись на визжащий желтый комок на дереве.  — Это белобрысое ебанько залезло на дерево, потому что испугалось собачки. — Дворник, чуть ссутулившись, опирался на метлу и флегматичным взглядом лицезрел весьма занятную картину: парень с девичьим смазливым лицом пытался достать до блондина, дразня и попутно кидая камень в оного. Иноске искренне думал, что так поможет Агацуме спуститься с дерева, если собьет его с ветки, как запутавшийся в пушистых листьях воланчик от теннисной ракетки. — Уже как минут десять визжит, как циркулярная пила, не слезая. Я относительно недавно пришел, мне тут прохожая женщина рассказала. — Пояснил дворник. — Собака давно убежала, конечно, чуть не куснула его за ногу, но убежала. Хозяин не уследил за той-терьером. — Мужчина кашлянул в кулак. — Иноске! Прекрати кидать в Зеницу камни! — Крикнул парень. «Боевой кабан» тут же повернул голову, узнав облдателя карточных серег. — Монджиро! Давай, бери камень, щас его собьем, он упадет и мы пойдем в кино. — Отвали! Не смей в меня камни кидать! Танджиро-о-о-о-о! — Протяжно выл блондин на дереве дуба дворового, боясь пошевелиться, ибо ветка не шибко прочная. Камень прилетел в костяшку большого пальца. Агацума снова заныл, Танджиро приложил с размаху, не рассчитав, ладонь к широкому лбу. — Нужна стремянка и проблема решена! Может, сходите за ней? — Камадо старший повернулся лицом к мужчине за сорок. — Я-то с радостью снял с ветки твоего друга, да только от подвала ключа нет. Мой помощник по пьяне уронил его в колодец. Вот, стою, наблюдая не без смеха и слёз за этими двумя, жду когда принесут запасной. Хоть бы этот дебил не потерял ещё один ключ. Спустя минуты три, дворник, увидя своего помощникам в более-менее трезвом состоянии, пошел за стремянкой доставать бедолагу, но внезапный вскрик и хруст несчастной хлипкой ветки заставили обернутся мужчину. Стремянка не понадобилась: Иноске попал небольшим куском кирпича по Агацуме, а тот свалился с дерева, не удержал равновесия и грохнулся вниз, прихватив с собой несчастную ветвь. Ветка, к счастью, не попала ни по кому. ***  — Теперь мы точно не успеем в кино! Всё из-за тебя, Моницу! Ты испугался какой-то шавки, побежал и залез за каким-то хером на дерево. — Хашибира кричал на весь двор на блондина, размахивая в стороны своими большими руками. Брюнет слишком долго ждал выхода «Квартала красных фонарей». Все рекламные постеры, своей сочной и яркой картинкой приманивали взор обычных, даже сказать, искушенных зевак своим кричащим заголовком и не менее кричащим описанием сюжета. Нет, это не фильм для взрослых, отнюдь. Иноске предпочитал либо комедии, либо экшеновые фильмы, а на такое даже бы не повелся. Зеницу с Танджиро банально от скуки согласились пойти вместе с «кабаном» на сеанс. Трейлер обоих парней ничем не зацепил, но ради друга они решили сходить. Всё-таки, тема демонов и охотников на них, да вкупе с некоторыми откровенными постельными сценами не очень-то впечатлили юношей. Возможно, сам трейлер был плохо сделан и на первый взгляд ничего нового не мог предложить. К тому же, троица слишком давно не собиралась вместе, уже забыв, как они громко и заливисто смеялись, друг друга подначивали, а Танджиро в роли старшего брата для них, разнимал бы и приглядывал, чтобы никто из них, а уж тем более из прохожих, не пострадали. — Чего ты на меня орешь! Ты всех тут распугаешь! От нас уже шарахаются! И чего ты в меня камни кидал, тупой кабан?! — Зеницу повышал голос, чуть ли не взвизгивая. Даже больная голова, куда собственно, и попал небольшой камень, звенела, словно медный колокол, отдаваясь всё ещё резкой болью. Агацуме повезло — приземлился на кучку опавшей засохшей листвы и гору черных мусорных пакетов. — А как тебя ещё было спустить? Вот, сработало же! — Победно улыбнулся Иноске, прекратив размахивать руками. — И чего от шавки побежал? — А если бы собака меня укусила? М? А если бы пошло заражение в кровь или она болеет бешенством! У-у-у, Танджиро, я бы умер! Я точно бы умер! — Блондин цеплялся за рукав дутой куртки, тянул сильно и не прекращая лить поток слёз, старшеклассник ныл. Танджиро ощущал боль в голове от столь громких звуков. — Ну не умер же! — Хлопнув вновь по лопаткам блондина. — Не переживай, сука. — Иноске! — Взгляд тёмно-алых глаз укоризненно пал на Хашибиру. — Зеницу, собака просто побежала на тебя, скорее всего обнюхать хотела. Зачем же убегать надо было? Вот она и погналась за тобой. К тому же вряд ли она бешеная. Хозяева все без исключения прививают своих питомцев. — Камадо успокоил поток нытья и слёз, посмотрел на экран смартфона. — Собак надо на поводке держать… — Пробубнил блондин, перестав тянуть парня за рукав. — Срочно погнали. Мы почти опоздали! Иноске, ты ж купил билеты заранее? — Танджиро, поворачиваясь и окинув взглядом брюнета, заметил краем глаза смутно знакомую куртку. Фигура сидела передом к ним, на лавочке, в метрах пятидесяти. Парень с карточными серьгами узнал этот пучок розовых волос, торчащих из-под капюшона: мужчина, которого чуть не сбил Ренгоку-сан. Что он тут делает? — Конечно взял, а ты че думал? Великий Иноске-сама забудет купить билеты? Ха! Выкуси, Гомпанчеро! — Паренёк достал из кармана своей кожаной куртки тройку билетов, прямо размахивая перед носом Камадо. Танджиро отвлекся на друга. — Эй, куда ты палишь? Че там интересного? — Иноске повернул голову в ту же сторону, что и Танджиро. Никого. Кроме маленькой старушки, которая еле как перебирала ногами, доходя до лавочки. Мужчины и след простыл… — На бабулек потянуло, да? — Загоготал Хашибира, за что получил по голове от Зеницу. — Нет… Тут буквально секунду назад сидел мужчина, которого чуть не сбил Ренгоку-сан дня два-три назад… — Молодой человек тряхнул головой. Никого, кроме пожилой женщины, севшей на деревянную лавочку и устремившая взгляд на кучку воробьев, прыгающих возле её ног. — Да ну?! Кукольные глазки? — Иноске посмотрел на пожилую женщину и снова взглянул на Камадо. — Эй, Монджиро, позже расскажешь, кого там мужик-кострище-огнище грохнул, а щас мы опаздываем! — Иноске потянул за рукав куртки Камадо, уносясь быстрее ветра на желанный фильм. — Эй, меня подождите! Да стойте! — Зеницу погнался за двумя своими друзьями, догоняя обохи парней. *** Все опасения, словно карточный домик от дуновения ветра, рухнули. Фильм вышел не таким ужасным, как юный Танджиро предполагал, а даже зацепил некоторыми моментами. Что же, стоит отдать должное Хашибире — фильмы он умел подбирать, ибо это не первый раз, когда Иноске брал их в кино на понравишвийся ему сеанс. Зеницу был абсолютно солидарен с Танджиро. Но особенно ему понравилась женщина — демон. Такой прекрасной актрисы парень ещё не видел и не скоро забудет. В целом, ещё и женщины — куноичи были вполне неплохи не только внешне, но и своей актерской игрой. А вот что, то главный мечник — монах был до жути своей манерой говорить похож на преподавателя искусств и музыки — Тенгена-сана. Агацума сразу же невзлюбил главного героя.  — Слышь, Монджиро, — Иноске доедал остатки попкорна, спрашивая с набитым ртом. Зеницу скривился. — Так че за мужик сидел во дворе? — Ну и свинья ты, Иноске. — Снова сморщился Зеницу, окинув недовольным взглядом карих глаз друга. — Едят с закрытым ртом и не разговаривают! Летит все мимо, на меня чуть не попало! — Хашибира не обратил внимание на замечание блондина. — Ох, я уже забыл, честно. — Проговорил Камадо, задумавшись. — Ах да, не так давно меня подвез Ренгоку-сан до дома и мы выехали в спальный район, а из кустов выбежал тот мужчина. Ренгоку-сан успел вовремя затормозить, а тот человек так быстро убежал, что мы даже не успели уследить за ним. Это всё, что произошло. — Танджиро допил сладкую газировку и выкинул тару в мусорный бак. «Прощай дрянная газировка! Надеюсь, мы с тобой не скоро встретимся.» — Произнёс Танджиро про себя. Он не очень любил сильно сладкие напитки, но покупать такое в кино –сродни традиции, которые он чтил вместе с друзьями. — О как! Во даёт кукольные глазки. — Удивился Иноске, выбросив следом пустую корзинку с поп-корном. — Блять… — Настроение парня сразу же испарилось, как только глаза цвета спелого гороха прочли сообщение на телефоне. — Что такое, Иноске? — Танджиро сразу же заметил перемену в настроении лучшего друга. — Отчим пишет? — Вопросил Зеницу, завязывая шнурки на ботинках. У Хашибиры всегда настроение менялось с поразительной скоростью, когда речь заходила о Доуме — новом муже его матери. — Мудотчим. — Прошипел Хашибира. — Сука, просит, что бы я пришел пораньше. Боже, угораздило ж мою матушку выйти повторно замуж, так ещё и за этого ублюдка. Он же не любит её! Из него так и прёт фальшь и неискренность! Но ничего, я открою матери глаза на правду… Когда-нибудь. — Иноске, выходя из кинотеатра, со всей дури пнул банку из-под пива, лежащую на асфальте. Банка полетела на дорогу, так и осталась лежать одиноко на ней. — Сегодня он мудотчим… А вчера был пиздотчим. — Сказал Танджиро, рассматривая залитую вечерними огнями улицу, медленным шагом прогуливаясь под светом фонарей. — А позавчера хуотчим. — Подхватил Зеницу, провожая влюбленным взглядом пепельную блондинку. — Ты определись уже. — Да всё подходит! Вот надо было ему написать сейчас… А хотя назло ему приду поздно… — Подумал парень, но сразу же откинул в сторону эту затею. — Блять, не катит. Мама тогда расстроится, а это последнее, что я хочу. Почему она вышла замуж за такого урода? — Иноске, может не всё так плохо, как ты думаешь? Ведь Котоха-сан совсем недавно обвенчалась с ним. Ты ещё просто не привык его компани… Наверное. — Ответил Танджиро. — Да насрать! Он мне с первых минут знакомства не понравился. Прошло месяца два, а я до сих пор терпеть этого хмыря не могу дома. Да и ещё когда целует её, — Иноске скривился, — своими наманикюренными руками обнимает маму… Аргх, на кой хер он себе ногти сделал?! — Он же у тебя владеет нескольими салонами красоты в Киото. Причём деньги рубит не малые. — Сказал Зеницу, поправляя шапку на голове. — Может сделал и себе. Но да, я согласен с кабаном — он жуткий тип. — Он мерзкий. — Отрезал брюнет. — Меня воротит от него… Вечно со своими подъебами по поводу моего лица лезет ко мне. Будто я виноват в том, что у меня рожа как у бабы? — Вздернул тонкие брови Иноске. — Ладно, я пошел домой. Не хочу выслушивать потом доёбки Говноумы по поводу опоздания. Кстати, я же говорил, что фильмы я выбираю самые лучшие? Хах, Иноске-сама никогда не ошибается! Танджиро рассмеялся, а Зеницу лишь закатил глаза к небу. Все трое понимали, что на такой грустной ноте придется расстаться. Танджиро крепко пожал руку Иноске, обнял. Зеницу сделал тоже самое, но только его потрепали ещё по голове, из-за чего он крайне возмущенно воскликнул. Иноске побрел домой, напоследок кинув взгляд на лучших друзей через плечо. *** Одиноко сияющая звезда, самая первая на ночном тёмном полотне, меланхолично подмигивала городу. Худощавый месяц выглядывал из-за фланирующих по ночному небу облаков, лив свой платиновый свет на верхи огромных веток-рук деревьев. Завитки сигаретного дыма плясали свой хаотичный танец, лезли в нос, в глаза, но Кёджуро не обращал на это внимание, погруженный в свои думы. Отец с матерью с минуты на минуту прибудут в дом. Наконец-то, старший сын крепко обнимет отца, поцелует свою родную мать в щеку, несказанно радуясь их возвращению. Возвращению в тёплый, такой до боли в сердце родной дом.  — Мама приехала, Кё! Ну же, бросай каку и беги её обнимать! — Светлая головка брата проскользнула через щель двери быстро и точно также незаметно испарилась. Кёджуро сделал последнюю затяжку, выкинул в пепельницу сигарету и пошел следом за братом. Счастью младшего брата не было предела: Сенджуро побежал, чуть не запнувшись об свои собственные ноги, кинулся на матушку с объятиями. — Сенджуро, сынок ты мой, как же я рада тебя видеть! — Рука обняла младшего сына, уткнувшись своим ровным носом в макушку мальчика. Запах дома. Запах родной… Женщина не отпускала своё чадо, сильнее обнимая мальчика, чмокнув в висок. — Матушка! — В глазах старшего сына чуть ли не слёзы стояли от радости. Как же давно он не видел свою мать. Целый месяц Рука Ренгоку лежала в больнице с тяжелой болезнью, не имея возможности быть с собственными сыновьями вместе, и только Шинджуро, отец семейства, был с ней всё это время. К сожалению, но им обоим пришлось не то, что взять академический отпуск на работе, так ещё и поехать в Токио. Шинджуро не мог бросить свою жену в таком положении и отправился с ней, без разговоров, твёрдо решив быть со своей супругой и поддерживать. Кёджуро, обнимая Сенджуро и Руку, не сдержал слёз счастья, шепча о том, как он рад вновь видеть свою мать. Шинджуро зашел следом с огромным пакетом продуктов и чемоданами. Тяжело вздохнул, ибо поклажа в руках имела внушительный вес, запирая за собой входную дверь. — Кхм. — Шинджуро привлек к своей персоне внимание, расставляя руки в сторону для объятий. — Мои дорогие дети не хотят меня обнять? –Улыбнулся широко мужчина. Кеджуро, смеясь на пару с Сенджуро, обняли отца семейства. — Отец… Я очень сильно по тебе скучал. — Прошептал Ренгоку старший. — Мы скучали, папа! — Поправил младший брат. Идиллия, воцарившаяся в прихожей квартиры, лила свет на дорогу счастливого будущего и хороших начинаний… *** Звон удара вилок об тарелки, ароматный запах тушеного лосося и не менее приятный аромат риса с жареными овощами напитал собой атмосферу тёплого семейного вечера. Удар бокала об бокал, наполненный белым полусухим, прервал дружеский спор между отцом и сыном. Кёджуро был рад видеть снова лица своих родных, а улыбка матери таки вовсе заставляла чуть ли не петь от счастья. Но всё-таки, пока старший сын слушал тост отца, он своим нутром ощущал кое-что неладное. Что-то в привычной любящей улыбке матери было не то. Взгляд золотистых глаз отца бегал из стороны в сторону, словно боясь хоть на секунду-другую встретиться с глазами Кёджуро и задержаться там. И лишь Ренгоку младший сидел и пил свой вишневый сок, поглядывая на родителей своими большими глазками, искреннее радуясь их приходу. Старший сын позже поговорит с отцом. Что-то тут не так… — Кёджуро, ты меня слушаешь? — Шинджуро обеспокоенно посмотрел на сына, выводя того из своих размышлений. — Ты в порядке? — А? — Ренгоку старший отвлёкся от разделывания куска лосося. — Ты о чём? Всё в порядке! — Широко улыбнулся мужчина, отпивая из бокала. Алкоголь он редко пил, но сегодня особый день. Хотя, язык спиртное ему точно развяжет и он, если не сдержится, потребует всю правду от отца. — Ох, прости сын, мне показалось, ты не услышал вопроса… Мы оба устали с дороги, сам понимаешь. Перёлет для твоей матери дался не простым. — Шинджуро положил свою ладонь на ручку жены. Рука Ренгоку ласково улыбнулась мужу. — Так, как у тебя дела со школой? — Ох… Вполне. Но только полно бумаг разбирать пришлось, да и беготня туда-сюда с ними в конце-концов дала мне в награду пагубную привычку. — Кёджуро снова отпил из бокала, не рассчитав, поставил слишком грубо на стол его. — Да я понял, что ты курить начал. Квартира пропиталась табаком. Всё так плохо, что ты решил пригубить сигарету? — Удивился отец семейства. Он понятия не имел, что за этот месяц Кёджуро начнет курить. Такого раньше не было. Это настораживало мужчину: вдруг что-то посерьёзнее случилось, нежели банальный перевод в другую школу? — Нет. Не смог себя сдержать, вот и начал. — А я ему говорил, что бы бросил каку и стал снова заниматься спортом! Хотя бы по утрам со мной зарядку делать. — Сенджуро был рад, к чему сейчас клонился разговор: пожурить братца за плохую привычку он всегда мог, и всегда находил повод для этого. Слишком уж мальчик печеться о своём старшем брате, чтобы допускать такое своеволие к своему здоровью. — Эй, ну-ка не ябедничай! — Кёджуро потрепал брата по волосам. Мальчик ловко увернулся от руки старшего брата, хихикая. Рука улыбнулась сыновьям. — Кёджуро, а как коллектив? Надеюсь, люди там не отнеслись холодно к твоей интеграции в их скромную школу. — Женщина положила аккуратный подбородок на бледные скрещенные пальцы рук, внимательно готовясь слушать сына. Шинджуро тоже. — Ох, ты не представляешь, но там Тенген работает. Сам в шоке, однако. Вы же его помните? Мой лучший друг ещё со школы. — Проговорил с набитым ртом Ренгоку, за что получил укоризненный взгляд от матери. — Прости, мам. — Рука кивнула и вернула улыбку. — Тенген, говоришь… — Шинджуро доел свой ужин, взял бокал с вином и снова отпил. — А как же, не помнить… Шинджуро не очень-то жаловал Тенгена. Узуй казался ему всегда высокомерным, таким горделивым парнем, который не будет никогда брать на себя ответственности, а лишь пуская, как он выражается, блестяще, пыль в глаза. Мужчина хотел уберечь своего сына от плохой компании, пока не случился один инцидент: Тенген прижимал к кровати у них дома Кёджуро, явно не без страсти целую оного. Шинджуро Ренгоку являлся гомофобом и был приверженцем традиционных взглядов и не мог такое принять, что его сын встречается с другим парнем. Нет, тогда разразился жуткий скандал, в котором Кёджуро громко хлопнул дверью и ушел из дома. Позже Рука устроила пояснительную беседу с отцом семейства, и супруг, вжимая голову в плечи, боялся что-либо поперёк слова сказать жене. Рука была страшна в гневе. Пострашнее, чем кто-либо из семьи Ренгоку. В итоге Кёджуро вернулся домой через день вместе с Узуем под ручку. Но, к сожалению, Ренгоку расстался через месяца три с Тенгеном, как с парнем, но не как с другом. Оба мужчины до сих пор тепло общаются. — У него три жены. Работает учителем искусства и музыки. — Продолжил Кёджуро, благодаря матушку за ужин и убирая тарелку за собой. — Вот как… Разве многоженство разрешено в Японии? — Отец окончил ужин и подал свою тарелку. — Хотя бы одумался и на женщин стал смотреть. — Шинджуро. — Супруга кинула серьёзный взгляд на мужа. — Не сейчас. — Прости… Что ещё нового произошло за время нашего отсутствия? — Шинджуро тактично перевёл тему разговора, помогая убрать со стола. — Вообще, не так много, как бы мне хотелось. Насчет школы: там, оказывается, есть музей с восковыми фигурами охотников эпохи Тайсе. Ну и более ранних годов тоже. Да-да, тех самых мечником, которые боролись с мистическими демонами. — Кёджуро закончил убирать со стола, достал чашки и заварил зелёный чай. Позже он достанет мотти и екан. — Неужели? Я думал, таких заведений в Киото практически нет. Что насчет всей Японии — не смею предполагать. Школы с исторической памятью в Киото не так много, а вернее их всего две. Я не знал, что школа «Сакуры» входит в их число. — Мужчина смотрел на сына, но всё также избегал встречаться с глазами Кёджуро. От Ренгоку это не скрылось. — Это теперешнее название. Раньше это была школа «Клинка». — Ответил старший сын. — Кстати говоря, у вас-то как дела?! Вы весь вечер всё о нас спрашиваете. Мам, как у тебя лечение продвигается? Рука Ренгоку скрестила пальцы в замок, закусила чуть алую губу. — Знаешь, врачи пока что не дают точного ответа. Кёджуро чуть не выронил чашки из рук, а Сенджуро посмотрел на матушку с нарастающей тревогой во влажных глаза. Женщина поспешила добавить: — Но они говорят, что я иду на поправку! Солнышко моё, не переживай ты так. — Мальчик встал из-за стола, крепко обнимая мать. — Мамочка, я очень хочу, чтобы у тебя все было хорошо! Ну как же тут не переживать?! Все же будет хорошо, правда? — Сенджуро шмыгнул крохотным носиком, уткнувшись в тёмно-каштановые волосы женщины. — Точно-точно? — Всё так и будет, сынок. Всё наладится. — Женщина приласкала мягкие золотистые волосы младшего сына. Кёджуро наконец достал десерт из холодильника, поставил на стол чашки, разливая свежезаваренный чай в них. Тепло этого умиротворенного вечера ещё с большей силой обнимало семью Ренгоку… *** Бесформенная тьма комнаты испарилась вмиг, как только мужские пальцы коснулись выключателя. Желтый свет настольной лампы расползался по всей поверхности рабочего стола. Шинджуро сел за него, откинулся на спину стула, выдохнул и вытянул ноги. Он ждал, когда придёт сюда Кёджуро. Ждал его серьёзный взгляд. Ждал разговора, который вполне мог превратиться в словесную баталию. Он ждал скандала. — Ты здесь? — Ренгоку старший отворил дверь со стеклянными матовыми вставками. — Я хочу поговорить. Шинджуро молчал. Кёджуро принял это за знак согласия, просочившись в комнату. Уселся рядом с отцом на мягкое кресло, вытянув точно также ноги. Более зрелая копия отца глядела на него пристально яркими солнечными глазами. Кёджуро тоже ждал объяснений. — Весь вечер ты избегаешь моего взгляда. Даже сейчас уставился на органайзер, а не на меня. Это из-за матери, да? — Сказал в лоб старший сын. Кёджуро всегда был прямолинейен. — Лечение не дало никакого эффекта. — Бросил Шинджуро, но уже повернулся к сыну, храбрясь и встречаясь с его взглядом. — Боже… — Кёджуро тяжело выдохнул, положив руки на голову. — И что теперь делать? Можно ли… — Нет. — Перебил Шинджуро. — Врачи говорят, что это бесмыслено. Можно продлить жизнь, но вечно помогать медикаментами — увы. — Руки мужчины судорожно дрожали. Ручка, которую сейчас крутил Шинджуро упала с громким стуком на пол. Он не соизволил её поднять. — И сколько ей осталось? — Слова с трудом дались старшему сыну. Кёджуро проглотил стоящий ком в горле. Шинджуро снова молчал. Ему невыносимую муку причинял взгляд янтарных, точно таких же, как у него глаз сына. Он боялся видеть в них слёзы. Он страшился показать свои собственные. — Недолго… Врачи точной информации не дали. Но примерно год-два… Повезёт, может и три. Дрожь во всём теле от признания так и струилась из отца семейства, охватывая и сына заодно. Кёджуро не мог поверить в услышанное, отказываясь воспроизводить пронесенные вновь слова отца в голове. Они, словно звучание тяжелого медного колокола отдавались в голове, разрывая спокойствие идиллии и полотна картины безоблачного будущего. — Сенджуро обязан знать. Почему ты ему не сказал? Почему он до сих пор не знает, что у матери рак лёгких?! — Кёджуро начинал злиться на собственного отца. Он долго скрывал свои истинные чувства по поводу того, что его младшему брату не сказали всей правды. Сенджуро лишь удостоили короткой фразой — мать больна и она скоро поправится. Больше ничего. — Ты хочешь истерику слышать?! — Взъелся мужчина. — Сенджуро ещё ребёнок и говорить о том, что мать почти неизлечимо больна — кощунство. Пожалей его! — А не кощунство ли это, что ты скрыл правду?! Ты боишься признаться собственному сыну! — Кёджуро в порыве эмоций встал с кресла. — Он должен знать, что происходит! Ты лжешь ему, а если вскроется правда, то он не просто начнет тебе не доверять, а…я даже не знаю, какой из худших сценариев случится, если ты не расскажешь ему. — Обратная сторона медали — расскажешь ты. Именно ты сейчас пойдёшь, усадишь его на стул и в тишине поведуешь, что происходит с матерью. — Шинджуро словно прирос к стулу, стал одним целым с ним. Обычно он бы точно вскочил и ещё громче накричал бы на сына. — Нет, это предположение. Ты так и сделаешь. Как же жаль, что мы поздно диагностировали рак лёгких… Блять, я до сих пор поверить в это не могу. — И ты прав. Я пойду и расскажу Сенджуро. Попозже, не сейчас. Этот вечер я не хочу больше портить. Шинджуро отвернулся от сына снова, упёрся в белый потолок глазами. Белый цвет он теперь ненавидел всей душой, ибо тот напоминал ему больничные палаты.Он ощущал на шкуре дыхание старухи-смерти. Мужчина прикрыл ладонью лицо, тихо всхлипывая. Кёджуро подошел и обнял крепко отца. Ренгоку обнял сына в ответ. — Я хотел всего лишь правду знать. Папа, прости меня, что надавил… Шинджуро ничего не ответил. Снова. Но теперь он больше не боится встречаться со взглядом сына. Кёджуро слишком тонко всё чувствует и он так наивно, так легко поддался этому гадкому чувству, именуемого надеждой. Он так верил, что его дети проживут в неведении ещё какое-то время. Он так старался сберечь полотно картины счастливой жизни *** Неделя выдалась весьма трудной. Дожди, не прекращаясь, своими серебристыми нитями омывали город от грязи. Впрочем, от этого жителям Киото не становилось легче. Хандра и меланхоличный настрой удивительно стойко сохранялся на протяжении всей недели. Кёджуро окончательно влился в коллектив и нашел общий язык даже с Гию. С Тенгеном он чувствовал себя чуточку легче, чем обычно. Лучший друг первым узнал о болезни матери. Поддержка и приятельская болтовня отвлекали Ренгоку старшего от проблем в семье. Отец вновь вернулся с академического отпуска в университет, преподавать биологию, а мать осталась на больничном. Сенджуро всё ещё не знал сей ситуации, но Кёджуро был уверен — пройдет эта скверная неделя и он откроет глаза братцу на правду. Звонок на урок вывел из тяжелых дум преподавателя истории. Кёджуро краем глаза заметил, что у Танджиро под правым глазом небольшой синяк, когда тот вошел в класс. Кто умудрился Камадо стукнуть? Впрочем, Ренгоку позже расспросит ученика. — Доброе утро, Ренгоку-сан! — Мальчик с карточными серьгами поприветствовал мужчину. — О, доброе утро, мальчик мой. — Кёджуро улыбнулся. Натужно. — Не мог бы ты подойти после урока ко мне, хорошо? — Что-то случилось, Ренгоку-сан? — Танджиро, который за эту неделю привык уже оставаться после уроков, но сейчас чувствовал нутром что-то неладное. — Нет, всё хорошо. Я хотел бы с тобой поговорить. Так, дети! — Кёджуро резко переключил своё внимание на класс. — Мне пришло извещение, что конкурс исторических сочинений пройдёт во второй половине учебного года: весной. Так что все те, кто хотят участвовать, запишите на листке фамилии. — Кёджуро пустил по первому ряду тетрадный белоснежный лист. — И укажите, сколько вам лет. — Эй, Танджиро. — Зеницу потянул за рукав пиджака парня. — Ренгоку решил тебя оставить после урока не просто так. — Сказал блондин чуть тише. Кёджуро прошелся возле их парты, идя к шкафу с тетрадями. — Ну, я думаю, что его заинтересовал мой фингал. Ох, хоть бы он не начал выпытывать, кто меня так отделал. — Так и скажи, что это дверца шкафа была слишком буйной. Слишком дерзкой и слишком «Шинадзугавой». — Зеницу достал пенал и тетрадь для конспектов на пружине. — Хотя про последнее молчи. Кстати, этого чертового панка не видно? — Ты зассал из-за Шменьи, Моницу? — Иноске хлопнул больно по лопаткам блондина и вновь вскрыл орущий ящик пандоры. — Не боись, его нет тут. — Иноске! Ты чего опять творишь! Больно же! — Зеницу потёр больное место. — Геньи в школе нет? Опять? — Танджиро получил листок и вписал своё имя и возраст. Передал Зеницу, но тот отказался заполнять его. Иноске выхватил из рук Камадо листок и написал свое имя. — Иноске, надо настоящее свое имя вписать. — Пояснил темноволосый. — «Боевой кабана» не пойдёт. — А че? Он уже знает, кто я такой. Я ему парочку мемов уже прислал и он поржал. Хороший мужик. С ним легко, чем с предыдущем пафосным обмудком. — С Мичикацу-саном? — Не произноси это имя! Оно приносит несчастье и плохие оценки! Молчи, ради бога, Танджиро! Кёджуро толком не слышал разговор Танджиро и его приятелей. Он давно забрал нужную ему тетрадь и делал вид, что что-то активно ищет на пыльных полках шкафов, прислушиваясь. Надо бы устроить генеральную уборку в классе. — Итак, мы сегодня завершаем тему «эпоха Тайсе» и медленно переходим к контрольной работе. — Кёджуро прошелся возле ряда Танджиро вновь, случайно погладил по плечу парня и дошел до своего стола, сел. Возгласы недовольства разнеслись по всему кабинету, впитываясь в стены помещения, которые уже не единожды слышали голос нежелания учеников писать проверочные работы. — Но сегодня предлагаю поговорить о мифологии и искусстве того времени! Но прежде, чем мы начнем, я бы хотел сделать перекличку. — Кёджуро открыл журнал класса, ведя ручкой по листу. — О, начну-ка я с тех, кто мне должен. Не по гроб жизни, но чую, что с такими долгами, они точно не дотянут до выпускного… Хашибира. — О, я здесь! Вы единственный учитель, к кому я на все уроки хожу! — По классу прошелся тихий смешок. — Ох, Иногаширо, я польщен такой честью от « Боевого кабана». Но это, к сожалению, не осовобождает тебя от сдачи домашней работы и конспектов. — Кёджуро склонил голову, широко улыбаясь. — Так, Генья Шинадзугава? Надеюсь, ты сегодня почтил нас своим присутствием. — Его сегодня нет. — Сказала Канао. Танджиро повернулся и ласково улыбнулся ей. — Опять? А что с ним такое, что он уже четвёртый раз за неделю не посещает мой урок? — Он вроде сказал, что у него проблемы какие-то. Не знаю. — Продолжила девушка, пожимая плечами. — Но на остальных уроках он был, наверное. — Генья вроде есть, а вроде его нет… Хм, какой-то Генья Шредингера получается. — Ученики рассмеялись. — Теперь он неофициально носит такое прозвище! Кстати передайте ему, что проблемы будут ещё больше, если он не сдаст прошлую домашнюю работу. Так… О, пардон, придётся вас бросить на минут пять. — Кёджуро получил сообщение от Тенгена и судя по его описанию что-то срочное. — И да, Хашибира не разнеси кабинет в моё отсутствие. -А че сразу я-то?! *** — И что такого срочного ты мне решил показать в туалете? — Кёджуро закрыл за собой дверь школьного туалета. — Знаешь, я думал, учитель-извращенец это меньшее зло, которое могло нас настичь. –Преподаватель искусств и музыки держал что-то в руке, рассматривая в холодном свете ламп. — А большее, я так понимаю, у тебя в руке? — Кёджуро окинул взглядом руку мужчины. — Я не хочу, что бы моя догадка оказалась правдой. — Верно мыслишь. — Тенген показал маленький пакетик с таблетками внутри. — Кто-то тут во всю балуется наркотой из детишек. Амфетамин или чего похлеще глотают. Не знаю. — Ебаный ад… — Кёджуро не мог подобрать и другого слова. Только брань так и норовились слететь с кончика языка. Внезапно, лампа в помещении перегорает и тьма окутывает всё пространство…