Сборник A. (bsd: soukoku)

      в своей жизни дазай ненавидел две вещи: собак и метро. если первое он легко избегал, и даже отчасти смирился с, по его словам, «бесполезными тупыми животными», то с поездками на метро — нет.       метро — место полное людей, медлительных и опаздывающих, катающихся от скуки и по важным делам, без разницы, все они одинаково действали на нервы дазая, отчего его лицо менялось, привычная улыбка пропадала, вместо нее — губы, плотно сжатые в полоску, недовольные, почти всегда медленно скользящие глаза по прохожим и чертовски губительное молчание.       да, дазай определенно ненавидел большие скопления людей, а чуя напротив, в обществе чувствовал себя вполне уютно, нырял среди толп людей, что с его ростом было легко, как два пальца об асфальт. дазай пару раз шутил, мол, как его не раздавили, даже в том же чертовом метро. в час пик поезда были забиты до отказа, а если на улице тепло, то все ещё до кучи были потные, и, черт, это так мерзко — чувствовать прижимающееся к тебе мокрое, неприятно пахнущее тело.       но дазай всегда находил выгоду из всего, абсолютно всегда выкручивал ситуации в свою пользу, что иногда раздражало до дрожи в руках.       — что ты творишь? — шипит сквозь зубы чуя, когда дазай сзади прижимается ближе, почти придавливая его к стеклу.       — хочу кое-что попробовать, — наклонившись, шепчет ему на ухо дазай, одной рукой сильнее вцепляясь в поручень, а второй обвивая за талию чую, чуть приподнимая, заставляя его привстать на носочки.       чуя хмурится. вокруг них куча людей, стоящих чуть ли не в десятке сантиметров от них двоих.       рука дазая немного задирает футболку чуи, дёрнув за край вверх, на что накахара шикает и бьет забинтованную руку, пока сзади дазай вжимается пахом где-то в районе поясницы ближе, немного потираясь о ткань.       — дазай, — выдыхает чуя, пока рука этого наглеца кладет руку на джинсы чуи в районе паха, чуть сжимая в ладони орган, — перестань, — накахара судорожно косится вокруг. не дай боже это кто-то заметит, черт.       — я собираюсь сделать поездку более приятной для нас обоих, — шикает дазай на покрасневшее ухо накахары, пытаясь приподнять его ещё чуть выше, заставляя рыжего привстать на самые кончики кед, — иногда даже бесит, что ты такой низкий, — заключает в итоге осаму.       чуя маленького роста и это очень даже мило и интересно в отношении секса, но когда дело доходит до того времени, когда трахнуться хочется, горизонтальной поверхности нет, а на полу как-то не особо удобно, тогда и становится ощутима эта проблема. дазай слишком высокий, чуя слишком низкий, и в итоге дазай вместо того чтобы прижаться пахом к ягодицам рыжего, как в каком-нибудь эротическом фильме, он прижимается к нему в поясницу. ну не спину же чуи он будет иметь? максимум что можно сделать — заставить чую встать на носочки. долго он так конечно не простоит, поэтому еще как вариант поставить накахаре под лапки подставку, но это уже на грани издевательского недо-юмора.       дазай перехватывает чую за талию покрепче, приподнимая так, что одна нога чуи отрывается от пола, а вторая находит место на какой-то железяке. голова чуи ложится на плечо и дазай теперь может видеть _насколько_ чуя красный.       — тебе стыдно или ты возбужден? — томным, немного хриплым голосом спрашивает осаму, озираясь вокруг. никто даже не смотрит в их сторону.       — мне стыдно за то что ты такой уёбок, — скулит чуя, опираясь рукой о стекло, чтобы не упасть.       рука дазая скользит к ширинке джинс чуи. тихо, почти не слышно вжикает молния, а после осаму, предупредительно произносит «не шуми», просовывая руку под резинку белья чуи, обхватывая кончиками пальцев головку.       накахара прикусывает губу. так неловко ему еще никогда не было. у него ощутимо горят уши и щеки от стыда. он зажимает рот ладонью, когда пальцы осаму ведут дальше по плоти члена, обводя кончиками венки, а после обхватив всей ладонью, двигает вверх-вниз.       чуя задыхается. воздух будто потяжелел в несколько раз, становится невыносимо душно. он даже чувствует как вспотела его спина, к которой прижимается сзади дазай, потирающийся о его ягодицы.       — будет хорошо если ты успеешь кончить, — шепотом произносит дазай, — нам выходить на следующей.       чуя вздрагивает, потому что рука начинает двигаться чуть быстрее. накахара мычит себе в ладонь, когда дазай прикусывает кончик его ушка, после нежно зализывая укус. ноги немного трясутся от неизменного положения. кисти рук побелели от напряжения.       дазай ставит его на пол, горбится и толкает чую чуть ближе к стене, заставляя упереться его лбом о стекло. ноги разъезжаются, когда дазай снова запускает руку ему в штаны. осаму гладит ладонью напряженый член чуи, продвигаясь рукой дальше, оглаживая основание, немного давит и снова обхватывает ладонью, совершает пару движений вверх-вниз, после чего чуя кончает, пачкая его руку.       дазай фыркает.       — оближи, — осаму давит липкими от семени пальцами чуе в губы, заставляя его раскрыть рот.       накахара, неспособный сейчас здраво соображать, подчиняется, открывает рот, совсем неохотно, облизывает языком пальцы, после вбирая их в рот, немного посасывая и тщательно вылизывая их между фаланг. у него подрагивают пальчики рук от пережитого оргазма.       — умница, — дазай чмокает его в макушку, застёгивая ширинку на джинсах чуи, когда диспетчер оповещает о прибытии на нужную станцию.       дазай тащит его из вагона почти за шкирку. у накахары мутный взгляд и податливое мягкое тело. он легко берет его под локоть, на что чуя лишь едва внятно мычит, как он ненавидит его, на что дазай только усмехается. у чуи до жути красные щеки и уши.       возможно, поездка на метро — это не такое уж и плохое занятие.