Сборник A. (bsd: soukoku)

      липкая пленка, остающаяся на теле чуи, когда по нему проходился темный, действительно мрачный взгляд дазая, уже давно покрыла его ноги, начиная с самых кончиков пальцев, до раздвинутых веревками бедер. ноги чуи коротко подрагивали, норовя каждый раз сломать всю сложную конструкцию из темно-красных толстых веревок, предназначенных специально-таки для эротического связывания, либо с целью того, чтобы дать насладится глазам связанным партнером, либо, как и сделал дазай, использовать веревки для бдсм-сессии.       дазай кротко поднимает глаза на чую, стараясь уловить любые изменения в его лице в худшую сторону. если ему станет плохо, очевидно, что все должно прекратится.       шел третий час с того момента, как дазай связал чую (следуя инструкциям из интернета) и оставил в таком положении: с разведёнными в сторону ногами, под коленями которых проходила веревка и закреплялась на груди, откуда уже переходила на руки. в таком положении чуя оставался надолго раскрытым и уязвимым. и это для него было даже большее страдание, чем лежать в одной позе несколько часов.       дазай мог в любое время подойти и притронуться к нему в любом месте и чуя бы не мог возразить. запрет на любые разговоры (за исключением стоп-слова) и красные плотные веревки сделали из него настоящую мебель. неподвижную и беззвучную.       к четверотому часу тянущая боль в ногах и руках становится невыносимой, но все ещё достаточно сладкой, чтобы у чуи стояло, а желание разливалось по венам. и дазай прекрасно знает, что у чуи стоит, но он упрямо игнорирует этот факт. условия предполагали, что чуя проведет связанным максимальное время (пока не попросит освобождения), а дазай не сможет его полноценно ласкать. только наблюдение. и пускай дазай делал вид, что занимается всякой ерундой, чуя не мог не замечать жалобный взгляд в свою сторону раз в, кажется, сорок минут.       а иногда дазай смотрел совсем не так. он мог подойти и его глаза темнели, словно океан в шторм и тогда эта едкая пленка снова прилипала к коже и становилось тяжело дышать. дазай смотрел на него так, как насильник смотрит на свою жертву и страх, искусственно созданный, поглощал сознание чуи, оставляя после себя фантомное ощущение беззащитности и безвыходности, а если дазай смотрел ему между ног, становилось до хорошего плохо. чувство уязвимости — то чего никогда не мог по-настоящему испытать чуя, будучи обладателем разрушительной способности и мастером боевых искусств.       совсем редко дазай мог подойти, чтобы потрогать. провести кончиками пальцев по наполовину стоящему органу, заведомо избегая более сильных и открытых прикосновений. это было почти ничто, но тело отзывалось крупной дрожью и все тем же мнимым чувством где-то под ребрами. дазай гладил легко, недолго, а потом спускался ниже по поджавшимся яичкам и мошноке, трогая кожу вокруг ануса, не заходя дальше, хотя вероятно он мог и хотел. у чуи от этого перехватывало дыхание и он замирал, делая короткие мелкие вздохи, а еще он стрательно избегал взгляда глаза в глаза. он даже не мог представить, как он выглядел в первые часы, но сейчас он чувствует, что ему плохо.       все тело чертовски ныло, хотелось поскорее свести ноги и свернуться в клубок. если первое время веревки, удерживающие его в одном положении практически не чувствовались на теле, то сейчас это становились болезненно, что чуе казалось, будто у него на местах соприкосновения веревки и его кожи остались жуткие ярко-красные кровяные следы.       чувство беззащитности и уязвимости перестало быть приятным, что-то в голове резко щелкнуло и стало до отвратительного стыдно за то, что дазай трогал его и смотрел. будто они не встречаются второй год, а чуя сейчас натурально является жертвой какого-то маньяка-садиста. и это фантомное ощущение стало слишком реальным до дрожи в рукахи ногах.       — маффин, — кратко выдает чуя. его голос немного хриплый и сломанный на первом слоге из-за долгого изнурительного молчания. он даже думает о том, что дазай мог его не услышать, но со стороны двери доносятся шаги, а после в комнату заходит дазай. у дазая встревоженное обеспокоенное лицо и чуя сейчас по-настоящему чувствует, что это все еще игра, всего лишь бдсм-сессия.       дазай ничего не произносит, в полной тишине переворачивая чую спиной вверх, чтобы снять веревки. узлы расслабляются и спадают с помощью ловких, отточеных движений со стороны партнера. они делали это и раньше.       — все хорошо? — уточняет дазай, когда тело чуи полностью освобождено.       чуя кивает, а после валится на постель, сжимаясь в маленький комок. он пихает обе ладони между ног, наконец сводя ноги. он приглушенно всхлипывает в подушку от переизбытка ощушений и эмоций. его тело пробивает дрожь, но это кончается, как только дазай ложится рядом, ласково притягивая к себе чую, чтобы обнять и погладить, для скорейшего успокоения.