Борджиа. Часть 2. "Ошибка Бога".

Даже в монашеской обители святого Франциска, скрытой от всех глаз среди прекрасных оливковых рощ Умбрии, вдалеке от Рима и его бесконечных сплетен, слыхали о Чезаре Борджиа. "Сын Папы", - громко шепнула настоятельница монастыря и богобоязненно осенила себя крестом. На лице монахини отразилось презрение и праведный ужас. "Сын Папы" - два слова, которые, по ее мнению, никогда не должны были оказаться рядом. Она снова выглянула во двор, где без всяких церемоний и почестей спешились два всадника - хозяин и слуга. В крепко сложенной, грациозной фигуре, обтянутой черной сутаной, и гордой посадке головы легко узнавался знаменитый Борджиа. Прокашлявшись, будто у нее начало першить горло, настоятельница велела своей помощнице встретить гостя. Старая Агнесса - степенная монахиня, разменявшая восьмой десяток, за свою долгую жизнь повидала многих важных сановников, но ни один их них не вызывал у нее столько тревоги и незнакомого ей ранее замешательства. По всей Италии им восхищались. О нем судачили, его ненавидели. Но чаще всего его - Чезаре Борджиа - боялись. Ведь за обезоруживающей белозубой улыбкой могли скрываться и остро заточенный кинжал, и смертельная щепотка кантареллы. О противоречивом молодом человеке уже давненько ходили настоящие легенды. Говорили, одежды кардинала краснее крови, глаза темнее ночи, нрав горячее пламени, а вдохновенная проповедь на воскресной мессе слаще меда. Но князь церкви, он служит одному лишь Богу - своему собственному отцу. Неудивительно, что Чезаре явился сюда в недобрый час. Утром извечный враг нынешнего Папы - Джулиано делла Ровере - упал без сил на праздничной мессе. Не было сомнений - его отравили. Однако он не умер, сознание вернулось к нему через несколько часов. Вот только несчастный совсем не мог пошевелиться, а язык его до того распух, что он еле дышал. Слухи об особом яде Борджиа доходили до Агнессы и ранее. Яд, не имеющий ни вкуса, ни запаха. Его нельзя распознать ни в пище, ни в вине. Он убивает то мгновенно и безболезненно, то медленно и мучительно - в зависимости от дозы. Точный рецепт диковинной отравы достоверно никто не знал, зато чуть ли не в каждом доме Италии слыхали страшное, при этом интригующее "кантарелла". Но куда больше яда старую Агнессу напугал молчаливый спутник молодого Борджиа. Он взглянул на нее всего раз, когда она, подавив мучительные опасения, приветствовала сановитого гостя и его слугу в аванзале монастыря. Острый и одновременно пустой взгляд холодных глаз, вкрадчиво тихая поступь, неуловимая хищность во всем облике подтверждали зловещие слухи - мужчина сей был не просто верным слугой кардинала, а наемником-ассасином. Для чего человеку церкви нужен был злодей подле себя? Страшные домыслы бередили душу Агнессы. После неудачной французской кампании по смещению Папы Борджиа у Джулиано делла Ровере не оставалось иного выхода, как удалиться из Рима, и сколь можно дальше. Он несколько месяцев подряд искал пристанища, кочуя по всей Италии, точно неприкаянный пилигрим, но всюду его чурались и отсылали прочь. Никто не желал иметь дело с гневом Красного Быка - Александр Шестой, ныне занимающий престол Святого Петра, не славился добродетелью прощения. Старая Агнесса приютила мятежника не по собственной воле, а по личной просьбе покровителя монастыря. Отказать епископу Кантабрийскому - верному другу семьи делла Ровере, она не смела. Хотя и догадывалась, что, пригрев злейшего врага Папы, рискует встретить большие неприятности. Ведь этот испанец, злоупотребляя священным саном, навязывал миру свою игру, и его влияние распространилось далеко за пределы папских областей. Нынешний визит Чезаре Борджиа в их скромный монастырь не сулил ничего хорошего. - Я желаю видеть кардинала делла Ровере, сестра Агнесса, - сказал он сразу после коротких приветствий и улыбнулся той улыбкой, о которой говорили, что она открывает любые двери: в глазах - все семь грехов, на губах сочится мед. Никогда она не встречала столь обворожительно демонической усмешки. Ей сделалось не по себе: тело под строгой плотной мантией окатило холодным потом, щеки бросило в жар. В мыслях пронеслось: "Он явился не к добру, не к добру." Не дожидаясь ответа, молодой человек уверенно шагнул в пределы монастыря так, словно он был здесь полноправным хозяином. Настоятельница хотела бы возмутиться, одарить наглеца испепеляющим взглядом и осадить едким словом, но вместо этого лишь поскорее засеменила вслед, едва поспевая за его широким, легким шагом. - Кардиналу нездоровится, - начала было она и сама не узнала внезапно охрипший, сделавшийся вдруг старческим голос. Чезаре взглянул на нее с высоты своего роста и вновь скривил губы в пугающей улыбке: - Я знаю, сестра, - склонил он голову. - Именно поэтому я здесь. Плавно положив крупную ладонь на покатое плечо Агнессы, Чезаре мягко, почти ласково, подтолкнул ее в сторону коридора, где начинались кельи монахинь, и повелительно произнес: - Ведите! Он был молод, красив и смел. А она стара, безобразна и суеверна. Ах, как далеки те дни, когда и Агнесса была юна да быстра, будто воды чистой реки. Тогда ей вовсе не мечталось о заточении в монастыре, а хотелось вдыхать жизнь и все ее радости полной грудью. Но судьба распорядилась иначе: порывы угасли, желания притупились, мечты забылись. С годами тело ее постарело и высохло, зато дух очистился в усердных молитвах. Нынче служить Господу стало куда проще. Агнесса растерянно кивнула, скорбно поджав губы. И все же он наглец, истинный наглец! Но как же хорош: глаза, брови, скулы - великолепны. Движения по-звериному пластичны. Царственная осанка. И веет от него роковой пагубой, словно от дьявола-искусителя. Внутренне содрогнувшись, Агнесса отвела взгляд от невыносимо прекрасных черт и нехотя двинулась вдоль пустого коридора, все еще чувствуя след горячей ладони на своем оледеневшем от смятения плече. До кельи, где жил нынче делла Ровере, было с десяток шагов, но Агнессе показалось, прошла целая вечность, пока она, спотыкаясь на ватных ногах, подвела молодого Борджиа к тяжелым дверям. Мысли ее путались, а все существо охватывал священный ужас: этот Чезаре, этот дьявол во плоти, скрывал в своих восхитительных глазах тень кровавой вендетты. Делла Ровере пока дышит, но переживет ли он визит папского сына? Как настоятельница, она не должна была допустить злодеяния в стенах своей вотчины, не могла позволить осквернить эту святую обитель клеймом убийства, но и не знала как помешать тому, кто явился вершить возмездие. Он, конечно же, все видел. Видел ее замешательство, чувствовал смятение и, словно зверь, неуклонно следующий за своей добычей, явственно наслаждался ее страхом. Хищно улыбаясь, Чезаре сам толкнул створку дверей, не дождавшись приглашения хозяйки. Внутри, подле неподвижно лежащего делла Ровере, усердно творили молитвы пять монахинь. - Уйдите, сестры, - с порога заявил непрошенный гость. На мягких, ярко очерченных губах вновь заиграла демоническая улыбка, когда пять пар невинных глаз уставились на него в немом изумлении. Одна за другой послушницы опустили взоры и в трепетном смущении начали подниматься с колен. Агнесса невольно усмехнулась, стоя за широкой спиной кардинала. Ей нетрудно было догадаться, какое впечатление на неискушенных монахинь произвел этот великолепный, словно сам сатана, Чезаре Борджиа. Он прекрасно осознавал силу своего обаяния, не мог не осознавать. Будто сошедший с полотен известнейших художников, он напоминал античного полубога, чуждого и опасного для верующих в Иисуса. Чуть помедлив, Чезаре решительно вошёл в тесную келью, внезапно заполнив собой все пространство, и громогласно, с ноткой неуловимой издевки, сказал: - Молитесь не за упокой его души, - он мягко подтолкнул к выходу замешкавшихся у ложа Лауру и Анну, - а за здравие! Выпроводив послушниц, Чезаре кивнул Агнессе и изящно, почти театрально перекрестился: - Я с вами. А затем плотно затворил дверь у неё перед самым носом. Возмущение было вспыхнуло в её душе, да тут же и угасло. Он - кардинал Валенсийский - сын Папы, для него закон не писан. Чезаре Борджиа не обязан соблюдать приличие или делать вид, что его намерения благие. Он сам себе хозяин и поступает так, как хочет, или, разумеется, как того желает Александр Шестой. И все же он не совершит убийство столь открыто. Не посмеет. Не должен. Это было бы слишком рискованно даже для папского сына. С горем пополам Агнесса убедила себя, что хотя бы в эти минуты ее подопечный в относительной безопасности, и нехотя пошла прочь. Ноги сами привели ее во внутренний просторный двор монастыря. Подставив лицо заходящему солнцу, Агнесса глубоко вздохнула. Ее собственная жизнь догорала в закате. Сегодня, взглянув на проклятого Чезаре, она ощутила это остро, как никогда прежде. Его красивые глаза смотрели на нее со снисхождением, и даже с толикой жалости, в них сквозила тоскливая мысль: “Что же время сделало с ней?” А ведь она была красива когда-то. В той, другой жизни, которую едва помнила, у нее были роскошные черные локоны, выразительные глаза, яркие полные губы, а гибкости ее стана завидовали все девицы в округе. И даже приняв постриг в монастыре, Агнесса еще долгое время тайно любовалась своим отражением в крохотном серебряном зеркальце - скромном подарке от старшего брата. Он давно умер. Да и зеркало помутнело. Агнесса отогнала тоскливые мысли прочь, ибо знала, что нет ничего хуже, чем предаваться бессмысленному унынию, уж лучше вернуться в келью делла Ровере и помешать папскому сыну в его зловещих планах. Она, внезапно полная решимости, было уже сделала шаг, но тут краем глаза приметила Мигеля Корелья - или Микелетто - как его звали в народе. Он сидел на срубе колодца, качал ногой, хлебал свежую воду из колодезной бадьи и лениво, будто дворовой кот, щурился на солнце. Во всем облике полная беззаботность. Она уже хотела отвернуться, да увидала мальчишку - слугу делла Ровере. Тот быстро шагал к колодцу через двор. Что ему понадобилось от наемника? Очередная страшная догадка молнией пронеслась в голове Агнессы: "Неужели предатель был так близко?" И тут же ее обуял страх за мальчишку. Если он вступил в сговор с Борджиа, значит он, считай, уже мертв. Глупо было бы не избавиться от такого свидетеля. Агнесса встрепенулась, услыхав за спиной раскатистые шаги. Она резко обернулась, теряя из виду происходящее у колодца, и в следующий миг встретилась глазами с пронизывающим взглядом Чезаре Борджиа. - Простите, что напугал вас, сестра, - сказал он, учтиво поклонившись. Снисходительная усмешка искривила мягкие губы. - Разве я так страшен? Она не нашлась, что ответить, а лишь покачала головой и выдавила почтительную улыбку. - Не стану более задерживаться в ваших краях, - продолжил Чезаре, галантно беря Агнессу под руку и увлекая ее к воротам. - Дела в Риме не ждут... Что до кардинала делла Ровере, вашими молитвами, сестра, он будет жить. Но его язык распух надолго, - низкий, бархатистый голос дрогнул в усмешке. - Теперь будет молиться про себя. Говорят, его отравили? Что же, у кардинала много врагов. Ей хотелось вскрикнуть, обличить преступника в его бесстыдно прекрасное лицо: "Да ведь вы же его и отравили!" Вместо этого Агнесса лишь кивала и молчала, будто и ее собственный язык распух и присох к небу. Значит, делла Ровере еще жив. Хвала Всевышнему. Когда они оказались подле живописной арки ворот, увитой плющом, Чезаре вдруг резко развернулся к Агнессе и, чуть склонившись прямо над ее изумленным лицом, тихо произнес: - Ни слугам, ни кантарелле здесь доверять нельзя. Сердце монахини ухнуло вниз, ладони взмокли, и на мгновение показалось, земля уходит прямо из-под ног, но наглец подхватил Агнессу за руку, не дав упасть в постыдный обморок. Обомлевшая, она отдышалась и учтиво поблагодарила его за непрошенную услугу. - Простите, Ваше Преосвященство, сегодня необычайно душно, а я уже немолода… - Не стоит, - оборвал он ее, снова позабыв о вежливости. Чезаре чуть крепче сжал руку повыше запястья и опять улыбнулся: горький мед на губах, семь смертных грехов во взгляде. - Передайте кардиналу, когда ему станет лучше, что французская армия попалась в Неаполе. У французского короля обнаружился сифилис, - он с отвращением поморщился и, картинно перекрестившись, продолжил: - Бог на Небесах, Папа на престоле, в Риме. И он все еще верит, что кардинал образумится. Вернется в лоно церкви исполнять свои прямые обязанности. Не пристало духовному лицу навлекать вражеские армии на наши земли. Наконец, Чезаре выпустил ее руку и, увидав приближающегося к ним Мигеля Корелья, жестом приказал тому седлать лошадей. Учтиво раскланявшись перед Агнессой, он направился к конюшне. Из-под черной сутаны мелькнули сапоги для верховой езды. - Теперь в Рим, - скомандовал Чезаре, не оборачиваясь.