И однажды... все изменилось...

Голубые глазы Джефферсона сначала широко распахнулись, после чего обреченно прикрылись воспаленными веками, и побелевшими губами он едва слышно прошептал: — Румпельштильцхен… Голд закатил глаза на этот драматизм и с сарказмом сказал: — И тебе здравствуй, старый… друг. Строго говоря, они никогда не были друзьями. В большинство случаев, когда он был вынужден работать с прыгуном сквозь миры, этот тогда еще самодовольный щегол безмерно его бесил, но отчаянные времена, как говорится… — Ты все помнишь… — Это очевидно, — иронично ответил Голд, сложив руки на трости. — Как… — начал Джефферсон, но вдруг его глаза озарились пониманием, и усмехнувшись, он закончил: — Девчонка… Я прав, да? — Ну, какой ты молодец, — с сарказмом сказал Румпельштильцхен, и наклонившись вперед, произнес: — А теперь скажи-ка мне, зачем ты похитил Эмму на пару с учительницей… — …Её матерью, ты хотел сказать? — самодовольно сказал Шляпник. — Да, я знаю, что эта учительница - королева Белоснежка, — и нахмурившись добавил: — Хотя без длинной гривы я её не сразу узнал… Реджина видать расстаралась. — Она всегда была довольно мелочной, — согласился Румпельштильцхен, и нахмурившись добавил: — Хватит менять тему. Шляпник сложил руки на груди, и вредно пробурчал: — А я и не меняю. Румпельштильцхен только выразительно прищурился. — Ладно… — выдохнул Джефферсон, опустив руки. — Я просто… Я просто хотел вернутся домой… — А они-то здесь причем, дурень? — уже не выдерживая рявкнул Голд, стиснув рукоять трости. Напряжение и беспокойство о Эмме уже достигли своего предела, и он чувствовал, что вот-вот взорвется, если сейчас же не убедится в том, что с девушкой все в порядке. — Я хотел, чтобы девчонка сшила шляпу, ясно? — зло воскликнул Джефферсон, сжав кулаки. — Она же вроде как Спасительница… Румпельштильцхен на секунду прикрыл глаза, поражаясь наивности Шляпника. Если бы портал, который открывала прежняя шляпа прыгуна, действовала в этом мире, затеял бы он всё это? Нет, конечно. — Кажется, твоя голова хоть и вернулась на прежнее место, все же твои мозги были утеряны, — сквозь зубы сказал Темный, сжав свободной рукой переносицу. — Этот мир потому и называется «без магии», потому что её здесь нет, болван. Вот почему проклятие привело нас всех сюда. Так как по твоему должна была сработать новая шляпа? Джефферсон надулся, словно малое дитя, и тихо пробурчал: — Она тоже так сказала. Он уже и так понял, что все его надежды, все его мечты и планы по возвращению домой вместе с Грейс рассыпались прахом, но это не значит, что ему было это легко признать. — Потому что, даже у Эммы больше здравомыслия, чем у тебя, — насмешливо сказал Голд, сразу поняв, кого имеет ввиду мужчина. Тут Шляпник взорвался. — Я не псих! И вообще, что ты можешь понимать?! Ты и представить не можешь какого это смотреть изо дня в день, как твой ребенок живет не помня тебя, называя других людей своими родителями… Но прежде чем он закончил, Румпельштильцхен и сам не выдержал, слушая это нытье, и рявкнул в ответ: — По крайней мере, ты знаешь где твой ребенок и что с ним!.. На минуты между ними повисла тишина. Пока Шляпник пораженно смотря на него, хлопал ресницами, сам Голд попытался избавится от неуместных сейчас мыслей о сыне. Мимоходом он даже порадовался, что запер Мэри Маргарет дальше по коридору, и та не могла слышать этого разговора, благо ей хватило ума сидеть тихо и не выходить, а то проблем не оберешься. — Я и не знал, что у тебя есть ребенок… Что ты — отец… — удивлено пробормотал Шляпник. Румпельштильцхен закатил глаза, и резко сказал: — Ну, теперь знаешь, и может уже наконец ответишь: где Эмма? Тот наконец собрался с мыслями и открыл было рот, как вдруг на его голову обрушилась ваза, и он вырубился. Румпельштильцхен изумленно посмотрел на рухнувшие тело, а потом перевел взгляд на предмет своих поисков, стоящий за Шляпником, и чьего приближение, он даже не заметил. — Что? — поведя плечом, небрежно спросила Эмма, и перешагнув через Шляпника, подошла к нему. — Он меня похитил, вот я его вырубила, — а потом кокетливо прищурившись, погладила лацкан его пиджака, и хитро добавила: — Кстати, ты же знаешь, что я очень рада тебя видеть? — А я ничего и не говорю. И да, я тоже по тебе соскучился, — с усмешкой сказал Румпельштильцхен, притягивая к себе блондинку, ощущая, как тиски беспокойства, стиснувшие его сердце, наконец ослабили свою хватку, и он смог спокойно вздохнуть. На секунду прижавшись к виску своей строптивой принцессы губами, он вдохнув аромат её волос и легкого цветочного парфюма с ноткой корицы, и дразняще добавил: — Воительница ты моя… Эмма лишь хихикнула, чувствуя облегчение от того, что он здесь и со вздохом прижалась к мужчине. Но уже через мгновение распахнула глаза, отодвинулась, и громко воскликнула: — О Боже, Мэри Маргарет! Мужчина тихо засмеялся, и вновь прижав к себе девушку, в тайне желая еще раз убедиться, что она здесь, с ним, живая и здоровая, после чего сказал: — Все хорошо с твоей матерью, хотя я думаю, что она не слишком-то будет довольна из-за того, что я её запер в одной из комнат неподалеку, когда этот… — кивнув в сторону Шляпника, он закончил: — …пришел на звук разбитой ею вазы. Эмма с облегчением выдохнула, а потом, нахмурившись, посмотрела на бессознательного мужчину и сердито сказала: — Он хотел, чтобы я сшила шляпу. Почему-то он был уверен, что если это сделаю я, то она непременно сработает. Румпельштильцхен вопросительно поднял бровь и посмотрел на девушку. — Про шляпу знаешь, а? — Сборник, — всё, что сказала девушка, и вдруг поморщилась. — Что случилось? — хмуро спросил Голд, обеспокоенно смотря на блондинку. — Ничего, — успокаивающе ответила Эмма, прикоснувшись к его локтю. — Просто малыш, чувствуя мое волнение, не на шутку разбушевался, и все никак успокоится не может, вот и все. Голд слегка улыбнулся, и робко прикоснулся к её животу. Посмотрев на Эмму, которая лишь ласково ему улыбнулась, он уже куда увереннее погладил живот, чувствуя довольно сильные пинки. — Не дерись ты так, хулиган. Все уже хорошо с твоей мамой, да и бабушкой тоже, — тихо сказал он, обращаясь к ребенку, который сделал еще пару уже не таких уже сильных пинков, после чего наконец затих, перестав терроризировать свою мать. — Вот так, а теперь спи и набирайся сил. Эмма удивленно подняла бровь, и со смешком сказала: — Как ты это сделал? Меня вот он никогда не слушается. Мужчина хитро улыбнулся, и подмигнув, ответил: — Это всё опыт. — Ну конечно, — качая головой, сказала Эмма, приподняв угол губ. На самом деле, каждый раз, когда Румпель проявлял нежность в сторону её сына, прикасался к животу, её сердце пускалось в пляс от радости, а тепло наполняло каждую клеточку тела. Не удержавшись, она ласково отвела прядь волос, упавшую ему на глаза, и прикоснулась кончиками пальцев к его щеке. Но тихий стон, кажется, начинавшего приходить в себя Шляпника, прервал их небольшой момент мира. — Пошли отсюда, — нахмурившись сказала Эмма, глянув на Джефферсона. — Время не резиновое, и если Мэри Маргарет не вернется в ближайшее время… — …А точнее в течение часа, — также хмуро закончил Голд посмотрев на часы Шляпника, которые все еще сжимал в руках. Вообщем-то этого можно было и не делать: первые лучи солнца, что уже озаряли небо, и были прекрасно видны в окно, неподалеку от которого они стояли, и без того указывали на то, что времени у Белоснежки уже почти не осталось. Эмма тоже увидела начинавший брезживший на горизонте рассвет, уже настойчивее потянула за рукав Румпельштильцхена, и сказала: — Вот именно, пошли. Тот особо и не сопротивлялся. Кинув напоследок подозрительный и сердитый взгляд на Шляпника, здраво рассудив, что он может ему и позже отомстить за похищение Эммы, Румпельштильцхен повел девушку туда, где оставил её мать.

***

К счастью, они, как и взъерошенный Грэм, вовремя вернулись. Шериф, увидев Эмму и Мэри Маргарет, на радостях даже обнял последнюю. — Я нашел Кэтрин! Живую! — восторженно сообщил он удивленной Мэри Маргарет, сжав плечи учительницы. — К-как?.. — потерянно пролепетала та, вопросительно смотря то на Грэма, то на такую же удивленную, как и она, Эмму. Мэри Маргарет просто не могла поверить в это. Но в тоже время в её душе зародилась надежда на получение свободы, которая с каждым мгновением разгоралась все сильнее. — Как?.. — Да, где ты её нашел? — изумленно спросила Эмма, сложив руку на животе. — Еще и живую? — куда спокойнее, чем рядом стоящие женщины, спросил Голд, совершенно не удивившись. Молодец, Ваша Светлость. Хоть что-то вы нормально смогли сделать, пусть и не с первого раза. Он подозревал, что Кэтрин Нолан отнюдь не мертва, и надеялся, что Реджине хватит ума ту отпустить. Правда, он хотел, чтобы мадам мэр сразу это сделала, а не затеяла эту глупость с ключом и последующим побегом, но что уж теперь. — Возле закусочной, — тем временем ответил Грэм, зацепившись большими пальцами за свою ремень. — И строго говоря, не я нашел, а Руби. Просто я вовремя там оказался. Кэтрин была напугана, да и явно истощена, но в целом с ней все в порядке. Я её в больницу отправил, и вернулся сюда. Мэри Маргарет, кажется, всё ещё не могла осознать новость, о том, что та, из-за чьего якобы убийства она попала за решетку, оказалась жива, и просто стояла, глупо хлопая глазами. — Мэри Маргарет, ты в порядке? — обеспокоенно спросила Эмма, заметив состояние матери. Она одной рукой обхватила её за спину, а другой сжала локоть прибывающей в прострации родительницы, и отвела её во всё ещё открытую камеру, где усадив ту на кровать, присела рядом и сама. После чего тихо добавила: — Кэтрин жива, а ты будешь свободна, слышишь? Мэри Маргарет молча кивнула, а потом, сделав судорожный вдох, вдруг разревелась. Эмма её тут же обняла, и успокаивающе стала гладить по спине, шепча на ухо всякую милую чушь. «Кажется, весь стресс, пережитый ею за эти дни, наконец дал о себе знать», — грустно подумала девушка, удивляясь, как сама еще не потеряла все самообладание и не разрыдалась от всего пережитого. Мужчины, оставшиеся в стороне, лишь переглянулись, и не стали мешать переволновавшимся девушкам.