О ведьме

После звонка с четвертого урока весь класс ломанулся в столовку. Остановить или хотя бы замедлить голодных одиннадцатиклассников не могла даже селёдка. Аня единственная не шелохнулась. На выбегающих она не смотрела, но пару злорадных взглядов почувствовала. Селёдка, оставшись с проштрафившейся ученицей один на один дала себе волю. Она гоняла Аню по теме урока, задавая внезапные вопросы, и злилась ещё сильнее, когда та отвечала правильно. Наконец, подловив пару раз на второстепенных и откровенно глупых, с точки зрения физики, деталях, Татьяна Владимировна успокоилась и отпустила Аню. И тройку с минусом влепила. Из кабинета физики девочка вышла, когда уже минут пятнадцать, как шёл следующий урок. Торопиться было некуда: в столовой уже всё убрали, на урок опоздала. Учитель информатики, единственный человек в школе, кто относился ко всем детям с уважением и не называл дебилами, просто попросил сесть и продолжил самозабвенно рассказывать про сетевую адресацию. Это, конечно, было на самом деле интересно, и рассказывал Михаил Анатольевич с огоньком, но Аня слушала его краем уха, а во втором ухе ели мясо мужики, пивом запивая. Перед ней маячили спины одноклассников. Васильева и её подпевала Потапова болтали и одновременно смотрели в два телефона. Аня была готова поклясться, что Катька показала на неё и произнесла «дура очкастая». Информатик даже обратил на них внимание и попросил болтать тише или за дверью. «Ох, когда-нибудь я доберусь до тебя, — думала Аня, — и выжгу твои накрашенные глазки. Немного потеряешь, они всё равно у тебя пустые. И последним, что ты увидишь, будет лицо этой самой очкастой дуры.» Она представила себе это в красках, и сама же испугалась. В конце урока в дверях появилась классная, оборвав учителя на полуслове: — Миша, можно я пару слов ребятам? — получив обречённо-утвердительный кивок, она заорала на весь класс, перекрикивая даже Майка Шинода. — Дети, после восьмого урока все ко мне в химию на классный час! Когда дверь обратно захлопнулась, в классе поднялся гул, потом прозвенел звонок и так никто и не узнал, какие ещё есть способы писать маску подсети. Дети выходили из класса, пару раз прозвучало «до свидания» — До свидания, — ответил учитель и сам себя прервал. — Нет, ещё не до свидания. Кого не было сегодня? Никто не отозвался, и Аня, проходя мимо его стола, сказала: — Димы не было, у него гланды, — и, полсекунды подумав, зло добавила. — И Васильевой тоже. Михаил Анатольевич как-то странно посмотрел на Аню, но ничего не сказал, только попрощался: — До свидания, Аня. И «н» Катьке не поставил. Безумно злая, голодная и уставшая после восьми уроков, Аня плелась к кабинету химии на третий этаж. Ну, хоть классный час оказался короткий. Химоза просто представила нового ученика в классе, она всегда из этого устраивала целое представление, может, даже, с репетициями. Ну, может, не совсем просто. Новый мальчик Алексей оказался самым настоящим красавчиком. Когда он вошел, высокий, накачанный в светлой рубашке с коротким рукавом, все девочки хором пораскрывали рты. Краса класса Лерка, у ног которой штабелями валялись мальчики не только этого класса, но и параллельных, просто светилась изнутри. Вдруг она обернулась почему-то именно к Ане, и одними губами сказала: «будет мой». Ей, видимо, доставляло удовольствие подразнить четырёхглазую. — … Так, куда тебя посадить? Хорошо видишь? Ты высокий, лучше назад. Сейчас с Аней Шамановой есть место свободное. Она девочка тихая, думаю, болтать с ней вы не будете. Лерка, видать, знала заранее, у неё же мама в школе работает. Будет теперь выставлять Аню дурой перед новеньким, а Катька ей в этом поможет. И ещё непонятно, что за фрукт этот Алексей. На вид, вроде, даже скромный, из тех, кто не привык записывать женские восторги на свой счёт. Аня была готова провалиться сквозь землю под взглядами девочек, когда он сел рядом с ней. Минут десять класснуха что-то вещала, но никто её не слушал. Кто-то в раздевалке насыпал Ане в карман пуховика шелухи от семечек. Девочка бережливо вынесла их за ограду школы, где не видно было камеры наружного наблюдения, и с огромным наслаждением сожгла их, зажав в кулаке. Любимый огонь не принёс ей удовлетворения, как и Тилль Линдеманн, орущий в наушники «Найн!». Домой Аня ехала в очень дурном настроении. Опять провозилась, и не успела до пробок прыгнуть в автобус. Казалось бы, всего на пятнадцать минут позже, а уже весь город стоит намертво. И ещё делать домашку. Завтра день математики, а в заданиях трёхдневной давности конь не валялся. Только оказавшись в своей квартире в панельном муравейнике, Аня смогла расслабиться. Мамы ещё не было, видимо, заскочила в магазин, по дороге с работы. Девочка расставила по полу в комнате свечи, коснулась пальцами фитиля первой. Вспыхнуло пламя. Слишком сильное, свеча оплавилась до середины, залив подсвечник и пол парафином. К третьей свечке огонь уже успокоил бурные эмоции, и она ловко зажгла остальные. Десятки маленьких огоньков озорно плясали над полом. Аня забавлялась, играя с ними, заставляла извиваться, гаснуть, снова разгораться. Язычки пламени тянулись к её горячим ладоням, нежно ласкали пальцы. Аня сняла очки и посмотрела в огромное, во весь рост, зеркало на двери шкафа. — Ну, привет! Не скучала без меня? День сегодня был дурацкий, прямо некогда даже одним глазком посмотреть на тебя. Девочка в зеркале поднялась с колен, поправила юбку, обошла свечки, встала ближе к границе и отрицательно помотала головой. Коротко подстриженные волосы забавно растрепались. — А к нам в класс нового мальчика посадили. Отражение покачало ладонью над полом и слегка скривилось. — Думаешь? А мне он понравился. Правда, поговорить с ним не успела. Отражение опять скептически сморщилось и провело ладонью перед лицом, сжимая кулак и выставляя большой палец в знаке «во!» — Ну, он красивый, это да. Но не звездит от этого. По крайней мере не повёлся на Лерку, которая перед ним перья распушила сразу. Другой бы от стольких знаков внимания поплыл бы сразу. Аня прищурилась, чтобы лучше видеть лицо себя в зеркале. Та вопросительно махнула куда-то себе за спину. За все эти годы девочки научились прекрасно понимать друг друга, и то, что отражение не говорит, а только показывает, Ане даже нравилось. Было в этом что-то загадочное. — А эти кикиморы мне не конкуренция. Они же пустышки. Отражение обрисовало в воздухе ладонями изящную вазу, намекая на женскую красоту. — Не, ты, конечно, права. Мальчикам в этом возрасте нужны красивые, а не умные. Но с другой стороны, мы же уже не восьмиклассники, которые над многочленами хихикали. Вот тут девочка в зеркале устроила целый спектакль. Она согнулась, схватилась за поясницу, как будто ей прострелило радикулитом. Дрожащей рукой изобразила, как опирается на невидимую клюку, и прожамкала губами. Аня рассмеялась. Первый раз за сегодня, кстати. Вот что огонь животворящий делает. — Я в самом деле говорю, как старуха? — Отражение кивнуло и улыбнулось. Аня обратно нацепила очки. — Нет-нет, ты как раз сними. Хочу убедиться, что мы с тобой всё ещё молодые и красивые, а не только умные. Повернись! Вот, а пуговку надо расстегнуть. Точно. В воскресенье пойду и куплю мини юбку. Ну и что, что кроме тебя никто не увидит её. Как ты мне всегда настроение поднимаешь! Спасибо! Блондинка в зеркале обратно застегнула пуговку на груди и показала пальцем Ане за спину. Та проследила направление и устало вздохнула: — Точняк. Надо делать математику. Эта дура опять назадавала тонну того, чего в гэ-дэ-зэ нет. Ну, хоть что-то спишу. Да ну тебя! Ладно бы что со смыслом задавала. А то куча длинных и бесполезных номеров. Типа так к экзамену нас готовит. Тьфу! Когда пришла мама, Аня уже сделала не меньше половины уроков, оставив на потом то, что можно было списать. Она тихонько вошла, обняла дочь и ушла на кухню, готовить ужин.