Конец в начале.

У него то же лицо. Югём узнает его сразу, нахлынувшим чувством дежавю, когда неосознанно ищещь кого-то и этот человек оказывается перед тобой, это чувство исчезает так же быстро, как и появляется. Он не может сказать, что помнит прошлую жизнь, но ощущает это так, поэтому может утверждать - у того парня лицо такое же, как и прежде. Солнечные лучи, отбиваются в стеклянных витринах, Югём ловит взглядом, свое отражение в военной форме и невольно задумывается, получить звание генерала было так тяжело, но это его не радует. Маленький мальчик сует ему в руки газету, с выделяющимся названием "Чосон Ильбо" и держит протянутой руку, в ожидании монет. Трамвай громко сигналя проезжает мимо, рядом проходят девушки в кимоно, кто-то говорит на японском и это ощущается так странно. Корея во власти Японии, под ее покровом с цензурой прессы и недостатком власти, ощущается странно. Югём с этим сделать ничего не может, но купить частное издание, ему вполне под силу. Так они и сталкиваются. На шумной улице, среди людей разных национальностей, когда он ищет на обороте имя владельца издения, врезается в прохожего и пока в голове еще звучит эхом, только прочитанное " Им Джебом", юноша смотрит на него встревоженно. На нем классический костюм, челка небрежно спадает по сторанам открывая лоб, капельки пота выступают на висках из-за жары. - Прошу прощения, - кланяется он и Югёму становится неловко, из-за собственной ошибки. - Все в порядке, это было моя вина, - он замечает облегчение на чужом лице. - Повезло, - бормочет юноша и поправляет собственный костюм выпрямляясь, у него живой и беззаботнй голос, - я уж было испугался. - Почему? - Форма, в последнее время от таких людей, проблем не оберешься, - они почему то сразу переходят на неформальную речь, Югём сворачивает газету, второй цепляется за неё взглядом. - О и как вам? - А? - Югём удиляется, но понимает вопрос, в целом уже спустя мгновение, - Хорошо написанно, но скоро их закроют. Парень рядом начинает смеяться и протягивает свою руку, для рукопожатия. - Как вас зовут? Можем выпить, когда вас не будет звать долг службы? - Ким Югём, - он пожимает протянутую руку, в груди сдавливает на мгновение, но отпускает,- а вас? - Им Джебом, рад знакомству, - он широко улыбается, Югём удивленно приподнимает бровь и в конце концов просто принимает факт. Видимо это тот самый "Им Джебом" из последней страницы. /// Они втречаются поздно вечером того же дня, Югём меняет форму на рубаху и штаны, вместе с ней кажется снимает скорлупу и усталость отражается на его лице. - Пришел? - за столиком в маленькой забегаловке его уже ждут, Джебом смеется и машет ему рукой, на столе уже стоят закуски и соджу, хозяйка приносит лапшу, как раз, когда он садится напротив. - Да, - улыбнутся не получается. Освещение в помещение довольно тусклое, поэтому все видится в тёплых желтых оттенках, Югём щурится что бы привыкнуть, ему мерещатся кленовые листья. - Они все еще не осветили центральную улицу, хотя обещали. Странные люди, - Югём рассматривает его черты лица, когда Джебом наливает напиток в его стакан. - На следующей неделе должны. - Да время идет, рано или поздно сделают. Они выпивают почти синхронно, не говоря ничего перед. Темы для разговора находяться, всплывают из закоулков сознания, даже те, что кажется под табу. - Слышали, Юн Сим Док скончалась вместе с Ким У Джином, эстрадная исполнительница, может знаете? Югём далек от искусства и уже немного пьян, потому качает головой из сторон в сторону: - Не слышал, но..- он кажется обдумывает это, на службе ему никогда не приходилось говорить о собственным чувствах вслух, - я наверное, мог бы это понять Кимчи приятно жжется на языке, Джебом слегка ему улыбаться. - У меня есть пластинка, хотите послушать "Гимн смерти"? Мне стоило больших трудов раздобыть ее. - В другой раз, возможно, -Югём себя успокаивает другим разом, что бы был повод поговорить с этим человеком, не понятная ностальгия душит или это алкоголь. - Договорились, - у него приятный смех, вот что про себя думает Ким слыша ответ. И они продолжают распивать напиток до самого утра, уходя лишь по просьбе хозяйки и обещая вернуться когда-то. /// Долгое время форму снимать не приходится, ситуация обостряется тем, что газету "Чосон Ильбо" выпускают большим тиражом, без согласия служб цензур. Каждый ведёт свою борьбу за свободу и за то, что бы быть человеком-чосона. Гордо признавать, что являешься корейцем. Югём ищет топографию по приказу, но неосознанно обходит её стороной вот уже несколько дней. Старый телефон в его доме не звонит. Джебом говорил, что уедет в Японию учиться, дабы вернуться лучшим писателем, Югём в это почти не верит. Фонари на центральной улице все же начинают гореть. Югём останавливается ровно на ее середине поздно вечером, выдыхает душный воздух из лёгких, в руки снова суют газету и он не смотря на запрет покупает. Джебом ему не встречается. Ходит слух, что приехал американский посол, Югём сначала не верит, но его назначают сопровождающим. - Добро пожаловать, - произносит он, не надеясь на понимание, но американец в форме тянет к нему руку для рукопожатия. - Здравствуйте, Джексон Ван, рад знакомству. Мне нужно, - он достает из кармана конверт и протягивает, на нем ровными буквами адрес, - вот сюда. Вместо адреса Югём смотрит на отправителя, там красуется ироничное: " Им Джебом ". Он готов поверить, что судьба издевается над ним. В издательстве пусто и тихо, Югём идёт позади приехавшего, иногда оглядывается по сторонам. Сегодня его задание сопровождать, радикально отличается от поручения найти и арестовать, наверное поэтому дышится ему легче. Лето на исходе и каждый думает лишь о своей репутации. В кабинете директора все же находится человек, при виде гостя он светлеет в лице и широко улыбается: - Джексон! Добро пожаловать, - юноша встаёт места, протягивает руку и все в нем говорит о искреннем гостеприимстве, - что привело тебя к нам? - говоря "нам" он имеет ввиду страну. - Рад встрече, - они оба кажется забывают о существовании постороннего, обсуждают насущные вопросы, шутят о мелочах, Югём стоя за дверью может слышать смех. У него военная выправка, наверное поэтому спина ровная и лицо безэмоциональное, но слух щекочет нервы. Наступает тишина, она держит в напряжении больше, чем живые разговоры, Югём заглядывает в кабинет через стекло, Джексон курит трубку, Джебом стоит около граммофона, пластинку ставит. Когда начинает играть музыка, Югём вздрагивает. "Гимн смерти" - они договаривались послушать ее в прошлый раз. Он смотрит на стену перед собой, вслушивается в прекрасный голос исполнительницы, по коже бегут мурашки. - Это не обязательно, - произносит Джексон, когда Джебом возвращается за стол. - Это не для тебя, - он кивком указывает на дверь. Джексон приподнимает бровь, затем кивает. Их отношения что-то среднее между рабочими и дружескими, несколько раз они виделись в Америке, несколько раз общались по душам. Обсуждали сердечные раны. Джексон ещё тогда понял, что второму нравятся не девушки. Но ничего говорить не стал. Время было не то, момент был не подходящий. Сейчас, этим официальным визитом он хотел переманить Джебома в Америку, вместе с агентством. - Прости, - Джебом улыбается, у него ямочки на щеках, - но я человек Чосона. И им хочу оставаться до конца. - Слышал на тебя ведётся облава. - Не переживай, я справлюсь. -Тогда дальше, каждый сам по себе. Они говорят ещё не долго, "Гимн смерти" успевает проиграть ещё шесть раз, затем Джексон прощается с ним. Югём даже поприветствовать не может. /// Джебом слышит свисток и крики, погоня за ним продолжается, разрывающиеся буйство страстей настигнувшее внезапно. Улица, затем переулок, пробежать перед трамваем, сбить девушку с корзиной яблок. Бежать, бежать, бежать. Дыхания не хватает. Из этого шума его выхватывает чья-то рука, тянет за собой, на парне перед ним обычные штаны , слишком смятая рубаха, волосы спутаны на затылке. Дважды поворот направо, скрип двери и они остаются в тишине. - Почему ты? - сдавленно шипит Джебом выдергивая руку из хватки. Югём рассматривает его лицо, грудная клетка часто поднимается, в попытке насытиться кислородом. - Это я должен спрашивать. Почему вы? Япония? Вы должны быть там, - он не замечает, как начинает кричать, затем осознает и замолкает. Руки дрожат, никакие сражения, никакие заслуги не сравнятся с этим чувством. - Прости, - Джебом отводит взгляд, мимо дома пробегают люди, их тени отражаются на стенах. - Здесь нельзя долго задерживаться, пожалуйста уезжайте, - Югём протягивает ему сумку со своими вещами и билет на паром. Джебом смотрит в глаза напротив, пытается понять: - Зачем? - Пол года? Год? Прошу вас, года должно хватить, все затихнет и вы сможете вернуться писателем, - Югём затихает, когда чужие пальцы мягко касаются щеки, - Что? - спрашивает он хрипло, нервы сдают, на войне держал себя в руках, но здесь и сейчас напуган. - Хорошо, сбегу, - он, ласковым прикосновением, очерчивает скулы Югёма и широко улыбается чтобы успокоить. - Н-нам пора, - он даже заикается, отступает на шаг назад, Джебом тянет за руку на себя, - постойте, что с вами? - Я собираюсь совершить преступление, - шепчет Джебом. - Какое? - сердце стучит в ушах и Югём чувствует себя подростком. В юности у него была симпатия, но никогда не было любви. Вместо ответа Джебом хватает его за шею и впивается в губы, поцелуй выходит грубым. Жадным, смазанным и слишком настойчивым. Югём давит на плечи, пытаясь оттолкнуть, когда его прижимают к стене, затем сжимает их слегка ощущая приятное покалывание на кончиках пальцев. А после просто отпускает ситуацию и расслабляется. В груди горит от недостатка воздуха. Джебом проходится поцелуем по подбородку, утыкаясь в плечо, он сходит с ума так давно: - Прости. Югём безвольно опускает руки, пытаясь прийти в себя, тепло чужого тела все ещё ощущается очень близко. Настенные часы начинают отбивать шесть часов. Югём пугается их звука в собственном доме: - Паром в шесть тридцать. Нам нужно поторопиться, - голосу возвращается в крепость. Джебом кивает и они выходят на улицу. Скрипит дверь. /// Югёму снился сон. Он не может точно вспомнить когда, после их первой встречи или после второй, но ему снился сон. Ханбок кленового цвета, длинные волосы и взволнованное заплаканное лицо. - Йен, - голос казался чужим, тело болело от ран. - Мой генерал, - у него было тоже лицо. Югём узнавал этого человека сразу же и что-то ломалось внутри от его вида. Тогда это видение пошло рябью, звук граммофона со стола. Югём отвлекся, коробка покрытая бардовым бархатом, медный рупор и игольница, точно осеннее видение. Играла музыка, но он не мог вспомнить ее мелодии. Сейчас Джебом шёл впереди, быстрым шагом, точно пассажир опаздывающий на поезд, лавируя между прохожими. Его глаза скрывала шляпа. Спешность движений, Югём оглядывался, что бы проверить нет ли погони и было что-то странное в его глазах. - Ты мог бы отправится со мной? - Вам непременно нужно сделать это одному. - Почему? Ответ не следует. На причале патрульных намного больше, чем он себе представлял, он оглядывает прохожих, подсчитывая неосознанно. Проблема на лицо. Не пробраться. До отправки четыре минуты, скоро поднимут трап. Югём тянет Джебома за запястье. - Я их отвлеку. Вот паспорт, - юноша бережно вкладывает документ в чужие пальцы, - вам нужно идти прямо сейчас. Джебом замирает, Югём толкает его в спину, стягивая на себя чужую шляпу и двигается в противоположную сторону, толкает кого-то в плече. - Это он! - раздается голос позади и он переходит на бег, сбрасывая попавшиеся под руку коробки на землю. Слышится выстрел, рядом что-то свистит, но не задевает. Он достает из кармана часы и заглядывает в них тяжело дыша. Минута. Трап должны были уже убрать. Югём запрыгивает на каменную глыбу, взбирается на помост и оборачивается. Ветер сдувает шляпу, черные волосы колышутся, Джебом машет ему рукой с палубы, звучит гудок, оповещая об отправление. Югём улыбается широко, когда звучит второй и пристань оглушают звуки выстрела. Он отступает на два шага, прежде чем оседает на землю. Кровь пачкает светлую рубаху. Югём закрывает глаза. Закат прекрасен. /// Время касается вещей своим дыханием. Оседает пылью с улицы, пачкает паутиной. Джебом открывает дверь в своей кабинет, стекло мутное настолько, что стол сложно разглядеть. В углу помещения граммофон, грязный бархат и поблекшая труба. Виниловая пластинка покрыта пылью. Он щелкает включателем, мягко наводит иглу на начало. Пространство заполняется мелодией. Парень садится в кресло, прошел год, как и было оговорено, он вернулся в Чосон в качестве писателя. Даже книгу издал в Японии преодолев цензуру. Прошел год, но он все ещё иногда оглядывается так, будто кто-то должен идти за ним, говорит так словно кто-то должен ответить. Улыбается своей улыбкой и все кажется налаживается. Играет " Гимн смерти " и его жизнь продолжается. К сожалению, только его.