Дорога домой

— Я уже устала слушать это тупое бахвальство, — мрачно произнесла Таня, — все их разговоры исключительно о возможных подвигах в грядущем конфликте с Тартаром. — Молодость бурлит. Относись к этому мягче, а то всех кавалеров распугаешь, — усмехнулся Леопольд, — даже твоя подруга Анна Морозова вовремя поджала язычок — и теперь счастливая невеста. Таня только фыркнула. О том, что Анна выйдет замуж за Гломова, они знали всегда — девушке просто нравилось издеваться над безумно влюбленным гигантом, теряющем в ее обществе мозги и самообладание. — Папа, если я подожму язычок, то распугаю САМЫХ интересных кавалеров. И самых выгодных. Их, отчего-то, привлекают как раз-таки непокорные женщины. Среди чопорных и помешанных на этикете сверстницах яркая, своенравная Таня напоминала экзотическую птицу, по ошибке залетевшую в курятник. Чего стоила одна ее внешность — грива роскошных волос, спускающихся до лопаток крупными огненными кудрями, тонкая совершенная фигура, миловидное лицо с аккуратными чертами… Глаза — огромные сияющие изумруды в обрамлении густых темных ресниц. К ней сватались каждый месяц, и каждый месяц получали отказ. Леопольд порой жалел о данном ей праве выбора — но, в конце концов, они жили не в дремучем средневековье. Девушка сама должна была решить, с кем ей быть счастливой. — Все равно распугаешь, — со вздохом произнес мужчина, — иди к гостям, а то заскучают. Изобразив самую печальную мину, Татьяна последовала его просьбе. — ...И мы обязательно одержим победу! — донесся до нее полный собственного превосходства голос Демьяна. Таня закатила глаза. — Война — отличный способ показать, на что ты способен, — поддержал его Гурий Пуппер. — Отличный способ вернуться без рук, — скучающе продолжила Гроттер, — без ног, глаз, ушей… Зато с чахоткой и полностью подорванным здоровьем. — А как же рыцарство, Таня? — Век рыцарей прошел. Мы живем немного в другом времени. — Но понятия о чести остались те же, — возразил уже Ург. — Отстоять честь собственной страны… — Быть героем в глазах своей дамы… — В данный момент, скорее, напыщенным павлином, — фыркнула девушка. Пользуясь очередным спором, она отошла в сторону, где ее выловила мать. — Таня, тебе уже двадцать, — почти простонала Софья, — может, уже ответишь кому-то согласием? Здесь столько приличных кавалеров, и любой счел бы за честь стать твоим мужем! Кузьма, Гурий, Демьян, Ург… На Ярослава никогда не смотрела — а какой хороший вариант был! — Мама. С Ярославом мы выросли, а друзья детства так и остаются друзьями детства. К тому же, он всегда был влюблен в Катерину. — С Иваном вы тоже вместе выросли, — резонно заметила женщина. Девушка покраснела и не нашлась, что возразить. — Это другое, — наконец, тихо произнесла она. Иван Валялкин был другом Ярослава. Он всегда ей нравился — вот только этот блондин всегда питал симпатию к собственной кузине Елизавете — девушке миловидной, умной, но истеричной и капризной. Блеклой, по сравнению с Таней. Урезонить молодых людей не удавалось: отвага и нереализованность, на взгляд Тани, перли у них из всех мест. Как же отвратительно все это звучало со стороны... — В войне с Тартаром победа Буяна очевидна! Не так ли, Бейбарсов? Услышав, как Пуппер обращается к тартарианцу, девушка мысленно застонала. — Да. На кого ставите Вы, Глеб? — вежливо поинтересовался Ург. Мужчина отвлекся от разговора с Леопольдом и своего бокала. — Глупый вопрос — учитывая, что, несмотря на местные земельные владения, я остаюсь подданным Тартара, — усмехнулся мужчина. Зеленые мальчишки, читалось его в глазах. Глеб был старше кружка «патриотов» — в следующем году он готовился встретить тридцатилетие. — Значит, на Тартар, — удовлетворенно произнес Гурий. — На военную мощь, наши заводы и полководцев, — уточнил мужчина. — А как же боевой дух? Ни один тартарианский солдат не сравнится моральными качествами с уроженцем Буяна! — И крупнокалиберной винтовкой, — с усмешкой добавила Татьяна. — Татьяна, на чьей Вы стороне? — удивился Пуппер. — Здравого смысла, мой наивный Гурий. Не более и не менее. — Женщины ничего не смыслят в военном деле, — категорично заявил Горьянов. Татьяна отвергла его неделю назад, и теперь обиженный юноша всячески пытался ее задеть. Стремясь опровергнуть его мнение, девушка тотчас завела разговор о вооружении. — Кажется, в этом зале разум есть только у одного человека, — хмыкнул поданный Тартара. Из груди Леопольда вырвался тяжелый вздох… Татьяна вновь наступала на те же грабли — демонстрировала чересчур развитые в нетипичных для женщины областях мозги. — К сожалению, вместо украшений моя дочь предпочитает коллекционировать револьверы, — шепотом ответил он. — Вот как. В глазах Глеба мелькнул интерес. Ванька, сидящий подле Лизы и в разговор не вмешивающийся, внезапно поднялся на ноги и вежливо кашлянул. — Как Вы все знаете, с самого детства я испытывал интерес лишь к одной особе, — произнес Валялкин, — и сегодня она согласилась стать моей женой. Уважаемые дамы и господа! Мы с Лизой приглашаем Вас на нашу свадьбу, которая состоится ровно через две недели… Сердце Тани замерло и рухнуло вниз, грудь пронзило холодом. Выпив бокал шампанского за здоровье влюбленных, «порадовавшись» вместе со всеми, девушка незаметно выскользнула из зала. Два поворота, и вот она уже в огромной галерее, всей в портретах и мраморных колоннах. Татьяна прикрыла глаза и тяжело вздохнула. Было больно. — Прискорбно. Вероятно, Вам нужно посочувствовать? Таня обернулась. У колонны стоял ни кто иной, как Глеб Бейбарсов. Будучи тартарианцем, Глеб получил в наследство от родственников соседнее имение — и потому присутствовал на приеме Гроттеров на полных правах. Бейбарсов был безумно красив. Высокий, статный, широкоплечий, с осанкой и движениями истинного короля, он стал мечтой всех женщин — а вот у нее отчего-то вызывал стойкое чувство неприязни. Он был обаятелен — а чего стоил один обольстительный взгляд его черных глаз! Он был красив, но красота эта не являлась манерной или «сладковатой»: если женщины от его вида испытывали томление, то мужчины — уважение и восхищение. Герой рыцарского романа, иначе и не выразишься. — Отчего же? — вопросила девушка. — Вам предпочли другую. — Вы, вероятно, ошиблись в оценке моих чувств к Ивану, — справившись с собой, ответила Таня, — мы выросли вместе. Он лишь мой друг. — Разве? Мужчина подошел к резному столу и наполнил кубок вином. — Кому Вы врете, Татьяна Гроттер? Мне или себе? — Почему же вру? — Чтобы сохранить лицо, например. Ваш пол очень не любит репутацию отвергнутой возлюбленной. — А ее кто-то любит? — усмехнулась Таня. Она смотрела в его черные очи и тонула. Интересно, сколько женщин он совратил при помощи одного лишь взгляда? Самое забавное, что Бейбарсов даже не старался производить это впечатление... — Никто. Но некоторым на нее плевать. Скажите, Татьяна — что Вас выбесило больше: то, что Вам предпочли другую или то, что она в подметки не годится Вам? — Я не… — В первом случае пострадала Ваша гордость. Во втором — чувство собственного совершенства: если Вы, гроза всех мужчин, оказались бессильны против какой-то блондинки, возможно, Вы не так уж и хороши? — Вы наглы и бесцеремонны — а еще Вы забываетесь, — произнесла девушка, — у Вас нет права на такие разговоры. — Для этого нужно право? Бровь мужчины недоуменно приподнялась вверх. — Вы мне не друг, не сват и не брат. Я ничего Вам не сделала — но, тем не менее, Вы настойчиво пытаетесь меня оскорбить или вывести. Зачем? — А с каких пор говорить правду стало оскорблением? Если правда нарушает душевное равновесие, значит, она попала в точку. Увлеченная разговором, Татьяна не заметила, как он подошел ближе. Теперь же их разделяло не более полутора метров — ничего постыдного или неприличного, но это нервировало. ОН нервировал. Его общество. Вероятно, это происходило потому, что Глеб был хищником по своей сути — а девушка слишком привыкла к окружению овец. На других приемах, кокетничая или высказывая собственное мнение в заумных беседах, она часто замечала его внимательный, наблюдающий взгляд со стороны — но разговаривали они считанное количество раз. Да и то, скорее, обмениваясь любезностями… Прекратите на меня ТАК смотреть, чуть не заорала Таня. Она не выдерживала такой атаки, не привыкла к ней. Он просто смотрел — а казалось, что раздевал взглядом. Бархатный взгляд, вызывающий дрожь. — Мне приятно. — Что приятно? — не поняла Гроттер. — Что Вы теряетесь в моем обществе, дорогая соседка. — Я вовсе не… — Вы покраснели, у Вас горят глаза, трясутся руки и колотится сердце — я отсюда слышу этот бешеный грохот. Вы отводите взгляд… Ваша речь путается. — Вам кажется, — с жаром возразила Таня. Глеб шагнул ближе — а девушка, напротив, отшатнулась, споткнулась и вынуждена была ухватиться за стол, чтобы восстановить равновесие. — Видите? Вас не держат ноги. Это приятно — знать, что первая красавица Буяна неравнодушна или… — Вы бредите! — Или просто меня хочет, — ухмыльнулся тартарианец. Ее замах он перехватил еще в полете. Его пальцы протанцевали от кисти до локтя девушки — и, внезапно, он одернул руку и отступил назад. Бейбарсов издевался над ней и открыто наслаждался этим. — Кажется, я единственный, кто к Вам еще не сватался. Это было крайним упущением с моей стороны… Выйдете за меня? — Чего? — переспросила Таня. Она ослышалась? — Повторяю: станете моей женой? — З-зачем? — Вы мне нравитесь. — А Вы мне — нет. С чего вдруг решили сделать предложение? Захотели поиздеваться? — Вовсе нет. Я убедился, что Вы не только ослепительно красивы, но и умны, упрямы и… гремучи. А раз так, Вы мне подходите. Каков наглец! Не выдержав, Таня расхохоталась. — По-вашему, этого достаточно для заключения брака? — На мой взгляд, вполне. — А на мой — нет. Пожалуй, внимание Бейбарсова ей даже льстило. Местных женщин он всегда игнорировал даже в разговорах — а тут вдруг решил пошутить... — Я не шучу и не издеваюсь, — прочитал ее мысли мужчина, — полагаю, Вы мне отказываете… Жаль. — Отказываю, — повторила Таня. А может, согласиться, назло Валялкину? Вот цирк-то будет! Нет уж. Выйти за замуж только для того, чтобы что-то доказать этому идиоту… Боги, а ведь тартарианец, и правда, был серьезен, внезапно поняла Таня. И чем она обязана этой милостью? — Видите ли, Татьяна, я предпочитаю женщин своей породы, а никак не сброд, повсеместно меня окружающий, — вновь прочитал написанное на ее лице Глеб, — ну что ж, если передумаете, сообщите. Я подожду Вашего решения, сколько потребуется. Поцеловав девушке руку, Бейбарсов вновь обдал ее жрущим, чарующим взглядом, и вернулся в зал. — Интересно, а всем ли своим шлюхам он сначала делает предложение, — пробормотала Таня. Неужели настолько… приспичило?